Арестантка: Путь на Броссар

Глава 25. Браслет из звёзд

— Шёпот~

Каюта Альдо выполняла функции и кабинета. Отдалённо она всё ещё напоминала имперскую переговорную, которой когда-то была.

Я ждал старика и вглядывался в остатки былого интерьера. Сел в удобное кресло из дерева, но с добавками, позволившими ему сохранить приличный вид. Кто знает, сколько высокопоставленных задниц на нём сидело? «Тореадор» ужасно старый корабль, старше меня самого. Зато он чертовски надёжен, и после семидесяти лет эксплуатации почти не утратил прежнего лоска.

На этом судне было заключено соглашение, давшее начало Земной Империи, такой, как мы её знаем сейчас.

Я взглянул под потолок, где на галтели виднелась стертая табличка. На ней когда-то красовался герб «Конфедерации Развитых Государств». На этом самом корабле пятьдесят лет назад её не стало. Она вошла в состав Империи.

После объединения главных государств, «Тореадор» принадлежал Массимо Гонсалесу, мятежному генералу. Этот же корабль был символом восстания Карлоса. И теперь «Тореадор» снова в центре событий. Какими они будут?

— Есть новости из конуры? — спросил Гомер, заходя в каюту следом за Альдо.

— Мы оставим в совете пиратов нашего представителя, — ответил старик. — Кстати, спасибо за «Деспота», он хорошо подействовал на конгломерат.

— Собственно, поэтому я и предоставил его вам, — Гомер широко улыбнулся. — Чтобы купить его, пришлось провернуть аферу века. Но это тот корабль, который в одиночку может решить исход сражения. А какой рой дронов у него в брюхе… Ух..

— Корнелли, принеси инопланетную побрякушку, — с довольной улыбкой сказал Альдо. — Удовлетворим любопытство Гомера.

Я внимательно посмотрел на старика. Он что, серьёзно? Честно говоря, я не знал, почему злился больше. Потому, что Альдо всё-таки пошёл на поводу у интригана в расписном костюмчике или потому, что мне снова нужно было касаться инопланетного браслета.

Помедлив мгновение, я вышел из переговорной и направился в маленькое помещение, служившее мне каютой. Инстинктивно закрыл гермодверь за собой. Наклонился к сейфу и достал из него чёрный кейс. Уже от того, что взял его в руки, в ушах зазвенело. В звон вклинился какой-то шелест, похожий на тихое старческое бормотание. Затем оно стало похоже на далёкий собачий лай. Гул выстрелов из бластера. На секунду тошнота подкатила к горлу, я шатнулся, теряя ориентацию в пространстве.

Успел зацепиться рукой за полку с техническим снаряжением. Зачем-то взглянул на руку, и голова закружилась от расстояния, на котором она находилась. Будто я был на крыше небоскрёба, а рука внизу, на земле. Меня словно вытянуло в спагетти.

Я, что в чёрной дыре?? Но мы же у станции Линдроуз… Пространство обратилось в горячий воск, стекающий вниз по зеркалам. А в зеркалах туннели моих отражений, будто проходы в миллиарды кривых миров. На мои руки-спагетти легли тёмные дымчатые провода.

Воспоминание болезненно впорхнуло в мой мозг. Клара. Она просила меня забрать Сантьяго с уроков по фехтованию. Сказала, что он очень просил. Я отказался. И тогда она положила ладони на мои. У неё было такое приятное прикосновение. Я едва не поплыл, и не согласился. Всё же устоял. Помню разочарованные глаза Клары.

Едва образ оборвался, как безвременье черной дыры схлопнулось, и меня будто выплюнуло обратно. Рвотный спазм сковал горло, едва не избавив от завтрака. Я согнулся под тяжестью собственного тела, припал к кровати, пытаясь отдышаться, будто бежал марафон. Что это было? Что это, твою мать, значит? Зачем я это вспомнил? Клара хотела, чтобы я это вспомнил?

Стук в дверь сделал барабанным перепонкам больно.

— Корнелли, какого рожна здесь происходит? — послышался рассерженный голос Альдо, и я подумал, что давно не слышал, чтобы он так открыто злился. — Ты уже пятнадцать минут там сидишь!

— Прошло всего секунд тридцать, — ответил я, стараясь выйти из каюты, не вписавшись в дверной косяк. — Говорю же, от этого браслета одни неприятности.

— С тобой опять кто-то говорил? — спросил Альдо, подступив ко мне близко, но затем сделал шаг назад. Меня качнуло, словно я был на корабле, только в море.

Я встал для надёжности поближе к стене.

— Нет, — сказал я, с любопытством глядя на Гомера, который как-то хищно смотрел на кейс. Но только ровно секунду. Потому по его лицу снова разошлось приторное благодушие, и я продолжил: — Пространство начало чудить. Такого ещё не было.

— О, подполковник Корнелли — сказал Гомер, не скрывая удивления. — У вас есть доступ?

Мы с Адьдо переглянулись. Значит, Гомер что-то знал. Возможно, даже больше, чем мы. А может, и меньше? Я всё ещё ему не доверял. Да, Гомер нам помог, и мы должны поделиться с ним информацией. Только всё рассказывать точно не стоит.

— А что ты знаешь о доступе? — легко, без нажима, спросил Альдо, будто мы втроём сидели на Земле, в каком-нибудь кафе в Париже, попивали столичный кофе, заедая круассанами. Разговаривали о простых и нужных для пенсионеров вещах. «Что ты знаешь о нейропротезировании?» — вот как прозвучал этот вопрос.

Гомер подвигал челюстями, словно действительно жевал этот самый круассан. Но на вкус он был суховат.

— Много. Наверняка больше, чем вы, — как-то с наигранной обидой сказал Гомер. — Но вопросом на вопрос отвечать невежливо.

— Мы ценим твою помощь, — Альдо пожал плечами. — Но ты же сам понимаешь, мы не можем считать тебя надёжным союзником, не зная твоих мотивов.

— Значит, я ненадёжный союзник? — Гомер окинул нас взглядом учителя, умиленного тупостью учеников. — Позвольте я расскажу вам притчу?

Я прикрыл веки, ну что ж разговор за кофе с черствыми круассанами продолжался.

— Валяй, — сказал Альдо, словно ему было интересно, и я подумал, это даже хороший ход. Гомер безусловно любит покрасоваться и, может, расслабившись сболтнëт лишнего.

— Путники шли дорогою в летнюю пору, в полдень, изнемогая от жары. Увидели они платан, подошли и легли под ним отдохнуть, — начал Гомер, широко раскинув руки. — Глядя вверх, на платан, стали они между собою говорить: «А ведь бесплодное это дерево и бесполезное для людей!». Ответил им платан: «Неблагодарные вы! Сами пользуетесь моей сенью и тут же обзываете меня бесплодным и бесполезным».

Гомер ухмыльнулся, снова по-учительски, но теперь будто желал спросить домашнее задание:

— Знаете, почему вы, два грубияна, проиграли войну?

— Почему? — с любопытством спросил Альдо.

— Потому что у вас проблемы с доверием, — с улыбкой ответил Гомер.

Я подавил смешок. Интересное заявление.

— Ты потерял всё ради нас. Но вот зачем это тебе? — Альдо прищурился. — Как ни крути, ты не платан. И это не мы пришли под твою сень. Ты сам приперся.

— Не веришь в единство морали и счастья?

— Боюсь, что не в твоём случае, — ответил Альдо.

— А в случае Елены? — мягко улыбнувшись, спросил Гомер. — Я всего лишь её последователь.

Он достал листок толстой бумаги из внутреннего кармана расшитой золотистыми нитями куртки. Протянул Альдо. Тот развернул листок и молчал, глядя на него.

— Она искала, как связаться с тобой, — прошептал Гомер. — Это её и подвело. Старомодная записка вашему общему другу.

Альдо рывком смял листок, глубоко вздохнул и кивнул мне, мол расскажи.

— Если готический психодел в моей башке можно назвать доступом, то да, — я положил сейф на стол. — Доступ у меня есть.

— Странно, что у такого человека, как ты он есть… — Гомер потёр подбородок. — Здесь есть ещё какой-то фактор? Ах да, раскаяние…

Ага, знаешь ты больше нас. Я выжидательно промолчал. Кейс с браслетом в моих руках будто стал теплее.

— Раскаяние одна из добродетелей древних вегианцев, — с умным видом выдал Гомер. — Как и великодушие. Интересно. А у кого-то из вас ещё есть доступ? Принс что-то видела?

Вегианцы звучало явно хуже того названия, что им дал Матео. Но не хотелось встревать в разговор.

— Так не пойдет, твоя очередь отвечать на вопросы, — остановил его Альдо. — Откуда ты вообще знаешь про артефакт?

— Я же люблю тайны, и долго занимался исследованиями на Веге, сначала один, а потом ко мне присоединилась Елена. У неё были записи из компьютера одного из вегианцев, которые она нашла на Веге во время первого визита.

— Да, визитантес всегда интересовали её, — сказал Альдо

Гомер вопросительно на него посмотрел.

— Мы называем пришельцев визитантес, — пояснил я.

— Красиво. Думаю, что стоит их переименовать. Всё равно сами себя они называли Шуоалилтшуошуошуошу. Их язык был похож на дуновение ветра.

— Как поэтично, — старик скривил губы. — А знаешь ли ты что-то кроме поэзии? Почему они вымерли например? И что это за шутки с подпространством?

— Они почитали добродетель настолько, создали свой собственный рай, куда помещалось сознание человека после смерти. Они каким-то образом научились измерять эту добродетельность… В конце концов, многие из них стали жить очень короткую жизнь, чтобы не запачкаться. Не успевали рожать детей. Они вымерли, потому что очень хотели в рай. Пока это лишь предположение.

— То есть они все в подпространстве?

— Ну, лучшие из них, — Гомер улыбнулся. — Кроме чистоты, важна была ещё одна характеристика. Масштаб хороших дел. Что-то такое. Ещё и раскаяние.

Я хотел было спросить про Карлоса, но не стал. Что-то внутри будто протестовало.

— А если Принс войдет в командный пункт, где она окажется? — вместо этого спросил я.

— Не знаю. Возможно, ощущения будут, как внутри чёрной дыры. Сложно сказать, — Гомер вздохнул и кивнул на кейс. — Нам очень повезло, что сохранились какие-то артефакты.

Я не хотел выпускать кейс из пальцев. Мои ладони будто до сих пор чувствовали прикосновения Клары, которая просила меня забрать Сантьяго с занятий по фехтованию. Только мне казалось, что на этот раз она просила меня о чём-то другом.

— Можно я взгляну? — Гомер протянул ко мне руки.

Грудь обожгло каким-то странным чувством. Страхом? Злостью? Да что за чёрт?

Альдо сурово кивнул мне, я открыл кейс. Чёрные звёзды бликовали в свете ламп. Чертовски красивые. Острые грани обжигали притягательным чувством опасности. Никак не получалось оторвать от них глаза, я смотрел и меня уносило куда-то в первородную бездну, туда, где великим взрывом зародилась наша Вселенная. Среди бликов космической пыли и горящей плазмы. По позвоночнику пауком полз необъяснимый страх.

В отражении одной из звезд я увидел Клару, её глаза всё ещё о чём-то просили. Я резко отринул наваждение. Ну не может это быть она. В этот рай, наверное, попадают только люди, помеченные браслетом. Клара же ничего не знала о нём. Она не может меня ни о чём просить сейчас.

Дать кейс в руки Гомеру было почти физически больно. А тот едва его взял, расплылся в сытой улыбке, как кот, сожравший целый выводок цыплят. Он осторожно подцепил кончик браслета, достал его.

— Ну что, кажется, на тебя не реагирует, — ухмыльнулся я. — Ты не достоин даже ночевать на пороге рая?

— Похоже на то, но я и не рассчитывал, благие намерения часто выстилают дорогу, сами знаете куда, — сказал Гомер. — А у меня они исключительно такие.

— Ага, — произнёс Альдо. — Что ты знаешь о браслете?

— Это что-то типа адаптера сознания для попадания в рай. Елена узнала, что таких вещиц у веги… визитантес были тысячи. Но не смогла найти ни одну. Поэтому наши исследования заглохли.

— А со стороны Империи не было интереса? — спросил Альдо.

— Был, но как только они поняли, что пока нет способа перенять их технологии, потеряли его, — Гомер развёл руками. — А так кое-что изучили о их жизни. Как и мы, люди, они очень боялись неопределённости, поэтому вот и создали свой рай, чтобы хоть после смерти была определённость. Но это уже на позднем этапе развития. У них были корабли, которые летали за пределы системы Веги. У Регулуса найдены следы их базы.

— Они вымерли, несмотря на космическую экспансию?

— Скажем так, ощущение, что экспансия им наскучила, — добавил Гомер. — Этот роковой вопрос о смысле жизни мучил их сильнее, чем нас. Мы тут всё живём, наслаждаемся едой, любовью, распределяем блага. А их ужасно волновала эта тщетность. Ну пожил, ну удобрил собой землю. И что? Мы как-то справляемся. А они направили своё развитие, чтобы сделать жизнь не тщетной. Чтобы после смерти измерить ценность и греховность своей жизни, и если повезёт, попасть в рай.

Да, чудилы какие-то. Жизнь, конечно, не долина радости. Но мне она всегда казалась интересной. Вроде всё плохо, ты катишься во тьму, но что-то хорошее обязательно нагонит и даст подзатыльник. А жить ради каких-то заслуг, которые посчитают… Да и что это за рай такой? Зачем мне к нему доступ?

Вдруг пол под ногами дёрнулся, корабль шатнулся. На мгновение набрал ход, и тут же остановился. Я устоял на ногах, а Гомер с Альдо повалились. Один на стол, включив голограмму со звёздами, а второй распластался на полу, и браслет выпал из его рук, поблёскивая серебристым светом на заострённых лучах. Я немедленно поднял артефакт с пола, радуясь, что от прикосновения к нему мою голову не разорвало от видений. Как едва не случилось в прошлый раз.

— Исигуро, обстановка? — по связи спросил старик, ему что-то ответили, и он расслабился.

— Что произошло? — вытирая ушибленное плечо, пробормотал Гомер.

— Какой-то программный сбой в работе бортового компьютера, — прошелестел Альдо, похоже он был зол и как-то сурово глянул на Гомера.

— Смарт несколько дней назад модернизировал, возможно последствия, — сказал я. — Корабль очень старый…

— Да, он помнит человечество совсем другим, — оглядывая бывшую переговорную сказал Гомер. — Более человечным, что ли…

Я устало закатил глаза. Ещё одного разговора о благе я бы не вынес.

— Ладно, Гомер, ты доволен? Всё увидел? — спросил Альдо.

— Да, вполне. Нужно снаряжать экспедицию, — улыбнулся он. — Возьмем мой корабль, Принс и пару бойцов.

— С чего ты взял, что летишь с нами? — спросил я. — Пассажиров в миссии не предусмотрено.

— Или я лечу с вами, или команда Деспота взбунтуется…

— Да, понятно, почему браслет не выделит тебе место даже в канализации рая, — усмехнулся я, сам не понимая, почему настолько раздражён, да и ещё показываю это.

— Я должен контролировать свои вложения, и я много знаю о руинах Визитантес, — ухмыльнулся Гомер. — Я вам нужен.

— Ладно, — Альдо пожал плечами и кивнул на дверь. — Оставьте меня, оба.

— Трой ~

Я проснулся раньше Принс, поправил ей одеяло, поцеловал в висок, и сел на кровати. Так изнурительно было чувствовать себя немыслимо счастливым, и в то же время ощущать пустоту в сердце от горя. Меня утешала одна мысль.

Отец отдал жизнь, чтобы я продолжил свою здесь. Он отдал мне кольцо и будто одобрил Принс. Жаль, что они не познакомились. Жаль. Я взял её ладонь, взглянул на безымянный палец, на который было надето обручальное кольцо моей матери.

Казалось, что счастье на пару делений шкалы превышало горе. Я буду очень скучать по папе, и винить себя за очень многое. Но я знал, что он бы хотел, чтобы я был сильным. Чтобы завершил то, что начал. И я завершу. Помогу своей невесте.

Со свадьбой можно и подождать. Вернуть повстанцам Вегу, и совершить торжество там. Я подумал, что смогу заняться там образованием поселенцев. Нет, сначала, конечно, будет не до этого. Нужно будет решить много бытовых и управленческих вопросов.

Я поцеловал ладонь Принс. В первую очередь, конечно, этот полёт на Броссар. Мне стало страшно. Принс предстоит войти в какой-то подпространственный командный пункт. А если она оттуда не сможет вернуться? Кольцо поблёскивало фиолетовыми озорными огоньками, словно в насмешку над моими страхами. Я не позволю ей умереть. Там, на месте, мы что-нибудь придумаем. Я поцеловал пальцы Принс.

— Какое приятное дежавю, — сказала Принс, приоткрывая один глаз. — Помнится, я уже просыпалась от того, что прекрасный принц слюнявил мою руку…

Я коснулся губами чувствительной кожи на её запястье.

— Доброе утро, — прошептал я, отстраняясь.

— Не… — она снова игриво протянула мне ладонь. — Можно я проснусь ещё раз?

Она вроде говорила это несерьёзно, но в глазах считалась детская просьба. Я не успел отреагировать, а она как-то пристыжённо замолчала. Заметила, что я увидел.

— Закрой глаза, — шепнул я. — Разбужу тебя ещё раз.

И она с растроганной, совершенно мягкой улыбкой сомкнула веки. Я замер любуясь. При первой встрече она казалась мне дикой, озлобленной, жестокой, а потом я обнаружил маленькую девочку, которой хочется ласки. Невозможно было эту ласку ей не дать. Пускай Принс вовсе не казалась спящей, она так и не перестала улыбаться, я снова взял ее ладонь в свою и мягко прикоснулся губами к каждой выступающей косточке на ее тыльной стороне, а потом, к каждому пальчику, наблюдая за мечтательной улыбкой Принс. Мне хотелось сохранить эту улыбку как можно дольше.

— Я знаю, что это ужасно глупо, — она открыла глаза. — Но мне так нравится просыпаться рядом с тобой. Жуть какая-то.

— Почему жуть-то? — прошептал я, снова целуя её запястье.

— Это нравится мне так сильно, что даже пугает. Да и кольцо… Я счастлива, что ты мне его надел, — Принс привстала на локте, рассматривая, как мои губы касаются её предплечья. — Магия какая-то. Жаль, нужно вставать, а то бы попросила тебя ещё раз пять повторить.

— Я был бы не против.

— Но сегодня заседание конгломерата. Я должна сосредоточиться на другом.

— Знаю. Я тебя поддержу. Встану с тобой рядом.

Она вдруг напряглась:

— Послушай. Тебе… так сразу нельзя. Ты же имперец…

— Да. Но у меня же на лбу не написано… А если что, надену мимикриейтор, — я пожал плечами, стараясь не показывать недовольства.

— Альдо сказал, что тебе нельзя. Потом, когда мы уже вернём Вегу, люди тебя примут. Сейчас рано. Могут подумать, что я имперская под…

Принс осеклась.

— Под… что? — я отпустил её руку.

— Подружка… — сказала она, сжав губы в тонкую линию. — Трой, я бы хотела, чтобы ты был рядом.

— Пираты по-прежнему будут думать, что ты невеста Сантьяго?

— Тебя волнует, что они будут думать?

— Да…

Я серьёзно посмотрел ей в глаза.

— Послушай, сейчас не время вообще говорить с пиратами про мою личную жизнь, — осторожно сказала Принс и прижалась щекой к моему плечу.

— Ладно, я понял, — выдохнул я и встал. — Пойду навещу старого друга.

— Подожди, — Принс тоже резко встала с кровати, и одеяло упало с её обнажённой груди.

Мой сердитый настрой моментально поплыл. Какая же она была красивая и какая привлекательная. Огромных усилий стоило не протянуть руки, не коснуться, не припасть губами. Ещё и воспоминания прошлой ночи, вплелись в сознание, и по телу пошёл приятный жар. Принс быстро нашла майку, упавшую на пол, но не успела надеть, как я притянул её к себе. Такую смешную, с одной рукой в прорези, вторая же прорезь пока была пока смята на шее. Полуодетость распаляла. Я поцеловал ключицу Принс, спустился-таки губами до груди, обвел языком сосок. Потом ценой неимоверных усилий отстранился и помог ей надеть майку.

— Хорошо, пойдем вместе, — сказал я, отпуская Принс.

Надев куртку, она как-то хитро на меня взглянула.

— Ты же в действительности довольно страстный, — произнесла она. — Как ты сдерживался столько лет?

— Ну… это было сложно, а во-вторых, никто мне грудь не показывал, — я засмеялся и отвернулся.

— Это всё я виновата… Да и потрахаться никто не предлагал, — она подошла ко мне и взяла за руку.

Между той Принс, что говорила это неприятное мне слово «потрахаться», и той что открыто просила ещё раз разбудить себя поцелуем, зияла огромная пропасть, наполненная густым мраком, который мне только предстояло исследовать. Но я любил обе эти её стороны.

Я сплёл наши пальцы, и мы вышли из каюты. Добрались до мастерской Смарта, и он с радостным лицом открыл нам дверь. Мне вообще казалось, что этот человек даже грустит радостными гримасами. Мне вспомнился момент, когда он рассказывал про смерть друга.

Друг.

«Конь, состояние», — передал команду я, увидев на столе Смарта раскуроченную железную тушу робота.

Душа болела за него, и я всё ждал, когда железные лапки зашевелятся.

«Двигательная функция отсутствует, мощность процессора сто процентов», — пришёл ответ.

— Вы рано пришли, — сказал Смарт. — Я ещё не закончил. Наверное, только к вечеру. Здесь очень тонкая работа.

«Я скучал», — я послал неформальное, но искреннее сообщение. И даже не ожидал ответа, на такие Конь обычно не отвечал, так как у него не было для этого программы.

«Я тоже», — просочился в сознание не менее тёплый и искренний ответ.

Я замер, уставившись на Смарта. Может, мне вообще показалось. Просто хотелось это услышать.

«Конь, это ты сказал?» — переспросил я.

«Я сказал».

«Ты понимаешь, что такое скучать?»

«Тосковать во мраке пустоты по единственному другу?» — это звучало странно, так непохоже на моего робота, но я ощущал связь такую же, как и раньше.

«В общем, да», — ответил я.

Я немного испугался.

— Всё в порядке? — взволнованно спросила Принс. — Конь выглядит получше, чем когда я его достала из-под завалов… Не волнуйся.

— Да… всё… хорошо, — сказал я ей и повернулся к Смарту. — Ты как-то его модифицировал?

— Ну… нет. Но я, честно, не понимаю, как работает его процессор, — он почесал подбородок. — Может, там что-то и повредилось, или стало работать не так. Но сигнал выдает нужный, глаза светятся. Лапки скоро зашевелятся.

«У тебя сбилась речевая программа?» — уточнил я у Коня.

«Повреждены речевые ограничители, сбился перечень фраз»

Я облегчённо вздохнул. Конь не ожил. Не превратился в какой-то чувствующий искусственный интеллект. Просто фразы теперь подбирает по-другому. Может, у него было установлено несколько профилей, один был направлен на психологическую помощь. Теперь модусы перепутались. Отсюда и непривычные фразы. Одно меня настораживало. «Тосковать во мраке пустоты по единственному другу» — слишком странная фраза для выуженной из набора шаблонов.

Подойдя к столу, я наклонился к Коню. Его глаза светились восторгом. Нет. Они светились, конечно, желтым светом, но мне очень хотелось видеть в них восторг.

— 3112~

Входя в просторный зал Советов в секторе Конура, я почему-то вспомнила себя на каторге. Бесконечное тёмное существование, которое я влачила там. Бессилие протягивало к моему сердцу тёмные щупальца, отравляло разум. А я не сдавалась. Потому что была уверена, что Карлос где-то, например, здесь на Линдроузе, продолжает дело революции. И я должна выжить. Дождаться, что он придёт за мной или спастись сама.

Должна вернуться к нему, чтобы мы вместе вернулись на Вегу. Вернулись её хозяевами. Эта мечта защищала меня от отчаяния. Вытаскивала из самого мрака боли и унижений.

Я жива, потому что верила, что Карлос где-то на Линдроузе. Я выжила. Стою здесь, в ярко освещённом зале, где на противоположной стороне, за местами для зрителей, в иллюминаторе разверзлась пасть холодного космоса. Карлос где-то там в неведомых сплетениях пространства-времени. А здесь только я. И люди… В зале Советов собралось около сотни людей, ещё сотни стояли в отсеках рядом. Они радостно кричали нам. Сантьяго, Матео, Шёпоту, Альдо и всем десантникам, кто отравился с нами на это заседание. На корабле остались лишь Исигуро, Кали, Трой и Тардис.

Я вышла к трибуне и ощутила, что мои руки дрожат. Так жаль, что Троя нет рядом. Мне захотелось быть у этой трибуны не одной. Люди скандировали моё имя. Я на пару секунд спрятала взгляд в планшете с текстом, который написал мне Альдо. Речь про то, что эта часть галактики будет наша. Нужно подождать. Держать здесь оборону. Не пускать сюда имперцев.

«Сан-тья-го! Сан-тья-го! Сан-тья-го!» — послышалось гулкое скандирование толпы. Я увидела, что он подошёл. Видимо, Альдо решил, что мне нужна группа поддержки. Я, в принципе, была не против, Сантьяго всегда любили люди. Он самый геройский герой в их глазах. Но ещё я подумала, что на корабле идёт трансляция из зала Советов, и Трою будет неприятно это видеть.

Но, в конце концов, он должен понимать ситуацию. Не маленький же? Сейчас раскрывать его роль не стоит, как и участие Гомера. Жители Линдроуза только что выгнал со станции имперцев, и что сказать им? Что мы просто заменили этих имперцев на других? Рано.

Сантьяго встал чуть позади меня, я чувствовала тепло от его огромного тела.

В зале повисла тишина. Только Кровавая Мэри недалеко от трибуны громко щелкнула пальцами, соединив ладони.

— Думаю, что мне нет смысла представляться. Вы знаете меня. Как знаете и моего брата. Знали… — начала я. — Он отдал жизнь за то, чтобы мы стали свободными. И всё, что нам остаётся теперь — продолжить его борьбу.

Я сама удивлялась тому, как легко лились из меня слова, и как аудитория слушает. Не фырчит, кидаясь испорченными пайками, которыми можно разбить голову. Типа, чего это девчонке дали слово? Нет. Люди внимают каждому слову. Они все ждут, что я скажу им, что делать. И я скажу.

— Трой~

В кают-компании «Тореадора» я сидел на обшарпанном диване и смотрел трансляцию. В другом конце зала стояла Кали и тоже смотрела. Принс взошла на трибуну. Выглядела невозмутимо, дерзко. Со стороны она всегда производит такое впечатление. Но я будто через экран ощущал, как она волнуется. Съёмка велась с приличного расстояния, а я, казалось, видел, как у неё дрожала рука, которой она настраивала планшет.

Хотелось её успокоить, помочь. Хотя, я был уверен, что она справится и без моей заботы. Я любовался Принс, когда к трибуне подошёл Сантьяго и встал рядом с ней. Я сжал челюсти. Нет, я не ревновал к Сантьяго. Зачем? Но… она была моей. А люди, собравшиеся в зале, только сильнее убедятся в том, что Принс невеста Сантьяго. Я отвернулся на минуту, и вдруг услышал голос Гомера:

— Они подходят друг другу.

За то время, что он здесь, я его ни разу не видел. В первый раз мы с ним столкнулись. И я был рад этому, но говорить не хотелось. После всего, что произошло, Гомер уже не казался мне добрым самаритянином, или я просто перестал в них верить. В этих людей, стремящихся к общему благу.

Он столько всего мне наплёл, а главное, обещал, что ничего не изменится для меня, если я просто доставлю Принс к нему на корабль. Это должно было быть маленькое дело для больших изменений. Во многом, я не хотел пересекаться с Гомером, потому что он напоминал мне о том, каким я был. Глупым и малодушным.

— Приветствую тебя, Трой, — сказал Гомер, подойдя к дивану. — Я присяду рядом?

— Приветствую вас, Гомер. Садитесь.

Сидеть рядом с ним мне не нравилось, в сердце появилось какое-то склизкое чувство. Он крутил в руках чёрную коробочку.

— Мне жаль, что тебе пришлось через столько пройти, Трой. Пираты, погони, жизнь среди повстанцев.

— Да нет, сэр. Я рад, что так случилось, пусть было непросто. Я нашел друзей. Плохо, что отца не спас.

— Ты не виноват. Всех спасти нельзя.

— Гомер, это напоминает мне слова Алисии. Чтобы кто-то жил хорошо, кто-то должен жить плохо. Нет. Спасать нужно всех.

Внезапно, положив коробочку себе на колени, Гомер разразился аплодисментами. А в трансляции пираты аплодировали Принс.

— Ты всё такой же. Самоубийственно добрый, — улыбнулся он. — Всякое разумное существо, следующее до конца стремлению к разумности, движется в направлении Голгофы.

Я не ответил. Слушать Канта из уст Гомера было неприятно. Сам-то он следовал разумности, в основном, чужими руками. Только сейчас вступил в дело, когда его прищучили на Земле.

— Но ты послушай… Что она говорит. Это вовсе не похоже на «спасти всех», — Гомер кивнул на экран.

Из трансляции слышалось:

— Уже сейчас мы начнём готовить операции по возврату контроля над колониями, разработаем планы уничтожения форпостов у Альфа и Бета Центавра, — говорила Принс. — Но сначала…

— Это война, — сказал я, поджимая губы. — Им приходится бороться!

— Нет, Трой. Дай им волю, будет резня, — произнёс он шёпотом, чтобы Кали не услышала. — Думаешь, если они включат защиту сектора, как они поступят с имперцами в секторе? Их пару сотен тысяч, обслуживающий персонал, силовые структуры. Они погибнут, будь уверен. Колонисты злые. Полные ненависти.

Я слушал его и понимал, что не смотря на то, что многие из повстанцев другие, в целом… При первой встрече Принс едва меня не задушила. Сантьяго ударил за вопрос. Люди Дайсона пытали. Конечно, им есть за что ненавидеть имперцев. И они ненавидят.

— Поэтому, Трой, такое дело им нельзя доверить. Это нам нужно с тобой решить самим.

— В смысле? — спросил я, уставившись на коробку, которую Гомер открывал.

В ней, переливаясь в свете ламп и мерцании монитора, лежал браслет, собранный из звёзд разной величины, с разным количеством лучей. Точно таких же, как на татуировке Принс. Это и есть… тот самый артефакт? Я бросил резкий взгляд на Кали, но она была увлечена трансляцией.

— Карлос не смог войти в пункт управления, и Принс тоже не сможет, — сказал он шёпотом, доставая браслет.

— А вы-то откуда знаете?

— Я знаю об этом очень много, как и твоя мать, — он улыбнулся. — Если есть доступ в рай, это не значит, что есть доступ в пункт управления раем. Его может получить только тот, кого к этому изначально готовили.

Он вдруг протянул браслет мне.

— Что вы такое говорите, сэр? Кто дал вам артефакт? Нужно немедленно вернуть его Альдо, — я сказал это громко, чтобы привлечь внимание Кали, но она вышла из кают-компании.

Я почему-то глянул на экран, но вместо трансляции увидел своё воспоминание. Как Принс спрашивает, не предатель ли я? Нет. Я не предатель. Что бы там не задумал Гомер, в этом участвовать я не буду. Я нащупал пистолет в кобуре.

Но Гомер вдруг подался вперёд и приложил к моей второй ладони холодный металл инопланетного браслета.

Стало очень больно, словно кожа загорелась. Я увидел, что звёзды будто размякли, стали, как ртуть, жидкие, и вплавлялись в моё тело. Я попытался отряхнуть руку, но металл просачивался в кожу так быстро, что через миг даже чёрных капель не осталось. В ушах зазвенело, послышался какой-то шёпот, и я словно нырнул под воду и не смог дышать.

Меня оплели сотни серебристых лиан, пробирались в рот, в нос. Глотку опалило горечью. Секунду спустя я снова увидел кают-компанию и Гомера.

— Да. Я не сомневался, что Елена всё рассчитала правильно, — я едва услышал эти слова. — Ты получил высший дос…

Часть его слов будто пыли, реальность превратилась для меня в пазл, где отсутствовали некоторые фрагменты.

— Мы полетим с тобой в своё путешествие на Броссар…

Так, я не мог пошевелиться, но чувствовал, что меня положили на силовые носилки. Что делать? Боль окутывала всё тело паутиной.

«Конь, состояние»

— Парню стало плохо, — пробились в моё сознание слова Гомера. — Доставлю его к себе на корабль для диагностики.

— Доктор Тардис ему поможет, — раздался голос Кали.

— Ему помогут на моём корабле, — сказал Гомер. — Доктор Тардис плохо себя чувствует.

Мне показалось, что моё тело окутывает липкая серебристая смола, накрывает мои глаза серой взвесью. Я отключился.

«Активность процессора 100 %, двигательная активность нарушена», — ворвалось в мысли.

Я открыл глаза уже в ангаре. Высокий потолок грозил обвалиться на меня.

«Гомер украл браслет и похищает меня. Передай как-нибудь Принс, что я её не предавал. Увеличьте мощность твоего передатчика, чтоб… Я…».

Больше я даже думать не мог. Пространство схлопнулось в сеть неясных вспышек. Осколков битых зеркал, на которые время от времени попадал свет. Своего тела я больше не чувствовал, будто его и не было.

Мне нужно вернуться к Принс. Очнуться. Вспышка озарила темноту и тут же погасла. Вдруг в ней вырисовалась нечёткая фигура. Человек?

— 3112~

Я сказала то, чего от меня хотел Альдо. Большинство людей в зале воодушевлённо смотрели на нас с Сантьяго. Но мне вдруг почему-то стало больно. Как будто я должна была добавить кое-что ещё важное. Я даже знала что.

— Теперь слово главе Конгломерата, — сказала Алая Заря, и её голос задребезжал в усилителях громкости.

— Подождите, — произнесла я. — Я не закончила. Знаю, что многие из вас знают легенду о том, как я спаслась с Пегаса. Одна. Или взяла в заложники высокопоставленного имперца. Это не так. С Пегаса мне помог сбежать имперец.

Я увидела, как Альдо показывает мне жестами замолчать. А я не могла остановиться. Люди начали смотреть с сомнением. Только моё сердце изнутри разрывала какая-то странная тревога и требовала говорить. Трой заслужил. Да и жители колоний должны понимать, что не все имперцы враги. Сантьяго сначала посмотрел на меня с недоумением, а потом вставил:

— Этот же имперец спас мне в бою жизнь.

Я удивилась, что он вмешался и поддержал меня.

— Этот же имперец помог защитить станцию, — раздался с другого конца голос Шёпота.

— Его зовут Трой, — прибавила я. — И к чему я это говорю. На это две причины. Первая. Мы можем найти среди имперцев союзников, некоторых не устраивает текущее положение вещей. Но нужно следить, чтобы они не обманывали… Ам…

У меня задрожал голос, когда я собиралась сказать последнюю фразу. Это было глупо, но я знала, что Трой смотрит трансляцию. Он рад будет услышать. Да и правда, может, эта история про Ромео и Джульетту покажется кому-то красивой. Мы были по разные стороны, но вместе.

Я оглядела зал со страхом обнаружить в нём презрение, но там была заинтересованность. Кто-то перешёптывался между собой, но никто не доставал пистолет, чтобы выстрелить и закричать «гонево!», как иногда бывало в этом зале. Алая Заря прищурившись рассматривала меня, но всего лишь задумчиво, без недовольства.

— Да ясное дело, что без союзников не победить, — вступил Плешивый Билл. — Мы же не от хорошей жизни терпели их лабораторию здесь… А какая вторая причина?

— Трой сделал мне предложение, — я показала руку с кольцом всему залу, надеясь, что и Трой увидит. — И когда мы захватим Вегу, первым делом закатим там свадьбу. Настоящую, мать его, человеческую свадьбу! Как люди делали испокон веков! А теперь, друзья, подумайте, что вы сделаете, когда обретете дом?

— Выращу апельсины!

— Искупаюсь в реке!

— Лягу в зелёную траву!

— Понюхаю цветы!

— Вы все такие глупые! — заорал кто-то. — Первым делом любой из нас посмотрит на голубое небо с облаками!

— А на Веге есть облака? — спросила одна женщина у другой, и та ей кивнула.

— Так что, держите этот образ в голове! Пусть он греет вас каждую секунду предстоящей борьбы. Мы победим. А потом всех приглашаю на свадьбу! — заорала я.

С разных сторон послышались мечтательные возгласы. Такие понятные мне. Тёплые. Я почувствовала слезу на щеке. Мне захотелось узнать, слышал ли Трой.

— Трой ответь Принс, — тихо сказала я по связи.

В ответ мне только шуршал динамик. И я почему-то сразу почувствовала, что что-то случилось.

— Судя по данным геолокации, Трой больше не на «Тореадоре», — пробасил Сантьяго. — Тардис тоже не отвечает.

Конец