Блаженство и разрушение

Глава 17

Хэдли

— Ты должна рассказать мне все о своей поездке, — говорит Кеннеди, плюхаясь на мой диван с тарелкой пиццы в руках. — Не могу поверить, что Йован отвез тебя в хижину в крошечном городке. Это на него не похоже.

Я пожимаю плечами и кладу себе на тарелку несколько кусочков пиццы. — Все было прекрасно. Хотя приятно вернуться. Не могу дождаться возвращения к работе. Наконец-то у меня есть достаточно денег, чтобы заплатить за колледж, и почти достаточно, чтобы покрыть мои расходы в течение года.

— Только не говори мне, что самым ярким моментом твоей поездки было ожидание возвращения к работе. — Кеннеди смеется и качает головой. — Нет. Должно быть что-то большее. Я хочу знать все грязные подробности.

Мои щеки горят, когда я опускаюсь на диван рядом с ней и качаю головой. — Не так уж много подробностей. Это был невероятный секс. С ним было здорово общаться, и я прекрасно провела время. Мы всего один раз поссорились из-за моей жизненной ситуации.

Кеннеди хмыкает и отводит от меня взгляд, внезапно заинтересовавшись всем, кроме нашего разговора. На ее лице появляется виноватое выражение, которое мгновенно вызывает у меня подозрения.

— Кеннеди, что происходит? — Спрашиваю я, ставя тарелку на кофейный столик и поворачиваясь к ней лицом. — Ты выглядишь так, словно у тебя есть секрет.

Она хмурится и поворачивается ко мне лицом. Кеннеди скрещивает ноги и запихивает в рот кусок пиццы, пытаясь оттянуть время. Я скрещиваю руки на груди и жду, пока она закончит есть.

— Мужчины — идиоты. Я не должна рассказывать тебе, что происходит, потому что я вообще не должна была этого слышать. Я спорила с Рио по этому поводу последние пару дней.

— Спорила с Рио о чем?

Мой желудок сжимается, когда снаружи хлопают дверцы машины. Когда я встаю и подхожу к окну, Рио и Йован идут к зданию. Они несут груды пустых коробок, в то время как другие мужчины плетутся за ними.

— Что, черт возьми, это такое? — Резко спрашиваю я, поворачиваясь лицом к Кеннеди. — Ты знала об этом и ты на их стороне?

— Я не на их стороне, я просто в трудном положении. Если ты хочешь улизнуть, я могу их задержать. Но ты же знаешь, что рано или поздно он тебя выследит. Йован — могущественный человек.

Я вздыхаю и провожу рукой по волосам. Хотя я знаю, в каком трудном положении находится Кеннеди, я не могу не чувствовать себя немного преданной. Она должна была сказать мне, как только узнала, что задумал Йован.

Вместо этого она оставила меня наедине с этим беспорядком.

— Ты права. Я не собираюсь сбегать. Он просто выследит меня и притащит обратно. Однако, если он думает, что ему все это дерьмо сойдет с рук без боя, он глубоко ошибается.

Я беру свою пиццу и отношу ее на кухню, прежде чем пойти подождать у двери. Как только раздается стук, я открываю ее и встаю на пути Йована.

— Какого хрена ты, по-твоему, делаешь? — Спрашиваю я бодрым тоном, хотя внутри меня все кипит.

Как он смеет думать, что может прийти сюда и приказать мне переехать к нему. Особенно после нашего разговора.

Когда мы вернулись из его хижины, мы поговорили о том, чтобы позволить людям присматривать за мной. Его люди следили за мной повсюду, куда бы я ни пошла, чтобы убедиться, что я в безопасности. Я думала, этого компромисса было достаточно, чтобы заставить Йована сделать шаг назад. Я не думала, что это была только временная ситуация, прежде чем он ворвался сюда.

— Планы изменились. В конце концов, ты собираешься переезжать. — Его взгляд встречается с моим взглядом, который не оставляет места для споров.

По крайней мере, скорее всего, он так думает.

— Я говорила тебе, что не против, когда люди присматривают за мной. Что изменилось с того дня до сегодняшнего?

— Ничего, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Просто впусти меня, чтобы мы могли собрать твое барахло. Ты переезжаешь сегодня вечером.

— Черта с два. Может, между нами что-то и происходит, но это не значит, что ты можешь контролировать мою жизнь.

Я отступаю назад и впускаю его и остальных, но только потому, что не хочу, чтобы мои любопытные соседи слышали наш разговор. Закрыв за ними дверь, я поворачиваюсь к Йовану, готовая продолжить спор о моей свободе.

— Хэдли, пожалуйста, не спорь со мной. Я просто хочу убедиться, что ты и ребенок в безопасности. — Он бросает стопку коробок на стойку. — И, честно говоря, мне все равно, что ты сейчас чувствуешь из-за этого. Твоя безопасность для меня на первом месте. Если это означает, что я должен похитить тебя, то именно это я и собираюсь сделать.

Кеннеди встает между нами и смотрит на Йована. — Это неправильно, пожалуйста, не делай этого.

— Не вмешивайся в это, — говорит Рио, обхватывая Кеннеди за талию и отводя ее в сторону. — Иди, помоги мне упаковать ее одежду, пока до нее не добрался кто-нибудь другой. Ты же знаешь, им не терпится порыться в ящике с женским нижним бельем.

Я вздыхаю и смотрю на Кеннеди. Хотя я ценю ее попытку помочь, я не хочу, чтобы она ставила себя в положение, которое только создаст проблемы в ее жизни.

— Все в порядке, Кеннеди, — говорю я с натянутой улыбкой. — Иди с Рио. Я справлюсь с этим сама.

Йован наблюдает, как Кеннеди и Рио направляются в мою спальню. Остальные мужчины заняты уборкой кухни и гостиной. Их способность игнорировать напряжение в комнате поразительна.

— Если ничего не изменилось, то почему изменилось наше соглашение? — Я делаю шаг к нему, слегка наклоняя голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Йован, что, черт возьми, происходит? Если нашему ребенку угрожает опасность, я должна знать.

— Мы все обсудим позже. Прямо сейчас мне нужно, чтобы ты собрала вещи. Так или иначе, ты собираешься переезжать.

Не знаю, почему в этот момент я перестаю с ним спорить. Может быть, из-за тона его голоса или отчаяния в глазах. Что-то происходит, если он отказывается от своего соглашения.

Сколько я его знаю, Йован всегда был человеком слова.

Если он вмешивается сейчас, у него должна быть причина.

Хотя это гигантский скачок веры, я предпочитаю доверять ему.

Пожалуйста, пусть это не будет ошибкой.

— Ты готов сказать мне, почему я сейчас живу с тобой? — Спрашиваю я резче, чем намеревалась, пока Йован несет последнюю из моих коробок в свой дом.

— Хэдли, неужели ты не можешь просто поверить, что я делаю то, что лучше для тебя? Не понимаю, почему я должен объясняться с тобой на каждом шагу. Хочешь верь, хочешь нет, но есть некоторые вещи, о которых тебе лучше не знать.

Я хмуро смотрю на него, пытаясь сдержать свой гнев. Что бы ни происходило, это пугает его. Я видела, какими долгими взглядами он одаривает меня, когда думает, что я не смотрю. То, как его глаза следуют за мной по комнате, убеждаясь, что я никогда не ухожу из его поля зрения надолго.

— Мы партнеры в каком-то смысле этого слова, — говорю я, усаживаясь на стойку. Йован вздыхает и начинает доставать еду из холодильника и раскладывать ее на стойке. — У нас с тобой будет ребенок. Мне нужно знать, кто или что представляет угрозу для нашего ребенка помимо твоей работы.

— Что заставляет тебя думать, что это будет что-то, выходящее за рамки картельного бизнеса? — Не глядя на меня, он достает нож и разделочную доску.

Йован закатывает рукава и начинает резать овощи, пока я раздумываю, не уйти ли. Я знаю, что у него нет привычки отчитываться перед кем-либо еще в своей жизни, но теперь это должно измениться.

Я не собираюсь по незнанию подвергать нашего ребенка опасности из-за того, что он не говорит мне, что происходит.

— Если бы это были обычные дела картеля, людей, которых ты приставил следить за мной, было бы достаточно. Ты знаешь это не хуже меня. Это означает, что должно происходить что-то еще.

Он смотрит на меня, прежде чем очистить луковицу от кожуры. — Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я тебе сказал.

— Не прикидывайся дурачком, Йован. Тебе это не идет. Какого черта я здесь и почему ты пытаешься контролировать мою жизнь?

— Я хочу убедиться, что ты в безопасности.

— Ты приводишь в бешенство. — Я беру ломтик болгарского перца и откусываю. — Если ты собираешься хранить от меня секреты, то у нас ничего не получится.

Может быть, он держит тебя рядом только потому, что у тебя будет от него ребенок. Может быть, его интересует только наследник.

Это ужасная мысль, но ее легко принять во внимание, учитывая то, как он ведет себя прямо сейчас. Эта мысль снова и снова прокручивается у меня в голове, пока я жду, что он скажет что-нибудь, что внесет немного ясности в эту ситуацию.

Йован начинает нарезать лук, сосредоточив внимание на овощах. — Я потерял свою семью из-за Феликса Домингоса. Я убил его семью, чтобы взять власть в свои руки. Я оставил его в живых. Он убил мою семью, когда я стоял к нему спиной. Я не позволю этому случиться во второй раз.

Я киваю и протягиваю руку, чтобы положить ее ему на предплечье. Он смотрит на меня, его рот сжат в тонкую линию. Через мгновение напряжение в его плечах спадает.

— Я просто хочу обеспечить твою безопасность. Феликс опасный человек. Он вломился в твою квартиру, когда нас не было в городе. Я не знаю, чего он добивался, но он действительно угрожал убить тебя.

Мое сердце замирает. — Ты забрал снимки с УЗИ, когда собирали кухню?

Нож со стуком падает на столешницу, когда Йован бросает все и отправляется рыться в коробках с надписью кухня. Он разрывает коробки, пока я сижу, совершенно застыв от ужаса.

— Их здесь нет, — говорит он, его голос звучит глухо, когда он смотрит на меня через плечо.

Мое сердце падает к ногам. — Черт.

— Он знает о ребенке.

Когда я смотрю на беспорядок, окружающий Йована, мои руки начинают дрожать. Этот ультразвук был у меня на холодильнике. Я впервые увидела своего ребенка, а теперь его нет. Я даже не заметила, что он пропал за последние пару дней. Со всей прочей информацией и несколькими списками, которые я повесила на холодильник, УЗИ затерялось в море бумаг.

И теперь он у человека, который хочет убить людей в жизни Йована.

Если бы я не влюблялась в него, я бы собрала вещи и переехала на другой конец страны. Я бы сказал ему, что все это дерьмо того не стоило, и тогда я бы не оглядывалась назад.

Однако я в его власти — разум, тело и душа. Я поняла это, как только мы вернулись с наших выходных. Я увидела в нем ту сторону, которая заставила меня начать представлять себе будущее.

Будущее, которого у меня, возможно, никогда не будет.

— Что мы собираемся делать? — Спрашиваю я, мои руки дрожат, когда я хватаюсь за край стойки и слегка наклоняюсь вперед. — Он собирается прийти за нами, не так ли?

Йован поднимается с пола и встает между моих ног. Его большие руки обхватывают мое лицо, и он отводит мою голову назад, пока я не смотрю на него.

— Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы защитить тебя, — говорит он, проводя большими пальцами по моим щекам. — Я собираюсь убедиться, что Феликс не сможет добраться до тебя. С нами все будет в порядке. Возможно, он видел УЗИ, но это не значит, что он собирается что-то делать прямо сейчас.

То, что я здесь с Йованом, к лучшему. Он позаботится о нашей безопасности. Он позаботится о том, чтобы Феликс не смог добраться до ребенка.

Хотя, Йован — всего лишь один человек. Возможно, за его спиной стоит картель, но, когда дело доходит до дела, достаточно ли они преданы, чтобы умереть за женщину, которую он обрюхатил?

Мысль о том, что люди умирают за меня, нисколько не ослабляет панику, которая всплывает на поверхность.

— У нас все будет хорошо, — говорит он, опуская руки. Его руки обвиваются вокруг моей талии, и он притягивает меня в объятия, в которых, я думаю, он нуждается так же сильно, как и я. — Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

В этот момент я не знаю, обращается ли он ко мне или к ребенку.

Не думаю, что хочу это знать.

Все остальные в моей жизни были сплошными разочарованиями. Они подводили меня снова и снова.

Я не хочу, чтобы Йован был еще одним из таких людей, но я не знаю, есть ли какой-нибудь способ избежать этого.

Имей немного веры в него, говорит тоненький голосок в глубине моего сознания. Он может удивить тебя.