Чуть больше мира

Глава первая

Холодная вода походила на свинец — тяжёлая, плотная, морщащаяся, лениво лижущая камни. И казалось, что не небо в ней отражается, а наоборот. Над головой не бездонная глубина, а недвижимый плоский полог в пятнах застывших туч. Протяни руку — достанешь. И только ветер гулял между двумя бесконечными серостями. Ветер-подросток, лихой и бездумный, трепал волосы, пытался содрать плащ с плеч, играл гладкими петушиными перьями.

А кочет действительно хорош был, даже слишком хорош для птичника. Чёрный, как ворон, с радужными переливами, прячущимися в темноте. Гребешок яркий, алый. Бешено косящий глаз бусиной в кровавом ободке. Шпоры — каждая с палец. Такой до кости рассадит, не слишком и напрягаясь. Только сейчас он ярился бессильно, клокотал горлом, дёргая крутой грудкой. Ноги-то связаны крепкой бечёвкой, да ещё и утяжелены камнем. Крылья плотно к телу прижаты.

Лан пальцем погладила складку кожисто-шероховатого гребешка. Петух извернулся по-змеиному, пытаясь клюнуть. Но только выщипнул клочок меха из опушки перчаток.

— Боец, — прошептала элва, наклонившись над кочетом, едва не касаясь губами гребня. — Воин. Иди, передай духам мою просьбу. Тебе будет хорошо у них, огненная птица.

Кайран разжала руки. Петух рванулся, напряжённо вытянул шею, заполоскал крыльями, в которых отразилось невидимое за тучами солнце. Вороные перья вспыхнули фиолетовым. Несколько мгновений казалось: действительно взлетит! И плевать ему и на путы, и на камень.

Но груз всё-таки потянул вниз.

Птица рухнула в воду, разбивая её на тяжёлые металлические капли. Нырнул и вновь вынырнул, рванулся по поверхности, как заправский пловец. И вновь пропал из вида — теперь уже навсегда. Море мгновенно успокоилось, став похожим на смятое полотно. Даже кругов почти не было.

Лан постояла, подставив лицо ветру, охотно лизнувшему короткие рыжие пряди на висках. Прикрыла глаза, медленно втянула ледяной, насыщенный солью воздух. Холодный глоток прошёлся по носу, гортани. Поднялся, растекаясь чистой пустотой под черепом. Опустился к сердцу, к лёгким, освежая, бодря.

Сзади молча подошёл Редгейв, накинул на плечи тяжёлый, подбитый волчьим мехом плащ. Заботливо, как ребёнку, застегнул фибулу[1]. И так же, не говоря ни слова, отступил.

— Вот почитай четвёртый год я тут, а до сих пор в толк не возьму, зачем вы это делаете? — недовольно проворчала Мильена. По-арански она до сих пор говорила неважно. Мягкий герронтийский акцент каждое слово превращал в приятное, но бессмысленное мурлыканье. Зато её речь стала почему-то в разы грамотнее, даже с налётом аристократизма. — Ладно бы на удачу! А так, будто повинность отбываете. Каждую неделю — жертва. А в конце луны ещё и козла забиваете. Дикость какая-то!

Девушка нахохлилась, как недовольный воробей, кутаясь в толстую лисью накидку так, что между шапочкой и воротником один покрасневший от холода нос видно. Накидка дорогая, с широкой вышивкой по подолу. Да и шапочка шёлковыми узорами украшеная, тускло поблёскивала камешками.

И что в ней мужчины находят? Ворчит постоянно, как старая бабка. Но ведь находят же что-то, раз такие подарки делают.

— Не понимаешь, так, может, тебе оно и не надо? — усмехнулась Кайран.

— Может, и не надо, — буркнула Мильена, — только ведь всё равно любопытно.

«Дух огня злится, аэра, — сказал Мудрый. — Ты заставила воду и пламя сойтись в поединке, меряться силой. Чей огонь хочешь погасить, женщина? На кого злобу таишь?». «Я не злюсь…». «Только вот дух в тебе иначе считает. А он силён. И с каждым днём могучей становится. Ты набираешься крепости и он тоже. Вот и давит обидчика». «Не хочу этого. Он волшебник, ему без огня никак. Я простила. И пусть духи его простят». «Волшебников нет, женщина. Есть те, в ком стихия сильна. А если действительно ему зла не желаешь, то проси водного, чтобы он твоего врага в покое оставил, не преследовал. Только крепко проси. Потому что духи сначала не слова, а сердце слушают…».

???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????

— Значит, твоя судьба помереть от любопытства, — пожала плечами Лан. — Всё готово, Редгейв?

— Всё, — недовольно отозвался воин, покусывая ус. — По первому слову отплывём. Только тебя ждут. Но если хочешь знать моё мнение, то зря ты это затеяла. Слишком опасно, да и, вообще, не к добру.

— Я не хочу знать твоего мнения, — спокойно отозвалась Кайран. — И ты его придержишь при себе. Пока я сама не попрошу высказаться. Это ясно?

Элв молчал, насупившись, разглядывал поросшие желтоватым лишайником камни под сапогами.

— Не слышу, — подбодрила его аэра, поправляя плотно натянутую на пальцы перчатку и глядя куда-то поверх плеча вояки.

— Ясно, — совсем уж без всякого желания согласился Редгейв.

Лан кивнула, развернулась и начала карабкаться по насыпи вверх. Мелкая промёрзшая галька скользила из-под подошв. И держаться не за что. Кругом только хилые кустики, которые, того и гляди, ветром вывернет. Тяжёлые ножны хлопали по бедру, рукоять клинка так и норовила ткнуться под локоть. Подняться бы гордо выпрямив спину. Да природа не считается ни со статусом, ни с достоинством. Карабкайся, как краб. Мильене вон раз в десять тяжелее. Вот пусть ей вояка и помогает.

Выкарабкалась-таки, выпрямилась в полный рост. И задохнулась. Не только от ветра, ударившего в грудь гигантским кулаком, рванувшим назад плащ, забившим горло. Голова мягко, пьяно пошла кругом. Недаром же любила этот утёс, торчащий, как обломок зуба над скалистой грядой, опоясывающей остров. Земля внизу — как на ладони. Словно специально расстелили: любуйся! В тёмно-зелёной опушке леса квадратными проплешинами просвечивали спящие под снегом поля. Шапки дымков висят под сизым небом над деревнями. Тихо, ни звука — только ветер посвистывает. И ни души.

А всё равно чувствуется мир и довольство. Страха нет. Вон она, защита от ночного кошмара любого прибрежного жителя. Неторопливо покачивается в свинцовой бухте тёмными штыками мачт. Четырнадцать кораблей. И три из них принадлежат ей, Кайран. Надёжный щит.

— Любуешься?

Нагдар задрал голову, глядя снизу вверх на сестру. Видно, что замёрз. Как и охранники, дожидающиеся её возвращения на широком уступе чуть ниже обломанной верхушки скалы. А всё равно улыбается. Вечно он улыбается, зубы поблёскивают под узкой полоской усиков, подбритых на исилойский манер. Может, за эту улыбку ему всё и прощают? И не по-мужски завитые волосы, и дикий алый мундир с шестью рядами золотых пуговиц. И то, что продался королеве, предав родную кровь.

— Любуюсь, — согласилась Лан. — По-моему, есть чем.

— Это гордиться есть чем, — фыркнул Нагдар. — А любоваться тут абсолютно нечем. Холод собачий. У меня уже все кишки замёрзли.

— И кто виноват? Надел бы плащ.

— Плащ плохо сочетается с мундиром. Слезай уже, а? Да поедем. Нам ещё плыть только духи знают сколько. Опять ведь скажут, что ты специально заставляешь всех ждать.

— Меня должно волновать, что они там скажут? — равнодушно отозвалась Кайран. — Дай лучше руку. Скользко, как на катке…

Элва в последний раз оглянулась на долину, улыбаясь едва заметно. Нет, брат не прав. Конечно, гордиться есть чем. Но и вид всё-таки замечательный. Лучший, какой духи сотворить могли.

— А раз так, то никто из моего клана никакой присяги не даст! — кулак некоронованного короля так грохнул по столу, что вверху, за крестами потолочных балок встревоженным эхом заухали совы. — И это моё последнее слово!

— Ты не только глава клана, но ещё и правитель всего Архипелага. Не забыл?

Грех стряхнул с плеча хлопья сажи, раздражённо глянул на потолок и вытер пальцы салфеткой. Единственной салфеткой за этим столом. Остальные элвы — главы родов Шепчущих с Огнём и самых могущественных кланов Островов — без малого тридцать здоровых мужиков — предпочитали обходиться собственными штанами и рубашками. Насмешливо косясь на квадрат белёного полотна, щедро обшитого кружевом.

— Я ничего не забываю, — рыкнул старший Натери. — Говорю тебе: никогда ещё ни один островитянин не шёл на поводу у вздорной бабы. И я первым не стану! Пусть даже этих баб две! Да хоть десяток.

Даймонд усмехнулся в усы, поднял свой кубок и мученически вздохнул, выудив мизинцем из вина ещё один лепесток сажи.

— Да мне-то можешь говорить всё, что вздумается, — протянул Грех, откидываясь на высокую спинку кресла и пристраивая бокал на животе. — Только мир от этого не изменится. Одна из этих баб — королева Арана. Которая в любой момент может пригнать сюда флотилию. Куда ты свою гордость засунешь, когда тут, на Гхарре её солдаты высадятся?

— Да пусть пригоняет! — молодым быком взревел элв, сам сильно на бычка-трёхлетка смахивающий. И видимо, не только внешне. Мозгами его духи явно обделили. — А мы их ещё дальше погоним! Как овец к стригалю, — боевой молодец хохотнул. Видимо, собственная шутка понравилась. Впрочем, гоготал он в одиночестве. — А что, неправ я разве? И отцы наши, и деды имели этих аранцев в хвост и в гриву.

— Сядь, Крист, не чади, — седоусый глава Зовущих Бурю потянул разошедшегося элва за куртку. — Ты вот что мне скажи, Шлю… — под не слишком добрым взглядом Греха старик поперхнулся, закусил пегий ус. — Гм… Даймонд. Говорят, трон-то под задницей твоей королевы шатается. И дела ей нет до островов.

— У тебя устаревшие сведения, Бад, — грозя превратить вино в лёд, сообщил Натери, — За последние четыре года Её Величество серьёзно укрепила свои позиции. И когда она приказывает парламенту прыгать, то они рискуют только спрашивать, как высоко и в какой позе.

— Ну, пусть так, — тяжело шевельнулся седоусый. — Но так ли уж всё плохо, как ты тут расписываешь? Какое ей дело до Архипелага? И почему вдруг именно сейчас?

— Прямое. Она начала переговоры с Исилойей о браке с тамошним принцем…

— Так он же ещё малец совсем! — выкрикнул кто-то — Грех не разобрал, кто именно. Да и не особо присматривался. — Чего такой может?

— Чего он там может, и чего не может, мало кого волнует, — пожал плечами Даймонд. — А вот торговые союзы привлекательны для многих. И то, что корабли вынуждены отплывать из Патсмута торговцев очень расстраивает. Кому охота терять недели на обход Архипелага? Да и содержать морские корабли им не в радость, вполне каботажниками бы обошлись. А нельзя. Потому как прибрежные суда могут пройти только по Узкому Горлу. А в нём сидят лихие элвы с островов. Расклад понятен?

— Да что вы его слушаете? — вновь вскочил буйный. — Правильно говорят! Сам шлюха и шлюхе продался!

— Непонятен, — грустно заключил Грех.

И вроде бы даже позы не поменял, не напрягся. Как сидел, расслабленно съехав по резной спинке стула, так и продолжал сидеть — лишь руку приподнял. Тяжёлый оловянный кубок на толстой витой ножке, украшенный почти негранёными камнями, будто сам из его руки вырвался. Да и вписался «бычку» точнёхонько над бровями.

Островитяне, конечно, народ крепкий. А особенно крепостью отличаются вот такие, пустоголовые. Но, видимо, чашу мастера сработали на совесть. Молодец то ли закатил глаза, то ли к небу их возвёл, и рухнул плашмя, как подкошенный — прямо мордой в блюда, на котором шпангоутами торчали обглоданные кости кабана. Да и стёк под стол тихонечко.

— Ну и зачем? — укоризненно спросил некоронованный король.

— Характер у меня испортился, братец, — покаялся Грех, брезгливо вытирая пальцы салфеткой. — Несдержанным стал. Вот как слышу бранное слова, так просто с ума схожу…! — добавил чувствительный элв, заметив, что капли из кубка всё-таки попали на камзол.

Хотя алое на белом, да вкупе с чёрным мазком от сажи на плече, смотрелось весьма красочно. И в чём-то даже символично[2].

— Всё ты хорошо и понятно расписал — подал голос седоусый Бад. — Только, прости, тебе веры нет. Не в том, что ваша королева хочет под себя острова подгрести. В это я как раз верю. Жадность бабья известна. А в том, что ежели мы под неё пойдём, всё сразу так медово станет, как ты тут расписываешь.

— Я и не рассчитывал, что ты поверишь, — пожал плечами Грех. — На этот ваш тинг[3], который вы на Тайлессе собираете, приедет Кайран. Её и поспрашивайте.

Конечно, негоже серьёзным мужам вскакивать, да ещё и орать. Оно само как-то получилось. Солидный совет за столом мгновенно превратился в базар.

— Вообще-то, ты не должен ничего был о тинге знать, — пояснил старший Натери брату, устало потирая лоб. — А уж она тем более.

— Ну, извини, — ухмыльнулся Даймонд.

— Ни одна баба на совет мужей являться не смела! — гремел, потрясая кулаками, элв, похожий на осадную башню. — И Волчице из Ис’Кай первой не бывать!

— Как-как? — переспросил Грех, поперхнувшись вином.

— А этого тебе твои шпионы не доложили? — криво усмехнулся некоронованный король. — Водную Деву теперь чаще зовут Волчицей из Ис’Кай. Хотя ещё чаще Сукой из Ис’Кай. Но, конечно, не при всём честном народе.

— Готов спорить, что она сама от этого прозвища в восторге, — фыркнул Даймонд.

— Тебе виднее. Вы же с ней друзья.

— С чего ты взял? — рассеянно отозвался Грех, внимательно слушая вопли благородных мужей. — Я её почти четыре года не видел.

— Да духи с ней! — буркнул глава. — Ты лучше по-братски скажи: что делать-то? Если я под королеву пойду, то меня свои же и прирежут.

— Могу и по-братски, — не стал кокетничать Даймонд. — Жени Райла на Ноп… на Кайран. Тогда ломать ничего и не нужно будет. Под это дело сможешь мягонько острова под протекторат подвести, без потрясений. И кресло своё сохранишь. Пока Лан врагом считают, никто её примеру следовать не будет. А как только снова станет своей, тут уж присмотрятся. Поймут, где выгода.

— Ну, может, мысль и недурна, — старший Натери пригладил большим пальцем седые усы. — Только вот Райл то женат.

— Мне тебя научить, как с этой проблемой справиться? — фыркнул Грех.

И покосился на племянника, который весь вечер просидел рядом с отцом, мрачно рассматривая стол. Молча. Только когда речь о женитьбе на Кайран зашла, шевельнулся. Но даже глаз не поднял.

Тинг, как это от предков повелось, собирали не в замке, а в Доме Духов, похожем на перевёрнутую килем вверх лодку. Когда построили избу, сложенную из валунов и утеплённую мхом, не помнили даже старики. Но стояла она в правильном месте — на краю обрыва, над морем. И обустроен дом был правильно: низкая накатанная земляная крыша с дырой посередине — чтобы дым из открытого очага наружу выходил. И ясеню, насквозь избу проросшему, привольно жилось. Вот и получалось, что всем духам уважение оказали. Значит, ни один не станет сильнее другого, не обманет и в пустое искушение не введёт. А ответы на самые сложные вопросы найдутся верные.

Только в этот день духи, кажется, подсказывать не спешили. Началось всё как надо: собрались мужи вокруг очага, обнажились до пояса. Поочерёдно умылись воздухом, песком, водой, свежими стружками и огнём. Капнули кровью из порезанных ладоней в чашу с водой — отдали дань уважения духам гостеприимного хозяина Ланара.

Но на этом правильность и закончилась. Как только сам Ланар, хмурый и набыченный, словно медведь, посередь зимней спячки разбуженный, задал вопрос, ради которого все и собрались: «Что делать с Волчицей из Ис’Кай» — тут всё и закончилось. Каждый захотел вперёд другого высказаться. Вот и получился бессмысленный лай, с хватанием соседа, чтобы внимание привлечь. Только четверо на своих местах остались сидеть, в спор не вступая: некоронованный король с наследником, да Ланар со старшим сыном.

Как будто это мало было. Дверь в дом, которая должна закрытой оставаться, пока мужи ответа не найдут, вдруг распахнулась настежь, впуская внутрь клубы морозного, колкого воздуха. И явилась ни кто-нибудь, а сама духами проклятая баба в сопровождении верного пса с драной мордой; блудной герронтийской девки, ходящей у неё в подружках; ни чести, ни совести не знающего брата, да ещё семерых предателей, продавшихся за медную монету.

Хорошо хоть от Будящих Скалы явился только сам глава, не приволок родичей. Ведь всем кланом под бабью юбку залезли, всем! Да от Кайранов только сама их хозяйка была. А остальные шестеро — главы родов, из-под Ланара утёкшие, Говорящие с Водой. И не стыдно появляться перед тем, кого предали!

— Ну, здравствовать я вам желать не буду, — обведя взглядом сидящих вокруг очага элвов, медленно заговорила Волчица. Как бы хуже её не назвать. — Здоровья тут у всех хватает. А от его избытка только мысли дурные появляются. Так что просто приветствую мудрых мужей.

— Женщина не может… — начал глава Призывающих Лес, приподнимаясь и сжимая кулаки.

Да вот только наглая элва ему даже договорить не дала.

— Предлагаю определиться сразу, а то мы в этот вопрос упрёмся, как бараны. Не надо объяснять, что женщина может, а чего не может. Пустой трепотнёй вы без меня займётесь. Будим опираться на факты. Я здесь, я говорю и я вам диктую. Как смогла перекрыть проход по Горлу для ваших кораблей. Могу — факт.

Дом наполнился пчелиным гулом, как дымом от очага. Что ответить сразу, никто не нашёлся. Потому и собрались, что ещё в конце лета эта… баба из Ис’Кай взяла, да и перекрыла проход по проливу в самом узком месте. И ладно бы только корабли её там барражировали[4]. Так ведь эта тварь умудрилась на Зелёном мысе форт в два года выстроить и пушки на него заволочь. От судов уйдёшь — влезешь под огонь. Прижмёшься к другому берегу, а там отремонтированная арантская крепость Кальё. Тоже, кстати, с пушками. И вот как хочешь, так и обходи. Хоть как все остальные — вкруг. Но хорошо аранцам, герронтийцам и исилойцам с их морскими кораблями. А островитянам с каботажниками что делать? Да ещё в пору штормов.

— Вот именно, — кивнула Лан. — Поэтому выходов всего два. Или вы и все ваши родичи даёте присягу королеве, позволяя разместить гарнизоны. Либо война. Со мной. Но учтите, что у меня за спиной Аран.

— Ланар, уйми свою дочь!

— Не дочь она мне, — буркнул гигант, отворачиваясь. — Как и этот, в красном, не сын. А те, кто с ней, не родичи. Говорящие с Водой от них отказываются. Будто и вовсе не рождались.

— Это был второй вопрос, который я хотела обсудить, — спокойно кивнула Кайран. — Но раз так, то и время тратить не стоит. Правда, на счёт «и вовсе не рождались» ты погорячился. Для этого надо, чтобы духи от нас отказались. Но отродить[5] можешь — твоё право.

— Без клана жить собираешься? — по-бабьи ахнул глава Призывающих Лес.

— С чего бы это? Основать собственный клан мне никто не запретит, — усмехнулась Кайран. — Но, собственно, и без клана прожить можно. На территории Арана этому не такое значение придают.

— Ты не можешь…

— Мы, кажется, выяснили, что я могу, а что нет.

— Тихо! — некоронованный король поднял руку, обрывая зарождающийся гвалт. — Скажи, Кайран, зачем тебе всё это? Тоже королевой стать захотелось?

— Нет, — покачала головой Лан. — Если возникнет желание, я много могу рассказать о преимуществах жизни под королевской рукой. Только вряд ли вы слушать станете. От богатства, конечно, никто не шарахается. Но ведь стоит ценить только те монеты, которые в бою добыты?

— Да она нас ещё и оскорблять смеет?!

Элва в сторону вопившего даже головы не повернула. Как смотрела на короля, так и продолжала смотреть. Только усмешка её стала шире. И неприятнее.

— Разве? Не заметила. То есть, честь воинская для вас значения не имеет? И, например, торговля уже не считается зазорной? Обыкновенная торговля, а не продажа награбленного? Добытого в бою, я хотела сказать.

— Перестань, — поморщился седой Натери. — Ты можешь просто ответить на вопрос? Или пришла, чтобы склоку устроить?

— Одно другому не мешает, — насмешливо заверила аэра Лан. — Но ответ уже дан. Нет, никакая власть мне не нужна. Кроме той, что положена главе рода. Я хочу жить в мире, сытости и спокойствие, не прячась в лесу при виде любого паруса. И не хочу, чтобы мои поля вытоптали солдаты, а деревни сожгли.

— Но ты же сама войной угрожаешь.

— Всё верно, — кивнула Кайран. — Но лучше я лично вас и ваши рода вырежу. Чем это сделает королева, прихватив с вами меня и моих элвов. А это случится и очень скоро. Потому что Острова мешают жить трём державам. Трём! — она растопырила три пальца, продемонстрировав их сидящим. — Так мои мотивы понятнее?

Тишина, наполнившая дом, была плотной — хоть ножом на куски режь. Но, кажется, мужей потряс не смысл сказанного, а то, что Лан им угрожать вздумала. Губы элвы снова скривились в усмешке.

— Когда отомрёте, крепко подумайте. Ко мне с ответом являться не нужно. Достаточно письмо отослать.

Аэра коротко поклонилась и, согнувшись под низкой притолокой, вышла из избы. Сопровождавшие её потянулись следом. Никто из них так рта и не раскрыл.

— Лан! Лан, подожди!

Кайран уже сунувшая ногу в стремя, собираясь в седло сесть, обернулась через плечо. Полуголый Райл стоял в клубах пара рядом с домом. Зрелище, конечно, впечатляло. Он и в воспоминаниях элвы худосочностью не отличался, а сейчас, въяве, даже Ланара разворотом плеч превзошёл. Только если в главе клана Говорящих с Водой уже чувствовалась усталость, то Натери распирала мощь, ещё даже не достигшая своего расцвета. Рыжие волосы рассыпались по спине, поблёскивая золотом в свете тусклого зимнего дня. Лицо будто камнетёс высек — мужское, грубоватое. Привлекательное, чего уж там. И всё равно в нём нечто эдакое, мальчишеское оставалось.

— Можно с тобой парой слов перекинуться? — спросил Райл, неловко переступив босыми ногами.

— О чём?

Кажется, такой ответ элва озадачил. Рыжий даже в затылке поскрёб.

— А это имеет значение?

— Имеет, — кивнула Кайран. — Если ты опять решил вспомнить старое, то мне пора ехать.

— Да нет, я о деле.

Лан помедлила, но всё-таки махнула сопровождающим, приказывая оставаться на месте. Редгейв, уже сидящий в седле, хотел вроде бы спешиться. Но остался сидеть. Только посмурнел.

— А где твоя коса? — брякнул Райл, когда они отошли и от избы, и от всадников.

— Обрезала, — коротко ответила Лан, нетерпеливо постукивая нагайкой по сапогу.

— Зачем? Так же только с неверными жёнами поступают!

— Вот ты сам всё и сказал. Разве не слышал, что я со всеми своими элвами сплю?

— А ты спишь?

Кайран, наконец, перестала разглядывать горизонт и уставилась на Натери. Рыжий неловко повёл шеей, словно ему неуютно стало.

— О каком деле ты поговорить хотел?

— Да в общем-то, не о деле даже, — элв снова переступил с ноги на ногу, утаптывая хрусткий снег. — Я в гости хотел напроситься. Посмотреть, что да как там у тебя устроено. Сама же говорила, будто много можешь рассказать про то, как под рукой королевы живётся. Ну так надо же собственными глазами посмотреть, прежде чем решение принимать. Может, я отцу смогу чего-нибудь умное присоветовать? Понимаешь же, выбор ты не слишком заманчивый предложила.

— Сам додумался?

— А это тут при чём? — вызверился Райл.

Видимо, терпения с возрастом элв набраться так и не сумел.

— Раз спрашиваю, значит, надо, — пожала плечами Кайран. — И это ты просишь, не я. Вывод? Придётся моим правилам подчиниться.

— Я ничьим… — набычился рыжий.

— Тогда всего хорошего, — искренне пожелала Лан отворачиваясь.

— Да погоди ты!

Натери схватил её за плечо останавливая. И вдруг почувствовал внизу что-то очень холодное — гораздо холоднее снега. И неприятно-острое. Элв, не веря, опустил глаза. Но ощущения его не обманули. В пах действительно упирался стилет. Маленький, похожий на игрушку. Но трёхгранный и даже на вид острый.

— Прежде чем до меня дотрагиваться, нужно спросить разрешения. Это правило тоже стоит запомнить, — ровным, как нетронутый снег на целине голосом оповестила Кайран.

— Свихнулась? — удивлённо протянул рыжий.

— Нет. Руку убери.

Руку элв убрал. И отступил на шаг. Так, на всякий случай.

— Это так ты их всех в подчинении держишь? — зло кивнул на конников Натери. — Кнут да пряник? Кто хорошо себя вёл, того в постельку, а кто плохо, того ножами тычешь?

— Это стилет, — Кайран спокойно убрала клинок в запястные ножны, прикрытые рукавом простого шерстяного камзола. — И тебя не касается, кого и как я в подчинении держу. Но по старой дружбе отвечу. Им просто даётся выбор: или со мной, или самим по себе.

— А у тебя что, мёдом намазано? Иди дырка звездой? — ощерился Райл.

— Не хами, — поморщилась Лан, — не люблю. Тем более что дырки тут ни при чём. Держаться меня гораздо выгоднее, чем самостоятельно выгребать. Скажем, я их двери в светлое и сытое будущее. Разумные элвы это понимают. А силком никого не держу. Так как, хочешь ко мне в гости?

Явно озадаченный аэр только коротко кивнул в ответ. Кажется, из её объяснений он мало что понял.

— Хорошо. Но на вопрос ты так и не ответил.

— На какой?

— Вроде тебе ещё рановато провалами в памяти страдать, — усмехнулась Кайран. — Я спросила, чья эта идея ко мне в гости напроситься?

— Отца, — неохотно отозвался Натери. — Да и Даймонд советовал…

— Даймонд плохого не посоветует, — изрядно помолчав, согласилась Лан, снова разглядывая горизонт. — Больше ничего умного аэр Грех не говорил?

— Да нет… — не слишком уверенно ответил Райл переминаясь.

— А вот врать ты не умеешь.

— Да холодно просто.

— Не умеешь ты врать. Давай, выкладывай. Мне же надо знать, действительно ли в гости едешь, шпионить или пакость задумываешь.

Лан так хлестнула себя нагайкой по сапогу, что воздух свистнул. Но на элва она по-прежнему не смотрела. Видимо, там, у кромки леса, было что-то гораздо интереснее рыжего. Правда, по ней и не скажешь, чего такого углядела. Лицо равнодушное, будто даже сонное.

— Дядька советовал тебя в жёны взять, — буркнул Райл. — Мол, так всем только лучше сделается.

— Вот как? — Кайран приподняла брови, но эмоциональнее от этого не стала. — Говорю же, плохого не посоветует. А как с женой твоей быть? Впрочем, об этом можно потом подумать. Хорошо, аэр Натери. Я приглашаю в свой дом. В нём вы найдёте хлеб, тёплый очаг и защиту.

— Мне не нужна защита от женщины! — ощетинился Райл.

— Это просто формула гостеприимства, — равнодушно отозвалась элва. — Не бесись. Ты с нами поплывёшь или позже сам прибудешь? Лучше, конечно, второй вариант. Мне бы не хотелось подвергать свои корабли риску. Шторма, сам понимаешь.

— Доберусь, — недовольно буркнул Натери.

— Вот и хорошо. Тогда до встречи, Райл.

Аэра развернулась, видимо, считая разговор законченным. Да, собственно, добавить особо и нечего было. Только вот прошло всё как-то совсем не так, как рыжий себе представлял. Зря, наверное, отцовские советы к духам послал. Он, конечно, старик, с бабами давно дел не имел. Но всё же опыт — его не пропьёшь.

— Лан, ты почему такая?

— Такая — это какая? — Кайран глянула на него через плечо, поправляя капюшон с пушистой оторочкой.

— Как рыба снулая, — рыкнул рыжий, сам не понимая, откуда взялось желание уколоть побольнее. — Или замороженная.

— Так зима же, Райл.

Элва махнула на прощание и улыбнулась. Впервые просто улыбнулась, а не усмехнулась. И даже будто моложе стала. Вот только всё равно что-то не то было, ненастоящее.

Может, и вправду в неё злые духи вселились, как поговаривали?