Арестантка: Путь на Броссар

Глава 17. Коррозия вражды

— 3112~

Рассеянный свет уходил под железный купол станции. Тяжесть оседала на плечах. Оседала теплом маминых объятий. Я знала, что теперь она в этом белом свету уплывает от нас навсегда. Я стояла и не могла сдвинуться с места. Мамин последний поцелуй ещё тлел негой на лбу, прощальным прикосновением любви. Пусть уже три дня мамы с нами нет. А сегодня её тело обратили в свет.

Я не хотела отпускать. Рыдала, цеплялась за ограду. Карлос уговаривал меня уйти, а я стояла, как вкопанная. Когда нас начала прогонять охрана, он больно дернул меня за волосы, и только после этого я пришла в себя.

Странно вспоминать этот момент сейчас. Наверное, Вараха пробудила во мне старые чувства. Слишком неожиданной была её ласка. И страх, что я её потеряю, прошёлся по нервам разрядом тока.

Вдох. Выдох. Я ЕГО надежда. Ребята справятся. Вараха достанет для меня Троя даже из-под земли. А моё место здесь. Стряхнув оцепенение, я направилась обратно в кубрик. А что, собственно, я могу здесь? Не дать Альдо принимать какие-то ошибочные решения? Но я же точно не понимаю, что хорошо, а что нет. Хотя, понимает ли в действительности Альдо, что делать?

В жизни точный ответ существует лишь на один вопрос: чем закончится наша жизнь? Это всем известно. Остальное — постоянная, порой непереносимая неизвестность, в которой нужно находить мужество выживать.

Подходя к кубрику, я услышала тихий строгий голос Кали:

— Он оставил меня здесь из-за тебя.

— Ставишь под сомнение профессионализм Шёпота? — спросил Матео. — Оставил, значит, посчитал нужным.

— Возможно.

— Но мне всё-таки интересно, что случилось? — голос Матео звучал неуверенно. — Почему ты меня избегаешь? Пальцами творить чудеса я пока не могу, но… всё остальное-то при мне.

Я уже почти вошла в открытую дверь, а эта реплика заставила меня замереть в проходе. Я хотела знать, что Кали скажет. Она молчала. Это было какое-то затянувшееся неудобное молчание. Я ввалилась в кубрик, и, проходя мимо Кали, подмигнула ей.

— И ты туда же? — нетерпеливо сказала она. — Ладно, пойду делом займусь.

Я подумала, что сейчас Альдо меня, скорее всего, не пустит. Попросит подождать, и минут пять у меня есть. Кали двинулась из кубрика, замерла на миг, принимая что-то по связи, и я пошла за ней.

— Куда идешь? — спросила Кали.

— Хочу помочь…

— Да я, пожалуй, одна справлюсь, — пробубнила она, ускоряя шаг.

— С тобой всё в порядке? — я нагнала её, и придержала за преплечье.

— А что со мной может быть не так? — Кали усмехнулась. — Хотя постой. Наш майор на Линдроузе в полной жопе, а я осталась здесь разбираться со всяким мусором. А всё потому, что в чёртовом Шёпоте проснулись какие-то отцовские чувства, — она глубоко вдохнула, справляясь с раздражением, — и он хочет, чтобы я приласкала его сыночка!

— А тебе западло, что ли? — недоумённо спросила я. — Вы же были вместе…

— Никогда мы вместе не были, — она дёрнула свою портупею, за которую держалась. Рукоятка бластера качнулась. — Как вообще можно быть с кем-то в наших условиях? Вот Вегу отвоюем, тогда и поговорим.

На язык чуть не лёг вопрос «А что, если нет?». Но я вовремя вспомнила, что я же надежда. А разве надежда может сомневаться?

— А если кто-то из нас до этого не доживёт? — раздался из-за моей спины голос Матео.

— Значит, не судьба, — мрачно ответила Кали. — Дурью не майся.

Она быстрым шагом устремилась по коридору в сторону гаупвахты. Может, она пошла кормить пленника? Мы с Матео стояли молча полминуты.

В памяти всплыл образ Троя, который целовал мне плечи. Я подумала, как было бы хорошо сейчас помаяться этой дурью, заняться этими бесполезными щенячьими нежностями. Стало так жаль, что мы вообще спали в ту ночь. Вдруг она станет нашей единственной? Что, если кто-то из нас не доживёт и до завтра?

— Я сейчас ничего не могу, кроме как маяться дурью. Даже на гитаре не сыграть, — Матео улыбнулся, и так светло, будто это только что не его так некрасиво отшили. — Через сколько мы будем на Линдроузе? Какой у нас план действий?

— Гомер предоставит нам «Деспота». Они всё ещё совещаются с Альдо, — сказала я. — Выйдет, думаю, скажет нам хоть что-то.

— Серьёзно? «Деспот»? — Матео широко раскрыл глаза. — А куда Кали пошла?

В голове прозвучали её слова. Кали пошла разбираться с мусором… Вспомнилась Рукоять бластера на портупее. На Линдроузе мы могли обменять Винсента, но… Директор ВАД предал нас. Альдо приказал убить Винсента?

— Нужно остановить Кали! — воскликнула я и ринулась к гауптвахте.

— Что? — Матео поспешил за мной.

Не знаю, что на меня нашло, но я мчалась сломя голову. Боялась, придя в карцер, увидеть бездыханное тело Винсента. В сущности кто он мне? Разве он значит что-то значит?

Я влетела в карцер и увидела, как Кали направляла бластер в открытую камеру. Свет падал так, что я не могла разглядеть за стеклом Винсента. Только своё всклокоченное отражение. Она уже убила? Хотелось верить, что нет. Сердце пустилось вскачь.

— Кали! — крикнула я. Но она уже жала на спусковой крючок. Пришлось толкнуть её. Она выстрелила.

— Ты что творишь? — крикнула Кали.

А я не отвечала, мне нужно было сначала увидеть, что с Винсентом. Я заглянула в камеру. Он стоял спиной, прижавшись всём телом к стене, слился с ней от испуга. Рядом с его головой бластер проплавил металл.

Живой, и даже не ранен. Винсент не дерзил, не хорохорится больше. Стоял, как ледяной истукан, казалось, и не дышал вовсе.

— Мы не убиваем пленных, — уверенным голосом сказала я.

«Не убиваем пленных», — эта фраза отчеканилась у меня в мозгу. Я как будто начала формировать свой свод правил, и это было первое.

— Принс… — радостно пробормотал Винсент, обернувшись на меня.

В проёме двери карцера появился Матео. Он с ужасом смотрел на развернувшуюся сцену:

— Кали, зачем? Этим семь лет назад всё началось…

— Альдо приказал его ликвидировать, — Кали грозно посмотрела на меня, снова поднимая оружие. — Или теперь приказы отдаëт Принс?

О, это было волнительно. Твою мать, а что я сейчас пытаюсь сделать? Отменить приказ Альдо? Да именно это. Поднимаю бунт?

«Моя девочка», — как-то с гордостью сказала я самой себе. — «Только спокойнее, четче».

— Дай мне минуту, я переговорю с Альдо, — не подавая виду, что волнуюсь, сказала я.

Мне было страшно, но я настолько твёрдо чувствовала, что Винсента убивать нельзя, что решимость пропитала меня до мозга костей.

— Ладно, — ответила Кали. — Минута пошла.

Я вызвала Альдо по связи. Шуршание эфира ударило по нервам.

— Вулкан Принс, — я сделала паузу, не понимая, как начать разговор. — Прошу отменить приказ убить пленника. Сэр, мы не должны так поступать…

— Ты и сюда влезла? — отеческой интонацией пожурил меня Альдо, но я хребтом чувствовала его злость. — Отменить приказ?

— Да, предлагаю оставить Винсента в живых.

— Зачем? Обмен сорван. Он нам больше не нужен.

Не нужен. Я посмотрела на Винсента. Три дня назад я и сама хотела его пристрелить. Трой сказал, что нужно сохранить ему жизнь, что это ценный пленник. Но теперь он не стоил ничего. Возможно, Трой и Сантьяго в опасности из-за его отца, из-за нашей попытки договориться…

— Сэр, у меня предчувствие, — осторожно сказала я. — Что пленник ещё пригодится.

Винсент с приоткрытым ртом уставился на меня, и я чувствовала в его взгляде пресловутую надежду. Или хотела чувствовать.

— Снова какое-то сообщение от Карлоса? — совсем тихо спросил Альдо.

Я полсекунды думала и ответила:

— Да. Очень туманное, но тем не менее ясно, что Винсента убивать нельзя.

Соврала. Только я чётко понимала, что так лучше. Мы не можем убивать пленных. Мстить детям за дела их отцов. Чем тогда мы отличаемся от имперцев, ссылавших целые семьи за преступления одного из её членов?

— Ладно, — выдохнул Альдо. Вместе с ним выдохнула и я.

Кали опустила пушку, получив подтверждение от полковника.

— Альдо прислушивается к тебе? — спросила она. — Интересно. Зачем нам этот обоссаный хмырь?

— Винсент спас нам жизнь на «Блуждающем», — сказала я. — Нельзя убивать его, как собаку.

— Имперцы убили моих родителей, как собак и глазом не моргнули, — Кали окинула Винсента злобным взглядом.

— Думаешь, нужно уподобиться им? Мы люди. Он тоже человек.

— Да, но какой от него прок теперь? Альдо сказал, что он на твоей ответственности. Тебе ещё мальчика захотелось? Одного мало?

— Кали… — Матео покачал головой.

— Не знаю, чем могу вам пригодиться, — вдруг заговорил Винсент. — Но спасибо, что сохранили мне жизнь… Я не думал, что встречу здесь среди… человечность.

— Так, для начала… — я глянула на Матео и заискивающе улыбнулась. — У него твой размер…

— Что? — он тоже улыбнулся. — Мне пожертвовать имперцам весь свой гардероб?

— Обмена не будет, да? — дрожащим голосом переспросил Винсент. — У меня есть выбор, или умереть, или остаться с вами?

— Нет у тебя выбора, болван, — ответила я ему, с лёгкой доброжелательной улыбкой. — Матео, проводишь нашего гостя в душ?

— В душ? — усомнился Винсент.

У его голоса была такая недоуменно-испуганная интонация, будто я предложила ему пройти в пыточную и вырвать пару зубов.

— Ага, от тебя воняет, — я пожала плечами. — Сам-то ты наверняка привык… а вот мы нет.

— Ладно, мне пора, — буркнула Кали и пошла прочь. — Помни, пленник на твоей ответственности. Альдо сказал, чтобы без присмотра его не оставляли.

Я кивнула. Матео молча проследил за скрывающейся фигурой Кали.

— Выходи, — я махнула Винсенту рукой.

— Ты уверена? — спросил Матео.

— На сто процентов, — мой голос прозвучал убедительно ровно. — Я кажется, кое-что поняла. Ты посмотри на него? Кого ты видишь?

Сбитый с толку Матео, кажется, начал что-то понимать. Его глаза прояснились.

— Пленного имперца, — сказал он.

— Ну почти, — удрученно выдохнула я.

Винсент медленно вышел из камеры, пристыженно молчал. Как ребёнок, которого выгнали из дома на милость улице. И он был совершенно потерян.

— Фобос~

Винсент шёл впереди, наручники сковывали его руки за спиной. Он действительно не подавал виду, что может сбежать и делать глупости. Голова его была покорно опущена, он ссутулился, стал казаться меньше ростом. Чёрные волосы лоснились от пота и грязи. Ещё бы… три ночи он спал на пыльном полу.

Я всё думал над вопросом Принс. Кого я вижу? Имперца. Коварного врага, которому нельзя доверять. Ублюдка, чьи собратья убили много моих товарищей. Убили моих родителей.

Нет. Я очень скучал по Земле. По дому у озера. По нашей собаке. По маме и папе. По занятиям в музыкальной школе, по нотной грамоте. По испанскому языку. Но ненависти во мне не было. Санти, я знал, испытывал её постоянно, а что оставалось, мне, младшему брату, как не подражать старшему. Я был предан Санти всем сердцем, он был тем столпом, за который я держался, и какой бы ни был шторм, благодаря брату меня не сносило.

Я знал это и не выпендривался. Война — не то, чего я хотел. Но если бы я начал ерепениться, кому бы стало от этого легче?

Ненависти к Винсенту у меня не было. Конечно, тяжёлый осадок от всего пережитого не позволял мне быть доброжелательным. Ага. Вести ушлепка в душ, делиться своей одеждой, не доставляло мне радости.

С Троем всё было иначе. Он вернул нам Принс, он спас мне жизнь. Да и вообще он другой. Совсем не похож на Винсента. Этот даже в таком униженном состоянии казался напыщенным болваном.

Мы шли в тягостном молчании. Конечно, нам нечего было обсуждать. Вскоре показалась душевая, что находилась рядом с кубриком.

— Рыпнешься — урою, — злобно сказал я, это произошло само собой.

Сжал между обрубками ладоней консоль и открыл Винсенту наручники. Он медленно, будто не верил, снял их. И повернулся ко мне. Здесь я увидел, что его напыщенность скорее мне мерещилась по устоявшемуся стереотипу. Нет. Винсент выглядел сломленным. В его глазах страх сплетался с обречённостью.

Я даже подумал, что его можно понять. Он в плену, от него отреклись. Он полностью во власти людей, которые явно не желают ему ничего хорошего.

Мы несколько долгих мгновений пялились друг на друга. Затем я протянул Винсенту свой термолонгслив, штаны и совсем новое бельё. Да… с этими имперскими беженцами я в буквальном смысле остался без трусов.

И я улыбнулся, открыто, без всяких ужимок. Это было действительно смешно. А Винсент все стоял неподвижно, и непонимающе глазел на меня.

— Бери, оденешь, когда помоешься, — сказал я, голос мой прозвучал по-дружески. — Ну…

Ещё пару секунд промедления, и Винсент взял одежду.

И только сейчас до меня дошло, о чем меня спрашивала Принс. Кого я видел перед собой? Не имперца. Не сына начальника ВАД, не врага. Все это регалии, которых он теперь лишился. Да и я.

Когда Винсент забрал одежду, я взглянул на свои культи, в отражении зеркала увидел одноглазую рожу. Да и я.

Кто мы сейчас? Просто два человека, утративших свои былые шкуры. Я инвалид, который делился со сломленным пленником своей одеждой. И между нами протянулась невидимая нить, именно та, что и делает нас людьми.

— Может, будет в плечах великовато, но другой у меня нет, — я сказал это как можно дружелюбнее. — Ты разберешься, как там всё включить? Или показать?

Я ощущал изнутри какую-то странную дрожь. Говорил быстро, но очень старался быть гостеприимным.

— Спасибо, — Винсент смущенно посмотрел на меня, потом на мои руки. — Мне жаль, что так случилось.

Показалось, что он говорил искренне.

— Да… неприятно, — я быстро убрал руки за спину, было сложно чувствовать себя ущербным, пусть даже это и временно. — Но благодаря тебе я жив.

Винсент отвёл взгляд.

— Благодаря моей трусости… Под дулом пистолета.

— Ну пусть так, всё равно нас провёл ты.

Он вероятно должен был сказать, что из-за того, что я жив, он потерял всё. Но Винсент обвёл меня довольно тёплым взглядом. Я теперь ещё лучше ощущал эту нить между нами. Думаю, что она называется «сострадание». Вот, эта самая коррозия, которая должна разрушать глухие стены между людьми, заканчивать войны. Все должны понять, что хватит истреблять друг друга, причиняя боль.

В конечном итоге по ту сторону баррикад такие же люди, которые хотят в туалет, поесть и помыться, и которым приятна благодарность. У всех есть матери, отцы, братья или сестры.

— Трой тогда сказал, что ты намного лучше, чем я, — сказал Винсент, и я не понимал, какого ответа он ждёт.

— Он просто плохо меня знает, — ухмыльнулся я.

Когда Винсент скрылся за дверью душевой, я ощутил, что после нашего короткого разговора свободнее дышится. Потерянные пальцы, глаз, девушка, которая в очередной раз меня послала. Всё это ерунда. Как-то оно будет дальше. Как-то сложится. В конце-концов у нас теперь будет «Деспот», а я отдал последние трусы врагу. Потому что я добрый. Может, у Вселенной найдётся что-то хорошее для меня.

Я засмеялся.

Но смех мой резко оборвался, когда я вспомнил про тех пятьдесят имперцев с базы на Веге. Тех, что мы с Санти взорвали в их модуле. Брат сказал, что нам столько пленников не прокормить, иначе нельзя.

Я мрачно выдохнул. Слава Богу, я не видел их лиц… Иначе снились бы до конца дней. Чёртова война. Я подумал, что если бы снова вернулся в тот момент, попробовал бы всё изменить. Хоть возразил бы. Принс же удалось переубедить Альдо сейчас. Но всё это неважно. Время безвозвратно ушло.

Трой просто плохо меня знает. Винсент, может, и бесполезный балласт, но я был уверен, что он никого не убивал.

— 3112~

Мы спрятались в тени газового гиганта, что находился в паре часов лёта от Линдроуза. Так, чтобы нас не заметили с базы и на нас не нарвался возможный патруль.

Я снова постучалась в каюту Альдо, после того, как он позвал меня.

— Ты оказалась права, — голос старика скрежетал, но как-то задорно.

— В чем?

— Винсент нам ещё понадобится, — мне понравилось, как в тот момент на меня смотрел Альдо. — Арес Лякриян передал послание. Утверждает, что непричастен к заварушке на Линдроузе. Информацию слил его зам, и он уже отстранён. Арес просит обменять сына.

Меня обуяла какая-то совершенно неуместная радость. Вроде мелочь какая, а возможно спасённая чья-то жизнь. Даже такого придурка, как Винсент. Карлос бы меня поколотил за такое расчувствование. Но Карлоса нет. Есть лишь я, и мне хотелось, чтобы обмен состоялся.

— Это не может быть уловкой, чтобы убить нас? — спросила я, скрывая радость.

— Может, — старик глянул на меня, как на ребёнка, выучившего новый приём, приподнял бровь. — Но я постарался, чтобы уловка стала маловероятной. Встречу назначил на спутнике этого газового гиганта «Родеусе». Мы хорошо будем видеть, кто туда летит и представляет ли опасность.

— А почему вы изначально не назначили встречу здесь? Почему Линдроуз?

— Какая ты любопытная, — я так и не поняла настроения, с которым он это сказал, то ли ворчал, то ли наоборот хвалил. — Если говорить о всех силовых структурах Империи — армии, СИБ и ВАД — ВАД самая порядочная, если так можно выразиться.

— Порядочная? Неужели…

— В общем, взрывать станцию, устраивать на ней разборки ради того, чтобы поймать нас, они бы не стали. Ты же видела… они не разнесли корабль Дайсона вместе с нами, а нежненько пристыковались. Они работают чище. Линдроуз был хорошим вариантом для встречи, их по рукам и ногам сковали бы узкие местные ходы и толпы людей, в случае чего.

Мне нравилось его слушать, узнавать что-то новое.

— Только теперь на Линдроузе СИБ, и они с жертвами считаться не будут… — сглотнув слюну, сказала я, вспоминая, что среди тысяч людей, там и мои близкие. — А почему вы решили… попробовать ещё раз? Арес Лякриян предложил выгодные условия?

Иначе с чего бы Альдо так расстарался? Не ради же имперца.

— Очень. Ставки выросли вдвое.

— Что предложил?

Лицо Альдо осталось бесстрастным, но мне показалось, что в глазах появился блеск.

— Коды сигнала свой-чужой, чтобы мы могли пролететь на Броссар, а также внеплановую проверку на Альфа Центавра. Возможно, компания Дельта хоть временно улучшит условия труда, — размеренно-довольной интонацией сказал Альдо.

— То есть люди вас хоть немного волнуют? — я недоверчиво посмотрела исподлобья.

Он не ответил, потёр кулаком бороду. И мне вспомнился он из прошлого. Дядюшка Альдо, к которому нас с Карлосом привёл Хил. Подумалось, может, я на него наговориваю. Нельзя же воспитывать десятки детей и быть абсолютно чёрствым охотником до власти. Воспитать своё войско из несчастных беспризорников слишком длинный путь для таких.

— В данном случае, это важно и с точки зрения стратегии, — ровным, каким-то учительским голосом сказал он. — Колонии на Альфа Центавра должны стать нашими опорными точками. Если там все умрут, то даже если чудеса Броссара свершатся, какой от этого будет прок?

— Согласна, — как покорная ученица кивнула я. — Хочу присутствовать при обмене.

— Зачем?

— Чтобы это всё было от моего имени, — как-то неуверенно сказала я.

— От какого? — спросил он улыбаясь.

— Принс Гонсалес, — когда я называла свою вновь обретённую фамилию, сразу ощущала себя сильнее.

— Может, Принцесса Гонсалес? — усмехнулся Альдо.

— Мне больше нравится Принс…

— Гонсалес — это фамилия твоего деда Массимо, великий был человек…

У меня даже руки задрожали от слов Альдо, никогда даже не подозревала, как для человека может быть важна история семьи. Какой-то оттиск из прошлого, какое-то основание в веках. Мне очень хотелось, чтобы Альдо не останавливался, рассказал ещё.

— Он возглавлял военный штаб Империи, был главным советником министра обороны.

Во мне кипело детское какое-то абсолютно волнение. Главное, не прослезиться. Не терпелось расспросить ещё. Как дед умер? А кто была бабушка? Нет, точно от радости расплавлюсь.

— Может, дадим тебе нормальное имя? Так, для своих? Мы всё равно вне закона, — Альдо почесал лоб. — Пепита, например?

— Пепита? — я рассмеялась.

— Или Перлита?

Я рассмеялась ещё громче. Конечно, я всегда хотела имя. Но это разве имена?

— А что? Мне нравится, — прошелестел старик.

— Останусь Принс. Люди, если помнят меня, то по этому прозвищу.

— Да. Думаю, что могут помнить, — Альдо потрогал рукой гладкую поверхность стола. — Ладно, оставайся Принцессой Гонсалес.

— Принс, — поправила я.

— Хорошо, — Альдо кивнул. — То есть ты хочешь лично передать Винсента отцу? Что ж, это интересно. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Когда состоится обмен?

— Через час. Как Винсент?

— Ну чуток в шоке, думает, что ему придётся жить с нами, — я улыбнулась, вспомнив физиономию пленника, когда я ему сказала, что обмена не будет.

Я ненадолго задержала взгляд на лице старика, удивляясь, что мы с ним вдвоём беседуем в этой комнате. И он на меня смотрит, не как на песок из-под подошвы. Соглашается со мной, не просто приказывает. Слышит. Мне показалось, что он только с Карлосом раньше так говорил. Да и я сама ощутила, что меня не сковывает напряжение, как раньше. Напряжение, что заставляло меня жаться к стене от чувства своей неуместности здесь.

— Брат больше с того света тебе ничего не передавал? — настороженно спросил Альдо.

— Пока нет, — отмахнулась я. — Пойду подготовлю Винсента к обмену.

Старик кивнул, и я выпорхнула за дверь. Одна единственная мысль тяготила меня. Траханные звёзды. Я буду отдавать Винсента его отцу… человеку, который пытал меня. Я провела языком по пустым деснам там, где раньше были большие жевательные зубы. Сжалась от волны озноба от воспоминаний. А потом подумала, ладно, хорошо хоть не передние вырвали.