Будет вам Злодейка!

Глава 7. «Любящая семейка» великого рода Хасис

«Я — хорошая… Я — хорошая… Я — очень хорошая Шалара! Фу! Как же это имя бесит!» — и в этом не было ни капли преувеличения. Всё на новом месте, начиная от имени, заканчивая полной человеческой депривацией, меня жутко раздражало.

Нет, я всё-таки нашла новые апартаменты в императорском дворце. Они находились по соседству с покоями генерала Шиариса и выглядели просто потрясающе, как из сказки о принцессе, то есть полностью соответствовали статусу жены наместника. К тому же с моим появлением в гостиную, прилегающую к спальне, мгновенно набежал целый штат слуг, чтобы услужить мне в любой просьбе, но…

Это вездесущее «НО»!

Все, от мала до велика, смотрели на Шалару с исключительно негативными чувствами. Придворные, которым их статус застилал разум, с презрением, а слуги — с опаской, словно я в любой момент могу впасть в ярость и накинуться на них.

И если последних я могла понять, так как прекрасно помню, как себя вела Шалара, то поведение представителей высшего змеиного сословия меня немного ставило в ступор, ведь до ссылки нагини знать буквально стелилась перед Шалой, считая её своей будущей императрицей, пока Альтаир не выкинул фортель с женитьбой по сильфидским обычаям на человеческой герцогине.

К тому же Шалара, как минимум, была и есть дочь советника Хасиса! Неважно, какие страсти творились внутри семейства, на публику всегда всё выглядело чинно и благородно!

«Наверное, всё дело в лимрихе, — предположила я, следя за работой бледной девушки, которую я выбрала в свои камеристки. Бедная Элейн дрожала, как осиновый лист на ветру, разбирая мой скромный саквояж. — Шалара преступила закон! Если бы на месте Шахрияра оказался кто-то другой, менее значимый в Шиатарской империи, её наверняка казнили бы. Даже папенькины возможности не смогли бы помочь, ведь приворожить змея — страшное табу! Грех, который карается самими храмовниками. Но у Шаха змея нет, да и он сам не выдвинул обвинения, поэтому жрецы остались не у дел… но не придворные! Этому серпентарию не нужна команда «ату»! Они, почуяв кровь, сами бросаются на жертву, как свора голодных собак!»

И теперь с этой сворой разбираться мне… Это пугало.

— Ваша Светлость, к вам советник Хасис с женой.

— А? — вздрогнула я, испуганно вскидывая голову.

— Ваши родители, госпожа Шалара.

Сразу вспомнились все ужасные наказания маленькой Шалы, приказы хладнокровного отца и приступы ярости бездушной матери.

Внутри всё сжалось от страха.

Пришлось себе напомнить, что эти моральные уроды — не мои родители. Особенно, когда в комнату вошла сира Альяни и, поморщившись, визгливо потребовала Элейн оставить нас наедине.

«Я — хорошая… Я — хорошая… Я — очень хорошая Шалара! Фу! Как же это имя бесит! Звучит, как "шалава". Просто кошмар какой-то!»

Элейн удивила:

— Простите, сира Альяни, не положено.

— Что?! Что у тебя там не положено, идиотка?! Ноги в руки — и исчезни, пока я не приказала распорядительнице гарема проучить тебя палками!

«И вроде ж не моя мать, но почему мне так стыдно за эту дуру?» — я оторопело моргнула, удивляясь, как робкая горничная стоически гнёт свою линию перед избалованной женой советника.

Пока мать Шалары демонстрировала отнюдь не самые положительные черты своего характера, следом за леди, то есть «сирой» Хасис вошёл лорд Хасис.

Высокий, худощавый, с приличной чёрной бородкой, этот мужчина смотрел слишком властно и хлёстко. Карие глаза с голубыми вертикальными зрачками казались какой-то дикостью. Линз такого вида мне никогда не приходилось видеть. Кажется, их не существовало.

У меня от этого дядечки мороз поднимал на коже легионы мурашек от самого позвоночника. Я совершенно точно не желала оставаться с этой парочкой наедине, хотя до этого момента страх перед старшим поколением мне был не ведом!

— Простите, сира Альяни, — ещё раз извинилась горничная, присев ещё ниже. — Как раз сира Шайла приказала мне не спускать глаз с Её Светлости.

— ЧТО?! Да как она смела! За моей дочерью приказала следить?! Кто ей…

— А сире Шайле приказ отдал лично Его Светлость наместник Шахрияр Шиарис.

— Вот под…

— Тц! — шикнул на женщину Хасис, с ленцой, очень медленно окидывая заинтересованным взглядом малышку Элейн. — Ты — новенькая? Не видел тебя раньше на мужской половине дворца.

— Ддда, сир Хасис, — чуть заикаясь, Элейн снова исполнила книксен. Вот теперь она по-настоящему испугалась, белея на глазах.

«Вот это гад! Он же клеит… этого ребёнка!! При чём при жене и дочери!» — у меня никак не находилось слов, чтобы поприветствовать эту мерзопакосную парочку. Возмущение и шок отобрали способность к разговору.

Сира Альяни осклабилась, ловя интерес мужа к горничной.

Она рыпнулась, чтобы оборвать зрительный контакт лорда и его юной жертвы, но тут я ожила, испугавшись за Элейн.

Заступила «матери года» дорогу и весьма слабенько в театральном смысле изобразила улыбку.

— Матушка, отец… Предлагаю пройтись по императорскому парку... Элейн и стражи будут сопровождать нас на расстоянии, и мы сможем спокойно поговорить.

— Хорошая идея, дорогая дочь, — советник мягко улыбнулся, но я не обманывалась. Эта улыбка ни на градус не коснулась ледяных глаз главы рода Хасис.

Но дыхание смогла перевести, выходя вслед за отцом Шалары и её недовольной матерью.

«Хоть не придётся оставаться наедине с парочкой мерзавцев, называющих себя родителями Шалы! Уж не знаю, с какой целью Шахрияр распорядился не спускать с меня глаз, но сейчас я ему очень благодарна за это!»

Наша недовольная процессия покинула второй этаж мужской половины дворца и спустилась в компании трёх стражей и с облегчением выдохнувшей Элейн в холл, выходя во двор фонтанов. Именно за ним следовала парковая аллея и высокий живой лабиринт.

Далеко идти не стали, замерев у одного из фонтанов.

Советник махнул рукой, и стражи отошли на приличное расстояние, прихватывая с собой Элейн. Горничная явно была против, но влияние Хасиса в рядах бойцов оказалось куда сильнее, чем я предполагала.

Из воспоминаний Шалары формировались совсем другие выводы. Мне казалось, что у Шахрияра давно нарыт компромат на отца Шалы. Он не пускает обвинение в ход только потому, что ему забавно наблюдать, как Шалара начинает дрожать от одного упоминания имени отца и матери. Они — как рычаг давления на девушку, которая иногда впадала в истерики, жутко раздражая Шиариса.

По крайней мере, других причин я не видела.

Пока мы шли, сира и сир Хасис смотрели на меня с таким надменным пренебрежением, что даже я начинала чувствовать себя всего лишь пешкой в их холодной игре. Чего уж говорить о воспитанной им дочери?!

Глаза этой парочки были холодны и оценивающи, а слова — резки и безапелляционны, словно приговор.

— Ты должна влюбить в себя наместника Севиры, — холодно зашипела сира Альяни, как только мы оказались наедине. — Сделай так, чтобы он забыл обо всех других женщинах! Я же тебе говорила! Ты обязана забеременеть от него! Это укрепит наш род и обеспечит власть на долгие годы!

Я сжала губы, пытаясь скрыть дрожь, которая подступала изнутри. Даже слушать это было мерзко!

Но дамочка на этом не остановилась.

— А потом… — сира оглянулся по сторонам. Убедившись, что горничная и стражи стоят далеко, продолжила. — Как только убедишься в беременности, выжди шесть месяцев и…

— Ты должна отравить Шахрияра Шиариса, — закончил Дашал Хасис, мягко улыбаясь, как будто спрашивал о моём настроении. Просто брррр! — Естественно, никто не должен знать, что это была ты.

Советник кивнул, и его жёнушка выступила вперёд, якобы приобнимая меня.

Еле подавила в себе порыв отшатнуться от нагини!

Холод пробежал по спине, когда сира Альяни сунула мне зелье в руку и отстранилась.

Я хотела отдать пузырёк обратно, отказаться от этой мерзкой миссии, но в этот момент из-за угла живой изгороди появилась стайка молоденьких наследниц, смеющихся и болтающих между собой. Девушки держали курс на белую беседку с мягкими диванами.

Пришлось прятать зелье с ядом в карман платья. Сердце колотилось так, что казалось, его услышат все вокруг. Я оказалась втянута в игру, из которой не было лёгкого выхода.

Девушки прошли мимо.

— Будь умницей, дочь, — бросил напоследок советник, без лишнего словоблудия оставляя меня в гордом одиночестве. — Поняла меня?

— Ммм…

Странная парочка удалилась, не дождавшись от меня внятного ответа.

Сунув руку в карман, крепко сжала стекляшку с ядом.

— Отравить… Совсем спятили.

«И что мне теперь делать? Отдать это Шахрияру? А если он не поверит и обвинит меня? Шалара уже дважды пыталась его отравить после свадьбы, так что недоверие мужчины более чем понятно. Но и оставлять эту дрянь при себе…»

Не успела я додумать, как из куста, словно бешеная белка, на меня выпрыгнула пепельная блондинка.

Глаза девушки горели победным блеском.

«Так! Спокойно! Она не могла ничего услышать… — успокаивала себя, борясь с тошнотой. Так было всегда, когда стадия моего волнения входила в фазу истерики. — Сложно подслушать шипение двух нагов с такого расстояния… Или нет?» — сердце было не на месте от страха.

— ТЫыыы! — рыкнула «пепельница», наступая. — Ваша семейка никак не успокоится, да!? Думаете, раз ваш род самый богатый, то вам закон не писан?! Ваша Светлость! Теперь-то вы мне верите?!

«Светлость!? ГДЕ?!»

И тут к моему ужасу, из-за угла живой изгороди вышел никто иной, как Шахрияр!

А за ним — генерал Шайтар с осуждающим взглядом.

Пока я лихорадочно строила речь, пытаясь отмахнуться от банального: «Всё совсем не так» или «Это не то, что вы подумали», истеричка набросилась на меня! Толкнула!

Я упала от неожиданности, ударяясь о бортик одной из фонтанных чаш.

Раздался тихий звон, но в тот момент я не придала этому значения, потому как бедро пронзила ноющая боль.

«Ай! Вот это силища!! Синяк будет на всю ногу!»

Стражи быстро оттащили от меня пепельноволосую нагиню, но толпа уже начала собираться вокруг. Шепоты и взгляды приковывались к нам.

Шах вышел вперёд, поджал губы, когда блондинка кинулась к нему наперерез, явно собираясь ославить меня и обвинить весь род Хасис, но Шах почему-то остановил нагиню.

Лицо Шиариса мгновенно потемнело от гнева.

— Хватит, Селин! Шайтар, сопроводи сиру Риштал в гарем, — приказал он холодно. — И всем остальным — разойтись по своим делам!

Толпа послушно начала рассеиваться.

Я решила, что и мне пора честь знать, но Шиарис резко схватил меня за локоть.

— Я предупреждал тебя, — его голос прозвучал над моим ухом, низко и угрожающе. — Предупреждал о последней выходке… Что ж. пришла пора держать слово!

Шахрияр не повёл меня на второй этаж, где находилась моя спальня. Он затащил меня в каменное здание, лестница которого уходила глубоко под землю!

Сердце сжалось от страха, когда мы спускались по холодным каменным ступеням. Внизу было темно и сыро, воздух пахнул плесенью и забвением.

Тут, я, наконец, ожила. Принялась объяснять, выдавая чету Хасис с потрохами. Но, кажется, Шиарис, меня не желал слушать. Как и верить, о чём я, собственно, предполагала.

Он запер меня в темнице, холодной и безжалостной, толкнув на соломенный топчан.

— Посиди и подумай. Это у меня нет зверя. У тебя он есть! Если оборвётся наша связь раньше положенного срока, ты умрёшь так же, как и я! Дура! И кое-что ещё заруби себе на носу: в следующий раз не будет предупреждений. Одна такая выходка — и я казню весь твой род за измену!

— Да мне фиолетово! — не выдержала, раздражённо вскидывая голову. — Я…

— Закрой рот! — рыкнул мужчина, ударив кулаком по прутьям железной двери. — Я больше не желаю слушать тебя!

— Можно подумать, что раньше ты этого хотел! Слова сказать не даёшь! Тиран!

— Цыц! Раз тебя твои убогие родители не воспитали, придётся мне! Посидишь пару дней здесь, подумаешь и придёшь к правильным выводам!

— Это каким же?! — чисто женская обида подняла голову.

— Об этом я спрошу тебя, когда вернусь через два дня. Умней, жёнушка… Пора понять: чью сторону будет правильнее принять!

Шахрияр ушёл.

Наверху хлопнула дверь, и в темнице стало совсем мрачно без дневного света.

Я, поморщившись, села поудобнее и задрала подол платья, чтобы оценить масштаб будущего синяка.

Конечно, темновато было, но я вроде как быстро привыкла к плохому освещению, которое выдавали всего три факела, горящие недалеко от лестницы.

Представьте мой ужас, когда вместо синяка я увидела тонкую струйку крови и маленький порез, который сделала… разбившаяся склянка с ядом!

Надеяться на то, что «в меня не попало», было наивно и глупо!

«Я умру?! ЗДЕСЬ?!» — паника завладела мной в считанные секунды.

Подхватившись с места, я стала бить по решётке руками и кричать во всё горло, призывая хоть кого-нибудь на помощь.

Но никто не пришёл…

Я несколько часов кричала, пока не охрипла.

Плакала от страха, но в темницу даже не заглянули.

Сначала никаких симптомов отравления не наблюдалось. Я даже успокоилась немного. Всхлипывая, отмыла порез в ржавом умывальнике насколько это было возможно.

А потом в голове появился звон, перед глазами задвоилось, накатила уже реальная тошнота.

Легла на топчан подобру-поздорову, чтобы не шмякнуться о холодный каменный пол и не удариться головой. Кажется, несколько раз отключилась…

Когда в темницу принесли ужин, я не могла уже шевелить ни рукой, ни ногой. Лежала спиной на соломенной кровати, и только слёзы катились по обеим сторонам от головы.

Все попытки разомкнуть губы закончились полным провалом. Кажется, меня парализовало.

А самое обидное, что слуга или страж (не было видно, кто там принёс мне ужин), даже не проверил: жива я вообще или нет?! Поставил поднос с едой и ушёл!

Вскоре я впала в беспамятство. Вместе с этим пришло какое-то горькое смирение:

«Кажется, я действительно умру здесь — в чужом мире, среди чужих людей…»