Чудеса по контракту

Глава 10. Добыча — право сильного

Светлана Львовна сидела на неудобном жестком стуле как примерная ученица, сложив руки на коленях, и терпеливо ждала, пока дроу переложит все бланки из одной стопочки в другую.

Сидеть было неудобно, а ерзать, наверное, неприлично. Этот ушастый гад, словно издеваясь, брал тонкими изящными пальцами пианиста по одной бумажке, внимательно ее читал и отправлял в соседнюю стопочку уже просмотренных.

Свете ничего не оставалось, как просто изучать кабинет, обстановку и самого хозяина кабинета.

В отличие от секретариата, больше похожего на будуар, здесь сразу было понятно, что помещение деловое и рабочее. Ничего лишнего, ни картиночки, ни цветочка, даже шторы на окнах были идеально гладкие, задернутые и какого-то средне-серого безликого оттенка. И стены были серыми, только темнее. Шкафы, полки и письменный стол Мафуки были черными, отчего белизна бумаги бланков смотрелась на столешнице особенно ярко.

А еще серым был и сам хозяин кабинета. Светло-серая кожа, серо-русые волосы — казалось, дроу припорошило пеплом или мелкой угольной пылью. Только глаза были яркие, льдисто-голубые и жутковатые, поскольку совершенно не отражали эмоций.

— Значит, попаданка? — с прохладной ленцой негромко бросил этот тип, когда последний бланк был переложен. — Занятный договорчик и еще более занятные поступки.

В голосе слышались нотки иронии, но взгляд, как у кобры, просто примораживал Светлану к стулу.

— Что за вами уже числится, милая дама, давайте посмотрим. — На этом обращении он чуть поморщился, глядя на посетительницу, и продолжил, вытащив из стола тоненькую папку. — Появление на территории академии с рабочим контрактом и опоздание с регистрацией практически на сутки!

Пытавшуюся оправдаться Светлану Львовну он заставил замолчать, просто щелкнув пальцами, отчего бедная женщина, пару раз хлопнув губами как рыба, чуть не расплакалась.

«Выгляжу как дура, ведут себя со мной как с преступницей, да еще и магией затыкают! — разозлилась она про себя. — А хваленый контракт никак не защищает!»

Дроу меж тем продолжал перечислять Светины «достижения»:

— Внедрилась к так называемым изгоям, внушая им надежду на обучение, приворожила неизвестными веществами из своего мира. Декан СМЕШа говорил, что взрывала продукты, потом заставляя всех есть. — В голосе противного ушастого мужика явно читалась насмешка. — Заключила с вышеназванным деканом пари, самонадеянно заявляя, что «изгои» могут победить талантливейших поступивших, да еще и на всех факультетах разом. Вмешалась в работу кухни, чтобы отправить в дом «изгоев» неприготовленную еду и еще какую-то смесь, собираясь использовать ее в непонятных целях. И как апофеоз всему — заявилась ко мне с бланками на приличную сумму. Что вы от меня-то хотели? Чтобы я помог вам ограбить нашего лепрекона? Интересно, за какой процент?

Светлана Львовна сидела злющая и красная как рак. В дурацкой пелеринке было жарко, а от бреда, который нес этот безопасник, уши в трубочку сворачивались. Хотелось огреть паразита промеж его лопухов чем-то тяжелым.

— А сейчас вы злитесь и с удовольствием чем-нибудь в меня бы кинули, — не меняя тона, спокойно договорил серый тип, убрал папку и развернул бланки веером. — Что же вы планируете делать с деньгами, мадам Райская, и зачем вам кастрюля мерзкой бурды из кухни?

Дроу встал из-за стола и подошел совсем близко. Наклонился так, что Света отшатнулась, вжавшись в спинку стула, и доверительно прошептал:

— Когда я чего-то не понимаю, я вывожу собеседника из себя, и он начинает вести себя так, что мотивы хоть одного поступка всплывают на поверхность! Но вы совершенно непонятны. Через вашу злость я вижу только жалость и желание помочь, но деньги не помогут им поступить, так же как и кухонные помои!

Он выпрямился и вернулся на свое место за столом.

— Я благодарен за вскрытый интересный случай кухонных махинаций и, наверное, не против последить, что еще всплывет в подведомственном мне болоте. Также посмотрю, что вы сделаете с деньгами и со всем остальным. Я буду наблюдать за вами, мадам Райская. — Он махнул рукой, и бланки стопкой прыгнули в руки к Светлане Львовне. — Идите в хозяйственную часть, вы же туда собирались, и разбирайтесь с вашими бумажками.

Стул под женщиной крутанулся и поехал к выходу. Свету вздернуло на ноги, и она моментально оказалась за стенами кабинета, выпав в распахнувшуюся дверь, которая тут же закрылась у нее за спиной.

— Вот ведь самая толстая жаба на болоте! — в сердцах высказалась она вслух и испуганно прикрыла рот ладонями. Видимо, выгнав ее из кабинета, Мафука вернул ей и голос. Опасливо оглядываясь на дверь, Света на цыпочках двинулась по направлению к выходу, но заблестевшие буквы на темной поверхности дерева заставили ее прищуриться сквозь очки и прочитать: «Изейдомафук а'Хасшд».

«Язык сломаешь, — пробухтела она уже про себя. — Оказывается, не просто Мафука, а вон оно что! Жаба-то породистая, ушастая».

Спину словно опалило холодом, и Света, испугавшись, что дроу через дверь мог прочитать мысли, бегом устремилась в коридор, по которому ее сюда привели. Только пробежав метров десять, она, запыхавшись, замедлила шаг и сообразила, что понятия не имеет, куда идти. Ее сюда вел из кухни мэтр Висказес, и даже если попытаться вспомнить дорогу, то обратно туда она не очень-то хотела.

«Вернуться и спросить у Тионелии? Не вариант, — размышляла Света у развилки коридора. — Она ведь этого серого кардинала знала и опасалась, но все равно меня к нему послала. И как искать этого Гвора… ри… ну, казначея наверное, не объяснила».

Боковой коридорчик выглядел вполне перспективно: вдоль одной стены шли окна с видом на парк, и Светлана Львовна решила, что тут, скорее всего, не заблудится.

«Этаж первый. В конце концов, открою окно и вылезу наружу».

Как она все это провернет, Светлана даже не представляла, но наличие выхода на самый крайний случай ее успокаивало.

Ковровая дорожка под ногами зеленела красивым изумрудным узорчиком на салатовом фоне, и Райская, иногда бросая взгляды в окно, пошла в неизвестность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Смятлана! — Возмущенный вопль заставил ее вздрогнуть и поднять глаза на голос.

На подоконнике сидел рыжий пушистый прохиндей, называющий себя ректором, который втравил ее в эту историю.

— Смятуяна! Что вы себе позволяете?! Я вас везде ищу, а вы решили посетить библиотеку? — Котище негодующе таращил глаза и раздраженно дергал роскошным хвостом. — А кто поступающих будет готовить? Они там вместо учебы сидят над кастрюлей с какой-то бурдой и тебя обсуждают!

— Знаете, Жорик...

— Аджарас! — Толстый комок меха напыжился и распушил шерсть, задрав хвост трубой и раздраженно сверкая зелеными глазами. — Сколько можно коверкать мое имя?!

— А мое, значит, можно? — разозлилась Света. — Притащил в эту академию, к кучке изгоев, на которых всем плевать, педагоги неадекватные, секретарша с печеньками словно из «Мулен Руж» сбежала, рыбомордые жабы воруют лук, а заместитель — невменяемый психопат с замашками болотного царька! Лучше бы сказал, где у вас казначей!

После общения со странными и не особо приятными личностями Свете надо было хоть как-то прокричаться, выговориться и снять стресс, найдя крайнего. А тут виновник всех ее бед сам объявился!

— Кабинет Гворкенстона там, — махнул кот лапой в сторону, изумленно выпучив глаза на раскрасневшуюся возмущенную даму в сползающих на кончик носа очках. — Зеленая дверь дальше по коридору, если после библиотеки по лестнице подняться на второй этаж. А при чем тут жабы и болото? Свезлана...

— Опять?! — Света грозно нависла над которектором. — Сгинь с глаз моих! Только и знаешь, что имя коверкать. Пользы никакой, даром что Жорик, толстый, как диванная подушка, и беспардонный, как все коты мира!

— Какая еще беспардонная подушка? И я уже говорил, что я Аджа...

Что-то вспыхнуло у кота над головой, академическая фигулька на цепочке, висевшая у Райской на шее, нагрелась, и с тихим «пых» пушистый нахал опять исчез.

— И правильно. — Света вздохнула и обмахнулась бланками, зажатыми в руке, как веером. — Толку никакого, только раздражает. А у меня дела, и, сдается, легкими и приятными они не будут. Дорогу узнала, и ладушки.

Следуя указанному маршруту, нужный кабинет она нашла быстро и подивилась на богатую отделку и резные элементы монументальной двери, ведущей в обитель хранителя материальных ценностей.

Изумрудно-зеленая дверь, украшенная резьбой в виде четырехлистного клевера с блестящими желтыми, возможно даже золотыми, заклепками и ручкой в виде бутона, была просто произведением искусства.

— Вот это я понимаю! Вот это, несомненно, оправданные расходы, — ехидно буркнула себе под нос Светлана Львовна, вспомнила убожество дома для поступающих и решительно постучала по самому крупному лепестку клеверного узора, намереваясь выбить все положенное в полном объеме!

— Войдите, — раздалось из-за двери, и Света нажала ручку.

Помещение, в которое она попала, вызвало восхищенный вздох. Кабинетик в зелено-золотистых тонах был потрясающе уютным.

— Доброго дня, милейшая мадам. Позвольте вашу накидочку, а то у меня жарковато, — поприветствовал ее, встав из кресла около камина, невысокий старичок с ярко-рыжими волосами вокруг лысинки и точно такой же бородой. Даже на кончиках острых ушей шла миленькая бахрома из тонких золотистых волосков.

Приняв у Светланы Львовны уже опостылевшую пелеринку, добродушный дядечка усадил ее в кресло, сложил ручки на объемистом пузике, обтянутом парчовым жилетом, и с улыбкой поинтересовался:

— Так зачем столь милая особа посетила мой скромный кабинет? Мы ведь незнакомы, поэтому вряд ли я смею надеяться, что вы пришли навестить дядюшку Гво просто так?

Светлане даже стало немножко неудобно: она чуть ли не биться собралась за каждую монетку с каким-то чудищем, а здесь вполне милый и приятный старичок. К тому же вежливый.

Под этим впечатлением она рассказала улыбчивому дедульке и про попадание, и про изгоев, и про ворюг, и про заместителя ректора, а еще поделилась планами привести в порядок старое общежитие для поступающих и наладить там нормальное питание.

— Ну вот зачем вам столько беспокойства, а мне убытков? — Мохнатая рыжая бровь вопросительно приподнялась на морщинистом личике, а в травянистой зелени глаз мелькнул и пропал кроваво-багряный отблеск. — Гардеробчик я еще понимаю, дама вы молодая, симпатичная. Зеркальце хотите? Тоже придумаем что-нибудь, вон хоть свое отдам. Мне-то, старику, оно без надобности, просто как память висит, как-никак подарок. А вот продукты если сами будете покупать, то это убытки! Большие убытки, деточка. И опять же ремонт. Ну, понимаю, если у вас в комнате, так и это без надобности. Я вас хоть сейчас апартаментами обеспечу, трехкомнатными. Оставьте вы эти хлопоты.

— Поймите же, я так не могу! — пыталась донести до лепрекона Светлана. — Да и положено по всем документам, я узнавала.

— «Положено»! — раздраженно фыркнул дедуля, теряя терпение. — Оптовые закупки меньше станут, цена возрастет. С кухни надо будет единицу персонала куда-то перевести, раз готовки меньше. А уборщиков и вовсе уволить!

— Так у нас они и не убирают, — возмутилась Света. — Наоборот, экономия же, зачем им платить!

Дедулька опять сладенько заулыбался.

— Не горячитесь, деточка! Мы сейчас все порешаем. Давайте за чайком. — Сияя добродушием так, что вокруг глаз лучиками разбежались морщинки, дядюшка Гво шустро соскочил с кресла и побежал к бархатным темно-зеленым шторам.

Светлане Львовне до этого казалось, что там должно быть окно, но, когда лепрекон нырнул между полотнами ткани, она успела мельком увидеть теряющийся во тьме коридор и блестящие металлом дверцы разнокалиберных сейфов, стоящих вдоль него, как дома на улице.

Лепрекон обернулся и, заметив, что женщина смотрит, опять заулыбался, только в этот раз Свету кинуло в дрожь. Ей показалось, что под пышными рыжими усами зубы во рту дедульки заострились, а взгляд был совсем не добрый.

«Спокойно, Райская! Пришла за деньгами, заметь, положенными по всем документам, вот и добывай их. И нечего пугаться, это, наверное, тень от пламени камина, а ты уже навоображала себе. Чаю попей, окажи уважение, может, на что и договоришься. Хотя бы на продукты и часть ремонта», — внушала она себе, сидя в удобном кресле-качалке.

В камине за позолоченной решеткой потрескивали дрова. Полумрак помещения, легкий запах дыма, книжные полки с толстыми фолиантами в кожаных переплетах с тиснением на корешках, низенький, под рост лепрекона, письменный стол на резных ножках с пузатой чернильницей, радужным пером и печатью на специальной подставке — все это как-то расслабляло, вызывало в душе чувство спокойствия и уюта.

Когда, толкая перед собой слегка дребезжащий столик на колесиках, показался рыжий дядюшка Гво, Светлана почти задремала и совсем не хотела уже чего-то добиваться и доказывать.

— Надеюсь, моя гостья тут не сильно заскучала в ожидании? — весело топорща усы, осведомился лепрекон, подавая женщине изящную чашечку с чаем, от которого одуряюще вкусно пахло травами и фруктами. — Думаю, пара глоточков хорошего чая всегда поможет договориться!

— Несомненно! — Ледяной голос над самым ухом и вылетевшая из рук чашка подействовали на Светлану Львовну как холодный душ.

— Изейдомафук! — Раздраженное шипение лепрекона заставило поднять на него глаза, и вот тут от доброго и милого дядюшки Гво ничего не осталось и в помине. Зато появились острые треугольные зубки, красноватые горящие глаза и пальцы, которые удлинились и обзавелись небольшими крючковатыми коготками.

— Гворкенстон, выдай мадам Райской все запрошенное, — не терпящим возражения тоном приказал Мафука, непонятно как появившийся в кабинете. — Я проверил все запросы лично! Они правомерны. Проверку по расходованию средств и выполнению взятых ей на себя обязательств я буду проводить сам, возглавив комиссию.

Злобные красные гляделки опять сменились на добренькие зеленые глазки рыжего старичка. Подхватив столик на колесах с оставшимся чаем и воздушными пирожными, он посеменил за шторки к своим сейфам.

Ушастый дроу сел в оставленное лепреконом кресло, покрутил в тонких пальцах Светину чашку и, задумчиво смотря на огонь, отхлебнул глоток

— Надо же, как вы его впечатлили! — Голубые ледышки глаз косым взглядом пронзили женщину. — Даже не пожалел смеси согикона и заусметиции. Эта щепотка, чтобы вы понимали, стоит половину вашего жалованья.

— Он меня что, отравить хотел? — поразилась Светлана, недоверчиво изучая безобидную чашечку с золотыми вензелями. — Вы же вот пьете! Шутите так?

— Какие шутки? — Дроу еще раз глотнул из чашки. — Просто чаек лепрекона обеспечил бы вам кому, а мне он совершенно безопасен.

— И почто вы барышню пугаете! — Ворчливый нахмуренный дедок волок тележку, доверху наполненную туго набитыми мешочками. — Поспала бы сладенько весь годик без забот и в свой мир бы вернулась себе на радость. Без прибытка, так зато и без проблем! Вот, считайте свои монеты! Без обмана все, серебром отдаю.

Заместитель ректора провел рукой над тележкой и кивнул.

— А серебром, чтобы кучка была повнушительнее? — чуть с ехидцей спросила Светлана, борясь с вновь накатывающей паникой и думая: «Куда ни шагни, везде подвохи и опасности. Жутковатая какая-то академия, совсем не как в книжках».

Мафука промолчал, а Гворкенстон, злобно зыркнув на него, с раздражением ответил:

— Это чтобы уважаемый заместитель ректора а'Хасшд не решил, что я вам лепреконское золото подкинуть пытаюсь. Вот и тележечку отдам, чтобы довезти смогли...

— Забирайте, мадам Райская, — махнул рукой на тележку дроу. — А мы тут поговорим про уборщиков, которые деньги получают не работая, про поставщиков-оптовиков и прочие прелести сложной финансовой работы в нашем учебном заведении.

Вспомнив наставление Тионелии, Светочка к деньгам даже не подошла, а провела своим кулоном над подписанными бланками, лежащими на столе. Денежки исчезли, как будто их корова языком слизнула, а старый лепрекон так скрипнул зубами, что непонятно, как они у него не раскрошились.

— Идите, Райская, идите, — указал на дверь одобрительно усмехнувшийся Мафука. — У вас дел много, подопечные ждут. И не забудьте, что ваши расходы и достижения я проверю лично.

Светлана торопливо, с облегчением выскочила из кабинета и, решив, что дома всегда безопаснее, даже если тот временный, двинулась по коридору второго этажа в надежде встретить кого-то более адекватного и найти выход наружу, чтобы попасть в свое общежитие.