Буду твоей Верой

42

Вера, 5 декабря, суббота.

Монотонное пиликанье телефона долбит по голове, точно молот по наковальне. Ну что ему от меня нужно? Мне ко второй паре. Всё под контролем.

Но смартфон не унимается, решая достать меня из постели.

— Да выруби ты его уже, — прилетает по загривку подушкой-смайликом от Ромки.

— Ай! Сдурел? — выныриваю из теплого убежища и беру телефон. Не понимаю, почему сработал будильник, если я его не ставила. Но потом понимаю, что на него у меня установлена другая мелодия, а не доставучие монозвуки. — Ром, глянь, что там? — без линз на экране видна лишь цветная размазня.

— Напоминание! — сообщает брательник. — День сдачи проекта по рискам, — зачитывает Роман и бросает телефон рядом со мной на кровать.

Резко подскакиваю и ошалело смотрю на гвоздь, торчащий в стене, на который раньше я вешала большие календари, подаренные бабулей на каждый Новый год вместе с грецкими орехами, пятьюстами рублями и фигуркой символа года. Как бабули не стало, и гвоздь опустел.

Вера, какой гвоздь?

Сегодня день сдачи бизнес-проекта Бубновскому!

Елки-иголки!

Несусь в ванную, кое-как приклеиваю линзы, попадая пару раз трясущимися руками мимо, потом с отчаянием бросаюсь к компьютеру, открываю файл и с ужасом понимаю, что кроме теоретической части и пары расчетных разделов, в нем ничего больше нет.

О, нет!

Нет!

НЕТ!

Хватаюсь за голову. Плюхаюсь на стул и мои руки беспомощно падают.

— Эй, ты чего? — мимо проходит Ромка и останавливается рядом, приглядываясь.

— Шеф, всё пропало, — бесцветно изрекаю я.

— Слушай, Козлодоев, не кипишуй. В чем дело-то? — обеспокоенно интересуется братец.

— Казадоев. Но это не важно, — вскакиваю и начинаю судорожно метаться по комнате, собирая рюкзак и забрасывая в него всё, что попадается под руку.

— Ма-ам! — орет Илюхин. — У Веры бешенство. Вызывай бригаду.

Но мне совершенно не до его глупых шуточек, поэтому рявкаю на брата, сгоняя того с пути, а когда в дверях появляется мама, то достаётся и ей:

— Ты зачем меня Верой назвала?

— Верунчик, что случилось, доченька? — охает родительница.

— Случилось то, что твоей дочери совершенно нельзя ничего доверять. Я подвела всех, — грублю Анне Михайловне и пулей вылетаю в прихожую.

Натягиваю шапку на спутанные и нерасчесанные волосы под удивленные взгляды брата и мамы.

— Да что случилось-то, доча?

— Эй, куртку мою не трогай, — кричит Ромка, когда я хватаю его красную дутую парку.

— Возьмешь мой пуховик, — раздраженно бросаю и вылетаю в подъезд.

— Так он же женский! — последнее, что слышу, и хлопаю входной дверью.

В Ромкиной куртке мне значительно удобнее бежать до метро, чем в длинном пуховике, не дающем делать большие шаги. Бегу и костерю себя всей известной мне бранью. Я облажалась со всех сторон. Господи, со всей своей драмой и личными переживаниями, я напрочь забыла про идиотский проект. Но сейчас меня мало волнует свой собственный провал, потому как важнее сейчас то, что я подставила Егора Бестужева.

В очередной раз.

Да я просто чемпионка по безответственности. А раньше не замечала за собой таких талантов.

Слезы наворачиваются на глаза и тут же застывают от холода. Как я буду выкручиваться, что скажу Бубновскому? Как Егору буду в глаза смотреть, когда сама же обещала ему сделать такую работу, которой не будет ни у кого? И ведь сдержала слово. Работы нет. Даже у него.

Потрясающе.

Прекрасно.

Возмутимо, Вера.

Безалаберно.

Непростительно.

Если я не разрешу эту проблему, мне останется только повеситься на бельевой веревке, потому что простить после всего не смогу себя даже я сама.

Стремительно оставив куртку в гардеробе, взлетаю на третий этаж и мчусь на кафедру.

— Здравствуйте, — запыхавшись, приветствую секретаря — приятную молодую девушку, с которой у нас вполне дружелюбные рабочие отношения. — Не подскажите, где Марк Ифраимович? — делаю умоляющую гримасу, надеясь услышать, что профессор здесь, на кафедре.

— Доброе утро, Вера! — улыбается Елена. — Марк Ифраимович вышел, но обещал скоро вернуться.

— Поняла, спасибо, — хорошо. Буду ждать его до посинения.

Разворачиваюсь и собираюсь выйти из кабинета, как Елена меня останавливает:

— Вера! Профессор так восторгался твоей работой! Так хвалил тебя! — сообщает девушка.

Что?

Меня припечатывает к месту, парализуя конечности.

— Какой работой? — опасливо переспрашиваю и подхожу к столу секретаря, который завален проектами всего нашего курса.

— Ну какой? — вскидывает брови Елена и смотрит на меня, как на недоразвитую. — Твоим проектом. Вот этим, — выуживает из горы работ объемную прошитую груду листков.

Беру их в руки и смотрю на титульный лист, который в действительно подписан моими инициалами.

Ничего не понимаю.

Тревожно листаю работу и с каждым новым словом и расчетом мое тело холодеет, а грудь прошивает острыми иглами. С прискорбием понимаю, что такую работу не смогла бы сделать даже я. Это…это невероятно…Целая диссертация, а не проект!

— Это не моё, — поднимаю глаза на подкрашивающую губы Елену. — Какая-то путаница…

— Вера, ну какая путаница? — закрывает зеркальце девушка и снисходительно улыбается. — Ты же сама просила Бестужева ее передать! Разве не было?

— Бестужева? — падает моя челюсть.

— Так, Илюхина! Не пудри мне мозги! — начинает нервничать Елена. — Приходил Егор, оставил твою работу. Сказал, что ты попросила его передать, потому что не успеваешь.

О, Господи!

— Елена Сергеевна, это не моя работа. Это Егора. Он ее сделал, — тараторю, как ненормальная. Внутри закипает паника вперемешку с неверием и отчаянием.

— Остановись, Илюхина. У меня голова идет кругом. Разбирайтесь сами, — привередливо выпаливает Елена.

— А его работу можно посмотреть? — складываю умоляюще ладошки у груди. Понимаю, что уже начинают доставать, но мне крайне важно знать.

— Так свою он не сделал. Ох, Вера, — качает головой девушка. — Марк Ифраимович так на него кричал, — понижает голос Елена. — Бедный мальчишка, уж наш профессор устроит ему проблем перед сессией.

Ой, мамочки. Что же я натворила?

— А когда Егор приходил? — с надеждой уточняю. Может быть, он еще здесь в Университете, и я успею его догнать?

— Так минут сорок назад.

— Спасибо.

Лезу в рюкзак, чтобы набрать номер Бестужева, опустив голову.

— Верочка, здравствуйте! — не замечаю, как в дверях врезаюсь в Бубновского.

— Марк Ифраимович, здравствуйте, — вспыхиваю радостью, — мне нужно с вами срочно поговорить, — прошу.

— Ну раз срочно, тогда пройдемте к моему столу, — указывает рукой в сторону смежной двери. — Вера, ваша работа меня поразила. Готовьтесь выступить с ней на ближайшей конференции…

— Марк Ифраимович, — первый раз в своей жизни я перебиваю преподавателя. — Это не моя работа. Ее сделал Егор Бестужев. Это он достоин поехать на конференцию, а не я, — выпаливаю на одном дыхании.

Бубновский хмуро сводит брови вместе и изучающе разглядывает меня, пытаясь найти ответ на вопрос — в своем ли я уме. Поняв, что не брежу, откашливается в кулак и разводит руки в стороны:

— Ничего не понимаю. А зачем Бестужеву выдавать свою работу за вашу, Вера?

Правильный вопрос, профессор, потому что я сама не понимаю. Повесив плечи и понуро опустив голову, хлюпаю носом.

— Потому что Егор Бестужев — самый умный, невероятный и потрясающий парень из тех, кого я знаю, — вздохнув, разворачиваюсь и ухожу.

Мне сейчас глубоко безразлично, что мой уход выглядит бессовестно и по-хамски, потому что сейчас гораздо важнее отыскать парня и во всем объясниться, чем переживать о том, что подумает обо мне профессор.