Блаженство и разрушение

Глава 2

Йован

Я не знаю, кто, черт возьми, ее нанял, но я собираюсь быть тем, кто ее уволит.

— Что, черт возьми, взбрело тебе в задницу сегодня вечером? — Спрашивает Алессио, откидываясь на подушки дивана. — Она извинилась, и это явно был несчастный случай. Просто ты сегодня в отвратительном настроении. Ты не думал о том, чтобы потрахаться?

— Пошел ты, — говорю я, хотя уголок моего рта подергивается. — Может, ты и один из моих самых близких друзей, Алессио, но это не значит, что ты можешь вторгаться на мою территорию и распускать язык. Это мое дело, и я поступлю с ней так, как сочту нужным.

— Ты ведешь себя как осел. — Алессио закидывает ногу на ногу.

Он может подумать, что я драматизирую, но я устал от подобного дерьма, происходящего в моем бизнесе.

Если бы Алессио не был лидером итальянской мафии в Атланте, я бы вышвырнул его отсюда сегодня вечером.

Он может сводить меня с ума, но он один из моих старейших и ближайших друзей.

В эти дни мне кажется, что он один из немногих людей, которым я могу доверять.

Я собираюсь ответить ему, когда Кеннеди прерывает нас, подходя с рубашкой, которую я просил. Я пристально смотрю на Алессио, когда он закатывает глаза.

— Извините за несчастный случай, сэр, — Кеннеди протягивает мне одну из черных футболок, которые носят бармены. — Это первая ночь Хэдли, и она не хотела проливать на тебя бутылку. Могу я тебе еще что-нибудь принести? Ты хочешь, чтобы я занялась обслуживанием или приготовила напитки?

Я вздыхаю, забирая рубашку у Кеннеди. — У тебя есть еще полотенца, чтобы вытереть и это? Ты можешь сказать своей подруге, что она все равно что уволена, как только я ее найду.

Кеннеди умоляюще смотрит на меня, сложив руки вместе. — Пожалуйста, не увольняйте ее.

Кеннеди поворачивается к бару и машет одной из официанток, предварительно сложив стакан в совок. Другая официантка спешит к нам со стопкой полотенец в руках. Кеннеди меняет совок на полотенца и кладет их на пол.

— Я собираюсь ее уволить. Этому беспорядку нет оправдания, — я сердито смотрю на нее, когда беру полотенца из кучи, которую она соорудила по другую сторону от себя. — Я пойду разберусь с этим. Пожалуйста, присмотри за другими посетителями за моим столом и убедись, что за ними хорошо ухаживают. Приготовь также любую еду, которую они закажут.

Кеннеди кивает и заводит разговор с мужчинами и женщинами за моим столиком, пока я спешу вниз по лестнице на главный этаж своего клуба. Гремит музыка, и люди танцуют посреди танцпола.

Я смотрю на бар и ухмыляюсь, когда вижу большую толпу, окружающую его. У нас не должно возникнуть проблем с продажей сегодня вечером, а это значит, что к моменту закрытия, деньги, которые я принес сегодня утром, должны быть чистыми и готовыми к расходованию.

Чем больше денег мы сможем отмыть, тем крепче будет моя власть над Майами. Я знаю, что мои враги прячутся поблизости, выжидая удобного случая, чтобы отнять у меня город так же, как я отнял его много лет назад.

Мой картель все еще слишком молод, чтобы пугать людей, заставляя их подчиняться.

Если я хочу сохранить свое положение у власти, я должен постоянно доказывать, что мои амбиции не являются причиной моего падения. Я должен убедиться, что картель стал сильнее, чем когда-либо.

Иногда я задаюсь вопросом, какой была бы моя жизнь, если бы я никогда не поднял восстание.

Был бы я уже женат? Была ли у меня семья? Дети?

По правде говоря, все, чего я когда-либо хотел в жизни, — это чтобы мои родители гордились мной. Увидеть на улыбку на их лицах, когда я забиваю гол за голом, преодолеваю каждое препятствие, добиваюсь каждой победы вместе с ними на моей стороне.

Если бы только... Я вытряхиваю себя из этого оцепенения. Я не могу сосредоточиться на этом прямо сейчас, у меня есть работа, которую нужно сделать.

Направляясь в прачечную рядом с кухней, я высматриваю Хэдли. Когда Крейг написал мне ранее и сказал, что нанял новую официантку, я не ожидал, что она будет так выглядеть.

Или вот так распускать язык.

Если я буду честен, то тот факт, что она была готова противостоять мне, заводит меня. В наши дни не многие женщины заинтересованы в попытках поставить меня на место.

Они в ужасе от того, что я разрушу их семьи так же, как разрушил бесчисленное множество других.

Если бы у меня был выбор, погибло бы меньше жизней. Включая мою собственную семью.

Мне лучше одному. Никто не пострадает, если не будет привязан ко мне.

У тех немногих женщин, которым хватает смелости заговорить со мной, есть свои мотивы.

Большинство из них просто хотят защиты и власти, которые приходят вместе с участием в картеле.

Но только не Хэдли. Она меня не знает. Она не знает, кто я и что я могу ей предложить.

Она просто еще одна девушка, которая по незнанию вошла в пасть льва.

Дверь в комнату для персонала распахивается, и там стоит Хэдли, похожая на оленя, попавшего в свет фар.

Я бросаю полотенца в кучу грязного белья, когда она разворачивается и направляется к лестнице.

— Подожди! — Я пробираюсь сквозь толпу, натыкаясь на нескольких человек. — Стой!

Она останавливается на полпути к лестнице, ведущей в VIP-зону, и поворачивается ко мне лицом. — Прости за бутылку. Пожалуйста, не добивайся моего увольнения. Мне нужна эта работа.

— Я хотел извиниться. — Я останавливаюсь на пару ступенек ниже нее. — Возможно, я показался тебе грубым.

Она скрещивает руки на груди, выпячивая бедро. — Возможно показался грубым? Во-первых, извинение начинается с «прости». Во-вторых, это не говорит о том, что все возможно так или иначе.

Я пытаюсь подавить усмешку при виде огня, горящего в ее глазах. Несмотря на то, что преследовать ее — даже только на эту ночь — плохая идея, — в этих карих глазах есть что-то, что притягивает меня.

— Прости, — я делаю еще один шаг к ней. — Ты вылила на меня бутылку, но это был несчастный случай. Чтобы загладить свою вину, ты можешь потанцевать со мной.

Ее щеки вспыхивают, когда она заправляет за ухо прядь каштановых волос. Ее полные губы слегка приоткрываются.

Мы оба отходим в сторону, когда люди пытаются пройти мимо нас по лестнице.

— Я работаю, — говорит она, хотя в ее голосе больше нет настоящего гнева. — Мне нужно закончить свою первую и последнюю смену.

— Ты беспокоиться о трудовой этике, когда знаешь, что тебя уволят? — Мой голос слегка повышается, чтобы быть услышанным на фоне музыки. Эта девушка с каждой секундой удивляет все больше. — Это похвально. Но что за жизнь без небольшого риска?

— Приставать к мужчине, накачанному алкоголем, не входит в мои представления о том, что стоит рисковать. — Ее бедра сжимаются вместе, тело выдает ее слова. — Прошу прощения, но мне нужно вернуться к моим гостям.

Я ухмыляюсь и обхожу ее, вставая у нее на пути. — Ладно, тогда не танцуй со мной. Отведи меня домой.

— А если на тебя выльют бутылку бурбона, это будет фетишем? — Она ухмыляется, когда я закатываю глаза. — Не хочу тебя расстраивать, но у меня есть дела поважнее, когда закончится моя смена.

Жар ее тела так близко от моего заставляет мою кровь биться быстрее.

Все, о чем я могу думать, — это изгибы ее груди и бедер. Ее тело под моим, когда ее задыхающиеся всхлипы учащаются.

Я беру ее за руку, провожу большим пальцем по тыльной стороне. — Вот что я тебе скажу, если менеджер не придет и не уволит тебя в конце смены, тогда ты заберешь меня с собой домой.

Она убирает руку и поднимается еще на одну ступеньку. — Ты подкупаешь меня тем, что, я уверена, будет грустным сексом, только для того, чтобы я могла сохранить работу?

Я следую за ней, снова вторгаясь в ее пространство. Ее глаза расширяются, когда я наклоняюсь вперед, наклоняя голову, пока мой рот не оказывается в дюймах от ее. Когда ее взгляд встречается с моим, в нем сквозит интерес.

— Поверь мне, ты будешь плакать только потому, что не сможешь вынести еще одного оргазма.

У нее перехватывает дыхание, а взгляд загорается. Она на мгновение зажмуривает глаза, прежде чем открыть их снова.

— Хорошо, — ее голос не громче шепота. Уголок ее рта приподнимается, когда она проводит пальцем по моей груди. — Прошло много времени с тех пор, как я получала удовольствие от чего-либо, кроме вибратора.

Ее ухмылка становится шире, когда она приподнимает рубашку на моем торсе. Какая-то маленькая безрассудная часть ее умоляет вырваться на свободу.

Я собираюсь быть тем, кто снимет замок с клетки, в которой содержится ее безрассудный дух.

— Милое местечко, — говорю я, когда мы заходим в маленькую квартирку позже тем же вечером.

Это совсем не похоже на мой собственный пентхаус, но это хорошая квартира. Если выглянуть в окно, наклониться влево и прищуриться, то можно почти увидеть пляж. Квартира довольно простая — как будто ей нечего показать из своей жизни.

— Знаешь, — говорит Хэдли, бросая ключи и сумочку на кухонную стойку. — Ты все еще не сказал мне своего имени.

— Не думаю, что это так уж важно. — Я засовываю руки в карманы и улыбаюсь. — Если тебе действительно нужно имя, я могу дать тебе фальшивое.

Она сбрасывает туфли. — На самом деле это не так уж важно. Я просто подумала, какое имя мне не следует называть утром.

Я хихикаю и снимаю свои туфли, ставя их рядом с ее. — О, теперь у тебя есть шутки?

— Надо же как-то выживать. — Хэдли идет на кухню и достает бутылку текилы.

Ее взгляд не отрывается от моего, пока она откупоривает бутылку и делает большой глоток. — Обычно я ничего подобного не делаю.

Ухмыляясь, я присаживаюсь на подлокотник ее бежевого дивана. — Ты говоришь так, как говорю я.

Она указывает на мое тело. — Посмотри на себя, а потом скажи, что это не так.

— Я не могу.

Хэдли прислоняется к стойке и теребит подол своих шорт. — Вот именно. Я все еще не могу поверить, что ты был прав насчет того, что меня не уволят. Эта бутылка была дорогой.

Последнее, о чем я хочу сейчас говорить, — это об этой чертовой бутылке.

Я встаю и сокращаю расстояние между нами. У нее перехватывает дыхание, когда я беру у нее текилу и ставлю ее на стойку. — Если ты хочешь, чтобы я ушел, ты можешь сказать мне. Я не собираюсь заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь.

Подозрение застывает в ее глазах, когда я возвышаюсь над ней.

— Я серьезно, Хэдли. Я также не буду звонить тебе на работу и настаивать на твоем увольнении.

Ее глаза сужаются. — Откуда ты знаешь мое имя?

— Сказала мне другая официантка, когда убирала беспорядок. — Я кладу руки ей на бедра, мои большие пальцы касаются полоски видимой кожи над поясом ее шорт.

Она дрожит, ее голова запрокидывается. — Ты действительно серьезно относишься к этому?

Я наклоняюсь, чтобы прикусить зубами мочку ее уха. — Очень.

Ее руки прокладывают путь вверх по моей груди, чтобы сцепиться у меня за шеей.

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее, и мне кажется, что весь мой мир разлетелся вдребезги.

После этого мне придется ее уволить. Я не могу допустить, чтобы она работала со мной и смотрела на меня вот так. Как будто я... достоин быть с кем-то. Как будто она собирается охватить самые темные стороны меня.

Я отгоняю все мысли о том, что произойдет, когда мы закончим трахаться. Вместо этого я сокращаю расстояние между нами и сосредотачиваюсь на ощущении прикосновения ее губ к моим.

Пальцы Хэдли заплетаются в мои волосы, и она притягивает меня ближе. Ее тихие стоны, когда мой язык скользит по ее языку, заставляют мой член твердеть. Она ахает, когда мой член упирается в нее. Я пользуюсь возможностью, чтобы переплести свой язык с ее языком, ее вкус врезается в мою память.

Я прижимаюсь к ней, зажимая между стойкой и своим телом, пока мои руки скользят под ее рубашку.

Ее кожа мягкая под моими кончиками пальцев, когда я продвигаюсь вверх к нижней стороне ее груди. Она стонет громче, когда я просовываю руки под ее кружевной лифчик и перекатываю пальцами ее соски.

Ее соски напрягаются под моими прикосновениями, ее влечение ко мне неоспоримо. Я хочу снять с нее одежду и дразнить ее соски, пока она не окажется на грани оргазма.

— Такая отзывчивая, — говорю я, прокладывая поцелуями дорожку вниз по ее шее.

Она выгибает спину, сильнее прижимаясь грудью к моим рукам, пока я массирую мягкую плоть. Пальцы Хэдли впиваются в мои плечи, пока я посасываю чувствительную кожу у основания ее шеи.

— На тебе слишком много одежды, — ее голос прерывается, когда ее руки скользят по моему телу. Она впивается ногтями в мою кожу, заставляя меня содрогнуться.

Я стаскиваю с нее рубашку, пока она расстегивает пуговицу на моих брюках.

Наша одежда скапливается кучей у наших ног, когда мы раздеваем друг друга.

Ее ногти царапают мою кожу, посылая дрожь по позвоночнику, когда я поднимаю ее на столешницу.

Ее ноги раздвигаются, когда я опускаюсь на колени, мои пальцы касаются ее влажной сердцевины. Хэдли раздвигает ноги немного шире, когда мои пальцы обводят ее клитор. Ее влага покрывает мои пальцы, пока я дразню ее.

Она запускает пальцы в мои волосы и тянет их, прижимаясь киской к моим пальцам.

— Еще, пожалуйста. — Хэдли перекидывает одну ногу через мое плечо, выгибая спину. Ее пятка упирается мне в плечо, притягивая меня ближе к ней.

— Ты хочешь кончить на моем языке? — Я дразняще облизываю ее, чтобы подчеркнуть свои слова, прежде чем возвращаю пальцы к ее клитору.

— Да.

— Скажи это, Хэдли. Скажи мне, чего ты хочешь.

Она всхлипывает, когда я прижимаю большой палец к ее клитору. — Пожалуйста. Я хочу кончить на твоем языке.

— Хорошая девочка.

Когда я заменяю пальцы языком, ее ноги сжимают мои плечи. Я вдавливаю в нее пальцы, толкаясь о ее внутренние стенки. Мой язык скользит по ее клитору, а пальцы двигаются быстрее.

Когда ее киска начинает пульсировать вокруг меня, я провожу языком по ее клитору. Стоны Хэдли наполняют комнату, когда она кончает, покрывая мои пальцы своей влагой.

— Ты такая красивая, когда кончаешь. — Я стою между ее ног, мои пальцы все еще медленно проникают в нее. — Я хочу почувствовать, как эта маленькая тугая киска доит мой член, когда я кончаю.

— Спальня. По коридору направо, — говорит она, обвивая ногами мою талию.

Я беру ее на руки и несу по коридору, целуя ее шею и грудь, в то время как ее ноги сжимаются вокруг меня. Ее ногти впиваются мне в спину, и я уверен, что утром там останутся следы.

Похоть наполняет взгляд Хэдли, когда я бросаю ее на кровать. Ее ноги раздвигаются, а руки начинают блуждать по телу. Она дразнит свои соски, пока я заползаю на кровать и нависаю над ней.

Когда я подношу свой член к ее входу, она обхватывает одной ногой мое бедро. Я стону, прижимаясь к ней, чувствуя, как ее киска сжимается вокруг меня.

Хэдли покачивает бедрами, пытаясь принять меня глубже, а я сдерживаюсь.

— Блядь, — Мой голос хриплый, когда я делаю длинные и медленные толчки.

Хэдли приподнимает бедра, встречая толчок за толчком.

Я сильнее прижимаю ее к себе, толкаясь все быстрее и жестче.

Ее внутренние стенки сжимаются вокруг меня, когда ее захлестывает очередной оргазм.

Все, что нужно, — это ощущение того, как ее киска сжимает мой член, чтобы заставить меня кончить.

Я стону, входя в нее все глубже, пока полностью не истощаюсь.

Лежа рядом с ней в постели, проводя пальцами вверх и вниз по ее бедру, я чувствую себя ужасно из-за того, что собираюсь сказать.

Хотя меня к ней влечет, именно поэтому я не могу держать ее рядом с собой.

— Хэдли, — я встаю с кровати и собираю свою одежду. — Это было весело и все такое, но из этого ничего не выйдет. Есть несколько преимуществ владения Brazen, и одно из них — контроль над персоналом.

Ее глаза расширяются, а губы приоткрываются. В ее глазах появляются слезы, когда она прижимает одеяло к груди. — Что? О чем ты говоришь?

— Это была твоя первая и последняя ночь работы в Brazen. Чек о твоей зарплате будет выслан тебе по почте.