Бывший. (не)простой выбор императора-дракона

Глава 9

— Что с тобой, папа? — бестолково повторила я, сжимая его руку, — Не стой на пороге, на улице зима, ты простудишься! Пошли домой.

Отец молча посмотрел на меня, и на секунду мне показалось, что он меня не узнаёт — такая длинная пауза повисла перед его ответом. Потом он тяжело вздохнул и кивнул.

— Пошли, дочка. Вот, волновался за тебя, хотел узнать, что и как…

— Для этого необязательно было выходить из дома, — мягко пожурила я его. Сзади послышалась какая-то возня; оборачиваться я не стала, но краем глаза заметила, что Антэро вышел из кареты и о чём-то беседует с Матиасом. Кажется, этот разговор не доставляет удовольствия ни ему, ни моему жениху.

Уверенно взяв отца за руку, я бережно, словно маленького ребёнка, провела его в дом, усадила на старенький диван в гостиной. Сняла со спинки чуть побитый молью, но всё ещё добротный вязаный жилет, и положила ему на плечи.

— Отдыхай, папа, — преувеличенно жизнерадостно сказала я, — Сейчас сделаю тебе твоего любимого липового чаю!

Отец рассеянно кивнул, но, судя по его отсутствующему взгляду, мыслями он был где-то далеко. Я направилась в свою комнату, чтобы наконец-то скинуть опостылевшее подвенечное платье, как вдруг мне в спину прилетел вопрос, заданный тихим отцовским голосом:

— Что случилось во дворце, энкели?

Я застыла на пороге, как вкопанная. Энкели — ангелочек мой — так нас с сестрой называла наша мама, а вот отец не любил всех этих, как он выражался, «телячьих нежностей», и услышать от него подобное было сродни грому среди зимы.

Сглотнула, глубоко вздохнула, беря себя в руки, и преувеличенно бодро ответила, с улыбкой повернувшись к нему:

— Всё в порядке! Небольшие неурядицы, но мы их уладим.

Отец пристально смотрел на меня, и моя улыбка дрогнула. Очень хотелось броситься к нему, обнять и излить душу, но, в то же время, не хотелось лишний раз тревожить. Не в его состоянии…

После того, как мама покинула нас, отец очень сильно сдал. Он замкнулся, стал молчаливым, а потом и вовсе начал стремительно худеть. Он стал частенько отказываться от еды, а под глазами у него появились тёмные мешки, волосы побелели совсем, и сейчас уже ничто не напоминало того пышущего жизнью и здоровьем весельчака, каким Ирума Лотта, мой отец, был когда-то.

Я отчаянно гнала от себя назойливый голосок разума, нашёптывающий, что уж очень эти симптомы смахивают на те, что были у мамы незадолго до её ухода.

— Матиас рассказал мне всё, — голос отца был скрипучим и похожим на потрескивание сосновых поленьев в печке, — О том, как новый император вышвырнул вас из дворца, не дав своего благословения.

На меня навалилась безнадега.

Отец был так рад предстоящей свадьбе… говорить как есть значило еще больше выбивать у него из-под ног землю.

— Все очень сложно, — дрогнувшим голосом ответила я, так и не решившись сказать ему всю правду.

— То есть, вы получили его благословение? — по-своему растолковал мой ответ отец и на его лице появилась такая яркая надежда, что у меня сердце защемило от боли.

— Не совсем, но…

— Тогда, все остальное уже не важно, — вздохнул он, враз сгорбившись и опустив голову.

— Не переживай так, пап, — кинулась к нему я, чтобы присесть рядом и приобнять за плечи, — Мы с Матиасом что-нибудь обязательно придумаем. Матиас сказал, что у него есть план.

Отец положил свою теплую жилистую руку поверх моей и тихонечко сжал ее.

— Спасибо, что пытаешься подбодрить меня. Но вряд ли это возможно, если император против.

— Но это правда…

Я хотела рассказать, как своими глазами видела, что Матиас разговаривал наедине с советником и тот даже выглядел как минимум заинтересованным в предложении моего жениха. Но, вспомнив об этом разговоре, я тут же вспомнила о самом главном. О том, о чем хотела расспросить его всю дорогу до дома.

— Папа, с тобой что-то случилось? Тебе плохо?

Отец поднял на меня подозрительный взгляд и настороженно спросил.

— А почему ты спрашиваешь, энкели?

Глядя в его глаза, пронизанные красными жилками от постоянного напряжения, я просто не могла соврать. А потому, сказала все как есть.

— От Матиаса я услышала, что тебе недолго осталось. Папа, о чем он говорил?

От меня не ускользнуло то, что на лице отца промелькнула сначала гримаса раздражения, а потом и безысходности. Тяжело вздохнув и отпустив мою руку, он кивнул.

— Я просил его не рассказывать об этом никому, особенно тебе, но… видимо, больше скрывать это не имеет смысла.

Сердце моментально остановилось и полетело вниз увесистым камнем.

— Не имеет смысл скрывать что? Папа, объясни…

— Кажется, меня коснулась та же болезнь, что унесла жизнь твоей матери, моей дорогой Аннели.

Теперь уже я почувствовала как меня поглотила волна отчаяния и обреченности.

Нет! Не возможно! Этого просто не может быть!

Я не могу потерять еще и отца… особенно после того, как мы все едва смогли прийти в себя после смерти мамы.

Но страшная правда в том, что я и сама в глубине души знала, что это может случиться. Не смотря на то, что отец постоянно отмахивался от своих болячек, говорил, что они от долгой работы и ему только стоит хорошо отдохнуть… я где-то в самой дальней глубине себя понимала, что это может оказаться чем-то гораздо более серьезным.

И сейчас, наконец, страшная правда прорвалась наружу, затопив меня болью и скорбью. До последнего я надеялась, что болезнь, которая унесла жизнь мамы окажется не заразной… но только что все мои надежды превратились в пыль.

— Аурелия знает? — дрожащим голосом, едва сдерживая рвущиеся наружу слезы, спросила я.

— Ни ты, ни твоя сестра не должны были этого узнать… — отвел взгляд отец, — По крайней мере, до тех пор, пока ты не вышла бы замуж за Матиаса.

— Но почему… почему ты не рассказал об этом раньше? — не смотря на все мои попытки, слезы все-таки поползли по моим щекам.

— А что бы это изменило? — глухим голосом ответил отец, — Для Аннели мы вызвали лучших лекарей, которых только смогли найти. Но ни один из них так и не смог понять что это за болезнь и как с ней бороться.

Хоть умом я и понимаю, что он прав, но сердце отказывалось принимать эту новость. Отказывалось верить в то, что скоро мы с сестрой окажемся одни.

— Но… неужели нет никаких шансов? Может, вызовем врачей еще раз? Может, за два года что-то изменилось? Может, они все-таки смогут как-то помочь?

На этот раз отец, ничего не говоря, прижал меня к себе. Я же, почувствовав тепло его тела, ощутив, насколько сильно он похудел за все это время, откровенно разрыдалась. Я отчаянно хваталась за его плечи, стискивала его в своих объятиях и втягивала носом домашний запах дерева и сочной листвы, будто отчаянно пытаясь навсегда сохранить в памяти эти ощущения.

— Вот именно поэтому я и не хотел рассказывать вам, — нежно поцеловав меня в лоб, прошептал отец, — Именно поэтому, я и заключил этот договор с Матиасом.

Его слова не сразу пробили кокон горечи, который плотно окутал меня, но когда смысл его фразы дошёл до меня, я неохотно отстранилась от отца и подняла на него ошарашенный взгляд.

— Что? Какой еще договор? О чем ты?