Безжалостный король

Глава 10

Люсия

— У тебя прекрасный дом, — говорю я, когда мы входим в дверь.

Мои слова прорезают густой туман сексуального напряжения, заполняющий пространство между нами.

— Спасибо. Ему уже более двухсот лет.

— Это долго.

— Да, но структура главного дома еще старше. Может быть, еще около двухсот лет. Никто не может назвать дату. Это был один из старых замков, который был уничтожен пожаром много лун назад. Моя семья восстановила его и переделала большую часть структуры. Я добавил кое-что еще за эти годы.

Это объясняет, почему кажется, что старый мир встречается с новым.

— Это красиво.

— Согласен. Я тоже вырос здесь. Это дом моих родителей. После их смерти дом был заперт на несколько лет. Я только недавно вернулся.

— О, я не могу представить это место запертым.

— Этого не должно было случиться. Этот дом, должен быть наполнен жизнью. Это одна из причин, по которой я переехал обратно десять месяцев назад. Дом там, где сердце. В этом месте есть что-то, что никогда не покидало меня.

Мне нравится слушать, как он говорит. В его контроле есть что-то успокаивающее. В нем все еще есть аспект власти и силы, но именно это делает его умиротворяющим.

— Я никогда не была в подобном месте. — Я оглядываюсь, и он бросает на меня быстрый взгляд.

Я тоже позволяю себе смотреть на него, на то, какой он высокий и красивый.

Господи… Мне нужно взять себя в руки. Может, я просто более наблюдательна, потому что уверена, что он собирается что-то со мной сделать, и эта идея меня заводит.

— Как часто ты ездила в Португалию? — спрашивает он.

— Каждое лето, пока я не пошла в колледж. Я навещала бабушку и дедушку. Они живут у моря, буквально прямо рядом с ним.

— Да?

— Да. Мой дедушка был моряком. Он служил на флоте и должен был быть рядом с водой. Я была такой же, но я даже не была на пляже много лет. Было время, когда я жила ради воды. — Я слишком много говорю, слишком много говорю и показываю свою нервозность.

Алехандро бросает на меня странный взгляд, который я не могу расшифровать, а затем отворачивается, когда мы поворачиваем за угол.

— Думаю, Мия была права, назвав тебя русалкой, — говорит он, прежде чем неловкая тишина взяла верх.

Я улыбаюсь ему. — Это мои волосы. Мне жаль. Она, кажется, была ими очарована.

— Она не единственная. — Уголки его губ кривятся, и я обнаруживаю, что краснею, как чертова школьница. — Сюда.

Он ведет меня по коридору, затем я удивляюсь, когда мы поворачиваем в другой, который мне ранее не показывали. Я знала, что за исключением кабинета Алехандро, мне не показали все.

Этот дом слишком большой, чтобы сделать это за час с небольшим. Кроме того, там была целая секция сзади, которую я видела, когда была у озера с Мией. Похоже, что это граничит с той секцией. В нем есть что-то старое, что почти жутко.

— Я хочу, чтобы ты приходила сюда вечером, когда заканчиваешь с Мией, — добавляет он, и по моей коже пробегают мурашки.

— Хорошо.

Это место должно быть для того, чтобы он мог сохранить в тайне то, что мы делаем по вечерам — приватно. Сомневаюсь, что это будет секретом. Сейчас вокруг никого нет, но это не значит, что никого не будет. К тому же, люди не глупы. Если кто-то вроде Эстель увидит, как я иду отсюда посреди ночи, она узнает, чем мы занимались.

Последнее, что она подумает, что мы говорили о Мии. Я также уверена, что я не единственная женщина, которая здесь была.

— Марчелло даст тебе знать, если я захочу, чтобы ты встретилась со мной в городе, или если я отвезу тебя куда-нибудь на вечер. — Его голос врезается в мои мысли, и его слова сбивают меня с толку. Я представляла, как останусь здесь навсегда.

— Ты бы пригласил меня куда-нибудь? — нервно спрашиваю я.

Уголки его губ дергаются в полуулыбке. — А ты этого не хочешь?

— Нет… Я имею в виду, да, конечно. Это было бы здорово. — Интересно, что мы будем делать и куда он меня отвезет.

— Хорошо. По той же причине Марчелло также сообщит тебе, когда меня не будет дома или если я вернусь поздно. Если последнее случится, просто иди в свою комнату.

— Хорошо, я так и сделаю. — Думаю, когда произойдет последнее, у меня появится время отдохнуть от роли его шлюхи.

Угрюмая мысль терзает мое сердце.

Как бы меня ни влекло к нему, влечение только у меня в голове. Я просто бизнес-плюшка. Этому человеку не нужно платить за секс. Я уверена, что работа была поставлена так, потому что он настолько богат, что может позволить себе владеть другим человеком.

Кроме того, влечение и ощущение этой безумной химии не меняют того факта, что я предоставляю ему свое тело, потому что мои ставки высоки.

Мы доходим до лестницы, которая снова выглядит старой, и я предполагаю, что это часть первоначального дизайна замка. Они не такие широкие, как основные ступени, но похожи по структуре с деревянными перилами. На перилах вырезаны витиеватые узоры, которые я не могу не заметить.

Он ведет меня на второй этаж, и мы идем к задней части дома. Я была права в своем первоначальном предположении.

Мы останавливаемся у большой деревянной двери, которую он открывает ключом. Еще больше элегантности встречает меня, когда дверь распахивается, открывая комнату, достаточно большую, чтобы считаться квартирой. Черт, она практически такого же размера, как моя квартира дома.

Я не думала, что мне нужно что-то слишком большое, потому что я всегда возвращалась в родительский дом, чтобы навестить его, и, вероятно, проводила с ними больше времени, чем дома. Это не значит, что я бы не хотела чего-то большого и красивого, как это.

Каменная арка отделяет спальню от гостиной. В дальнем углу находится еще одна арка, ведущая на балкон со стеклянными раздвижными дверями.

В другом углу стоят кожаные диваны, а посередине — стеклянный журнальный столик.

Есть мини-бар с уже расставленными напитками. Кувшин со льдом и графин наводят меня на мысль, что все это подстроил Марчелло, и мне становится немного не по себе, потому что это значит, что он знает, кто я.

Алехандро ведет меня к диванам и жестом предлагает сесть. Я делаю это и наблюдаю, как он идет к бару.

— Что ты пьешь? — спрашивает он.

— Просто воды будет достаточно. — Я хочу быть в ясном уме. Я и так уже нервничаю.

Он дарит мне греховную улыбку. — Люсия, ты не пьешь воду, когда ты со мной.

Это больше похоже на предупреждение, поэтому я бросаю взгляд на ассортимент напитков и решаю, какое вино выбрать.

— Тогда вино. Красное.

— Мудрый выбор.

Он открывает бутылку вина и наливает мне напиток первым, затем тянется за скотчем и наливает себе полстакана.

Мой взгляд падает на его длинные, сильные ноги, когда он возвращается ко мне с нашими напитками в своих больших руках.

Он протягивает мне мой и садится в кресло напротив.

— Напиток.

Я делаю глоток и наслаждаюсь сладким вкусом. Прошло некоторое время с тех пор, как я последний раз пила алкоголь. У меня никогда не было с этим проблем, но когда я подсела на наркотики, эти два, казалось, шли рука об руку. Как будто одно вызывало потребность в другом. Я больше так не чувствую. Я чиста уже два с половиной года, и мне приятно снова обрести самообладание.

— Это очень вкусно, — говорю я ему, когда он смотрит на меня с ожиданием.

— Он сделан из самого сладкого винограда.

Поставив свой напиток на стол, он тянется за толстым коричневым конвертом и протягивает его мне.

— Для чего это?

— Все остальное, что тебе нужно для работы, здесь. Есть ключ от этой комнаты и личные вещи, которые я хочу, чтобы ты взяла.

Я оставляю свой напиток и открываю конверт.

Мои глаза расширяются, когда я вижу прозрачную пластиковую банковскую карту. Она выглядит как какая-то футуристическая высокотехнологичная штука. Я достаю ее и смотрю на нее — завороженная видом. Я видела такие вещи только в кино. Но эта настоящая, и на ней мое имя.

— Для чего это?

— Это для твоего личного пособия, вступает в силу немедленно. Ты можешь потратить деньги по своему усмотрению или отдать их тому, кому нужно.

Я выдерживаю его взгляд, и мое сердце пропускает удар. Единственный человек, которого он мог иметь в виду, говоря это, — мой отец. Он знает, что ему нужны деньги.

Боже, как бы я хотела отдать это папе. Как бы я хотела спасти его каким-то другим способом, и как бы я не хотела быть двуличным шпионом.

Теперь я чувствую себя еще хуже, чем раньше.

— Спасибо большое. Это очень много значит. Тебе… эм, не обязательно было.

Я сморгнула слезы, которые грозят пролиться, и отодвинула в сторону чувство, кричащее мне о помощи. Я не могу просить его о помощи или кого-либо еще. Рассказать кому-либо о плане означает смерть. Мгновенную смерть. Я уверена, если я расскажу Алехандро, что происходит, он убьет и меня.

— Я знаю. Может быть, я просто не хотел, чтобы ты беспокоилась о своем старике или не имела собственных средств, пока ты здесь.

— Спасибо.

— Эстель говорила с тобой о безопасности здесь?

— Да.

— Она рассказала тебе, почему были приняты столь радикальные меры?

— Да, мне жаль, что так вышло с твоим братом и его женой. Это ужасно. — Кажется неуместным говорить о чем-то столь личном, но я чувствовала, что должна что-то сказать.

— Так и было. У тебя есть выходные, чтобы делать все, что хочешь. Тогда я буду здесь. Я стараюсь проводить выходные с Мией. Ты можешь тусоваться с нами или покинуть территорию. Если ты покинешь территорию, я попрошу тебя взять с собой охранника и никому не говорить, где ты работаешь, и никому не говорить обо мне.

В моей душе пронзает нож, и я стараюсь сохранять спокойствие, чтобы не выдать себя.

— Конечно. Я ничего не скажу. — Я крепко сжимаю задние зубы, чтобы сдержать чувство вины.

— Идеально. Эстель научит тебя всему, что тебе нужно знать, так что, пожалуйста, спрашивай ее о чем угодно. Она будет твоим первым пунктом назначения.

О, радость. Я могу себе представить, как это будет весело. Она, вероятно, будет искать все способы, чтобы меня уволили.

— Я обязательно узнаю все необходимое как можно скорее.

— Отлично, Эстель — хороший источник информации, но если у тебя возникнут какие-либо проблемы или ты захочешь поговорить со мной, мой номер в этом конверте, вместе с экстренными контактами моего офиса. — Похоже, он уже предвосхитил мое желание поговорить с ним.

— Спасибо.

— Не беспокойся. Поскольку у тебя длинный день, я ожидаю, что ты сделаешь два перерыва по часу помимо завтрака, обеда и ужина. За Мией легко присматривать. Она пойдет спать, когда ты ей скажешь. Большинство мест на территории открыты для свободного перемещения, но я был бы признателен, если бы ты не выходила на улицу после наступления темноты, если в этом нет необходимости.

— Это нормально. Я предпочитаю находиться в помещении в это время.

— Ну, тогда все хорошо. Когда ты с Мией, я предоставлю тебе решать, что ты с ней делаешь и чему ты ее учишь. Но просто чтобы ты знала, я бы хотел, чтобы ты сосредоточилась на обучении ее португальскому, но также говорила с ней на английском и испанском. В то же время я не хочу перегружать или сбивать ее с толку. Она всего лишь ребенок, и я хочу, чтобы она была ребенком. Я также не хочу устанавливать правила в том, в чем я ничего не смыслю.

— Я знаю, что делать. Не беспокойся об этом, — уверяю я его. — Я работала со многими детьми ее возраста, у которых родители говорят на разных языках. Есть ли что-то еще, что ты хочешь, чтобы я сделала с ней?

— Сейчас нет. Это может измениться в течение следующих нескольких недель. Единственное, что ей не разрешают покидать территорию без меня.

— Даже с Эстель?

— Нет. Единственный человек, которому я доверяю ее, — это я. Это вопрос защиты. — Он коротко кивает мне. — Сейчас я учу ее плавать, поэтому по субботам мы вместе ходим на занятия, а потом в игровую группу.

Я не могу себе представить, чтобы он делал что-то из этого. Это кажется совершенно не соответствующим тому, каким я его себе представляла. Я полагаю, однако, что он такой, каким ему нужно быть для Мии, что так мило и достойно восхищения.

— Звучит отлично.

Когда что-то меняется в его темном взгляде, и он опускает глаза на мои губы, то напряжение, которое я чувствовала ранее, скручивает мой живот, и меня захлестывает нервозность.

Лед звенит о хрустальный бокал, когда он снова берет свой напиток. Он делает глоток и продолжает наблюдать за мной.

— Что касается рабочего времени, то ты начинаешь работать в восемь. Я бы хотел, чтобы ты забирала Мию из ее комнаты в это время и приводила ее на завтрак. Обед всегда в полдень, а ужин в пять. Она ложится спать в шесть. Твой день с ней заканчивается в семь. К тому времени я буду дома.

— И ты хочешь, чтобы я осталась здесь после этого?

— Да.

Чистая похоть кипит во мне от его конфирмации.

Никто из нас не говорит ничего в течение нескольких мгновений. Мы оба оцениваем друг друга открыто, барьер незнакомства медленно исчезает.

— У тебя есть ко мне вопросы, Люсия? — в его голосе появилась хрипотца.

— Нет.

— Все твои анализы оказались чистыми. — Он снова смотрит на мои губы, когда я сжимаю их.

— Я могла бы сказать тебе, что это произойдет.

— Я уверен, что ты так, Bonita. — Эти его глаза смотрят на меня с удовлетворением, и я понимаю, что это из-за того, как я говорю. Он мог бы заметить легкое раздражение в моем тоне по опыту в клинике. — Я уверен, что ты понимаешь мою потребность принять определенные меры предосторожности.

Я хочу сказать ему, что я не шлюха, но сдерживаюсь. Говорить ему это бесполезно, учитывая тот факт, что я сижу здесь, готовая к тому, что он заявит на меня права любыми способами, какими захочет.

— Я понимаю, — я выпрямляюсь.

— Хорошо. С учетом сказанного, я с нетерпением жду перехода к более приятным частям твоей работы.

Я тоже... но мне не следовало бы даже думать об этом, не говоря уже о том, чтобы говорить.

— Что бы ты хотел, чтобы я сделала сегодня вечером?

Я не знаю, что, черт возьми, только что сделали мои слова, но внезапная вспышка похоти прорывается на его бесстрастном лице, и его глаза темнеют.

Он ставит стакан обратно на стол, и когда он окидывает меня взглядом с ног до головы, я практически вижу грязные мысли, кружащиеся в его голове. Он заставляет меня пересечь черту в моем собственном сознании и погрузиться в мои непристойные мысли.

Я не думаю, что я до конца понимала значение слова — разоблаченный, пока он не увидел меня. Он смотрит на меня так, будто видит меня насквозь.

Это почти ужасно.

Ему не нужно раздевать меня догола, чтобы заглянуть в мою голову. Все, что ему нужно сделать, это посмотреть на меня.

— Иди сюда, — говорит он.