Блаженство и разрушение

Глава 23

Хэдли

Последние несколько дней я витала в облаках, хотя и была измотана. В промежутке между беременностью и приготовлениями к появлению ребенка у меня заканчиваются силы ближе к вечеру.

Соедините это с обучением безопасному бою во время беременности и работой над стрельбой, и вскоре после ужина я падаю в постель совершенно измученная.

Когда я просыпаюсь утром, мы делаем это снова.

Хотя я бы ни за что на свете не променяла это. Каждый момент, который я провожу с Йованом, — это еще один момент, когда я вижу, как передо мной развивается жизнь, которую я хочу. Он — все, чего я когда-либо хотела, даже если то, как начинались наши отношения, было не самой идеальной ситуацией.

Вот почему, когда я просыпаюсь посреди ночи, я перекатываюсь поближе к нему. Йован зевает и придвигается ближе ко мне, обнимая меня за талию. Бледный лунный свет струится через окно передо мной, освещая дорожку в центре комнаты.

— Ну разве это не мило? — произносит низкий голос.

Я переворачиваюсь на спину и вижу мужчину, стоящего с другой стороны кровати. В руке у него пистолет, а на лицо надвинута черная маска.

— Йован, — говорю я, тряся его за плечо. — Проснись.

Он стонет, но его глаза открываются. Когда они открываются, он переворачивается и видит мужчину. Как только он видит этого человека, тот уже на ногах.

Я перебираюсь на свою половину кровати и открываю ящик прикроватной тумбочки, когда позади меня раздается тяжелый стук кулаков. Мои руки дрожат, когда я открываю маленький сейф в ящике стола и достаю пистолет. Я проверяю, заряжен ли он, поворачиваюсь и смотрю на мужчин, которые все еще дерутся.

Четкого выстрела нет.

— Кто ты и что ты здесь делаешь? — Спрашивает Йован, когда мужчина прижимает его к стене.

— Пошел ты, — говорит мужчина. — Неважно, кто я. Все, что тебе нужно знать, это то, что ты умрешь сегодня ночью.

Мой разум лихорадочно работает, когда я направляю пистолет на мужчину. Йован бросается вперед и, обхватив мужчину за талию, швыряет его на землю. Он карабкается, чтобы забраться на человека в маске, нанося удар за ударом.

Мужчина сбрасывает Йована с себя и в одно мгновение оказывается сверху. Мое сердце замирает, но это мой шанс. Я пытаюсь унять дрожь в руках. Я не могу рисковать промахнуться и попасть в Йована.

Тебе нужно сделать выстрел.

Я не хочу его убивать.

Именно тогда мужчина вытаскивает длинный нож. Он надвигается на Йована, когда тот хватает лампу с тумбочки и бьет его ею по голове. Как только мужчина теряет ориентацию, Йован опускает плечо и прижимает мужчину к полу. Его лицо искажается от боли, когда он пытается удержаться на мужчине.

Мужчина переворачивает их, при этом его маска падает. Карлос ухмыляется Йовану, высоко поднимая нож над головой.

Я должна это сделать. Сейчас.

Когда мой палец нажимает на спусковой крючок, я не думаю о том, что собираюсь убить человека. Вместо этого я думаю о жизни человека, которого спасаю. Мужчина, которого я люблю. Отец моего ребенка.

Карлос кричит, нож со звоном падает на пол, когда пуля попадает ему в плечо.

Я знаю, что за человек Карлос. Пуля в плечо надолго его не остановит. Он обхватывает рукой шею Йована и сжимает ее, пока я снова прицеливаюсь.

Пуля попадает Карлосу в висок сбоку. Йован отталкивает Карлоса, кровь каскадом стекает по его лицу. Я смотрю на распростертое на полу тело и алую кровь, пятнающую деревянное покрытие.

Моя грудь начинает сжиматься, когда я перевожу взгляд с пистолета на Карлоса. Хотя я, возможно, и не фанатка этого человека, я не хотела быть тем, кто убьет его. В идеальном мире это была бы проблема кого-то другого. Я бы не застрелила человека насмерть.

Вот что я получаю за то, что ввязалась в картель.

Феликс Домингос хочет смерти Йована. У него нет причин беспокоиться обо мне. Меня не должно быть здесь. Мне нужно защитить своего ребенка.

Хотя я знаю, что это неправда. У Феликса есть ко мне какой-то интерес, хотя я не уверена, какой именно. Он хочет моей смерти, потому что я связана с Йованом. Но, может быть, это тоже как-то связано с моими родителями.

Перестань думать об этом. Ты не окажешь себе никакой услуги, если ещё больше увязнешь в делах картеля.

Я делаю глубокий вдох, когда Йован встает передо мной. Он осторожно берет пистолет из моих рук и разбирает его. После того, как он кладет пистолет на кровать, он смотрит на меня, его взгляд блуждает по моему лицу, как будто он что-то ищет.

— Хэдли, с тобой все в порядке? Ты вообще не пострадала?

— В нашей спальне мертвый мужчина. — Я смотрю на тело Карлоса и качаю головой. Мое зрение начинает затуманиваться, пока я продолжаю смотреть на него. — В нашей комнате мертвое тело, и я та, кто убил его. Я убила человека. Как я могла это сделать, Йован?

— Послушай, ты сделала то, что должна была. — Йован пытается взять мои руки в свои, но я отдергиваю их. — Карлос собирался убить меня. После этого он мог убить тебя и ребенка. Ты сделала то, что должна была. Ты сохранила нас в безопасности.

— Нет. — Я делаю шаг назад и смотрю на то, что натворила. — Нет. Я убила человека. Наш ребенок подвергся еще большей опасности. Карлос смог проникнуть в наш дом. Он смог встать над нашей кроватью и разбудить нас. Где, черт возьми, все остальные?

— Это я и собираюсь выяснить, — говорит Йован, беря пистолет со спинки кровати и засовывая его за пояс. — Я хочу, чтобы ты осталась здесь, пока я не вернусь.

— Нет. — Я направляюсь к шкафу и беру чемодан с верхней полки. — Мне нужно уехать, Йован. Сегодня ночью наш ребенок чуть не умер. Я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, когда это случится снова. Не тогда, когда я могу что-то сделать, чтобы остановить это.

— Хэдли, — говорит он тихим голосом. — Мне нужно убраться в остальной части дома. Я вернусь через минуту, и тогда мы поговорим.

Я ничего не говорю. Как бы сильно я ни хотела быть с ним, мое решение по этому поводу принято. Я не собираюсь продолжать подвергать нашего ребенка опасности, когда я могу что-то сделать, чтобы защитить его.

Я должна быть уверена, что ребенок в безопасности, и это единственное, что имеет значение. Если это означает, что я должна отказаться от мужчины, которого люблю, то именно это я и собираюсь сделать.

Это будет терзать меня каждый божий день, но я забочусь о нашем ребенке и его защите больше, чем о своей личной жизни.

Возможно, в конце концов мы найдем способ вернуться друг к другу, но прямо сейчас это то, что должно произойти.

— Хорошо, в доме чисто. У меня есть люди без сознания снаружи, но никто из них не мертв. Алессио уже в пути с другими людьми, а потом мы наведем порядок в этом беспорядке, — говорит Йован, возвращаясь в комнату.

Я выдвигаю ящики и достаю одежду, бросая ее в открытый чемодан на полу. Собираясь, я изо всех сил стараюсь сдержать слезы. Я не собираюсь плакать из-за этого. Я собираюсь убедиться, что мы оба уйдем, чувствуя себя настолько хорошо, насколько это возможно в данной ситуации.

— Хэдли, что ты делаешь? — Спрашивает Йован прерывающимся голосом, появляясь в дверях шкафа. — Я же сказал тебе, что позабочусь обо всем. Тебе не обязательно уезжать.

Я качаю головой и прикусываю губу. — Йован, ты сказал, что не будешь удерживать меня, если мне нужно будет уйти. Я хочу, чтобы ты знал, что это не потому, что я тебя не люблю. Я люблю, очень сильно, и ты делаешь фантастическую работу, защищая нас. Мне просто нужно немного пространства.

Он вздыхает, и его глаза сияют, когда он смотрит на меня. — Это была одна плохая ночь, Хэдли. Не каждая ночь будет такой. Если ты останешься, мы сможем во всем разобраться. Я обещаю, что сможем. Я убью Феликса завтра, если это потребуется.

— Не имеет значения, убьешь ли ты его завтра, когда ты не знаешь, насколько глубоко укоренилась не лояльность. — Я грустно улыбаюсь ему, запихивая в чемодан очередную охапку одежды. — Мы оба знаем, что тебе еще многое предстоит раскопать. Тебе будет легче, если я не буду мешать.

— Это действительно то, что ты думаешь? — Он заходит в шкаф, его руки висят по бокам, как будто он не знает, что с ними делать. — Ты действительно думаешь, что я смогу сосредоточиться, пока ты где-то бегаешь?

— Это будет не где-нибудь. Я отправила Кеннеди сообщение. Я собираюсь остаться с ней и Рио. Ты можешь послать кого хочешь еще присмотреть и за мной. Я не хочу усложнять все больше, чем нужно, Йован.

Он кивает, хотя выглядит так, будто это убивает его. — Значит, так. Ты бросаешь свою семью ради собственных нужд. Совсем как твои родители. Ты держишь людей на расстоянии, чтобы они не могли причинить тебе боль. Все то время, что мы были вместе, ты искала повод сбежать.

— Это неправда!

— Это правда. Я должен был догадаться, когда узнал, что это ты подожгла дом своего детства. — Йован усмехается и выходит из гардеробной, скрестив руки на груди. — Ты действительно такая же, как твои родители. Они бы тоже сделали все, чтобы стереть свое прошлое. Черт возьми, им было насрать, есть ли у них будущее. Тебе, похоже, тоже.

Такое чувство, что из моих легких вышибло весь воздух.

Кажется, что дышать невозможно, когда я опускаюсь на колени, чтобы застегнуть чемодан.

Хотя я знаю, что он говорит это потому, что ему больно, это все равно глубоко ранит.

— Как ты узнал о доме моей семьи? — спрашиваю я, мой голос слегка дрожит. — Никто не должен был знать об этом.

— Ты сожгла все мосты, которые когда-либо строила, Хэдли. Ты действительно думала, что Карлос сохранит твой маленький секрет после всего, что ты наговорила ему за эти годы?

Мое зрение затуманивается, когда я смотрю на Йована. — Я не знаю, кто ты, но я хочу, чтобы ты знал, что я все еще люблю тебя. Ребенок по-прежнему будет частью твоей жизни, и я надеюсь, что когда-нибудь я тоже смогу им стать.

Его глаза сужаются. — Уходи, Хэдли. Я сказал тебе, что не стал бы тебя останавливать, если бы ты считала, что так будет лучше.

— Я поговорю с тобой через несколько дней.

Я беру свой чемодан и направляюсь к входной двери. С каждым шагом я чувствую, что совершаю самую большую ошибку в своей жизни, но сейчас я не могу повернуть назад. Я сказала то, что должна была сказать, и приняла решение уйти.

Единственное, что делает меня достаточно сильной, чтобы переставлять ноги, — это знание того, что, как только я снова буду в безопасности, я вернусь к нему.

Хотя, я не знаю, как я могу быть с ним, если он собирается бросаться моими отношениями с родителями в лицо, когда мы расходимся во мнениях. Хотя я люблю его, есть некоторые вещи, которые я не могу упустить из виду.

Но есть ли на самом деле способ быть с ним, когда мы оба так изранены? Когда у нас обоих есть призраки, которые преследуют нас изо дня в день?