Брат моего парня

15

Я застыла у входа, не сразу поверив, что он всё ещё здесь.

Асфальт поблёскивал — под уличными фонарями лужи выглядели как расплавленное стекло. Дождь уже не лил стеной, но всё ещё капал, медленно, нудно, будто проверяя терпение каждого, кто осмелился выйти. Воздух был холодным, густым от влаги, а у меня вдруг закололо в груди — от удивления, раздражения и… чего-то, что я не хотела называть.

Он сидел в машине — рука на руле, взгляд направлен прямо вперёд. Я знала, что он видит меня. Знала, что ждёт, когда я сделаю первый шаг. Но в этом было что-то унизительное — будто он был уверен, что я всё равно подойду.

Я стояла ещё пару секунд, притворяясь, что проверяю телефон. Сообщение, что я написала Каю всё ещё было не прочитано. Ни одного звонка. Ничего. Пустота.

Я медленно выдохнула и пошла к машине. Не потому что хотела — потому что устала. Устала держать осанку, устала казаться неприкосновенной, устала от того, что всё время приходится быть «сильной». А еще… Все-таки было обидно, что здесь вместо моего парня находился тот, кто меня терпеть не может.

Когда я подошла ближе, стекло опустилось.

— Закончили? — спросил Коул спокойно.

Я кивнула. — Да.

— И?

Я знала, что он не отпустит без ответа. Знала, что ему нужно услышать результат — не потому что волнуется, а потому что должен убедиться, что я не зря его раздражала весь день. Но всё равно внутри дрогнуло — будто от этого вопроса зависело что-то большее, чем просто факт.

— Приняли, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Он молчал несколько секунд. А потом кивнул. Медленно. Без улыбки. — Я не сомневался.

И это прозвучало не как банальная вежливость. Скорее как признание. Неохотное, но честное.

— Садись, не мокни.

Я обошла машину и открыла дверцу. В салоне пахло кожей и дождём. Воздух был тёплым, но не уютным. Напряжение здесь имело собственную температуру.

— Ты ждал? — спросила я тихо, закрывая дверь.

— Нет, — отозвался он, не глядя на меня. — Просто решил проверить, вдруг не доберешься сама. Минуту назад еще был ливень.

Я фыркнула. — Конечно. Проверка на прочность — твоё хобби.

Он повернул голову — на секунду, но этого хватило, чтобы почувствовать, как под кожей пробежал электрический разряд. — И каждый раз ты её проходишь. Не раздражает?

— Иногда, — сказала я. — Но, видимо, без этого ты не можешь.

— Возможно. — Он снова взглянул на дорогу. — Мне тяжело смотреть, как ты постоянно лезешь в пекло, будто тебе нравится обжигаться.

— А тебе тяжело не контролировать, — сказала я. — Похоже, мы оба страдаем.

Он усмехнулся. — Возможно.

Это был настолько глупый разговор, но что-то в нем без сомнений цепляло. Заставляло сердце биться чаще.

Несколько секунд — тишина. Только тихое шуршание дождя по лобовому стеклу. Потом он спросил: — Будешь прямо тут теперь работать?

— Исследовательский центр. «НоваЛабс». Вроде бы находится через одну остановку.

— Знаю. — Его тон стал чуть ниже. — Частный. Независимый.

— Да.

— Далеко от университета. Уверена, что готова столько времени на это тратить?

— Вполне, — я лишь пожала плечами. Знала, что будет сложно, но других вариантов для себя в целом не видела.

Коул кивнул, будто уже ожидал этот ответ. — Правильное решение.

— Не удивительно, что ты одобряешь, — я откинулась на спинку кресла. — Чем дальше я от вашей семьи — тем тебе спокойнее.

— Это правда, — сказал он без тени иронии. — Но не потому, что я хочу держать тебя подальше. Он замолчал, а потом добавил, тихо: — А потому что не хочу видеть, как они тебя раздавят.

Я повернулась к нему, чувствуя, как что-то дрогнуло внутри. Я не совсем доверяла его словам, но все-таки хотелось бы им поверить. — Думаешь, я настолько слабая?

— Думаю, ты не привыкла к такому. В этом и сила, и слабость.

Он говорил спокойно, но взгляд был слишком внимательным, слишком живым. Так смотрят не на врага. И не на случайного человека.

Мы ехали по мокрой улице, свет фонарей растягивался по лобовому стеклу длинными золотыми полосами. Дождь снова усиливался. В какой-то момент он включил дворники, и ритмичные щелчки разбавили тишину.

— Когда начнёшь? — спросил он. — Через неделю.

— И тебе не страшно?

— Страшно, — призналась я. — Но это нормально.

Он кивнул, будто принял этот ответ. — Страх — хороший индикатор. Значит, ты живая. Да и упертая. Значит справишься.

Я улыбнулась краем губ. — Неужели комплимент?

— Нет. Констатация факта.

— Всё равно приятно.

Он бросил на меня короткий взгляд. — Ты слишком легко довольствуешься мелочами.

— А ты слишком редко позволяешь себе быть человеком.

— Я им не переставал быть, — произнёс более тихо. — Просто научился молчать, когда это никому не нужно.

Я опустила взгляд. Слова задели сильнее, чем должны были. В них было что-то… слишком личное, слишком знакомое, будто он невольно сказал обо мне.

Когда машина свернула к университетскому району, дождь почти закончился. Воздух был влажный, плотный, пахнул асфальтом и листьями.

— Будешь завтра в университете? — спросил неожиданно Коул. Сердце пропустило удар. Почему его это интересует? — Да. Завтра пары с утра. Надо подготовить проект еще, — не знаю, зачем уточнила это. Может хотела скрасить напряжение, которое резко повисло в воздухе, стоило машине остановиться у двери общежития.

— Поздно уже ведь.

— Я справлюсь.

Он чуть качнул головой. — Конечно справишься. Ты ведь у нас всё можешь сама.

Я усмехнулась. — Лучше, чем быть тем, кто делает всё за других.

— Я делаю не за других. Я просто не доверяю людям.

.— А мне? — не знаю почему этот вопрос вдруг сорвался с губ. И вообще почему я продолжаю тут сидеть и говорить с ним.

Он посмотрел прямо. — Тебе — особенно.

Секунда. Две. Воздух будто остановился.

Я не знала, что сказать. И, кажется, он тоже.

— Спасибо что подвез, — сказала я, не поднимая глаз.

— Рэн.

Я подняла взгляд.

— Да?

Коул чуть наклонился вперёд, локтем на руль, и произнёс тихо.

— Не позволяй им сломать тебя. Ни университету. Ни моей семье. Ни ему.

Он не уточнил, кого имел в виду под «ему». И не нужно было. Я и так знала.

Я выдохнула, чувствуя, как что-то тёплое, опасное и острое в груди вдруг шевельнулось.

— Постараюсь, — сказала я и вышла.

Как только я поднялась в свою комнату, почему-то сразу пошла к окну. Дождь прекратился, но по стеклу всё ещё стекали редкие капли. Внизу, у тротуара, стояла его машина. Коул курил, прислонившись плечом к дверце, и дым поднимался над ним ровной, почти идеальной линией, пока не растворялся в воздухе. Он смотрел на здание, на вход, куда я вошла пару минут назад, — и не двигался. Не ждал. Просто стоял, как будто что-то проверял в себе.

Я быстро отшатнулась от окна, будто меня поймали. Но сердце уже не слушалось — било в висках, колотилось в горле, и даже воздух казался слишком плотным. Я не знала, что именно почувствовала в тот момент: страх, благодарность или то, о чём даже себе страшно признаться.

Наверное, всё сразу.