Блаженство и разрушение

Глава 18

Йован

Хэдли откидывается на подлокотник дивана, ее ноги лежат у меня на коленях, пока на заднем плане идет фильм. Я растираю ее ступню, надавливая большими пальцами на мышцы и облегчая боль, на которую она жалуется после долгой смены.

За те несколько дней, что она прожила со мной, она нечасто на что-то жалуется.

Она восприняла новость о человеке, который хочет ее убить, лучше, чем я ожидал. Большинство людей на ее месте убежали бы в другую сторону, но она все еще рядом.

— Ты много думала о том, что произойдет, когда снова начнутся занятия в школе? — Спрашиваю я, начиная массировать ее ноги. Я сосредотачиваюсь на мышцах ее икр, когда она откидывается на подушки.

— Я не знаю. Я собираюсь уйти, но у меня не будет возможности много отдыхать, когда родится ребенок. Я имею в виду, что у меня впереди еще целое лето, но ребенок родится раньше, чем я закончу год.

— Хэдли, я в состоянии позаботиться о ребенке, пока ты будешь заниматься со своими учениками.

— Я знаю. Я собираюсь поговорить со своим консультантом и посмотреть, смогу ли я сдать все раньше в этом году, чтобы я могла взять отпуск, если мне понадобится.

Она стонет, когда я потираю напряженную мышцу, оказывая давление на образовавшийся там узел. Я переключаюсь на другую ее ногу, пытаясь удержать свой член от того, чтобы он не вытянулся по стойке смирно из-за звуков, которые она издает.

— Мы собираемся завести ребенка и работать вместе, как команда, Хэдли. У меня есть несколько предприятий, которыми я могу управлять из дома. Я уверен, что Рио был бы не против сделать шаг вперед и на некоторое время взять на себя некоторые операции.

На самом деле, я знаю, что он бы так и сделал. Совсем недавно он пришел ко мне по поводу того, что хочет больше участвовать в бизнесе. Рио ясно дал понять, что хочет зарабатывать больше денег, чтобы дать Кеннеди ту жизнь, которую она заслуживает.

Если с ней когда-нибудь что-нибудь случится, я не думаю, что Рио когда-нибудь оправится.

Так же, как я знаю, что не поправлюсь, если что-нибудь случится с Хэдли.

Я не знаю, как она стала такой важной персоной в моей жизни за столь короткий промежуток времени, но это так. Она — причина, по которой я встаю утром и немного меньше ненавижу жизнь. Она заставляет меня думать, что есть нечто, ради чего стоит жить, помимо денег и власти.

Ради нее я бы сжег дотла города и завоевал весь мир.

Уход из моего бизнеса и забота о нашем ребенке — ничто по сравнению с этим.

— Чего бы ты ни хотела достичь в жизни, я хочу, чтобы ты шла к этому. Я не хочу, чтобы ты сдерживала себя, потому что беспокоишься о том, кто будет заботиться о ребенке. Мы в этом вместе. — Я нежно сжимаю ее ногу.

— Честно говоря, я не думаю, что собираюсь продолжать работать в клубе. Я заработала более чем достаточно денег на твоих взятках и щедрых чаевых, чтобы позволить себе учиться и покрыть все свои расходы.

Я закатываю глаза и продолжаю массировать ее икру. — Хэдли, тебе не нужно ни в чем нуждаться. Если у тебя на что-то нет денег, дайте мне знать. У меня их больше, чем я знаю, что с ними делать.

— Я не собираюсь просто сидеть сложа руки и брать твои деньги. — Она бросает на меня равнодушный взгляд. — Я не из тех женщин, которые собираются оставаться рядом только потому, что ты ей платишь. Я собираюсь сама устроить свою жизнь.

— У меня нет проблем с тем, чтобы ты это сделала. Однако я могу помочь упростить задачу. Тебе не придется беспокоиться о деньгах, и ты сможешь преследовать любые свои мечты.

Щеки Хэдли слегка розовеют, когда она отводит от меня взгляд. Когда она снова смотрит на меня, я вижу затаенное подозрение в ее глазах. Ее взгляд быстро скользит по мне, как будто она не может поверить в то, что слышит.

Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы убедиться, что у нее есть все, что ей нужно от жизни.

Я не хочу, чтобы она чувствовала, что ее сдерживают из-за того, что у нас будет ребенок.

Я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедиться, что она живет так, как хочет.

Черт, если бы она ушла от меня завтра и сказала, что больше никогда не хочет меня видеть, это убило бы меня, но я бы отпустил ее.

Все, чего я хочу, — это чтобы она была счастлива.

Кем, черт возьми, я становлюсь?

— Йован, я ценю твое предложение, но я хочу заработать то, что у меня есть. Задолжать картелю — это то, чего я собираюсь избежать.

— Это не будет долгом, — Я говорю, легкое раздражение окрашивает мой голос. — Это был бы я, помогающий матери моего ребенка.

Ее губы сжимаются в тонкую линию, и она отводит от меня взгляд. Хэдли подтягивает колени к груди, увеличивая расстояние между нами.

Я не знаю, что я такого сказал, что расстроило ее, но ясно, что я что-то сказал. — Хэдли, если тебе нужны деньги, они здесь. Если ты хочешь, чтобы связи делали все, что ты захочешь, они тоже есть. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя загнанной в ловушку этой жизни.

— Да, но дело не всегда в том, чего ты хочешь. Я делала то, что ты хотел, с того момента, как мы встретились. Я могла бы устроить тебе разнос из-за этого, но я сделала то, о чем ты просил. Я живу здесь, хотя предпочла бы жить в доме, в котором жила ранее.

— Что ж, к несчастью для тебя, сейчас это твой выбор, — говорю я резким тоном, когда встаю. — Если ты хочешь зарабатывать деньги, тогда я предложу тебе большую долю. Ты будешь партнером, а не наемным работником.

— Ты всегда преподносишь наши отношения как чисто деловые. — Глаза Хэдли сужаются. — Ты когда-нибудь думал, что, возможно, деньги и связи для меня вообще ничего не значат? Я думала, что просто переспала с каким-то незнакомцем в клубе. Вместо этого оказалось, что мной манипулировал мой босс. Который точно знал, кто я такая, и прикинул, что он может извлечь из всей ситуации.

— Ты действительно так обо мне думаешь? — Я качаю головой, когда она встает на ноги и скрещивает руки. — Возможно, я не самый лучший мужчина, и то, что я сделал, когда мы впервые встретились, было полным дерьмом. Мне жаль, но прямо сейчас я пытаюсь сосредоточиться на том, что ждет нас дальше.

— Знаю, — говорит она, ее руки опускаются по бокам, как будто из нее выкачали всю энергию. — Но это аннулирует все, что ты сказал до этого.

Прежде чем у меня появляется шанс попытаться исправить то, во что превратилась ужасная ночь, она уходит. Я стою в гостиной, гадая, как мы сюда попали.

Ты знаешь, как ты сюда попал. Ты все давишь и давишь. Ты не даешь ей возможности дышать. Ты становишься настолько сосредоточенным на заботе о ней, что отказываешься позволять ей быть такой, какая она есть.

Я хмурюсь, когда где-то в другом конце дома хлопает дверь. На мгновение я подумываю о том, чтобы пойти за ней и попытаться разобраться во всем прямо сейчас.

Вместо этого я отправляю сообщение одному из мужчин, охраняющих дом, прежде чем забрать ключи, пистолет и телефон, и отправиться в путь.

Что мне сейчас нужно, так это прогуляться по прохладному ночному воздуху, чтобы прочистить голову.

Я киваю мужчинам у входной двери, когда выхожу наружу. Я закрываю и запираю ее, прежде чем выйти на улицу. Фонари ярко сияют в ночи. Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на звезды, хотя большинство из них размыто световым загрязнением в городе.

Смотреть на небо в Майами — это не то же самое, что сидеть в домике и показывать Хэдли созвездия.

Машины проезжают мимо, когда я направляюсь к воротам сообщества. Дежурный охранник смотрит на меня и кивает, прежде чем вернуться к журналу, который он читает. Мгновение я смотрю на маленькую будку, задаваясь вопросом, как человек без формального образования собирается заботиться о целом закрытом сообществе.

Хотя ворота обеспечивают определенный уровень безопасности, которого нет в других местах, у меня все еще есть свои люди, расставленные повсюду.

Не существует такой вещи, как чрезмерная осторожность.

Я прохожу через ворота и направляюсь вниз по улице. Вдалеке ярко сияют огни центра города. Я направляюсь в противоположном направлении, нуждаясь в тишине и покое.

— Знаешь, мне было интересно, когда же ты выйдешь за эти маленькие ворота.

Я оборачиваюсь и вижу Феликса, прячущегося в кустах. Моя рука тянется к пистолету за поясом.

— Оружие не нужно, Йован. Я здесь просто поговорить. Нам нужно немного наверстать упущенное. В конце концов, мы не разговаривали с тех пор, как вырезали семьи друг друга.

— Если ты знаешь, что для тебя лучше, ты немедленно уйдешь. Один мой крик, и мои люди сбегутся.

Холодный металл пистолета прижимается к моему виску, в то время как рука скользит за пояс и вытаскивает пистолет. Мое сердце бешено колотится в груди, когда я смотрю на Феликса.

Мне следовало вытащить пистолет в тот момент, когда я услышал его голос. Не то чтобы это помогло мне. Судя по пистолету, приставленному к моей голове, меня застрелили бы прежде, чем я успел нажать на спусковой крючок.

— А теперь, — говорит Феликс, с усмешкой выходя из тени. — Нам нужно кое-что обсудить.

По обе стороны от меня появляются двое мужчин, в то время как пистолет все сильнее прижимается к моей голове. Я не пытаюсь сопротивляться, поскольку они удерживают меня. Насколько я знаю, у Феликса есть кто-то, кто следит за Хэдли. Я не хочу рисковать, совершая какую-нибудь глупость и подвергая ее еще большей опасности.

— Я не хочу, чтобы это был неприятный разговор, — говорит Феликс, засовывая руки в карманы. — Но я чувствую, что между нами двумя есть некоторое напряжение, которое нам нужно прояснить. Ты, кажется, все еще думаешь, что управляешь этим городом.

— Какой в этом смысл? — Спрашиваю я скучающим тоном, хотя знаю, что один неверный шаг и пуля попадет мне в голову.

— На случай, если ты еще не понял этого, Агилар, я собираюсь прийти за тобой и твоим ребенком. Если ты думал, что убийство твоей семьи десять лет назад было всем, что я планировал для тебя, ты жестоко ошибался.

— Ты не прикоснешься к моему ребенку. Ты не проживешь достаточно долго.

Феликс хихикает. — Мило. Ты действительно неплохо влился в роль главаря. К несчастью для тебя, я готов вернуть город. Разберитесь с ним, ребята.

Что-то твердое ударяет меня сбоку по голове. Я падаю на землю, и на мое тело обрушиваются новые удары, все, на что у меня хватает присутствия духа, — это защищать свою голову изо всех сил.

Когда я просыпаюсь спустя не знаю сколько времени, я один на улице. Я стону, мое тело болит, когда я поднимаюсь на ноги.

В ту секунду, когда я встаю, меня охватывает страх.

Хэдли.

Я возвращаюсь в свой район, игнорируя боль, пронзающую мое тело. Все, что имеет значение, — добраться до нее раньше, чем это сделает Феликс.

Если он еще этого не сделал.

Когда я пытаюсь бежать быстрее, все в моем теле болит. Для меня это неважно. Я смогу отдохнуть, когда узнаю, что с ней все в порядке. Я должен убедиться, что она все еще жива. Все еще в безопасности. Все еще дома.

Я врываюсь в дом. У меня кружится голова, и я чувствую, что сейчас потеряю сознание.

Пожалуйста, будь в порядке. Мне нужно, чтобы ты была в порядке.

Когда я открываю дверь в свою спальню, я пытаюсь подготовиться к худшему. Я не видел никого из своих людей у входа, но это ничего не значит. Возможно, они окружили дом.

С Хэдли все должно быть в порядке. С ней ничего не случилось.

Я включаю свет в спальне, и Хэдли стонет. Она переворачивается на другой бок и накрывает лицо подушкой, когда по мне пробегает волна облегчения.

Направляясь к ней через комнату, я сдерживаю слезы, которые грозят вот-вот пролиться. Пока я бежал сюда, я думал, что войду в свой дом и обнаружу мертвое тело.

Я бы потерял лучшие части себя, если бы она умерла.

— Выключи свет, пожалуйста, — говорит она приглушенным подушкой голосом.

— Извини, — говорю я, улыбаясь и глядя на нее. — Мне просто нужно привести себя в порядок, и я сейчас приду.

Она машет мне рукой, прежде чем зарыться поглубже в одеяла и подушки. Держась за ребра из-за боли, я хихикаю и выключаю свет, прежде чем направиться в туалет. Закрывая за собой дверь, я с шипением выдыхаю боль.

Мне требуется несколько минут, чтобы порыться в шкафчиках, чтобы найти обезболивающее. Я принимаю дозу и запиваю ее небольшим количеством воды, прежде чем стать под душ. Вода стекает по моей покрытой синяками коже. Все мое тело ощущает нежность, но все, о чем я могу думать, это лечь в постель с Хэдли.

Через несколько минут я выхожу из душа и вытираюсь полотенцем. Я смотрю в зеркало и вижу, в какую картину превратилось мое тело. К счастью, на моем лице нет никаких отметин.

Несмотря ни на что, Феликс заплатит за это.

Со вздохом я выключаю свет и направляюсь к кровати. Хэдли двигается, чтобы освободить мне место, когда я забираюсь.

Несмотря на то, что мне больно, мне нужно обнять ее. Мне нужно знать, что она в безопасности в моих объятиях и никто не собирается забирать ее у меня. Я обнимаю ее за талию и притягиваю ближе.

Несмотря на наш предыдущий разговор и напряжение между нами, она все еще переворачивается на бок и прижимается ко мне.

Мое сердце учащенно бьется, когда я прижимаю ее к себе. Она вздыхает и прижимается ко мне. Ощущения ее тела, прижатого к моему, в сочетании с медленно начинающим действовать обезболивающим достаточно, чтобы я почувствовал себя немного лучше.

Даже несмотря на то, что боль продолжает пронзать мое тело, когда она прижимается ко мне, я не собираюсь просить ее отодвинуться. Не после того дерьма, через которое я прошел сегодня вечером.

— Мы еще не закончили говорить обо всем этом дерьме, — говорит она, кладя руку мне на грудь. — Я больше не хочу драться сегодня вечером.

Окутанный темнотой вокруг нее, я целую ее в макушку. — Между нами нет никаких сделок, Хэдли. Я сдамся и позволю тебе взять инициативу в свои руки.

Она смеется и целует меня. — Я верю, что ты это серьезно, но ты знаешь, что мы двое будем постоянно бороться друг с другом за контроль. Мы слишком сломлены, чтобы сдерживаться. Контролировать ситуацию — это то, что нам обоим приходилось делать, чтобы выжить.

Может быть, мы и сломлены, но каждый день, который я провожу с ней, я чувствую, как эти маленькие осколки начинают склеиваться вместе.