Буду твоей Верой

34

— Егор, не стесняйся! Пойдем! Мама будет очень рада узнать, что ты приходил! — я намеренно упоминаю мамулечку, надеясь тем самым заманить Бестужева к себе домой.

Мы вновь стоим у моего подъезда и не можем расстаться. Или это я не могу. Не знаю. Он подарил мне такой потрясающий день, что мне тоже хочется для него что-нибудь сделать. Да пусть даже накормить парня!

— Извини, Снеговик, но сегодня точно нет, — крутит головой Бестужев, пряча руки в карманы куртки. — Я опять с пустыми руками. Да и выглядят мои посещения, будто я хожу к вам только для того, чтобы поесть! — усмехается Егор. — И я еще не все закатки Анны Михайловны съел!

Огорчаюсь. С каждым разом времени, проведённого рядом с ним, мне становится критически мало. Перебираю в голове всевозможные, даже бредовые идеи, чтобы его задержать, но ничего на ум не приходит.

— Ну ладно, — пожимаю плечами и пробую улыбнуться, чтобы не выглядеть жалкой. — Спасибо за хороший день! — на языке крутятся тысячи непроизнесенных слов благодарности и восторга, а я не могу ничего из себя выдавить, кроме скупого «спасибо» и глубокого печального выдоха.

— И тебе спасибо, — улыбается. Я разглядываю мелкие снежинки, оседающие на его ресницах и моментально превращающиеся в капельки воды. Пошел снег! Как же этому парню идет зима! Невероятно! Но вовсе не потому, что он холодный и равнодушный, нет. Наоборот, рядом с Егором тепло в это суровое время года. Этот взгляд, которым он бродит по моему лицу, опаляет, заставляет плавиться точно восковая фигурка. Вон, даже белоснежные подружки не в силах сдержаться и тают. А я вместе с ними. — Я давно не проводил так здорово время!

А я никогда… Но не в том смысле, что в моей жизни не было счастливых моментов. Вся моя семья и время, проведенное вместе, — это есть счастье души, а я говорю про личное, женское, трепещущее глубоко в сердце счастье. Оно возникает между мужчиной и женщиной. И для меня это счастье сегодня было впервые.

Наше неловкое прощание нарушают басы припарковавшейся у подъезда машины. Из раскрытых окон автомобиля гремит музыка, пугая местных воробьев и привлекая наше с Егором внимание. У меня округляются глаза и открывается рот, когда задняя дверь отечественного автопрома открывается и из нее вываливается мой брательник, являя всему миру не только свою огромную фигуру, но и голливудскую улыбку. Из машины доносится восторженный девчачий визг, когда Ромыч отвешивает низкий поклон:

— Дамы, адьос!

Ромка прощается с парнями, пожимает руки через распахнутое окно, и машина, взвизгнув колесами, уносится со двора.

Я уже предвкушаю, как буду драть ему уши. В это время брат должен быть у репетитора по алгебре, а никак возле подъезда нашего дома. Прогуливает, значит, паршивец. Ну ничего, Илюхин, где тряпка и ведро ты знаешь. И расписанные стены тебя давно уже ждут.

Не успеваю придумать, как спасти Егора от нашествия моего брата, как Ромка нас замечает.

— Бес! — орет родственник и мчится к нам. — Здорова! — протягивает Бестужеву руку.

— Привет, парень! — Егор отвечает на рукопожатие.

— Ну заставил ты нас понервничать на прошлой игре, — сокрушается восторженно брательник, не замечая меня. Он смотрит на Егора, как на Божество, и растекается подобострастной лужицей. — Двухминутное удаление, мужик, какого черта? Ну ты красава, последний гол был зачетным!

Эй! Я тут стою вообще-то!

— Кхм-кхм, — откашливаюсь, обозначая свое присутствие.

— Вера? — удивляется Ромыч, наконец-то обратив на меня внимание. Он хмурит брови и почесывает затылок, а это означает, что в его голове начался мыслительный процесс. — А ты чего здесь? — выдает его пустая голова. Супер. То есть то, что во дворе нашего дома находится его кумир — брата не смущает, а вот то, что здесь делаю я — навевает вопрос?

Ну ни балбес?

Закатываю глаза. Совсем мозги поплыли от встречи со звездой гандбола.

— Да так, — пожимаю плечами, — мимо проходила. — Покручиваю пальцем у виска. -Егор, — обращаюсь к Бестужеву, пока братец переваривает, — Рома — мой брат, — потупив взгляд, опускаю лицо. Я надеюсь, что у Егора короткая память и он не вспомнит, как я набросилась на него с поцелуем на вечеринке у Карины, прячась от Ромы. В противном случае, мне будет очень неловко и стыдно. За вранье, в котором по уши погрязла и запуталась, позабыв с чего вообще всё начиналось.

— А я знаю, — Егор не выглядит удивлённым, усмехаясь и почесывая бровь.

Что значит знает? Вот прямо-таки знает? О-о-о, ну всё. Мне стыдно. Несите пистолет.

Ромка крутит головой, рассматривая то меня, то Егора и, кажется, не о чем не догадывается. У этого товарища уж точно память, как у рыбки гуппи, поэтому можно не беспокоится, что Илюхин вспомнит какую-то девчонку, с которой обжимался на вечеринке Бестужев.

— Слушай, Бес, а у вас когда следующая игра? — прерывает наши с Егором гляделки брат, перетаскивая внимание к своей ненужной в данный момент персоне.

— В пятницу, — отвечает Егор, неотрывно прожигая меня взглядом. Я знаю, что выгляжу сейчас точно спелый помидор, выдавая себя с потрохами.

— Как думаешь, есть шансы…

— Рома! — рявкаю я. — Шел бы ты уже домой. — Если брата вовремя не остановить, его понесет, как от окрошки со сметаной, поэтому пусть лучше отчаливает и готовит тряпку с ведром.

Родственничек соображает, потом смотрит на Егора, как бы спрашивая у того разрешения и, получив кроткий кивок от Бестужева, сообщает:

— Понял — не дурак. Пока, Бес, — взмахивает ладонью и отчаливает, присвистывая. — Коль в отношения двоих встревает кто-то третий, благи намеренья иль нет — вы не во что не верьте. Где двое — там любовь и свет. И места нет там третьим*, — декламирует брательник, пока шагает до подъезда.

Дурак. Еще какой дурак. И надо будет ему еще разок напомнить об этом дома.

Сжимаю яростно кулаки в варежках. Брат ушел, а мне теперь краснеть за него. Ну вот кто этого осла за язык тянул? Вон, оказывается, как чешет им, а по литературе трояк имеет, балбес.

— Вы очень похожи, — первым заговаривает Егор, когда за Ромой закрывается дверь. — Я еще на той вечеринке догадался.

— Извини, — поджимаю губы. — Просто не хотела тебя подставлять. Ты — для него кумир, а если бы он узнал, что его сестра встречается, — делаю в воздухе мнимые кавычки, — с кумиром, растрезвонил на весь белый свет. Достаточно того, что в университете все знают. Зачем тебе портить репутацию еще вне института, — шмыгнув холодным носом, шаркаю виновато носком утеплённого ботинка по припорошенной снегом земле.

Егор некоторое время молчит. Ощущаю на себе его взгляд, потому что чувствую легкие приятные покалывания, наполняющие меня теплотой и истомой.

— Глупый Снеговик, — большие руки парня сгребают меня в охапку и прижимают к груди. Он обнимает меня так крепко, что можно не бояться быть пойманной, и открыто вдыхать его запах — морозного цитруса и победителя. Именно так Егор Бестужев пахнет. — Придешь в пятницу на игру? — шепчет в макушку. — Я хочу, чтобы ты пришла.

Ох…

*Стихотворение Л. Щерблюк