Безжалостный король

Глава 9

Люсия

Мы с Мией так хорошо проводим время на улице, что ее трудно вернуть домой.

В основном мы проводили время у озера, а затем бегали по лесу.

Быстро пришло время идти домой и убираться, но даже после этого она прижалась ко мне, не желая садиться на свое место за обеденным столом.

Мы сейчас здесь, и мои нервы на пределе, потому что я знаю, что Алехандро скоро будет дома. Я не знаю, каковы его ожидания относительно этикета за ужином, но я не думаю, что ему понравится, когда его племянница будет сидеть у меня на коленях.

Эстель уже пять раз пыталась усадить ее в кресло, но Мия кричала и извивалась, желая вернуться ко мне на колени.

— Все в порядке. Я смогу ее подержать, — уверяю я Эстель.

— Она не ест овощи, потому что ненавидит их.

— Не волнуйся, я смогу заставить ее их съесть, — говорю я с уверенностью, которая, кажется, сбивает ее с толку.

Она бросает на меня прищуренный взгляд, но возвращается на кухню, чтобы помочь горничным принести еду.

Через несколько минут стол накрыт изысканной экзотической на вид закуской.

Они приготовили курицу, нарезанную полосками, покрытую желтоватым соусом, который пахнет кокосом и эстрагоном. Ароматный рис и черные бобы находятся в другой миске, а множество жареных и запеченных овощей лежат на блюде, выглядящем божественно.

Как только напитки поставлены на стол, двери слева от меня открываются, и мой взгляд останавливается на Алехандро. Его взгляд тоже устремлен на меня, и все, о чем я могу думать, это то, что он сделал со мной вчера.

Мой мозг превращается в кашу, а мысли перемешиваются, словно яйца, которые бросают на сковородку под раскаленным пламенем, которое в конечном итоге их приготовит.

Когда та удушающая жара, которую я чувствовала в его офисе, возвращается в десятикратном размере, я понимаю, что мои шансы притворяться, что этот человек не оказывает на меня никакого влияния, равны нулю.

Я никогда не смогу сделать ничего подобного, ведь один только взгляд на него заставляет меня думать о горячих, греховных вещах, которые заставят меня возвращаться к нему снова и снова, даже если это будет плохо для меня.

Тепло разливается по моим щекам и румянец заливает мое тело. Я знаю, что мои щеки должны быть по крайней мере красными, но я также уверена, что он знал, какой эффект он на меня оказал.

Соберись, девочка.

Я делаю это быстро, когда Эстель возвращается из кухни и бросает на меня презрительный взгляд за мое очевидное разглядывание. Ясно, что она снова стала ледяной королевой, и вся моя тяжелая работа в течение дня пошла прахом в считанные секунды.

— Замечательно, все здесь, — говорит Алехандро.

Услышав его голос, Мия резко поворачивает голову и спрыгивает с моих колен, когда видит его.

Она бежит к нему, словно от этого зависит ее маленькая жизнь, и когда она достигает его, он поднимает ее в теплые объятия. Улыбка, которая заполняет его лицо, — это то, за что можно умереть.

Я не думаю, что я когда-либо видела человека, который был бы так счастлив видеть ребенка. Счастье на его лице больше похоже на счастье обожающего отца, и я ловлю себя на том, что испытываю благоговение, просто наблюдая за ним.

Он ее дядя, но глядя на них, я вспоминаю, как ко мне относится мой отец.

Помню, как я была маленькой и бросилась к нему на руки, чувствуя, что все будет хорошо, если он будет со мной.

Я люблю обоих родителей безмерно, но мой отец — это тот, кто делает мою жизнь стоящей. Когда я подсела на наркотики и видела, на что он пошел, чтобы вылечить меня, я старалась выздороветь больше ради него, чем ради себя.

Тихий смешок Мии возвращает мне сосредоточенность. Алехандро идет к столу, и я чувствую себя странно непринужденно, когда он садится во главе и сажает Мию себе на колени, вместо того чтобы усадить ее в кресло.

Мило видеть их вместе. Он такой большой, а она такая маленькая, что могла бы быть пятнышком на его рубашке.

— Ей нравится есть со мной, когда я рядом, поэтому я ее балую, — говорит он мне. — Надеюсь, ты не против.

— Вовсе нет, — отвечаю я, пытаясь успокоить нервы. — Уверена, ей больше понравится есть с тобой, чем со мной.

Его глаза заблестели от этого комментария.

— Русалка, дядя, — говорит Мия, указывая на меня. Алехандро усмехается. — Красивая принцесса.

— Я полностью согласен, — отвечает он.

От его взгляда все мое тело краснеет и оживает.

— Спасибо, — говорю я холодно, как будто этот лес бабочек не сходит с ума у меня в животе.

Эстель не упускает взгляд, который Алехандро бросает на меня, или молчаливое взаимодействие. Я не ошибусь, приняв ее за дурочку, и уж точно не тогда, когда она намеренно садится напротив меня. Как будто она хочет следить за мной.

Она единственная из персонала, кто к нам присоединяется. Горничные запирают двери на кухню, и я предполагаю, что они не вернутся, пока мы не закончим.

— Пожалуйста, ешьте. Мы тут просто перекусываем, — говорит Алехандро, наблюдая за мной.

— Ладно. Я не была уверена, ждем ли мы кого-то еще.

— Нет, всегда только мы, или в основном Эстель и Мия. Я редко возвращаюсь домой к ужину, но я постараюсь быть, когда смогу.

Я начинаю с курицы, обмакиваю ее в соус, а затем кладу в рот. Вкус мгновенно поражает мои вкусовые рецепторы и поглощает меня. Я никогда раньше не пробовал бразильскую еду. Это восхитительно.

— Это потрясающе на вкус, — сияю я.

— Далия — превосходный повар, — с гордостью отвечает Алехандро.

— Она определенно такая.

Эстель наблюдает за мной внимательными глазами и непроницаемым выражением лица. В ней есть высокомерие, которое мне не нравится, оно снисходительное и покровительственное, как черт.

Меня это раздражает. Если бы мои обстоятельства были лучше, я бы спросила ее, в чем ее проблема. Она явно думает, что разгадала меня. Она понятия не имеет, кто я такая. Никто не знает.

Мы все начинаем есть, и я стараюсь сосредоточиться на вкусе каждой еды, пробуя разные блюда на своей тарелке.

— Как прошел твой первый день здесь, Люсия? — спрашивает Алехандро. Его взгляд мечется между мной и Эстель.

— У меня был действительно хороший день. Мия — глоток свежего воздуха. Я уверена, что мы прекрасно проведем время вместе.

— Это очень приятно слышать.

— Я бы хотела услышать о вашем опыте общения с детьми, — вмешивается Эстель. — Вы кажетесь такой молодой, почти ребенком. Сколько вам лет? Восемнадцать, девятнадцать?

Один взгляд на нее говорит мне, что она не спрашивает мой возраст, потому что думает, что у меня недостаточно опыта. Она делает это из-за того, как я посмотрела на Алехандро, и я предполагаю, что она думает, что я слишком молода для него.

— Почему бы тебе не рассказать Эстель о твоем впечатляющем резюме? Я уверен, она будет так же впечатлена, как и я. — Алехандро улыбается.

— Конечно. — Я смотрю на нее. — На самом деле мне двадцать пять, почти двадцать шесть. Но спасибо большое за комплимент. Думаю, я унаследовала свою моложавую внешность от матери. Ей было пятьдесят пять, когда она умерла, но она не выглядела ни на день старше тридцати.

— Мои искренние соболезнования в связи с вашей утратой, — говорит Эстель. Однако мне кажется, что ее слова могут быть просто на пользу Алехандро, потому что в ее глазах нет ничего искреннего.

— Я начала работать с детьми, когда мне было пятнадцать, — начинаю я и погружаюсь в свой опыт. Я рассказываю им о том, как проводила лето, работая в детском саду недалеко от работы моей матери, и как я решила все изменить, когда мне было восемнадцать, чтобы поехать в Россию и стать няней для пары музыкантов.

Я рассказываю им обо всех распределениях, которые мне удалось получить во время учебы в колледже. К тому времени, как я дохожу до того, на скольких языках я говорю, Эстель выглядит побежденной. Я вижу, что она пытается придумать какую-то причину, чтобы ненавидеть меня или считать неподходящей, но у нее ничего не получается.

— Теперь я здесь, — бубню я.

Мия кладет голову на грудь Алехандро и закрывает глаза. Бедное дитя. Я, наверное, наскучила ей, но я могу сказать, что произвела на ее дядю огромное впечатление, а его мнение — единственное, что здесь имеет значение.

— Ну, похоже, ты более чем квалифицирована. А не просто симпатичное личико, ищущее смены обстановки. — Эстель кладет локти на стол.

Алехандро прочищает горло, и она смотрит на него.

— Эстель, не окажешь ли ты мне честь, отведя Мию в постель?

— Конечно, — отвечает Эстель, но, судя по ее виду, она пока не хочет вставать из-за стола.

Я только что узнала кое-что. Когда она разговаривает с Алехандро или он говорит ей что-то сделать, она сразу же отступает. Она не относится к нему так, но я не думаю, что это просто из уважения. Она защищает его, но она знает, когда нужно давить, а когда отступать.

Когда Эстель подходит к Алехандро и берет Мию на руки, которая теперь крепко спит, взгляд Алехандро устремляется на меня, он раздевает меня так же, как и вчера, невидимыми пальцами.

— Наслаждайся остатком ночи, — бросает Эстель через плечо.

Прежде чем выйти за дверь, она бросает на меня суровый взгляд, и у меня по спине пробегает дрожь, когда я представляю, что она может испортить мне эту работу.

Алехандро близок ей. Вот почему она присоединилась к нам на ужине. Если она скажет ему, что я ей не нравлюсь по той или иной причине, он может выгнать меня. Что, черт возьми, я тогда буду делать?

Алехандро встает, и я снова смотрю на него.

— Доела? — Он смотрит на последний кусочек риса на моей тарелке.

— Да. — Я отложила нож и вилку.

— Хорошо, пойдем со мной. — Его вулканические глаза впиваются в меня, парализуя мою волю этим магнетическим притяжением. — Пойдем наверх.

Наверх.

Подъем наверх может означать только одно: предвкушение того, каково это будет, когда он снова ко мне прикоснется, вызывает во мне прилив желания.

Оно извивается внизу моего живота и пульсирует прямо там, где я больше всего его жажду.

У меня текут слюнки, когда я представляю, что он со мной делает, но предостережение в моем сердце предупреждает меня, что нужно быть осторожнее с этим диким влечением.

Я просто не знаю, как я могу это сделать, когда он смотрит на меня так, будто хочет меня поглотить.

И предательская часть моего тела хочет, чтобы он это сделал.