Безжалостный король

Глава 3

Алехандро

Сан-Паулу, Бразилия

Я откинулся на спинку стула и поднес кольцо к верхнему свету.

Это был чертовски длинный день. Я только что вернулся домой и сразу пошел в свой офис, чтобы немного побыть наедине с собой.

Криштиану должен скоро приехать, чтобы проверить. Сегодня он был в городе с другими. Я уверен, ему будет очень интересно услышать новости.

После того, как я ушел от Эрика этим утром, у меня было несколько дел, которые нужно было проверить, и это заняло остаток дня. Теперь я дома, и все снова давит на меня тем же гребаным вопросом, кто такой El Diablo на самом деле.

Мысль о том, что кто-то из мужчин в моей семье вернулся из мертвых или, по сути, инсценировал свою смерть, не может быть более надуманной, но я нахожусь в точке, когда хватаюсь за соломинку. Точно так же, как после того, как мою сестру украли у нас и продали секс-рабыням. Я не переставал искать ее, пока не нашел ее кости под половицами сарая какого-то ублюдка в Монтане. Мне потребовалось три года, чтобы дойти до этой точки, и все время, пока я искал, я знал, что она мертва. Мне просто нужны были доказательства.

В моей жизни было так много горя и боли. Слишком много потерь и опасностей. Я не хочу, чтобы Мия жила в опасности, поэтому я должен положить этому конец.

Поскольку никому еще не удавалось успешно спрятаться от меня так, как El Diablo, мне приходится учитывать все возможности.

Чтобы спрятаться от меня, нужно меня знать. Чтобы узнать меня, нужно сблизиться со мной, а я был близок со всеми мужчинами в своей семье. Из-за этого трудно представить себе кого-то, кто мог бы ненавидеть Эдуардо и меня настолько, чтобы желать нам смерти, но деньги, как я знаю, делают людей жадными.

Желания владеть нефтяной компанией Petróleo достаточно, чтобы настроить человека против своей семьи.

Petróleo — крупнейший производитель нефти в Бразилии. Пока Эдуардо и я не взяли под контроль, правительство владело правящим пакетом акций, а остальное было разделено между частными агентствами. Мой крестный был одним из этих агентов.

Когда он умер, он оставил нам свои акции. Мы заключили сделку с остальными, от которой они не смогли отказаться, и выкупили их. Затем настал день, когда мы увидели возможность забрать всю гребаную компанию. Мы уже владели Equibras, двухсотлетней многомиллиардной газовой компанией, которую наша семья построила с нуля, и у нас была BioCina, фармацевтическая компания, которая составляет основу картеля. Владение Petróleo должно было стать воплощением семьи Рамирес. Нашим наследием.

Это я раскрыл, что пятеро министров и губернаторов были вовлечены в сеть проституции. Я пригрозил публичностью или замолчать за определенную плату.

Вот так мы с Эдуардо стали владельцами Petróleo.

Мы разделили собственность поровну, но он разделил свою между собой, Присциллой и Мией. Мы хотели, чтобы наше владение держалось в тайне, потому что знали, какие проблемы это вызовет, если слухи об этом выплывут наружу.

Я не уверен, кто с кем связался первым, но моя теория такова: поскольку El Diablo следил за нами, он должен был знать о сделке, и именно в этот момент он завербовал Мика Санта Марию.

Конечно, ему помогли мои друзья из правительства, которые могли бы заключить какую-нибудь сделку, которая бы принесла пользу всем им. Единственный способ вернуть компанию — если мы умрем и не будет наследников. Соглашение было таким: в таком случае компания вернется к правительству.

Вот откуда я знаю, что они тоже должны быть вовлечены. Я просто не знаю, кто из них. Для них всегда лучше владеть частью такой компании, чем вообще ничем.

Единственный министр, с которым Мика переписывался, предположительно покончил с собой через несколько недель после того, как я начал расследование. Остальные ничего не знают, и я оставляю их в живых только на тот случай, если они смогут привести меня обратно к El Diablo.

Помимо того, что я убрал Мику со сцены, единственное, что мне удалось сделать, это принять юридические меры для защиты Мии. Таким образом, если я умру, у нее будет защита до ее восемнадцатилетия.

Я создал безотзывный прижизненный траст для нее, чтобы она владела моими акциями в Petróleo. Я также заблокировал условия передачи, так что если она умрет до того, как ей исполнится восемнадцать, все перейдет к Синдикату. Я оставил все остальное, чем владею, ей после своей смерти.

Это был последний туз, оставшийся у меня в рукаве, и никто не должен об этом знать.

Раздается стук в дверь, прерывая мои мысли. Я выпрямляюсь как раз в тот момент, когда дверь распахивается, и входит Криштиану, неся большой коричневый конверт.

Улыбка сползает с его лица, когда он замечает мое суровое выражение.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Это. — Я протягиваю ему кольцо, чтобы он его взял. Когда он это делает, его глаза выпучиваются, и он проводит рукой по своим густым темным кудрям.

— Блядь. Где ты это взял?

Когда он придвигает стул, я рассказываю ему о выводах Эрика.

— Что, черт возьми, нам теперь делать? — Он выглядит таким же сбитым с толку, как и я.

— Мы все еще следим за всеми. Это все, что мы можем сделать на данный момент.

— Но я чувствую себя легкой добычей.

— Я знаю это чувство, но бдительность — это то, где нам нужно приложить все усилия. Мы изменим ситуацию, как только нам понадобится нанести удар.

— Хорошо. Я буду готов к этому. — Он кивает, выглядя таким же готовым к войне, как и я.

Я знаю, что он чувствует себя преданным, как и я, тем, кто нас обманывает. Криштиану получил пять выстрелов в доме Эдуардо. Он пролежал в больнице четыре месяца, и потребовалось еще два, прежде чем он смог нормально ходить. Он чуть не умер.

— Что-нибудь случилось сегодня на работе? — спрашиваю я, меняя тему.

Его лицо смягчается, превращаясь в того беззаботного друга, которого я знаю.

— На работе ничего, amigo, но я нашёл тебе няню. — Он кладет конверт на стол между нами и указывает на него. — Посмотри.

Я был бы рад услышать эту новость, если бы не знал, что в его извращенном сознании слово — няня переводится как — игрушка для секса.

Криштиану сделал объявление о работе и воспользовался возможностью побаловаться нашими более темными вкусами. Объявление было похоже на стандартный тип, который вы видите для няни с проживанием, но затем он добавил пункт о том, что она должна делать все, что я захочу. Со списком сексуальных действий. Полмиллиона долларов США в год, чтобы в основном трахнуть меня.

— Нет, Криштиану. — Я качаю головой. — Я слишком стар для такого дерьма. И я должен быть родителем и подавать пример в своем доме. Я также хочу, чтобы кто-то присматривал за Мией все время, так что это не может быть секс-игрушкой.

— С каких пор ты слишком стар? Что, черт возьми, с тобой?

— Я сам найду няню.

— Алехандро, эта девушка идеально подходит.

— Я уверен, что ты так думаешь.

Может, я и тот самый горшок, который называет чайник черным⁴, потому что в вопросах женщин мы с ним не так уж и различаемся. Оба — закоренелые холостяки, ни разу не имевшие рядом женщины за наши 48 лет. Но, по крайней мере, я был на шаг ближе к свадьбе.

Криштиану уверен, что брак — это смертный грех, и использует любую возможность, чтобы заполучить доступную девушку. Но теперь, когда у меня есть ребенок, о котором нужно заботиться, все изменилось. Он показывает мне средний палец и улыбается. — Ее заявление пришло сегодня утром. Я думаю, она была бы идеальным отвлечением.

— Конечно, секс-игрушка, которая может заботиться о Мии днем и обо мне ночью? — Его слова, не мои.

Он смеется. — Алехандро. Я просто пытаюсь облегчить ношу. Все и так достаточно плохо. Нелегко пытаться заменить Эстель в этой ситуации.

— Это не так. — Это единственное, с чем мы определенно можем согласиться.

Эстель была моей няней, когда я был мальчиком. Она продолжала работать на меня.

Проблема в том, что ей почти девяносто, и с ее ухудшившимся здоровьем она хотела бы выйти на пенсию и провести остаток своих дней с семьей в Аргентине. Я был бы ублюдком, если бы не понимал этого.

Я знаю, что она никогда этого не скажет, но я уверен, что она хотела бы прожить остаток своей жизни свободной от картеля. Она и ее семья служили нам многие поколения. Пришло время освободить ее. Неважно, насколько она мне еще нужна.

— Кроме того, — он задумчиво смотрит на меня, — когда в последний раз у тебя была женщина?

Он знает, что не стоит задавать мне этот вопрос. Он, блядь, знает ответ и заклинание дерьма, которое произошло до этого. И после. Он знает, что я не был ни с кем с тех пор, как привел Мию к себе домой и назначил себя ее ангелом-хранителем.

Он также знает правду о ней.

— Речь не об этом.

— Почему не может быть и то, и другое? Я уже взял на себя смелость проверить нашу заявительницу, и она вернулась чистой. — Он одаривает меня зубастой улыбкой и придвигает документы поближе ко мне.

Ублюдок. Не могу поверить, что он уже это сделал.

Теперь он задел мой чертов интерес. Прошло слишком много времени с тех пор, как у меня была женщина. В прошлый раз я сошел с гребаного жизненного пути в пьяном угаре и трахнулся, чтобы забыть последнюю женщину, с которой мне никогда не следовало быть.

— Ты ее проверил? — уточняю я.

— Да, и они сказали, что ты можешь попросить Эрика провести более глубокую проверку, если хочешь, но они были удовлетворены тем, что сделали. Половина работы уже сделана. Тебе просто нужно встретиться с ней.

У меня есть своя группа, которая проводит основные проверки, но проверка, которую он сделал, исходила от Синдиката. Я хотел, чтобы они это сделали, потому что эта женщина будет жить в моем доме. Я принял дополнительные меры для обеспечения безопасности места, где я живу, и людей внутри. Охранники, которые следят за имуществом, тоже из Синдиката.

— Если бы я был тобой, я бы попросил Эрика проверить и дать этой девушке шанс, — уверенно добавляет Криштиану. — Ты не можешь контролировать дерьмо, происходящее снаружи твоего дома, но можешь внутри. Это твое безопасное место, где ты можешь остыть от стресса и делать все, что, черт возьми, ты хочешь, с женщиной, которая уже согласилась быть такой, какой ты хочешь ее видеть. Я действительно думаю, что ты должен дать ей шанс.

Я бы солгал, если бы сказал, что не скучаю по тому ощущению, когда женщина находится подо мной или когда ее ноги обвивают меня, пока я вхожу в нее.

Я скучаю по их крикам оргазма и нежному аромату женского желания.

Я скучаю по вкусу их возбуждения.

Мне не хватает возможности объявить женщину своей.

Эта женщина уже согласилась быть в моем темном мире. По сути, быть моей. Тяга желания скручивается в моем животе, и мой член пульсирует от боли траха.

Криштиану стучит по конверту и кивает. — Посмотри, amigo.

Решив уделить этой женщине свое внимание, я беру конверт и открываю его.

Я достаю все документы и кладу их перед собой. Первый лист — резюме, и то, что я вижу, меня впечатляет.

Ее зовут Люсия Феррейра. Она наполовину португалка, наполовину ирландка, с многолетним опытом преподавания в детском саду и начальной школе. Она говорит на португальском, испанском, английском, французском, русском, кантонском и немецком языках. Она также преподает языки в школе.

Она получила степень в области образования, недавно окончила Университет штата Нью-Йорк и начала работать помощником учителя в начальной школе в Нью-Йорке.

И ей двадцать пять.

Она не самая молодая женщина, с которой я был. Конечно, я бы предпочел не идти по этому пути, но я не против. Я также предполагаю, что она уже знает, сколько мне лет, и все равно согласилась на эту работу.

Мне также приходит в голову мысль, что она не похожа на женщину, которая согласится на такую работу.

Она кажется порядочной. Порядочные женщины соглашаются перейти на темную сторону только в отчаянном положении.

Когда я переворачиваю страницу и вижу фотографию Люсии Феррейры, все мысли о порядочности и отчаянии вылетают из моей головы, и я не могу отвести взгляд.

Ярко-зеленые глаза цвета Средиземного моря смотрят на меня. Они почти слишком велики для ее нежного лица в форме сердца, но именно это делает ее поразительной. Это и блестящие яркие рыжие волосы цвета крови. Цвет контрастирует с ее мягкими розовыми пухлыми губами.

Легкие веснушки украшают ее нос, делая ее моложе, а ее фарфоровую кожу безупречной.

Опять же, я думаю, что прилично.

Такая женщина должна быть с кем-то обычным, вроде учителя или бухгалтера. А не с мужчиной, который командует одним из крупнейших в мире картелей.

Но с каких это пор такие люди, как я, оставили в покое то, что не должно быть омрачено нашей тьмой?

Что-то во мне хочет встретиться с ней и узнать, почему она в отчаянии.

Возможно, я просто думаю своим членом и заинтересован в встрече с ней, потому что мне любопытно узнать, как далеко она готова зайти.

— Твой интерес есть, босс? — ухмыляется Криштиану.

— Да. Я встречусь с ней, — говорю я. — Узнай, когда она сможет приехать в Бразилию и приступить к обязанностям.

— Я позвоню.

Я обещаю себе, что если я изменю свое мнение, то последую этому и буду считать, что моя совесть направляет меня по правильному пути.

Однако два дня спустя, когда Люсия Феррейра зашла в мой офис в Equibras ровно в девять утра, я обнаружил, что мое мнение ничуть не изменилось.

Увидеть ее в реальной жизни — это нечто совершенно иное, и я рад, что не пропустил это, потому что Люсия Феррейра выглядит так, будто только что сошла с обложки Vogue.

Одетая в элегантное черное деловое платье с небольшим приталенным пиджаком, прикрывающим ее плечи, она открывает мне прекрасный вид на ее стройное тело с полностью округлой грудью, тонкой талией и идеальным изгибом бедер.

Она миниатюрная. По моим подсчетам, рост пять футов четыре дюйма, но ее маленькие каблуки добавляют ей еще один дюйм. При росте шесть футов шесть дюймов я бы выглядел рядом с ней гигантом.

Я хорошо разглядел ее упругую задницу, когда она повернулась, чтобы закрыть дверь, но это видение было слишком кратким.

— Доброе утро, — говорю я, позволяя своему взгляду скользить по ее телу.

— Доброе утро. Я Люсия Феррейра. — Она сокращает расстояние между нами и протягивает мне для пожатия изящную руку с идеально ухоженными пальцами.

Я выпрямляюсь и беру ее, не упуская из виду дрожь в ее руке, когда моя накрывает ее. Проблеск интереса, мерцающий в ее глазах, когда она смотрит на меня, тоже не ускользает от меня.

— Я Алехандро Рамирес. Добро пожаловать в Бразилию.

— Спасибо, приятно познакомиться.

— И мне. Пожалуйста, садитесь.

Когда она это делает, я теряюсь в насыщенном и ярком рыжем цвете ее длинных, роскошных волос и представляю, как мои пальцы переплетаются с шелковистыми прядями.

Когда ее губы растягиваются в нервной улыбке, я представляю, как они обхватывают мой член.

Я как гребаный хищник, вынюхивающий у своей жертвы малейший признак слабости. Поэтому, когда ее щеки краснеют, когда я ей улыбаюсь, и запах неразбавленного страха, смешанного с возбуждением, щекочет мой нос, я уже решаю, что дам ей шанс.

Она пробудила во мне любопытство.

Страх, который я чувствую, означает, что она знает, что меня нужно бояться, но все остальное в ней говорит о влечении.

Прошло уже много времени с тех пор, как какая-либо женщина вызывала у меня любопытство, и мне хочется узнать, какова она на вкус.