Будет вам Злодейка!

Глава 8. Горячка

— Шахрияр Шиарис, наместник империи Шиатар~

— Долго ты будешь терпеть эту семейку? — спросил Шай после долгого молчания.

Мы сидели в кабинете Альтаира… Точнее теперь в моём кабинете. Уже десять месяцев он мой. Я стал первым по важности человеком на всём северном континенте, но радости от этого как не было, так и нет.

Голова раскалывалась от постоянных проблем. То одно, то другое! С советом вечные драмы… Как о ожидалось, моё новое назначение не пришлось по душе никому из представителей древнейших и богатейших родов змеелюдов. Однако оспаривать приказ императора, чей змей считался самым ядовитым, никто не посмел. Дождались, когда Альтаир уплывёт на Алиру, и только сейчас активировались. Гады… Как есть гады!

— Нет, — резко осушив стакан бренди, откинулся на спинку кожаного кресла. — Недолго.

— Чего ждёшь? Момента, когда покушения на твою жизнь всё-таки закончатся удачей? Или Хасис и его сподручные просто устанут?

Я поморщился.

— Нет. Я не настолько наивен, чтобы верить в это, Шай. И я не жду, я работаю… Воспользовался тактикой Альтаира: собираю надёжный компромат на своего тестя, как Тар на моего отца. Просто посадить Дашала на пару лет за мелкие растраты меня не удовлетворит, а обвинять в покушении — не хватает улик. Эта тварь действует ещё осторожнее Шарха. — Имя отца, слетевшее с моих губ, на секунду заставило меня прикрыть глаза. Каждый раз, произнося его, я будто возвращался в тот мрак, который нормальные люди и зверолюди называют «детство». Детство, которого у меня не было. — Сейчас два самых лучших шпиона работают над проблемой. Дашал имеет в совете слишком большую поддержку: кого запугал, кого и уговаривать не пришлось, потому что иметь в наместниках «недозмея» никто не желает…

— Не говори так! — Шайтар впервые на моей памяти нахмурился. Друг поставил свой стакан на столик и стиснул челюсти так, что скулы побелели. — Ты — не «недозмей»! Ты — последний из рода василисков!

— Ещё есть Альтаир…

— Его змей зелёный. И глаза у Тара от матери-сильфидки.

— Не важно.

— Важно! — Шайтар ударил кулаком по столу, начиная злиться, что удивило ещё больше. Вечно ухмыляющийся генерал Дюри обычно никогда не демонстрировал своё плохое настроение. Похоже, я действительно взбесил его.

«Хм… Оказывается, это приятно, когда обижаются за тебя!»

— Я рад, что для тебя это важно, Шай. Однако нельзя не признавать очевидное: совет в последнее время постоянно оспаривает мои решения и приказы. Ещё чуть-чуть и они в край… осмелеют. Возможно, даже бросят мне вызов. Я должен предоставить доказательства наивысшей пробы для обвинения их негласного лидера.

— Пф! — Шай громко фыркнул, возвращая на своё лицо маску баловня судьбы. — Ты — мастер меча! Даже без зверя, легко можешь заткнуть за пояс любого из этих канцелярских крыс! Тем более армия адашей на твоей стороне! Лично контролирую этот момент.

Я улыбнулся и сделал глубокий вдох, принимая похвалу мужчины, который стал для меня не просто братом по оружию, а родным по духу нагом.

— И всё же… Я повременю. Ещё пару месяцев. Хочу обойтись малой кровью. К тому же Гордей напал на один очень неприятный след.

— М? Какой ещё след? И почему этот человек ещё здесь? Разве Альтаир не велел отправить Редклифа в Алиру?

— Гордей сам попросил остаться. Когда выкрали тело моего отца из семейной усыпальницы, он первым забил тревогу. Особенно, когда в горах стали находить трупы ледяных духов.

— Но прорывов же больше нет? Карнеон вернули в Верхний Храм Кары Небесной! Стихийные порталы в погибший мир больше не открываются… — Шай растерялся, когда я поделился загадочным явлением, о котором мы узнали пару дней назад. — И при чём тут твой отец? Он же мёртв! Его герцогиня убила.

— Я пока не могу ответить на твой вопрос, но всё более, чем странно. Меня больше смущает то, что те горы, где обнаружили пару трупов нуаров, числятся за родом Хасис. Надо разбираться. К тому же…

Стук в дверь прервал мои размышления.

Мы переглянулись с Шайем, и я разрешил войти.

На пороге моего кабинета замер мой секретарь Ларс.

— Простите, наместник. Тут адаш с докладом к вам… тот, которого вы поставили на входе в подземелье.

— Сейчас? Я же приказал ему явиться утром.

— Он просит принять его сейчас. Сильно волнуется…

Услышав это, я почему-то сам стал волноваться.

Беспокойство подкатило к горлу, как тошнота во время пищевого отравления.

Нахмурившись, резко кивнул, разрешая допустить стража.

— Сейчас посмеёмся, — с предвкушением усмехнулся Шайтар, наливая себе бренди.

Капитан Сеон не заставил себя долго ждать, чеканным шагом приблизившись к столу для доклада.

Наг действительно был сильно взволнован.

— Что случилось?! — не выдержал я, выдавай степень своей обеспокоенности.

— Ваша Светлость… там это… Плохо госпоже.

— Пф! — фыркнул Шай. — А кому в темнице хорошо? Потерпит! И суток не прошло…

— Тц! — отмахнулся от друга, всматриваясь в лицо адаша. — Конкретнее, капитан. По шкале женских капризов: от одного до десяти.

— Сто, Ваша Милость. Кажись, госпожа того-этого… эм… умирает?

Я вскочил и побежал на выход раньше, чем осознал сказанное стражем.

Вбежал в темницу за считанные минуты, перепугав своим забегом всех, кто встретился на пути в это тёмное время.

Сердце колотилось так, что казалось, сейчас вырвется из груди. Тусклый свет факелов едва освещал мрак вокруг, но взгляд сразу упал на неё — Шалару, лежащую на соломенной постели. Её лицо было бледным, словно мрамор, тело безжизненно растянулось, а губы едва шевелились, что-то бормоча, пока целитель проводил магический анализ состояния нагини.

В глазах Шалы плескалась смесь боли и отчаяния, которая пронзила меня до самого сердца.

Я бросился к ней, схватил за плечи, пытаясь разбудить, как идиот, но девушка едва реагировала.

Руки задрожали, когда я осторожно приподнял её голову, пытаясь разглядеть хоть малейший признак жизни.

— Шалара! — позвал я, поддерживая совершенно обессиленную жену. — Ты… Где пузырёк с ядом, Шала? Ты… Ты же не выпила его?! Не выпила же?

— Боюсь, что вы правы, Ваше Высочество, — обратился ко мне старший целитель столицы, когда голубое сияние, льющееся из его пальцев, померкло. — Сира Шиарис отравлена. Но каким образом — я никак не пойму, потому что промывание желудка не помогло. Да и в гортани я не чувствую яда. Оно… Оно идёт откуда-то…

Целитель коснулся рукой платья Шалы и потянул подол вверх.

Возмущение затопило меня до самой макушки, но я быстро сдулся, когда увидел на бедре Шалы небольшой свежий порез.

— Хм… Такого способа отравления я ещё не встречал, — размышлял почтенный Сейшемир, запуская новое заклинание диагностики. — О! Дак это не специально! Смотрите: карман порван. Скорей всего сира Шалара неудачно упала, пузырёк с ядом разбился и оцарапал её. Хм… Никак сама Богиня покарала.

— Следите за языком, сир Сейшемир! Лечите её немедленно! Моя жена не должна умереть!

«Она должна держаться! Эта злодейка не может уйти сейчас… не здесь и не так!»

Внезапно в голове вспыхнула волна отчаяния и вины. Как я мог допустить, чтобы она оказалась здесь, в этой темнице, одна и без помощи? Я должен был запереть её в спальне, отобрать яд! А я махнул рукой на обвинения приставучей Риштал! И теперь… теперь Шалара лежит передо мной, слабая и беззащитная, и я чувствую, как холодный комок тревоги сжимает грудь. Это связь? Из-за приворота?»

Я провёл пальцами по бледной коже Шалы, пытаясь согреть её, но понимал — этого мало.

Сейшемир заливал в рот нагини одно снадобье за другим. Мне всучил в руку мазь, чтобы я обработал порез, так как едва старик прикоснулся к Хасис, из моей груди вырвалось угрожающее рычание. Видимо, неосознанно вырвалось из-за раздражения, которого раньше за мной точно не наблюдалось!

Шайтар с удивлением наблюдал за мной, стоя в коридоре подземелья.

Время ускользало, и каждый миг казался вечностью.

— Я сделал всё, что мог, — наконец, отчитался целитель, поднимаясь с колен. — К сожалению… — у меня оборвало дыхание. Внутри всё сжалось, — гарантий обещать не могу. Теперь всё зависит от здоровья самой сиры Шиарис. От вас прошу полный покой для своей пациентки. И, естественно, другие условия, — старый наг с осуждающим недовольством окинул взглядом мрачные и сырые стены темницы, закрыл саквояж и быстро покинул тёмные коридоры подземелья.

— Я не позволю тебе умереть, — тихо сказал я, поднимая девушку на руки. — Ты нужна мне…

«Для чего? — с мрачным удивлением спрашивал у себя, шагая по аллее императорского парка со своей ношей. — Для обряда, конечно. Ну, и чтобы…»

«Чтобы что?» — ответа на этот вопрос найти не смог.

Шайтара спровадил, добравшись до спальни Шалы.

Собирался оставить её на попечении служанок и… не смог.

Постоял с ней на руках возле тёмно-красной кровати пару минут, а потом, круто развернувшись, унёс её в свою спальню. На свою кровать.

Целитель предупреждал, что жар у девушки будет до самого утра и велел сбивать его специальным раствором, протирая тело Шалы.

— Господин, вам помочь? — спросил мой камердинер, которого навязал мне новый статус.

— Нет, — ответил мрачно. — Вы свободны. Отдыхайте.

— Но как же… Там камеристка сиры Шалары волнуется.

— Всем спать, я сказал!

Нага как ветром сдуло.

Я вылил в фарфоровую чашу раствор и опустил туда кусок оторванной марли.

Сел на край кровати и положил на лоб самой ужасной жены на свете аккуратно сложенную тряпку.

«Сколько раз она меня травила? Хм… — горькая усмешка коснулась моих губ. — Идиотка. И кто бы тебе тогда сбивал жар? Маленькая дурочка…»

— Мама, — застонала Шала, наконец, подавай признаки жизни. кажется, у неё начиналась горячка. — Мама, не бросай меня… — из глаз нагини брызнули слёзы, такие же горячие, как её кожа. — Сашка… Богдаша… Вовочка… Это не я! Я здесь! Это не я!

Девушка выгнулась дугой.

Пришлось придержать её, чтобы она не навредила себе.

А ещё я понял, что ночка мне предстоит долгая.

Но больше изумило бормотание жены.

«Кто или что это? Кому она говорит? И почему зовёт мать?» — это действительно поражало, потому что Шалара люто ненавидела своих родителей и боялась их. При каждом взбрыке неугомонной девицы я пользовался этим знанием, угрожая, что отправлю стерву погостить в её родовом особняке. После этого она затихала на добрые пару-тройку недель. Кажется, она боялась меня только потому, что я нащупал эту её больную точку страха.

Но видеть сейчас, как злобная стерва страдала, мне было неприятно. А ещё я чувствовал в этом свою вину, хотя не моя рука вручала Шале склянку с ядом, и не я травил её.

К тому же Шала в данный момент совсем не выглядела злобной стервой. Она вообще не была похожа на себя: такая нежная, бледная… с алыми из-за жара губами и веками.

Шала стала тихо плакать через беспокойный сон, опять зовя мать.

Страдания девушки будто выворачивали мои внутренности на сто восемьдесят градусов. Я даже на какой-то миг подумал позвать сиру Альяни, но потом резко опомнился. Визжащая с пеной у рта спесивая нагиня — не та помощь, которая нужна Шале.

Подумав, осторожно раздел жену, оставив её в одном кружевном боди, и стал активнее протирать раствором от горячки.

— Папа! — воскликнула девушка, хватая меня за руку, когда я дотронулся до её ладони. — Папочка, забери меня!

Я помрачнел.

«Странно это всё».

— Папа, не верь ей! Она… Она — опасна!

— Не верю, — зачем-то подал голос, сжав женские пальчики. — И обязательно тебя заберу, только не плачь, принцесса.

Хмурые морщинки Шалары в один миг разгладились. Она устало улыбнулась через силу, так и не открыв глаза, и её сон стал куда спокойнее.

Около двух часов я продолжал протирать нагиню, пока раствор не закончился.

С беспокойством посматривал на то, как печать лимриха ярко пылает на руке Шалы.

На рассвете, когда жар окончательно спал, я послал за целителем одного из адашей, стоящих на дверях моих покоев.

— Господин… мне очень жаль, — начал сир Сейшемир после очень долгого осмотра, который из меня чуть все жилы не вынул!

— Что?! Но она же… Она жива! Чего вам жаль?!

— Ваша жена потеряла змея.

— А? — я присел на кровать, ошарашенный новостью.