Брат моего парня

32

Я проснулась не сразу. Даже не от света — от ощущения тепла, слишком плотного, слишком близкого, чтобы быть одеялом. Моё тело откликнулось первым — ленивой, тяжёлой, сладкой усталостью, будто я всю ночь поднималась вверх по склону и только сейчас позволила себе лечь на траву. Каждая мышца тянулась мягко, приятно; кожа будто всё ещё хранила отпечатки его ладоней.

Я чуть повернулась, и это движение отозвалось жаркой, тихой волной, которой у меня никогда не было ни с кем. Ни-ког-да.

Я замерла.

Коул спал рядом. На боку. Дыхание ровное, грудь поднимается и опускается медленно. На его плече лежал мой локон — как доказательство того, что всё произошло, что ночь была настоящей. Что он был настоящим.

Я закрыла глаза снова, но не от смущения — от того, насколько глубоко внутри поднялось чувство. Это был не просто отклик тела. Не просто воспоминание о его руках, о тяжести его дыхания, о том, как он держал меня.

Это было… другое.

Я вцепилась пальцами в простыню, пытаясь понять, что именно меня так поражает. С Каем… я знала нежность. Знала желание. Знала технику, опыт, заботу.

Но такого как вчера не было даже близко.

Его прикосновения будто вызывали под кожей искры, заставляли тело отвечать быстрее, чем мозг успевал подумать. Он двигался так, будто слышал меня изнутри — не угадывал, не подстраивался, а знал.

И от этого «вдруг» ударило в голову так отчётливо, что я прикусила губу.

Вдруг… это то, о чём говорят? О тех парах, которые «созданы» друг для друга? О девушках, которые будто рождены под конкретного альфу?

Я всегда считала эти истории романтизированным бредом. Красивой сказкой для тех, кому не хватает настоящей близости. Чепухой, которая прикрывает физиологию.

Но… его прикосновения были не просто приятными. Они были слишком точными. Слишком сильными. Слишком правильными для моего тела.

Как будто что-то глубоко внутри меня знало его раньше, чем я сама.

Я тихо выдохнула и уставилась в потолок, чувствуя, как сердце бьётся быстрее — не от страха, не от смущения.

От признания.

Я никогда не чувствовала ничего подобного ни с кем и ни при каких обстоятельствах.

Это не делало нас предназначенными. Я всё ещё не верила в такие вещи Не позволяла верить.

Но… а вдруг?

Вдруг в этих разговорах есть хотя бы капля истины? Вдруг существует что-то… сильнее логики? Что-то, что объясняет, почему я растворяюсь от его прикосновений так, будто моё тело знает его лучше меня.

Я повернула голову. Коул всё ещё спал. Волосы на лбу растрепаны, губы чуть приоткрыты, дыхание медленное.

Он выглядел спокойным. Настоящим. Опасно близким.

Я почувствовала, как внутри всё сжалось — то ли от нежности, то ли от паники, то ли от того, что граница между ними стала тоньше, чем когда-либо.

Я провела пальцами по простыне ближе к нему. Касаться пока боялась.

Я ещё какое-то время лежала, пытаясь собрать мысли в одно целое. Не получилось. Ночь не отпускала. Она сидела под кожей — тихим пульсом, странным теплом в груди, тяжёлой нежностью, которую я не планировала чувствовать.

Коул спал. Глубоко, спокойно, как будто ему впервые за долгое время дали передышку. Я смотрела на его лицо дольше, чем следовало. Слишком долго. А потом тихо, почти на цыпочках, выбралась из постели.

Тело отзывалось мягкой, приятной ломотой, будто внутри меня сохранились отголоски его движений. Я поймала своё отражение в зеркале на стене — растрёпанные волосы, чуть припухшие губы, лёгкий румянец, который никак не проходил.

Мне нужно было привести себя в порядок. Хотя бы внешне.

Тихо, стараясь не разбудить его, я собрала свою одежду, выскользнула из комнаты и прошла по коридору в свою.

Как только дверь за мной закрылась, я позволила себе выдохнуть — коротко, резко.

Душ оказался спасением. Горячая вода стекала по коже, смывая запах ночи, но не смывая ощущение его рук. Я провела ладонями по плечам — и внутри будто откликнулась невидимая точка, знакомая, жгучая. Я снова вспомнила его дыхание у моего уха. Его голос. Его силу.

И ту странную мысль, от которой я пыталась отмахнуться:

А вдруг… предназначенность?

Я закрыла воду и опёрлась ладонями о холодную плитку. Глупо. Нельзя. Не время.

Мне нужно поговорить с ним. Обязательно. Вот только что я скажу?

Я даже не успела додумать, когда телефон завибрировал на тумбочке.

Кай

Я почувствовала, как внутри всё обрывается резко, будто меня бросили в холод после жара.

— Алло? — голос был тише, чем я хотела.

На фоне слышался гул мотора и чьи-то голоса.

— Рэн? Слушай… — голос Кая был напряжённым, другого оттенка, чем обычно. — У нас… всё закончилось плохо вчера. Очень. Я потом расскажу, но нам нужно возвращаться в город. Срочно.

Сердце упало куда-то в живот.

— Что случилось?

— Не по телефону. — Он сделал короткий вдох. — Я подъеду через пару минут. Собери вещи и выйди на улицу. Мы поедем сразу.

Я на секунду закрыла глаза. Пару минут. Этого было слишком мало.

Я бросила взгляд на стену за которой спал Коул. И я поняла, что не успеваю.

— Хорошо, — выдохнула я. — Я выйду.

— Отлично. — Кай повесил трубку.

Я стояла неподвижно ещё мгновение. Будто тело не хотело двигаться. Будто мысли отказывались переключаться на что-то другое.

Я должна ему сказать. Хотя бы что я уезжаю. Или что то, что произошло… что-то значило.

Но если я вернусь сейчас в его комнату — разбудить, объяснять… Это займёт время, которого у меня нет.

Я застегнула молнию рюкзака, движениями быстрыми, автоматическими.

— Я поговорю с ним дома, — сказала я вслух. Тихо. Чтобы хоть как-то укоренить решение. — Дома. Обязательно.

Только вот где-то глубоко внутри шевельнулось другое чувство:

А вдруг будет поздно? Если он не так поймет то, что я уехала сейчас?

Но я не дала ему распуститься.

Я накинула куртку, взяла рюкзак и вышла в коридор, чувствуя… что оставляю в той комнате больше, чем проведенную вместе ночь.

Дорога до города прошла будто в тумане. Я сидела рядом с Каем, смотрела в окно, но видела не трассу, а образы прошедшей ночи в голове.

Кай пару раз бросал на меня осторожные взгляды, будто хотел начать разговор, но ни один так и не сорвался с места. Он выглядел напряжённым — не физически, а внутренне, словно держал на плечах груз, о котором не знал, как говорить.

Я не спрашивала. И сама тоже молчала.

Не потому что стыдно — нет. Потому что рассказывать ему про ночь с его братом до того, как я поговорю об этом с Коулом — было бы неправильно… Нечестно.

Кай ограничился короткой фразой, когда мы уже подъезжали к кампусу:

— У семьи сейчас… резкие трудности. Всё немного сложно. Я разберусь. Потом объясню.

Я кивнула, и на этом разговор закончился. Он даже не пытался улыбнуться — просто сжал губы и похлопал меня по колену перед тем, как я вышла.

Общежитие встретило меня тишиной, серыми стенами и привычным запахом стирального порошка. Всё вокруг казалось слишком нормальным после ночи, которая перевернула мне внутренности.

Я бросила рюкзак на кровать и села рядом, чувствуя, как накатывает странная пустота — будто я возвращалась в место, где мне уже тесно, а самого важного рядом нет.

Мне нужно поговорить с Коулом.

Но от этого легче не становилось. Потому что я не знала, что он почувствует… и что скажет в ответ.

Я боялась звонить первая и ждала пока это сделает сам Коул. Вот только почему-то с каждым прошедшим часом тишина моего мобильного телефона отзывалась неприятной болью.

Я сидела на кровати уже минут десять, просто глядя в стену и пытаясь привести мысли в хоть какое-то подобие порядка. Тишина общаги давила — слишком ровная после ночи, слишком холодная после его рук.

И именно в этот момент кто-то постучал.

Неуверенно. Дважды. Как будто проверял, здесь ли я вообще.

Сердце дико стучало в груди.

— Рэн?.. — осторожный голос прозвучал, когда я разрешила войти. Но это был не Коул.

Я даже не успела подняться, как дверь приоткрылась, и в щели показалась чёлка цвета карамели и знакомые серые глаза.

Лира.

Она вошла боком, как будто была готова сбежать при малейшем намёке на скандал, и поставила на тумбочку два пластиковых стакана.

— Я… принесла тебе кофе, — сказала она, прикусив губу. — Твой любимый.

Она смотрела на меня так, будто ждала, что я сейчас выгоню её метлой.

Я моргнула, не веря, что она вообще пришла.

— Лира?..

— Я устала дуться, — выдохнула она, быстро-быстро, как будто это признание было марафоном. — И… ну… скучать по тебе тоже устала.

Она дёрнула плечом, опуская взгляд.

— Я хочу помириться.

Что-то тёплое поднялось у меня в груди — слишком неожиданно, чтобы я успела спрятать реакцию. После всех этих дней напряжения, после дороги, после ночи… видеть её здесь, с кофе… было как вдохнуть нормальный воздух.

— Ты серьёзно? — спросила я тихо, и голос у меня почему-то дрогнул.

Лира кивнула, быстро, чуть виновато.

— Серьёзно. Ты меня бесишь иногда. Но без тебя вообще хуже.

Она криво улыбнулась, та самая её фирменная улыбка — кусачая, но добрая.

И в этот момент я поняла, насколько мне этого не хватало.

Я подошла ближе и обняла её — коротко, крепко, неожиданно даже для себя.

Лира пискнула, но обняла в ответ сразу, будто только и ждала.

— Ладно, всё. Мир, — сказала она, когда мы отстранились. — Но если ты опять пропадёшь на сутки без объяснений, я тебя убью. Хорошо, что Кай вышел на связь и сказал, куда вы пропали.

Я тихо засмеялась впервые за весь день.

— Пей. На тебя страшно смотреть. Будто тебя поездом переехало.

Я взяла стакан, и тепло от напитка стало тонкой линией спокойствия в ладонях.

— Спасибо, Лир. Приятно, что ты помнишь, какой я пью.

— Знаю. Я же лучшая, — фыркнула она, но взгляд у неё был тёплым.

И впервые с момента возвращения в город мне стало чуть-чуть легче.

Лира плюхнулась на мою кровать, подогнув ноги и прихлебывая свой кофе так, будто это был самый важный напиток в её жизни.

— Кстати, — сказала она между глотками, — я слышала… — она многозначительно подняла брови, — что Кай сделал тебе предложение.

Я чуть не поперхнулась.

— Что? Откуда?..

— Ну… — она виновато развела руками. — Тут Wi-Fi хуже работает, чем сплетни. Ты не представляешь, сколько людей уже обсуждают, какая ты молодец, что тебя выбрали из всех. Даже забыли о том, что еще день назад тебя с грязью мешали.

Я закатила глаза.

— Лира…

— И я рада за тебя! — перебила она, явно ничего ещё не знавшая. — Кай такой хороший, честный, милый… ну ладно, иногда скучный, как пересушенный хлеб, но в целом…

— Лир. — Я села рядом, поставив кофе на тумбочку.

Она замолчала. Секунда — и её глаза сузились.

— Что? Почему такое лицо? Рэн, не говори мне…

— Свадьбы не будет, — сказала я тихо.

Лира замерла настолько резко, будто кто-то нажал паузу.

— Что значит не будет?..

— Я отказала Каю.

Тишина повисла такая плотная, что я услышала, как на коридоре хлопнула дверь. Лира моргнула один раз. Потом второй. И третий.

— Ты ЧТО сделала?!

— Отказала, — повторила я, чувствуя странное облегчение от того, что сказала это вслух. — Я… не могу выйти за него. Это было бы неправильно.

— Но… но… — Лира руками пыталась поймать воздух, как будто в нём была логика, — он же… он тебя… как ты отказала Каю?!

Я глубоко вдохнула.

— Если я тебе кое-что скажу… ты никому?

— Конечно! — выпалила она быстро.

Я улыбнулась. И сказала.

— Лира… мне кажется… — я опустила взгляд, чувствуя, как сердце делает странный скачок, — кажется, я влюблена в Коула.

Тишина ударила так сильно, что я даже услышала, как в коридоре кто-то смеялся — слишком громко, слишком не к месту.

Лица Лиры будто не стало — эмоции исчезли. Она стала гладкой, пустой.

— В Коула, — повторила она почти шёпотом. — Понятно.

Она отвернулась, будто рассматривает что-то на стене.

И в этой тишине было больше крика, чем если бы она закричала.

Я сразу все поняла. Глупая. Наверное, можно было догадаться раньше. Но меня ошарашило пониманием только сейчас, когда увидела ее реакцию.

— Лир… — я потянулась к ней.

— Всё нормально, — сказала она быстро, слишком быстро. — Правда. Ты же знаешь, я всегда… ну… я за тебя.

Но голос… Голос дрогнул, порезался на неровности.

Она поднялась, поставила свой стакан на стол — аккуратно, словно боялась уронить.

— Слушай, Рэн… я правда… хочу, чтобы ты была счастлива. Если это Коул — ну… значит, Коул.

И улыбнулась.

Той улыбкой, которую носят люди, когда им больно до костей, но они пытаются стоять прямо.

Я резко поднялась.

— Лира. Ты… ведь…

Она махнула рукой.

— Да, я его люблю. И что? — сказала она тихо, но честно. — Это не твоя вина. И не его. И не моя. Иногда сердце ведёт себя как идиот.

Она выдохнула, тряхнула волосами, пытаясь вернуть себе обычный тон.

— Но ты — моя подруга. Я не буду портить тебе жизнь из-за своих чувств. Я… разберусь. Со временем.

Её глаза блестели.

Я обняла её. Она обняла в ответ — быстро, сжав так сильно, будто боялась отпустить.

— Спасибо, — прошептала я.

— Не благодари, — пробормотала она. — Просто… если ты его полюбила — не делай вид, что нет. Окей?

Она отстранилась, вытерла под глазом что-то ладонью и снова улыбнулась — уже более по-лириному, дерзко.

— А если он тебя обидит — я оторву ему голову. Даже если он альфа.

Это была Лира. Разбитая. Но всё ещё моя подруга. *** Время в общаге тянулось странно: будто каждая минута специально растягивалась, чтобы я успела подумать о нём ещё раз, и ещё, и ещё — пока в голове не начнёт звенеть пустота.

Коул не писал. Не звонил. Не присылал ни слова.

Я проверяла телефон чаще, чем дышала. Казалось, что он вот-вот появится на экране — короткое «Как ты?» или хотя бы холодное «Ты приехала?». Но ничего.

Кай был занят своими семейными делами. Лира избегала темы. А я… я ходила по комнате кругами, будто в ней были стены, которые должны были дать мне ответы.

К вечеру терпение просто… оборвалось.

Я взяла телефон. Сердце билось громко, как будто пыталось предупредить:

Не звони. Ты боишься услышать тишину.

Но я нажала его имя.

Гудок не пошёл.

Только короткая пауза — как вздох перед ударом — и ровный, отстранённый голос оператора:

«Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети»

Я застыла. Словно этот голос ударил в солнечное сплетение.

Я нажала ещё раз.

Снова:

«Абонент недоступен»

Будто он исчез с поверхности земли. Будто всё, что было между нами ночью, случилось в параллельной реальности, доступ к которой теперь закрыт.

Я опустилась на край кровати. Телефон лежал на ладони тяжёлым камнем.

Лира, увидев мой взгляд, тихо спросила:

— Он не ответил?

Я покачала головой.

— Недоступен.

Слово прозвучало так глухо, будто его кто-то сказал за меня.

Лира прикусила губу, но промолчала. И в этой тишине я впервые ощутила настоящее, острое, обжигающее чувство:

Я не знаю, где он. И не знаю, почему он исчез. И почему это так больно.

*** Я сидела у окна, поджав ноги, периодически поглядывая на телефон — он был мёртвым, немым, бесполезным. «Абонент недоступен» всё ещё звенело в ушах.

И именно поэтому я взяла ноутбук — просто отвлечься, хотя бы на минуту. Открыла новостной портал.

Страница загрузилась… и мир рухнул так тихо, что я даже не успела вдохнуть.

На главной — моё фото.

Моё фото. Честно выдранное из соцсетей. А под ним — заголовок, который ударил в грудь, как нож:

«СТУДЕНТКА ИЗ БЕДНОЙ СЕМЬИ ВТЕРЛАСЬ В ДОВЕРИЕ КЛАНА ЭШФОРД: СКАНДАЛ, КОТОРЫЙ МОЖЕТ РАЗРУШИТЬ ИМПЕРИЮ»

Я почувствовала, как воздух выходит из лёгких.

Я скролльнула — руки дрожали.

Строка за строкой лезли слова, написанные так, будто меня уже осудили:

«По данным источников, девушка целенаправленно пыталась приблизиться к наследнику клана.» «Использовала доверие Кая Эшфорда.» «Манипулировала окружением и скрывала связи.»«Есть подозрения, что она участвовала в подготовке действий, приведших к аварии водителя Томсенов для похищения важных документов.»«Её мотив — финансовая нажива.»

Сердце билось в висках так громко, что я почти теряла зрение.

Я отодвинула ноутбук, но новость будто прожигала воздух — я могла ощущать каждое слово на коже, как подгоревшее раскаленное масло.

Я знала, что бывает в новостях ложь. Но видеть свою фамилию рядом с формулировками:

«преступная схема» «возможный умысел» «подозрительное сближение с наследником»

…это было совсем другое.

Под фото стоял жирный комментарий редакции:

«Если информация подтвердится, это станет крупнейшим скандалом за последние годы. Обычная девушка, выросшая без денег и связей, могла разрушить многомиллионную структуру, играя чувствами членов клана.»

Обычная девушка. Без денег. Втерлась в доверие. Ради наживы.

Слова впивались в меня, как стекло, осколок за осколком.

Я открыла комментарии — и пожалела мгновенно.

«Конечно, бедная — значит, готова на всё.» «Шлюха, вот и всё.» «Думаете, такие не мечтают о богатых альфах?»«Это она довела водителя до аварии.»«С такими надо разбираться жёстко. Судить по всей строгости.»

Я не заметила, что у меня трясутся руки. Что дыхание сбилось. Что в груди начало жечь так, будто там растирают соль.

Пальцы сами закрыли ноутбук. Но ощущение грязи не исчезло — будто это не экран был, а моя кожа.

И тогда мысль ударила болезненно ясно:

Коул это тоже увидел. Он, Кай, вся их семья — все увидели.

Его молчание вдруг стало не туманом… а пропастью.

Внутри возникла тишина — страшная, липкая, как провал в холодную воду.

Я не знала, что хуже: что в новостях писали про меня так, или то, что он, возможно, поверил.