Арестантка: Путь на Броссар

Глава 20. Квантовая неопределенность

— Трой~

Я схватил отца за руку и вытянул за стальную дверь в секретарскую, искренне надеясь, что ни один выстрел не успел его задеть.

Толстовка Ласейраса промокла от пота и липла к телу. Не оборачиваясь, но всё ещё держа отца за запястье, я слышал его размеренное дыхание.

Сзади стреляли, негерметичная тонкая дверь была плохой защитой, некоторые лучи с шипением проходили сквозь неё. Я чувствовал их жар. Мы пригнулись.

Чëрт. Пропуск. Я никак не мог нащупать его в кармане. Услышал, как заглушил крик боли отец. Неужели ранили?

Раздалось несколько взрывов из Лаборатории, и гермодверь с шумом открылась.

Передо мною мелькнула здоровенная фигура Сантьяго, его строгое лицо.

— За мной, — сказал он, и я метнулся из секретарской.

Лазер чиркнул по наличнику двери, брызги металла окропили Сантьяго плечи. Он даже не вздрогнул. Быстро заблокировал замок гермодвери, створки которой съехались за нами.

Это должно было задержать Андромаху и его людей. Мы побежали по лаборатории за Сантьяго.

Здесь творился хаос, лаборанты сражались с охранниками в чёрном. Роботы-манипуляторы кидались реагентами в охрану. Пахло горелой кожей, кисловатым потом и сладковатыми химическими веществами.

Отец мчался за мной. Я прислушивался к ощущениям: не трудно ли ему идти, не ранен ли он? Я боялся взглянуть. Словно это не просто отец, а отец из эксперимента Шрёдингера. Пока я на него не смотрю, он и умирает, и не ранен одновременно. А как посмотрю, сразу всё определится. Он сразу застонет, упадет и истечёт кровью.

Мы проскакивали между дерущимися. Чудом уходили от перекрёстного огня. Перескакивали через кляксы разноцветного пламени на полу. Когда уже почти добрались до нужного коридора, робот пролил на меня реагент. Спину обожгло через халат.

— Черт, что здесь происходит? — цедя воздух сквозь зубы, спросил я.

— Рассказал Расселу и Тренсу о том, что лабораторию хотят взорвать имперцы, — отозвался Сантьяго. — И что руководство лаборатории с ними в сговоре.

Я всё так же удерживал отца за запястье, и отпустил бы, наверное, только если бы он мне отсек руку катаной. Он не говорил ни слова, лишь послушно следовал за мной и Сантьяго. Меня это радовало, потому что я сейчас не готов был объясняться.

Лампы замигали, включилось аварийное освещение по потолком, подсвечивая монорельс для передвижения контейнеров. Когда мы уже почти пересекли заваленный хламом коридор, яркие линии вспороли наполненный темнотой воздух. Пришлось спрятаться за переборкой у пожарной лестницы и отстреливаться. В нас стреляло человек пять.

Я, наконец, отпустил отца. Во мраке было сложно понять, ранен ли он, но двигался свободно.

Стоило мне отвлечься на стрельбу, отец куда-то делся. Залез на лестницу? Я посмотрел наверх, на поблескивающий по потолком монорельс. Если как следует уцепиться, то…

До нас с Сантьяго донеслись крики. Я высунулся из-за укрытия.

Среди стреляющих охранников металась тень. Она ловко лавировала между ними, заставляла их палить друг в друга. В руках тени серебристым отблеском играло зеркальное лезвие катаны. Я застыл, не смея отрывать взгляд от этой смертоносной красоты. Неужели это мой отец?

Кто-то начал стрелять в меня с другой стороны, синеватые лучи проносились рядом. Близко. Врезались в металл над моей головой. В мигающей мгле я увидел в отца прицелился один из охранников, выглянувший из-за контейнера.

Время потекло медленно, и я в нём будто завяз. Не мог пошевелиться.

Казалось, я уже видел, как мигает заряд в накопителе бластера. Убийца жал на курок. Выхватив себя из цепенящего ужаса, я выстрелил врагу в ногу. И в этот момент Сантьяго толкнул меня в пол, заставляя лечь, а сам добил атакующего с тыла противника.

Повисла гробовая тишина, в которой слышалось только наше с Сантьяго дыхание.

— Отец… — негромко позвал я.

Всё было тихо. Я выглянул и увидел разбросанные трупы. К горлу подошла тошнота. Но где отец? Неужели его убили? Внимательно всматривался, ища его тело в синем пиджаке.

— До шахты осталось немного, — отчеканил Сантьяго. — Вперёд.

Мы двинулись вдоль стены к люку, забрались, и только тогда я немного выдохнул.

— Где Смарт? — спросил я у Сантьяго, бежавшего по коридору шахты чуть впереди.

— Изучает коробочку, — холодно сказал он.

— Мы идём к нему?

— Да, — отмахнулся Сантьяго, понятное дело он совсем не хотел со мной говорить, потому что я нарушил приказ.

— Ты в порядке? — я обратился к отцу, идущему сзади.

— Со мной всё хорошо, — нехотя произнёс он, но потом подойдя ближе, тихо спросил: — Зачем ты вмешался?

— Как зачем? — от его вопроса мне стало неловко. — Ты мой отец…

Он замер на секунду, сбитый с толку этим простым ответом.

— Наконец-то! — послышался громогласный шёпот Смарта. — Вещица знатная! О…

Его лицо вытянулось, когда он взглянул на моего отца:

— А это кто? Твой папашка?

— Меня зовут Герман Этнинс, — коротко сказал тот.

— Смарт, — он протянул отцу руку, а во второй держал взрывоопасную коробку.

— Махаон здесь производит оружие? — спросил отец, пожимая ладонь Смарту.

Я опять не мог считать, что он чувствует, неприязнь, или наоборот рад знакомству.

— Очевидно, да, — сказал Сантьяго, протягивая отцу руку. — Сантьяго Родригес.

— У Андромахи их десять, — добавил я.

— Одна такая может взорвать пол станции, — продолжил Смарт. — Десять способны сдвинуть орбиту небольшого…

— Ты можешь её обезвредить? — перебил его Сантьяго.

— Я её деактивировал, — он показал нам синий квадрат, прикрепленный к черной коробочке. — А чтобы активировать достаточно снять чип, который я к ней прикрепил.

— Мы можем вывезти коробку в космос, — снова показал свою смекалку я.

Сантьяго посмотрел на меня как-то неодобрительно.

— Сэр, — он обратился к моему отцу, и как ни странно, очень уважительно, наверняка хорошо запомнил, как отец рассёк его катаной. — Вы знаете что-то о планах Махаона?

— Ещё меньше, чем вы… — отец внимательно посмотрел на меня, затем на Сантьяго. — Знаю только, что у него тесные отношения с корпорацией Дельта. Он собирается взорвать станцию?

— Да… Значит, идём в ангар, туда должен прилететь Шëпот. Пусть решает, что делать с бомбой.

— Шёпот прилетит? — Смарт радостно взмахнул руками и подбросил коробку. Мы с отцом изрядно напряглись.

— Да, он связался со мной. Рассел с Трэнсом откроют им шлюз, — хриплым от усталости голосом сказал Сантьяго и кивнул на узкий проход в ангар.

Действие обезболивающего могло скоро закончиться. Обычно такие препараты работают почти сутки, но ручаться за тот, что мы взяли у Мадлен, я не мог.

Мы влезли в тесный тоннель. Я испытывал небывалую радость, глядя на отца, пускай сейчас я видел только его зад и коричневые подошвы ботинок. Он здесь, он жив. Он не где-то в тюрьме, а рядом. Мне очень хотелось спросить, что отец вообще думает обо всем, останется ли с нами, хотелось просить прощения, что я подвёл его. Но неудобно говорить о таких вещах, когда ползёшь на четвереньках, да и при свидетелях.

Когда мы оказались в ангаре, я снова почувствовал вибрацию и услышал гул прилетевшего корабля. На сей раз я его видел. Это был обычный, ничем не примечательный транспортник в форме шестиугольной призмы, со слегка выпирающими на гранях манёвренными двигателями.

Тут же по нему начала палить охрана из чего-то крупнокалиберного. Из корабля ответили залпом, сбившим одну из пушек, но вторая подбила судну орудие. Сантьяго указал мне и Смарту на стрелявших из второй пушки, что находилась на выдвижном постаменте, а отцу жестами указал на контейнеры нависающие над ним. Как ни странно, отец с четкостью солдата ринулся исполнять просьбу. Кем же ты был, папа, до службы в дипкорпусе?

Сантьяго пошёл первым, а мы со Смартом прикрывали.

Пока наши выстрелы отвлекали врагов, управляющих пушкой, отец, забравшись на контейнеры, спрыгнул на них сверху. Разрубил одного, ранил второго, третий выстрелил в него. Мне показалось, что повисла жуткая тишина. Опять.

Вскоре раздался крик очередного убитого отцом, а сам он спрыгнул с постамента, на котором стояла пушка. Я снова начал дышать. Вся эта кровавая вакханалия плохо вязалась с его миролюбивым характером. По крайней мере, с той его частью, которую я знал.

С другой стороны ангара снова послышалась пальба, из корабля уже высыпали десантники в бронескафандрах. И… у меня даже сердце замерло. В тайне я надеялся, что сейчас увижу Принс.

Шёпот, Хан, Вараха, доктор Тардис, Катран… Принс не было среди прибывших. Главное, чтобы с ней всё было хорошо. Ужасно хотелось её увидеть, ведь тогда этот бесконечный поток врагов не воспринимался бы так удручающе. Мне бы влилось больше решимости в грудь, а она была очень нужна.

Но хорошо, что Принс нет в этой стычке. Меньше шансов, что она погибнет. Моя девочка.

В ангар подошла новая волна врагов, их оказалось человек двадцать. А нас в два раза меньше. Но хотя бы уже не четверо.

— 3112~

Шепот уже на Линдроузе. Он связался с Сантьяго. Тот жив, как и Смарт, как и Трой. Я на секунду прислонилась щекой к холодной стене, подходя к каюте Альдо. Напряжение таяло в мелкой дрожи.

Они живы. Трой жив. Не предал меня, как говорил Карлос. Сантьяго сказал, что одна из коробок с бомбами отправлена в конуру конгломерата. Я шла к Альдо с очередным предложением, и это было волнительно.

— Сэр, мы должны спуститься на станцию, — сказала я, войдя. — Линдроуз может стать нашим оплотом, но его доверие нужно заслужить. Мне.

Свет в каюте Альдо менялся от светло-жёлтого до оранжевого. Была включена опция «Камин». Мне это нравилось, вспоминались вечера на Веге у костра.

— Смотрю, ты решила подойти к делу серьёзно, Принс, — Альдо встал с кресла, и я случайно заметила фотографию в планшете Троя.

Светловолосая женщина, красивая, уверенная, со строгим взглядом голубых глаз.

— Это мать Троя? — улыбаясь, спросила я.

Альдо на секунду смутился вопросу, даже потянулся выключить планшет, но потом ответил:

— Да. Мы с ней были знакомы задолго до того, как Трой родился, — на его лицо лëг тёплый оранжевый блик света. — Удивительная была женщина.

— Не думала, что у вас есть своя любовная история, — сказала я.

— Это слишком громко сказано. В ней было больше истории, чем любви, — Альдо всё-таки выключил планшет. — Думаешь, нужно лететь сейчас на Линдроуз?

— Да, сэр. Нам нужно найти вторую коробку и обезвредить, — я взглянула на перелив жёлтого света на своей ладони. — Отсиживаясь здесь, мы показываем себя слабыми.

— А может, осторожными?

— Шёпот сказал, что Сантьяго с Троем нашли поддержку среди местных, — сказала я. — Среди них пошёл слух, что я вернулась.

— Да, мы можем использовать это, — прошелестел Альдо. — Только для начала ты должна быть жива.

— А ещё я должна быть рядом с людьми в критичный момент, — я сделала шаг к старику. — Если вам страшно, можете остаться. Я полечу на встречу с конгломератом.

— Вот как? — его голос стал тихим, и от того почему-то пугающим до дрожи. — Думаешь, ты способна сама решать?

— Способна, — я улыбнулась ему, не показывая, что на самом деле стушевалась от его интонации. — Но в своих решениях я хотела бы опираться на ваши советы.

— Это хорошо, — он улыбнулся одной стороной губ, задумчиво потер бороду. — Вещи ты говоришь правильные, но гарантировать твою безопасность я не могу. Я предлагаю подождать.

— А смысл? Проиграем здесь, нас не примут в других местах. Даже если мы закроем сектор с помощью Броссара, сколько нам возвращать доверие? Люди — единственное, что у нас есть. И я сделаю всё, чтобы Линдроуз стал нашим оплотом.

Я говорила, и сама чувствовала, как уверенность заполняет грудь вместе со вдохом. Казалось бы, такой сильной, как сейчас, я себя ещё никогда не чувствовала.

— Ладно, я сейчас свяжусь с конгломератом, и так собирался их предупредить, — сказал Альдо. — Затем сядем на станцию.

— Говорить с ними будем вместе? — спросила я, закусив губу.

Трой достал меня из ада, оживил своей нежностью, а теперь я сама наполнилась кипучей силой, желанием всё изменить, а главное твердой верой, что мы можем. Это уже не были бесплотные фантазии и глупости от бессилия.

— И что ты им скажешь?

— Что имперцы отправили в конуру Конгломерата бомбу.

— Какие имперцы? — Альдо уставился на меня так, будто в этом вопросе был подвох.

— Служба Имперской Безопасности, сокращённо СИБ… — сказала я первое, что пришло в голову, это же было действительно так.

— Умная девочка, верно. Только не всё. Это те имперцы, с которыми конгломерат тайно сотрудничал, как выяснил Сантьяго, — старик постучал пальцами по столу. — Так, что они могут тебе не доверять, думая, что ты обернёшь толпу против них, когда сядешь на станцию.

— И что мне нужно им сказать? — я преданно посмотрела на Альдо, словно действительно его ученица.

— Скажи, что ты не будешь действовать, как Карлос. Оставишь власть на станции им, просто включишь в правление своего представителя.

— Кого?

— Реши сама. Можешь не прямо сейчас. В любом случае, это не самый насущный вопрос.

— Вот прям сама реши? — на моих губах зазмеилась недоверчивая улыбка. — Мне уже можно?

— Ну ты же посоветуешься со мной, — Альдо открыл дверь, кивая на выход.

Мы направились в рубку, чтобы переговорить с пиратским конгломератом.

— Куда это ты такая серьëзная идешь? — спросил Матео, когда мы проходили сквозь кубрик.

— Пойдём со мной, — сказала я.

Он удивленно улыбнулся, поправил повязку на глазу и зашагал рядом. Альдо покосился на меня, и показалось, что с одобрением.

— Зачем мы идём в рубку? — спросил Матео.

— На переговоры, — усмехнулась я, хотя немного нервничала.

— А я там зачем?

— Будешь осваиваться в возможной новой должности, — загадочно сказала я.

— Я должен буду давить на жалость? — он, поджав губы в ироничной ухмылке, покосился на свои руки.

— Пока просто смотреть, — ответил за меня Альдо. — Одним глазом.

Моя нервозность превращалась в приятное возбуждение. Твою мать, поговорила с начальником ВАД, а теперь с главами Пиратского Конгломерата. Прям пава. Лезу туда, куда до этого боялась. Но у меня больше не было сомнений, в том, что я этого достойна. Вообще сомнений не было. Я знала, что так нужно. А значит, я сделаю.

«Смотри, не наделай ошибок», — прозвучал в голове придирчивый голос Карлоса, выделившись из сонма мыслей.

«Я буду внимательна, брат. Очень надеюсь, что ты поддержишь меня», — мысленно ответила я ему.

— Они встретились, — сказал Исигуро, когда мы оказались в рубке. — Шепот только что передал. Все живы. С ними ещё Герман Этнинс.

На секунду я пожалела, что не полетела с Шёпотом. Мы могли бы уже увидеться с Троем. Стоп. Герман Этнинс? Это что, отец Троя?

— Трой~

В ангаре завязался такой бой, что воздух наполнился дымом и запахом горелого пластика. Я вынырнул из-за металлического ящика, отстреливаясь от окруживших меня врагов. От шипения и взрывов звенело в ушах.

Их было трое. Я снова затаился, переполз через контейнер, спрятался дальше, но укрытие оказалось слишком маленьким. Как же не хватало Коня. Как бы мне пригодились бы его разведданные. Нейросеть на таком расстоянии плохо различала врагов.

Сталь зашипела от попадания совсем рядом. Над головой. Ещё выстрел, я еле успел пригнуться. Вжался в пол, чувствуя холод металла щекой.

«Противник с автоматической бластерной винтовкой приближается. Уровень опасности критический. Найдите другое укрытие», — всплыло сообщение нейросети, перекрывая мне расплывающийся обзор.

Я не мог подняться. Пальба не прекращалась. Какой же большой у этой винтовки заряд?! Казалось, ещё секунда и враг подойдёт так близко, что выстрелит в упор.

Нет. Десантники уже здесь. Скоро увидимся с Принс.

Нельзя так глупо умирать. Между выстрелами винтовки полторы секунды. Сбоку погрузчик. Я успею. Должен. Мёртвым не смогу сделать Принс предложение.

И я ринулся, что есть силы. Выстрел нагнал меня, когда я уже почти спрятался. Мне продырявило полу халата. Противник перестал палить. Пошла перезарядка, и тогда я выстрелил. Попадал в плечо здоровяку.

Зря высунулся. Двое других противников увидели меня. Сердце уже не билось, а разрывало ударами грудную клетку. Но прошло мгновение, другое. Никто не стрелял. Я тихонько выглянул из-за укрытия и обнаружил отца, стоящего над двумя телами.

Облёгчённо выходнув, я сжал кулаки. Сантьяго спрыгнул откуда-то с верхнего уровня ангара, и рядом с ним шмякнулся мёртвый охранник. Звуки боя стихли. Шёпот в бронескафандре вышел из-за рудовоза, пряча винтовку за спину.

— Санти, — он снял шлем и подошёл к майору. — Наломали вы тут дров…

Смарт пожал руку подошедшему Хану. Доктор Тардис надолго задержала взгляд на Сантьяго — оценивала его состояние. Здесь и без приборов было видно, что ему становится хуже.

Сантьяго пристально посмотрел на Шепота, его лицо оставалось всё таким же холодным, но мне прям до кончиков пальцев стало радостно. Мне казалось, что и Сантьяго радуется, но понимает, что совершенно нельзя расслабляться.

Этим он меня восхищал. Отец подступил к Сантьяго. Глянул на Шепота сначала настороженно, а потом изумлённо:

— Мистер Корнелли, — голос отца наполнился торжественным звоном. — Какая встреча! Не думал, что вы ещё живы.

— Не дождетесь, — буркнул Шепот с явной неприязнью.

— Как ваш друг Альдо поживает? — спросил отец с точно такими же неприветливыми нотами, хотя звучал гораздо добрее Шёпота.

— Неплохо, — сказал Шепот, потом повернулся к Сантьяго. — Майор, доложите обстановку.

— Рассел просит помощи в лаборатории, имперцы убивают сотрудников, пытаются забрать оставшиеся подарки, что спрятаны в сейфе, — отчеканил Сантьяго.

— Понял, идём на подмогу. Альдо передал, что с коробкой в конгломерате разберутся без нас, — ответил Шепот. — Мистер Этнинс с нами?

— Да, — кивнул я.

— Пусть Этнинсы останутся на корабле, пока мы уладим ситуацию в Лаборатории, — рапортовал Шепот, и от его слов мне почему-то стало не по себе.

С другой стороны, от меня действительно немного толку в заварушке, когда есть парни и девушки в бронекостюмах. Ко мне подошла Вараха, встала рядом и мотнула головой в сторону транспортника:

— Будь хорошим мальчиком ради Принс.

— Как она?

— У неё всё хорошо, только из-за тебя крышу сносит, — Вараха подтолкнула меня. — Идем, я вас провожу.

— Вы думаете справиться с людьми Махаона? — спросил отец. — Не лучше ли улететь?

— Наша новая начальница приказала спасти людей, — произнесла Вараха, улыбаясь. — Мы ж люди подневольные.

А меня окатило волной восторга. Новая начальница — Принс — хочет спасти людей. Какая же она прекрасная, как хорошо, что я освободил её. И боже, как я скучал. Как хотелось расцеловать ей руки, лицо, губы. Как хотелось обнять.

— Вы оставите здесь кого-то на случай, если Андромаха вернётся к своему кораблю? — спросил отец.

— О, у нас тут ещё начальник? — к губам Варахи приклеилась саркастическая ухмылка. — Хан останется с вами.

Она кивнула на идущего за нами огромного бойца.

Главное, чтобы всё прошло гладко, чтобы десантники справились. Неужели всё оборачивается хорошо? Да, я испытывал это бодрящее и даже расслабляющее чувство — предчувствие успеха. И гнал его от себя. Расслабляться не время.

— А где сейчас Принс? На Тореадоре? — спросил я.

— Они предупредили глав пиратов. Коробка перехвачена. Летят на встречу с конгломератом.

— Это не опасно?

— Опасно, — сказала Вараха. — Но сейчас ничего безопасного нет.

Мы вошли в транспортник — небольшой старый, но ухоженный корабль. Чёрная краска на нём приветственно блестела в ярком освещении ангара. Внутри стояли кресла в два ряда и рубка пилотов. Их было двое, я их не знал, собственно, как и не знал, что это за судно.

— Откуда такая роскошь? — спросил я, ловя Вараху за локоть, когда она собралась уходить.

— Подарок от неожиданных союзников, — загадочно усмехнулась она и скрылась за съезжающимися створками гермодвери.

— Пусть это побудет у вас, — к нам зашёл Смарт и бросил в меня коробочкой.

Озноб окатил с головы до пят, когда она оказалась у меня в руках.

— Не боись, она не взорвётся от встряски. Работает четко по детонатору.

— Бомба не взорвётся, пока Андромаха на станции, — заметил отец. — Он не самоубийца.

Смарт выскочил из корабля вслед за Варахой. Я убрал коробочку в карман. Это было странным решением, но я просто не знал, куда её положить.

И здесь я понял, что мы с отцом остались один на один. Как я этого хотел. Как я этого боялся!

Отец. Он держал трость двумя руками и вглядывался в смотровой экран, на котором виднелся полуразрушенный ангар. Никакого движения, тишина.

Тишина царила и между нами. Как бывало в прежние годы. Стоило мне как-то провиниться, отец мог молчать по полгода, не находя для меня не единого слова.

Как я ни пытался тогда с ним говорить, он не отвечал. Сейчас ко мне вернулись те неприятные ощущения, что передо мною глухая стена равнодушия, сквозь которую до отца не докричаться.

— Ты нашёл своеобразных друзей, — сказал внезапно отец, и его голос отозвался тёплым трепетом в душе.

Хотя было непонятно, хвалил он меня или осуждал.

— Они грубоватые, без манер, но хорошие, — сказал я. — Сам ещё не совсем привык. Думаешь остаться с нами?

В последних моих словах звучало столько надежды, что её бы хватило на пару колоний. Я умом понимал, что это какие-то старые чувства, совершенно детские. Но после всех злоключений я просто не мог быть неискренним.

— Конечно, нет, — отстранённо сказал отец. — Как ты себе это представляешь?

— Андромаха не оставит тебя в покое, — ответил я, и мой голос, в отличие от его, дрожал. — Тебе лучше остаться с нами.

— Да не говори ты вздор! — он в первый раз за всё время сказал громче обычного. — Твоё место, возможно и здесь, рядом с Альдо, а я точно не смогу терпеть этого унижения.

— Какое унижение, отец? — я даже рассердился. — Они тоже люди, пусть и уже другие. Им нелегко пришлось, они пережили столько лишений, и нельзя обвинять их в том, что у них такие нравы.

— Я не об этом, — отец снова сказал добродушно-спокойным тоном. — Просто я не смогу находиться рядом с этим… человеком.

— С кем? С Альдо? — вдруг понял я. — Дело в прошлом мамы?

— Если бы только в прошлом… — тон его был мягким, а ладони крепко до белых костяшек сжимали ножны-трость. — Мне не очень хочется об этом говорить.

— О, как всегда. Я, видимо, такой никчёмный сын, что ты даже говорить со мной не хочешь, — от охватившего меня горького отчаяния хотелось кричать, но я сумел совладать с собой.

— Ты совсем не никчёмный, — сказал отец, покрутив в руках трость. — Просто эта тема скабрезная… не хочется её касаться.

— Ну и что? Я хочу, чтобы ты хоть раз в жизни был со мной честным и объяснил. Пожалуйста. Знаю, что я перед тобой виноват…

— Она меня презирала, — вдруг сказал он, и его лицо скорчилось в гримасе душевной боли.

— Кто?

— Елена. Она вышла за меня из-за денег. Обворовывала меня, посылая деньги ему. Я узнал это после её смерти.

Я решительно не понимал ничего. Но чувствовал, как к горлу подкатывает ком.

— Кому посылала?

— Альдо Санчесу. Тайно спонсировала революционное движение на Альфа Центавра. За что и была убита, — он говорил это взвинченно, глядя на сталь катаны, которую обнажил, сняв ножны.

— Может, она просто хотела помочь людям? — моё сердце стучало так сильно, что я чувствовал боль в груди. — Она была очень добрая.

— Возможно. Но Елена продолжала любить его, я видел переписки… А ещё она встречалась с ним незадолго до того… — он отвернулся и замолчал.

В моей голове вдруг всё встало на места, и он мог даже не договаривать. На мгновение от стыда мне даже захотелось, чтобы коробочка с бомбой в моём кармане взорвалась прямо сейчас.

— Так вот в чем дело… — я опустил взгляд вниз, перевёл дыхание. — А ты делал тест?

— Ну сделай я этот тест, и ты, например, оказываешься не моим сыном, — пусть я в это время пялился в пол, чувствовал на себе его терпкий взгляд. — Мне бы нужно было вышвырнуть тебя в детский дом в четырнадцать лет? Отправить в приют в колонии…

Я шокированно поглядел на отца.

— Но я же тебя растил, играл с тобой в прятки в нашем саду. Помнишь, как ты спрятался на яблоне?

— И стряхнул на тебя весь урожай? — я улыбнулся, хотя мне было очень больно.

— Я тогда почувствовал себя Ньютоном помноженным на три, — отец нервно рассмеялся. — Ты был мне дорог, всё равно. Поэтому я не стал расставлять точки над и.

Я не знал, что ответить. Но что тут сказать? Сходства с Альдо у меня не было вообще. Хотя он же спрашивал мою дату рождения. Значит, у него в голове тоже была эта мысль. Чудовищно отвратительно. На языке осел вкус испорченной рыбы.

Отец сомневался, что я его сын? Поэтому так холодно вел себя со мной? А я идиот так старался хоть где-то заслужить его уважение. Ненавидел эти гребанные катаны. Но каждый день после школы оставался на тренировки. Я злился. Злился на маму, на Альдо, на отца. И на себя почему-то тоже.

— Да… я не ожидал такого, — только и смог выговорить я.

— Я предупреждал, что это скабрезно, — отец спрятал катану в ножны. — Ну если уж я начал, то должен тебе ещё кое-что сказать.

Он дождался, пока наши взгляды встретятся.

— Елена будто готовила тебя для чего-то… Она так следила за твоим нравственным воспитанием, даже лучше, чем в общем Империи. Может, она хотела, чтобы ты возглавил восстание?

Сейчас смотреть ему в глаза было ещё тяжелее, чем раньше. Мучила не только моя собственная вина, но и возможная вина матери… А в глазах отца плескалось сожаление. Отец жалел, что рассказал. Что сделал мне больно этим знанием?

— Мы не узнаем никогда, — тихо сказал я.

Хотел было произнести ещё что-то примирительное, но глухой голос донёсся из рубки:

— Сэр, вас вызывают с Тореадора.

— Меня? — переспросил я.

— Вы Трой Этнинс?

— Да…

— Значит, вас.

Я вошёл в рубку и увидел на экране связи Принс. Тот кошмар, сказанный отцом, вдруг отошёл на задний план. Моя девочка. Её тёмные глаза блестели от радости, она покусывала губу в своей обаятельно-детской манере. Мы несколько секунд молчали, и я просто любовался ею. Неужели, мы увиделись? И хотя прошло всего два дня, казалось, что — вечность. Безнадёжная холодная вечность. А теперь я словно оживал.

— Классный халат… — сказала она, прервав затянувшуюся тишину. Её голос искрился радостью, звенел неприкрытой, искренней любовью, и мне было чудовищно приятно. Меня от этих её простых слов чуть не разорвало на миллион кусочков. Какое же это счастье, когда кто-то настолько рад тебя видеть. И этот кто-то твоя любимая женщина.

Я даже обернулся на отца, понимая, что наверняка всем видно, как я оплавился и сладко смутился. Возможно, отцу могло быть противно, что я испытываю такое к арестантке, к девушке с колоний. Но он улыбнулся мне, возможно, мягче, чем когда-либо за последние десять лет.

— Одолжил в лаборатории, всегда в тайне мечтал стать учёным, — улыбаясь, медленно произнёс я, хотя, конечно, хотелось сказать другое. Но только наедине, и так уже много свидетелей того, что должно быть только нашим таинством. — Сантьяго ранен.

Я увидел позади Принс Альдо, и невольно мой романтический настрой угас. Мы с ним совсем не похожи. Вообще нет. Как отцу могла прийти в голову такая глупость? Альдо типичный испанец, только глаза серые. А я…

— Доктор Тардис ему поможет, — сказала Принс, и мне тоже казалось, что она хотела сказать другое, но не говорила. Зато я читал это в её глазах. «Я скучаю», «Люблю тебя», «Скорее бы увидеться». — Ждите указаний от Шепота.

— Понял, — сказал я. — Будь осторожна.

— Буду. Конец связи, — её изображение замерло, когда она в очередной раз закусила губу. Я никак не мог оторвать взгляда. Но заметил на смотровом экране движение.

— Шесть человек движутся в левую сторону ангара, — сказал пилот.

Андромаха в окружении пятерых людей шли к своему невидимому кораблю.

— Мне пора, — сказал отец. — Я сделаю так, что хотя бы он тебя больше преследовать не будет.

— Один ты не пойдешь, — я проследовал за ним к выходу из корабля. — Ты мой отец.