Чудеса по контракту

Глава 20. Карты на стол

Следующий день для Светланы Львовны начался уже вполне привычно — с запаха свежей выпечки и теплой лежанки у печки в крайне самостоятельном Изе. Как она вечером попала в домик, Света не помнила, поскольку опять пыталась отремонтировать общежитие «изгоев» и потеряла сознание у артефакта.

«Интересно, кто меня сюда отнес, — пытаясь хоть что-то сообразить, размышляла она, ныряя в выбранное вчера по каталогу и неведомым образом в момент доставленное платьишко-балахон, — и что я успела сделать в общежитии, пока не отрубилась».

Куролапый домик изобразил на бревенчатой стенке мутноватое зеркало, и Светлана с интересом оглядела себя со всех сторон.

— Для дома так вполне прилично и даже интересно, еще бы поясок... Ой! — Взвизгнув, она подскочила и забралась с ногами на лавку, поскольку из-за сундука в ее сторону метнулось что-то длинное и коричневое. — Фу, Изя, напугал.

Склонившись, Света подобрала с пола плетеный кожаный ремешок с кисточками на концах.

— Спасибо, конечно, но больше так не пугай. Это с платьем было или ты расстарался? — уже привычно завела она разговор с избушкой, устраиваясь за накрытым столом. — А остальные вещи тоже пришли или еще нет? Не знаешь?

Как она ни пыталась договориться с упрямым жилищем, но выпускать ее наружу без еды после сна домик отказывался категорически. Не помогали никакие обещания поесть вместе со всеми, только тут и сейчас — иначе не выйти.

Вот и питалась Светлана Львовна в гордом одиночестве Изиной стряпней, которую потом в корзинке еще несла ждущим ее в общежитии подопечным.

Пока она макала пышный, горячий, с поджаристыми хрусткими краями оладушек в расписную мисочку с клубничным вареньем, от домика пришел отклик. Что-то вроде мелькнувшего в голове у Светы понимания, что до порога избушки ее донес ушастый эльф, где-то в большом доме есть много ее вещей, а еще вот прямо сейчас на террасе стоит хмурый гном с блокнотом и недовольным взглядом пытается просверлить в бедном Изеньке дырку. Уже минут пять пытается и что-то еще бурчит себе под нос.

Светлана Львовна хихикнула и, высунувшись в послушно распахнутое окошко, помахала Гринстену рукой, показывая, что уже встала. Бородач просиял, кивнул и бодро утопал в дом, видимо, чтобы сообщить эту чудную новость остальным.

А Светлана, допив чай с ароматом черносмородинового листа и невоспитанно, но с наслаждением облизав жирные липкие пальчики, встала из-за стола и бросила взгляд на стену, где еще минуту назад было зеркало.

— Да пусть бы висело-то. Зачем убрал? — удивилась она ставшей пустой бревенчатой стене. Ответ ошарашил, пронзив ее эмоциями тяжести и неприятного ноющего зудения, которое испытывал избушонок от нахождения в нем обычной, казалось бы, отражающей поверхности.

«Ого! Наверное, потому и в большом доме ни одного зеркала нет, — призадумалась Света. — А я-то, дурында, заказала себе. Придется, видимо, отдать Тионелии, не хватало еще с общежитием поссориться. Может, у волшебных домиков аллергия?»

Направляясь к подопечным, она еще пыталась и так и этак прикинуть по поводу очень интересной догадки, мелькнувшей у нее в голове.

«Иергон, значит, особенный... Надо бы про них где-нибудь почитать что-то более информативное, чем досужие разговоры о том, как они распрекрасны и неуязвимы».

То, что пришло Светлане Львовне на ум, могло поставить все с ног на голову и делало еще более реальными шансы их команды на победу.

Вся компания собралась в столовой. Во главе стола важно восседал Гринстен Фрок со своим блокнотом. Гном был настолько преисполнен важности от осознания своей миссии, что, когда все стали разбирать горячие оладушки из принесенной Светой корзинки, даже бровью не повел, а начал доклад, иногда почесывая кончиком карандаша нос-картошку.

— Значит, препятствий на полосе всего пять, но парочка с подвохом, посему берем как семь, — хрипло и отрывисто заговорил он. — Как их поставят, наперед никто не знает. Мешают их перед самым стартом, причем кто мешать будет и как все случится — тоже неизвестно. Они из мешка выпадают, когда его трясут. Выпадают по одному и в таком порядке и появляются на трассе.

Сидящий рядом Вильент Сапролейн подтверждающе кивал, успевая аристократично накалывать на вилку кусочки отрезанной оладьи, мазать на них масло, которое тут же начинало подтаивать, и засовывать в рот.

Резвен складывала поджаристые кругляши пополам, насыпала туда орехов и отправляла их в рот целиком. В этот момент Света старалась не смотреть на девушку, поскольку рот у той трансформировался в пасть, выглядело это жутковато.

«Надо ей про ореховую пасту рассказать», — пообещала себе Светлана Львовна и продолжила внимательно слушать вещающего гнома.

— Каменные шипы, — продолжал между тем тот, — занимают участок в десять метров, стоят густо, причем периодически одни исчезают, другие появляются. Пройти между ними можно, но делать все надо быстро. Насквозь не прошибет, если попадешься, но приклеишься к нему и будешь висеть, пока он не начнет уходить в землю. Это задержка, а еще теряешь балл за каждое прилипание, — делился гном информацией, сверяясь с записями в блокноте.

— А от ядоплюек еще прыщами можно пойти, даже если кожа толстая и ожога не будет. Говорят, огромные красные бугры появляются и чешутся ужасно, — заявил Эриональ, шевельнув длинным ухом и вымазав свою оладью в сметане. Видимо, мускулистому эльфу с утра хотелось белков, и сметана была предпочтительнее варенья.

— От них полысеть можно, — бережно пригладив пышную бороду, буркнул Гринстен. — А прыщи только и были, что у одного мингонвара, у тех не шкура, а костяная броня. Разъесть не смогло, но вспучило кусками. Залечили потом, но шрамы остались. Впрочем, хорошо одно: я узнал, что эти ядоплюйки любят сладкое, а Изя у нас весьма грузоподъемен. На себе много не утащишь, а тут можно их отвлечь.

Олиско после этой фразы вскочила и погрозила гному своим сухоньким кулачком:

— Ты хоть понимаешь, что говоришь? А если они Изеньку за улей примут? Тогда их мелкими подачками не отгонишь, они на запах пойдут, и уже из домика моего драгоценного ничем эту заразу не убрать будет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Светлана Львовна примирительно замахала руками, привлекая внимание женщины-клумбочки.

— Мы придумаем что-нибудь! Никто не хочет, чтобы Изя пострадал, но информация очень полезная, это и правда стоит использовать.

Приободрившийся от поддержки Гринстен все же не удержался и стянул с тарелки сестры только что намазанный джемом румяный кусок. Запихнув в рот, гном торопливо прожевал оладью и скомкал в руке салфетку, стирая масло с пальцев.

— Но есть еще болото и склизкое ущелье! — шумно сглотнув и дернув бородой, заявил он. — В болоте куча мелкой и неприятной мерзости. Плюющейся, кусающейся и лезущей во все щели. Безопасная тропа там никогда не повторяется, каждый раз надо искать заново, и это как раз знатный подвох. А пакость может легко вывести из строя, замедлить, усыпить, запутать, или просто можно завязнуть, свернув не туда. А оно немаленькое, на пару километров. И обойти никак, маршрут только через болото.

— Ущелье хуже. — Резвен ловко крутила в руке столовый ножик. — Надо ползти вверх, а там слизь скользкая. Хотя стена не везде особо крутая, но чем более пологий склон, тем больше слизи. Иергон карабкался почти по отвесной стене, там были участки без этой гадости. Один раз чуть не сорвался. А вот нам если с Изей, то топать по колено в этой жиже. Точнее, шаг вверх — и потом много-много метров вниз на собственных, облепленных мерзкой слизью ногах.

— Вы про моро не забывайте, — мелодично произнесла Олиско. — Там иергон задержался дольше всего.

— А что такое «моро»? — Светлане Львовне название препятствия страшно не понравилось.

Гринстен зашуршал страницами блокнота.

— Где-то тут у меня было... Вот! — Он ткнул карандашом в нужное место. — Древесное моро, древокуст. Разрастается на выбранном месте, псевдоразумно, представляет собой лабиринт. Можно попытаться пройти насквозь или заставить моро свернуться в деревце и переместиться в другое место.

Гном захлопнул записную книжку, вложив туда карандаш. Покосившись на дриаду, будто та была виновата в появлении моро в качестве препятствия, Гринстен уныло заявил:

— Как его свернуть, нигде не указано, написано только, что свернуть можно. Иергон проходил где-то внутри. Что там внутри, тоже никто не знает, но академическое моро разрастается очень сильно. Еще и Изю надо, раз берем, тащить с собой до финиша. Его не оставить там, дойти надо всем, кто стартовал, включая питомцев. Или совсем его не брать.

Рассказ об испытаниях немного подпортил настроение и вселил во всех неуверенность, чего Светлана Львовна не могла допустить.

— Но у вас же есть магия! Правда, я не про всех знаю, какая у кого. Она ведь может как-то помочь? — стала допытываться Света у подопечных.

Гринстен суетливо заерзал, снова открыл блокнот и неторопливо начал зачитывать, указывая для верности пальцем в сидящих за столом недомагов.

— Вот у Вильента, — он ткнул в тагона, — огонь, вы сами видели. Но он от тела не отделяется и в бою бесполезен, не направишь в противника. Только если какую металлическую штуку нагреть и ей биться. Но если у тебя есть чем сражаться, то нагретое оно или нет — особо роли не играет. Опять же если готовить, то надо сковороду в руках держать, а помешивать, солить, перчить кто будет? Смешивать вообще опасно, там рвануть может. Вроде стихия, но какая-то не такая...

Сапролейн откинул рваную, падающую на глаза челку, в которой на секунду ало-рыжими мазками обозначились «перышки», и независимо пожал плечами, молчаливо соглашаясь с характеристикой гнома.

— А у Резвен сильная магия земли. Она и к НЗшникам бы могла, и на стихийный, но проявляется у нее сила только в животном облике. А кому нужен студент крот? Да и мозг у нее в той ипостаси как у ребятенка, соображает через раз. Некого учить, по сути. Баба умная, но без магии. Зверюга тупая, но магическая. Провал по всем фронтам.

Швырнув в гнома скорлупой от ореха, которая запуталась у того в бороде, Летси встала и с гордо поднятой головой покинула столовую.

— Во, — ткнул в ту сторону Гринстен, — реветь побежала. А чего сырость-то разводить? Шла бы рожать детишек. И сытость, и радость. Дура-баба!

Увернувшись от подзатыльника Сапролейна, гном сердито буркнул:

— А че?! Правду сказал, не приврал нигде. Как есть, нет толку от ее магии!

Мельзитунейн развалился в кресле и задумчиво то отращивал себе ноготь кусочком мучной бурды, то снимал, чем-то недовольный и меняющий форму. Светлана с интересом наблюдала за этим процессом. Сейчас эльф фыркнул в сторону бородача:

— А что про себя-то не скажешь? Мне прямо интересно! Гномы из любой магии деньги бы сделали, а ты блокировать рвешься. Что там у тебя за талант, что нельзя превратить в доход?

Гринстен насупился.

— В доход можно все превратить, если умеючи! Но мне такой бизнес не подходит. И вообще, у меня все по порядку записано, не сбивай!

Он сделал вид, что разглаживает замявшуюся страничку и ищет, где остановился, а потом с выражением зачитал:

— Эльф ушастый, Мельзитунейн, магия изменения размера и состояния. Ну, это мы все видели. Крепостные стены не уменьшит, силенок не хватит, на живое влиять не способен. Изя не в счет, там вообще как-то непонятно все провернулось. Через ж... э-э-э… трубу куролапого обжоры. Влияли-то не на него, а совсем даже на кучку какой-то хрени. А все попытки что-то создать или чинить были бестолковые, как и смешать. Педагоги сказали: потенциал есть, но, чтобы реализовать, надо отдельно учить, по особой программе. В общем, легче блокировать, потому как особая программа полагается для самых талантливых после базового курса! А для этого сначала поступить надо!

Кельде, видимо, надоело слушать эти разглагольствования, и она, подсунув братцу под нос миску оладий и плошку с вареньем, сказала про себя сама:

— У меня вроде и неплохая магия. Точность и меткость. Но вот в смешивальщики не вышло, потому что отмерить могу, а когда что засыпать или залить — не запоминаю, если это не еда! В НЗ стрелком так...

Бац! Хлопок по столешнице вышел знатный.

— Я тебе дам НЗ! — завопил Гринстен, как раненый восточный гербус. — Чтоб приличная гномка — и на НЗ! Позор семье!

— Да что опять развопился-то! — не осталась в долгу Кельда. — Все равно не возьмут! Я же физическую подготовку не сдам, а там обязательно надо.

— Вот и сиди, бестолковая! — Гном не на шутку раскипятился, опять, в который раз за утро, забыв про еду. — Женщина должна еду варить, детей рожать! Особенно гномья!

Кельда надулась и отвернулась от братца-шовиниста, а тот ткнул пальцем в Олиско.

— Вот ей магия нужна! Как раз чтобы потом детей рожать смогла, но у нее что-то странное. Обычно дриады стихией земли и растений хорошо владеют, а она вон из яйца чего вылупила, избу на лапах.

— Там птица гнездо бросила, — печально вздохнула Олиско. — Я думала, что если помогаю замершим семенам прорастать, то и птенчик сможет вылупиться. Хотела питомца себе. А получился Изя. Он сначала был как корзинка из прутиков с лапками, потом стал домиком, когда нас из леса выгнали. — По зеленовато-лиловым разводам на щеке скатилась слеза. — Я тогда плакала, что дома теперь нет, и он стал вот таким. Семена у меня могут хорошо прорасти, а могут и наперекосяк. На экзамене уже два раза кошмарное что-то выходило. Мэтресса Хилариус сказала, что очень риск большой. Она прошлую хищную тыкву еле разбила...

Свете Олиско было жаль, но хищная тыква — это довольно опасно, и что с этим делать — тоже пока непонятно. Изя же хороший, незлой и довольно умный для своего состояния. Может, есть какая-то закономерность в том, что выходит у дриады? Наверняка должна быть.

— А вы, мистер Фрок, какой магией владеете? — решила Света все же поинтересоваться у гнома для полноты картины.

Бородач тут же набил рот оладьями и старательно жевал, изображая оголодавшего человека.

Но ему прилетело, откуда не ждал.

Кельда, обиженная его предыдущими заявлениями, отомстила, сдав братца с потрохами.

— А Гринечка у нас поет! — ехидно заявила она.