Чуть больше мира

Глава восьмая

Сетёвка ничем не отличалась от любой другой рыбацкой деревни, которые сотнями украшали берега Архипелага. Впрочем, такие поселения скорее уродовали, чем красили острова. Крохотные, на пять-семь домов, они липли к скалам, как птичий помёт. И пахли примерно так же. Хибары походили на лодочные сараи, а не на эльвийское жильё: каменные, пустые, с низкими потолками. И очень-очень холодные.

Почему-то рыбаки считали, что главное счастье в жизни — это не уют и комфорт. И даже не набитое пузо. А полная — ну или хотя бы полупустая — бутылка с чем-нибудь горячительным. Столько, сколько пили ловцы сельди, не потребляли даже портовые грузчики. Причём дешёвую брагу они начинали хлестать, едва успев вылезти из пелёнок и вне зависимости от пола. Ну а заканчивали после смерти. В прямом смысле этого слова. Последнюю кружку, в полном согласии с обычаями, вливали покойнику.

Лан ни рыбаков, ни рыбацкие деревни не любила. Да и кому понравится вонь и вид разлагающейся требухи, которую бросили там же, где разделывали улов — то есть, повсюду? Полуголые, тощие и озлобленные, как щенки росомахи дети? Полупьяные женщины, способные перещеголять «красотой» самую старую кабацкую девку? И, главное, как с ними не бейся — лучше жить рыбаки упорно не желали. А всю заботу о себе воспринимали как блажь, дурость… Ну и способ разжиться лишней бутылкой за хозяйский счёт.

Нет, не любила Кайран эти Сетёвки, Сельдевки и Низкие Тралы.

Но сейчас Лан едва сдерживалась, чтобы жеребца не понукать. Одна только мысль о том, как отреагирует на местный колорит белоснежный Натери, поднимала настроение.

К сожалению, пришлось расстроиться. Даймонд никак не отреагировал. То есть вообще. Спокойно себе осмотрелся. Спешился, не обратив внимания на то, что сапог угодил в жижу рыбьих кишок, голов и ещё чего-то такого же мало аппетитного. И так же спокойно, даже апатично, кивнул на хибару, стоявшую чуть в стороне, за растянутыми над смёрзшимся песком сетями.

— Наверняка вон там.

— С чего ты взял? — проворчала Кайран, выискивая чистое местечко, чтобы ногу поставить.

Она, в отличие от Греха, труд слуг ценила. И заставлять их очищать с обуви гниль не хотела.

— У него пристройка, — коротко сообщил Натери.

Действительно, рядом с указанным домом имелось что-то вроде сарая. Приделок, несмотря на всю свою убогость, вполне мог сыграть роль конюшни. У других развалюх и этого не было. Немногочисленных кур, коз и свиней рыбаки предпочитали держать рядом с очагами. То есть, прямо в доме.

Так что, как бы ни хотелось поспорить, а повода не нашлось. Направились к хибаре.

В дверь, которую заменяла заскорузлая коровья шкура, ломиться не пришлось. Не успели элвы подойти, как из лачуги, едва не снеся «притвор», вывалился седой всклокоченный старик. И, недолго думая, повалился Редгейву в ноги, завывая, словно профессиональная плакальщица. Причём проделал он всё с таким энтузиазмом, что бесстрашный воин аж попятился, растерянно оглядываясь.

— Ты того, отец… — пробубнил меченый, пытаясь отодрать от своих штанов скрюченные грязные пальцы. — Ты этого…

Ни того, ни этого «отец» не желал, продолжая голосить, умываясь мутными слезами. К сожалению, что-то понять из его причитаний не представлялось возможным. Речь, искажённая долгими годами преданности браге, от стараний погромче выразить своё горе, яснее не становилась. Лан только и смогла разобрать: старик кается, что не уберёг лошадок. То ли их волки съели, то ли лихие элвы увели — не ясно. Но что-то там было про собак и разбойников.

Даймонд, который, посмеиваясь, стоял в сторонке, ситуацию не улучшал.

— Ма-алчать! — гаркнула Кайран, чувствуя: ещё немного и она кого-нибудь точно порешит.

Старик захлопнул криво раззявленный рот, вперившись в аэру преданным пёсьим взглядом. Но штанов Редгейва так и не отпустил. Хотя, возможно, с его стороны это была просто предусмотрительность. Несостоявшегося конского сторожа заметно шатало. Несмотря на то, что он на коленях стоял.

— Нопаль, ну ты же не на плацу, — укоризненно протянул Натери, кокетливо прочищая мизинцем ухо.

Желание убить «кого-то» конкретизировалось.

— Уважаемый, — ласково обратилась Кайран к старику, — вы говорите, что лошадей оставил этот эр?

Элв в ответ закивал с таким усердием, что Лан испугалась за сохранность его шеи.

— Оне, оне, г’с’п’жа, — заверил конюх. — Оне, а исчо жинка и тойт, убоханький.

— Я? — тяжело поразился Редгейв.

И даже пальцем себя в грудь ткнул.

— Оне, оне, — заулыбался старик, продемонстрировав голые младенческие дёсны.

— Да как… — меченый обернулся к аэре, волоча рыбака за собой. — Хозяйка, я же с тобой… Я не отходил от тебя! И потом мы же вместе!..

— Погоди, Редгейв, не части, — поморщилась Лан, обеими руками заправляя за уши волосы. — Дед, ты точно уверен, что лошадей он оставил?

— Ну а как жеж? — морщины рыбака разъехались к вискам в умильной мине. — Чё не пр’знать? Оне.

— Оне, значит, — пробормотала Кайран, отбрасывая носком сапога какую-то мерзость.

— Хозяйка… Госпожа…

Казалось, ещё немного — и Редгейв сам слезу пустит.

— Иль оне? — усомнился вдруг конюх, выглядывая из-за ноги вояки и тыча желтоватым ногтем в Натери.

— Я?! — Грех тоже зачем-то ткнул себя пальцем в грудь. — Не-ет, так точно не пойдёт. У меня железное алиби. Вся стража Гхар’Тира подтвердит, что в тот момент я под замком сидел.

???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????

— В какой тот момент, Натери? — Лан исподлобья глянула на элва.

— Нопаль, я тебя умоляю, — ухмыльнулся аэр. — Если хочешь сохранить что-то в тайне, то сначала отрежь языки своим слугам. Помниться, об этом тебе уже говорилось.

Кайран отвернулась от него, сложив руки на груди и попинывая камешек, подвернувшийся под мысок. Вопрос о том, что он ещё успел разузнать, становился всё актуальнее.

— Так который? — гавкнула аэра так, что старик испуганно за Редгейва спрятался. — Этот или тот? Или оба?

— Дык оне ж аки двойняхи, — залепетал рыбак. — Вот ей-ей — что пешынки!

Конкретно у этих песчинок одинаковыми были только две вещи: принадлежность к мужскому полу и рост. Хотя нет, три. В данный момент они оба раздражали Кайран одинаково успешно.

— Ладно, — Лан запустила пятерню в растрёпанные волосы. И тут же одёрнула себя, встав ровно. — А что за женщина с ними приехала?

— Ну дык жинка! — осклабился сторож. И изобразил рукой перед впалой грудью окружность, размером с коровью голову. — Справная!

— Ясно, — аэра потёрла костяшкой уголок глаза. — Остаётся действительно признать, что мой дорогой супруг решил прогуляться по девкам.

К сожалению, эта версия так и осталась единственной, хоть и неправдоподобной. Потому что как ни билась Кайран со стариком, ничего более вразумительного вытрясти из него не смогла. Приехал некий элв, которой в равной степени мог оказаться как Редгейвом, так и Натери. С ним женщина и калека. Оставили рыбаку лошадей, денег. Забрали лодку, да и отбыли восвояси.

А, может, и в воздухе растворились. Почему бы и нет? Старик с радостью подтвердил и эту версию.

Свеча отражалась мутным пятном света. А сзади белым блином смотрела из темноты лицо — кривое, искажённое, даже черт толком не рассмотреть. Зачем вообще нужны такие зеркала? Не наглядеться на собственную красоту, не побриться толком. Вслепую лезвием скоблить и то безопаснее. На ощупь мимо носа не промахнёшься. Тут же не поймёшь, где у отражения ухо, а где подбородок.

Впрочем, бриться Даймонд и не собирался. Просто тупо пялился в лист полированного металла, пытаясь угадать, какое выражение его физиономия принимает: нахмуренное, счастливое или судорогой сведённое? Не понимал. Не лицо, а луна. С пятнами. Ну, по крайней мере, там, где пятна, глаза быть должны.

Натери растёр щёки, будто соскрести с них чего-то хотел. Из-под ладоней глянул на стеклянный графин в серебряной оплётке. Подмигнувшего рубинами вина в нём осталось удручающе мало — едва ли на треть. А что делать? Больно хороши погреба у Кайранов. Или это элву было слишком плохо. Обе версии имели право на существование.

С другой стороны, а что плохого-то? Всё ж согласно плану идёт. По крайней мере, смог найти подходящий тон. Его «я выше всех и об этом осведомлён» хотя бы раздражало Лан. Всё ведь лучше, чем тупое равнодушие. Ну лучше же, правда? Одну эмоцию перевести в другую несложно. Были бы они — эмоции.

Аэр протянул руку, наливая в бокал приветливо булькнувшее вино. Исподлобья рассматривая мутное отражение. Правильно говорят: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива!». А она крива, ещё как. Под глазами вон мешки, да и морщины появляются — не мальчик уже. Нужен кому такой?

Ей нужен?

А она ему?

Духи! Вот самое то: посередь ночи копаться в себе! Деликатно ноготком подсохшие корочки на ранках поддевая. Что там? Гной потечёт или ничего, подсохла уже? А, может, опять закровит?

Элв скрипнул зубами, разом замахнув в себя половину фужера, закапав красным белую рубашку. Получилось красиво — почти как кровь. Только изжога никуда не делась. Нет, вариант с больным сердцем звучало, конечно, и романтичнее, и героичнее. Но всё-таки мучило Натери не оно, а кислота, плещущаяся в желудке. Вот как сюда приехал, так желчь у него и разлилась. Тоже вполне по-стариковски.

Зачем, спрашивается, приехал? За мечтой гоняться? Да нет и не было никакой мечты. Предназначению следовать? Знать бы ещё, куда топать, чтобы его волю исполнить. Как ни кинь, а всё одно аэр на собаку смахивал, которая за собственным хвостом охотилась. Именно, что за хвостом, а не чем-то возвышенным. Уж точно не за этой женщиной — чужой и… не слишком приятной. Да и что в ней приятного могло быть? Как таких называют? Мужички? Мужланки?

Вот так и видется в зеркале отражение. Да не собственное, а её — Нопаль. Тогда, перед королевской маской. И не опишешь толком. Всё пошло и избито, триста раз обсосано. Но ведь действительно: волосы — гривой, глаза — омуты, губы — будто припухшие, зацелованные, хотя и близко ещё их не касался — приоткрыты. Брови чуть вздёрнуты — то ли от удивления, то ли от испуга. И дышит близко-близко, быстро. Тоненькая голубая жилка на шее бьётся. И…

Натери вскочил, перевернув табурет. Швырнул бокал в зеркало.

Ничего толкового не получилось. Оловянный кубок, негромко, неубедительно звякнув, отскочил от металлической пластины. Лишь вином всю стену залил. И конечно же — как будто Даймонду только этого сейчас и не доставало — в дверь постучали.

— Натери, можно к тебе?

Даймонд рыкнул, нагнулся, поднимая помятый бокал. Покрутил в руках, будто диковина какая-то, поставил его на стол. Снова глянул в зеркало, по которому стекало красное, густое, оставляя липкие дорожки.

— Натери?

— Да, входи…

В комнату Лан не проскользнула, не прошмыгнула в щёлку. Просто зашла, переступив порог и, не слишком заботясь о шуме закрыла, за собой дверь. Опёрлась спиной о косяк — спокойная. А ведь время позднее, и комната не просто ещё одно помещение — спальня гостя. Между прочим, с очень нехорошей репутацией. Совсем наплевала на то, что другие скажут? Совести не осталось? Или просто такое поведение уже привычно?

Хотя, помниться, когда элва в его особняке в Герронте поселилась, Кайран о своём добром имени тоже не сильно пеклась. Да полноте, а было ли оно вообще, это доброе имя? Или всё же слухи правы? Ведь в кровать за косу тащить не пришлось…

— А сейчас мне и впрямь интересно, о чём ты думаешь, — усмехнулась Лан.

— С чего это в тебе любопытство проснулось?

— Да просто всю физиономию перекосило. То ли с ужином расстаться готовишься, то ли кусаться начнёшь.

Даймонд отвернулся, опорожняя графин в покалеченный кубок.

— Зачем косу обрезала? — буркнул элв.

— А ты зачем усы сбрил?

— В фанты королеве проиграл, — рыкнул Грех.

И прикрыл глаза, тихо и длинно дыша носом. Злобу демонстрировать — не лучшая идея.

— Помотайся с моё и сам на лысо побреешься. Я не каждую ночь и в постели-то сплю. А когда форт ремонтировали и вовсе…

Натери кивнул, принимая объяснение. Но оборачиваться не спешил.

— Ты что-то хотела?

— Да спросить, что про Сарса думаешь. В деревне-то ничего и не сказал.

— Так ты за советом пришла, — хмыкнул Грех. — Ну надо же! Ради этого стоило приехать.

Лан молчала и комментировать, кажется, не собиралась.

— Извини, — покаялся Даймонд, поднимая табурет. — Что-то я… Давай будем считать, что вино слишком забористое. А на счёт Сарса… Ищи, кто у тебя пропал. Солдат, скорее всего.

— Почему?

— Ну как…Чужого бы сразу на острове приметили. Хотя, если, конечно, осторожно, по ночам да по-пластунски… Но это вряд ли. Слишком сложно и хлопотно. И на рыбацкой лодке далеко не уйдёшь. Скорее всего, их рядом шлюп ждал или барка. Кто-то из твоих Сарса до берега доставил, там эту женщину прихватили, ну и вместе переправились на судно. Дальше два варианта. Либо помощника за борт скинули, чтобы не болтал. Либо с собой прихватили. Но ставлю на первое. У духа воды спроси. Кстати, пропавшую элву тоже поищи. Может, кто-то прислугу потерял?

— Спрошу и поищу, — кивнула Кайран. — Но как они из дома выбраться сумели? Охранники говорят, что никого не видели.

— Нопаль, — насмешливо протянул Натери, — ну что ты, как маленькая! Любого можно подкупить, запугать, уговорить. Убедить, в конце концов.

Аэра поморщилась, но возражать не стала. Помолчали, глядя в разные стороны.

— Ты так и не просветил, с чего помогать взялся.

Даймонд в ответ только плечами пожал, отхлебнув из кубка. Сейчас ему точно на этот вопрос сказать было нечего. Даже себе.

— Мне кажется, ты зря приехал, — негромко заметила Лан.

— Мне тоже так кажется, — ещё тише отозвался Грех. — Только теперь что-то менять уже поздно. Сама понимаешь, королева…

Элва кивнула, будто другого услышать и не ожидала. И вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Старик всё бубнил и бубнил, будто молитву начитывал — однотонно, без пауз. Кажется, он даже на вздох не прерывался. Спать от этой бесконечной тирады хотелось невероятно, отяжелевшие веки против хозяйской воли закрывались. И — самое противное, несправедливое! — не заткнёшь его.

Райл поёрзал на каменном троне, горько пожалев, что велел снять с него подушки. Понятно, молодому, полному сил воину, геморроем не обременённому, мягкое под седалище подкладывать — только позориться. Но, во-первых, геморрой он рисковал заработать в ближайшее время. А, во-вторых, часами полировать задом гранит то ещё удовольствие.

— И тогда дед этой собаки в очередной раз нанёс моему роду смертельную обиду. Исхитрился, как вор какой, ловить сельдь близ наших земель. А потом и вовсе рыбу от берегов увёл, чтобы мы умирали голодною и замерзали студёную смертью. Внучатый племянник же этого пса смрадного злоумышленно обрюхатил мою двоюродную бабку, а про байстрюка сказал, будто не евоный это. А далее, в году от создания мира пять тысячь…

Райл опёрся о левый подлокотник, поправил штаны, больно врезавшиеся швом в промежность. Хоть подштанники надевай! Жёстко сидеть и холодно. Зевнул в ладонь.

— … и после пожога совсем дров не осталось, а скоту есть нечего сделалось. И пёс этот лаялся, грозя и пугая…

Его некоронованное Величество мизинчиком той руки, которой рот прикрывал, поманил стоявшего за троном Ярила. Чёрный, от которого по обыкновению ни одна мелочь не укрылась, тут же наклонился, занавешивая и короля и себя вороной шевелюрой.

— Ты уверен, что я должен это выслушивать? — раздражённо прошипел Райл. — Понимаю ещё земельные споры, признание детей, порядок наследования, увеличение личной стражи. Но при чём тут рыба со свиньями?!

— Ссора между этими двумя родами уже пятое поколение тянется, — пояснил королевский шурин, кивнув, — К кому им ещё за справедливостью обращаться?

— Ладно, ладно, будет им справедливость, — Натери недовольно кусанул тонкую кожицу возле ногтя. — Ты можешь рассказать, сейчас-то в чём проблема? Только покороче, ради всех духов! Без отсылок к древностям.

— Как угодно. Прошлой весной рода решили примириться и поженить детей. У них родился сын. Теперь главы не могут определить, наследником чьего семейства является ребёнок. Дело в том, что он у обоих единственный.

— Как чьего? — поразился король. — Отца, естественно. Без меня разобраться не сумели?

— Родня матери обидеться, — прикрыв глаза, тихо напомнил Чёрный.

— И что с того? Мне, может, их утешить?

— Этот род принадлежит к клану Седлающих Волну. Не слишком знатны, не слишком богаты… Но воинов у них немало, — склонившись к венценосному уху, прошептал Ярил. — И они на тебя косо поглядывают. Их глава с твоим отцом дружны были.

— Опять про то же! — грохнул кулаком по подлокотнику Райл.

Никакого эффекта это не возымело. Ну, может, королевский кулак заныл. К сожалению, по граниту лупить всё равно, что по воде. Даже хуже — брызг нету. А вот рык короля впечатлил больше. Жалобщик осёкся, глянул недовольно. Не привык, наверное, чтобы его всякие юнцы, пусть и на тронах сидящие, прерывали.

— Продолжайте, — махнул рукой монарх. — Это я так… — и Ярилу, опять шёпотом. — Ну, хорошо. Тогда пусть за дедом по материнской линии наследует. Нормально будет?

— Род отца недовольным останется…

Вроде бы чернявый не усмехался. Райл покосился, убедившись — нет, не усмехается. А всё равно чувство, будто издевается, не отпускает. Да ещё эти глазки томно прикрытые. Хоть и назвал своей правой рукой, а иногда бесит до дрожи. Хуже его сестрицы, дражайшей венценосной жёнушки. Так бы и придавил. Обоих.

Но никуда не денешься. В смысле, без Ярила не денешься. Супругу горячо любимую давно пора в Серебряные Леса отправить. А без этого на самом деле, как без рук. В тактике ни духа не понимает. Стратегию считает названием срамной болезни. Да что там, читать умеет только древние руны! Но Правду наизусть знает, да ещё и все неписаные правила и законы. В запутанной, как десяток паутин, родственности семейств с лёгкостью разбирается. Да и старики со старейшинами его уважают. Видят, как он исконное почитает. И воин, конечно, из первых…

Но придушить-то всё равно хочется.

— И что по этому поводу твоя обожаемая Правда говорит? — проворчал король, отворачиваясь от своего советчика.

— Тут решение за тобой. Как скажешь, так и будет.

— Ты давай, советуй! Это, между прочим, твоя прямая обязанность!

Но чёрный только плечищами пожал выпрямляясь. Точно издевается!

— Вот что, — хлопнул ладонью по камню Райл. — Значит, сделаем так. Подождём года три. Посмотрим, кого ещё ваша дочь родить сможет и сколько из детей выживет. А там определимся, кто за кем наследует. Моё слово.

Старик, которого монарх на половине фразы прервал, коротко, слишком резко поклонился. Ясно, что решением недоволен. Вон, зыркал из-под бровей, как филин. Но и сделать ничего не мог. Против королевского слова не попрёшь.

— Всё на сегодня, надеюсь? — спросил Райл, с трудом отрывая затёкший зад от каменного сидения. — Тогда пойдём сейчас в кузни. Надо всё-таки помозговать, как броню против пуль усилить. Да и…

— Ещё один посетитель, — абсолютно равнодушно — ни на мизинец эмоций, — сообщил Ярил. — С самого Реллесе добирались. А ждут тебя уже третий день.

— У них-то что? Коза в соседский огород забрела? — рявкнул Его Величество.

— Пожар в господском доме случился. И амбар сгорел.

— А я тут причём? — Райл как вставал, так и замер скрючившись, опираясь ладонями о подлокотники. — Пусть к главе клана идут.

— В ссоре они с главой.

— И что я должен сделать по этому поводу? — окончательно озверел господин. И, наконец-то, догадался выпрямиться. — За свой стол усадить? У меня самого ползамка в руинах! А поговаривают, что королева этой стерве солдат с ружьями прислать собирается. С ружьями, Ярил! Ты соображаешь, что это такое?

— Ещё я ос не боялся! — вот теперь чернявый и впрямь ухмыльнулся. — Не о том голова у тебя болеть должна!

— Осы? Это ты пули?.. Да ты совсем рехнулся?! Такая оса знаешь что…

— Да и пёс с ними, с ружьями! — рыкнул Ярил, видимо, окончательно исчерпав и без того не слишком богатое терпение. Шагнул к господину, как будто пытался подавить короля габаритами — грудь в грудь. — Это твой народ, Райл! Медяка не стоит владыка, который о своих элвах не печётся. Их не станет и тебя не будет. Ружья тут не помогут.

— А я о ком пекусь? — заорал Натери, размерами своего советника явно не впечатлённый. Наоборот, шагнул навстречу. Так что теперь аэры стояли впритирку. — Пойми ты своей тупой островной башкой: не отсидеться нам по норам! Придут — и за шкирку вытащат! Мой отец до этого не допёр, так хоть ты сообрази. Хорошим бывает только мёртвый враг! Сытым брюхом да межеванием[20] голых скал его не убьёшь!

— Ты хочешь сказать, будто я трус? — если ор Райла эхом гулял по сводчатому залу, заставляя вздрагивать потолочные балки, с которых предусмотрительные совы давно убрались, то от низкого рокота Ярила пол вибрировал. — Тогда вот что скажу, господин. Было б кому ещё на это кресло сесть, гулять тебе с папашей под ручку. Так же поживёшь ещё немного. И ради духов! Позаботься о тех, кто этого просит. А я пойду, поищу защиту и от ружей, и от пушек. Если она так нужна.

Чёрный развернулся, мазнув полами плаща по ногам короля. И спокойно, размеренно, будто ничего не стряслось, пошагал к дверям, вбивая подкованные каблуки в каменные плиты.

— А ну вернись! — рявкнул король. — Вернись, кому говорю?

Видимо, обращался Его некоронованное Величество не к своему советнику. Потому что Ярил даже головы в сторону короля не повернул.

Сарс ласково улыбнулся двери, тихо закрывшейся за широкой спиной Ярила. И прижмурился, будто кот, стащивший из-под хозяйского носа жирный окорок.

— А я не понимаю, чем ты так доволен, — проворчала Мальда из своего угла. Королевского шурина элва побаивалась. И старалась в его присутствии рта не открывать, да и вообще вести себя тихо, как мышка. — Всё ему выложил вот за просто так. И что? Лыбишься теперь! Ну сиди, лыбься. Улыбочками брюха не набьёшь.

— Ну так сходи на кухню, спроси. Может, помоев для тебя не пожалеют, — скривился Кайран. — И духов ради, женщина! Сделай милость, оставь меня в покое. Все уши уже прожужжала, хуже мухи.

— А ты рот-то не затыкай! Я свою часть выполнила. Как договорились вначале, так и сделала. И что взамен получила?

Бывшая красавица мигом заняла боевую стойку: расставила ноги, наклонилась вперёд, руки в боки. Никакого изящества. Зато так до оппонента аргументы доходят лучше. А если ещё голос повысить, да говорить повизгливее, то собеседник и с твоей правотой согласится быстрее.

— Чего тебе надо? Сыта, одета, в тепле, — поморщился Сарс. — Что обещали, то и получишь. Дай время.

— Времени тебе дать? Нет у меня того времени. Может, кому-то и всё равно. Может, кого-то и устраивает в креслице сидеть да против жёнушки планы строить. А я другого хочу. Ещё год-два — и королева меня на порог не пустит. Тогда…

Кайран глянул на аэру исподлобья и хохотнул. Отвернулся к окну, но не удержался, опять посмотрел. И расхохотался в голос, запрокинув голову, тряся пустой складкой под оплывшим подбородком, вцепившись пальцами в подлокотники кресла, словно боясь с него свалиться. Искренне так ржал, аж до слёз.

— Чем же я так рассмешила? — окрысилась Мальда, щеря мелкие изъеденные зубы. — Вроде в шуты пока подаваться не собиралась!

— И зря, хорошее занятие, — хрюкнул блондин, утирая краем пледа глаза, — в самый раз для тебя. Думал, просто так говоришь. А это всё, значит, всерьёз. На самом деле намылилась вернуться? Блеск королевского двора покоя не даёт?

— И что с того?

— И что с того? Да ты себя послушай, дура! А лучше в зеркало глянь.

Лицо Сарса вмиг изменилось. Даже подобралось: скулы заострились, нос удлинился. И глаза сверкнули, будто с них мутную плёнку стёрли. На себя прежнего Кайран похожим вдруг стал. Вот точь-в-точь такая физиономия у него становилась, когда приказывал провинившегося крестьянина выпороть. Или затевал игры, которые Мальда по прежнему времени особенно не любила. Уж слишком долго с нежной кожи синяки не сходили.

— При дворе не только красавцев любят, — бормотнула элва, против собственной воли отступая в тёмный угол. — Деньги и власть там тоже уважают.

— Это у тебя-то власть, шлюха потасканная? Да кому ты нужна, тряпка? — Сарс презрительно оттопырил нижнюю губу, умудряясь смотреть на аэру сверху вниз. — Очнись! Да королева при виде тебя прикажет собак спустить. Или действительно шутом сделает. Думаешь, по-прежнему можешь любого заставить у себя в ногах валяться? Ну так ошибаешься. Ты же ничто, хуже пустого места. Просто старая, страшная, изношенная баба. Даже говоришь, как торговка. И самое достойное, что тебе светит — это честь из-под меня горшки выносить. А больше ни на что не годна.

— Ты обещал… — зашипела Мальда, комкая в руках фартук. — Ты говорил, что поможешь…

— Говорил, — не стал отнекиваться Сарс. На женщину аэр больше не смотрел. Откинул голову на спинку кресла, прикрыл глаза. Видно, беседа его утомила. — И дальше что? Мог и обе луны пообещать, только б выбраться оттуда. Нет, Мальда, ты и впрямь дура. Всегда ей была, а с годами и остатки мозгов потеряла. Чем Райл поможет? Он с Арикой воевать собирается. И при его дворе тебе не блистать — жена не даст. Наверняка не забыла, как местная королева из супружеской постели за патлы вытаскивала и пинками по лестнице гнала. Хотя, есть вариант в Герронту податься. Там, говорят, извращенцев полно. Может, и кому и глянешься.

Элв фыркнул, поправил плед, закутавшись по плечи. Кажется, в сторону бывшей любовницы Кайран даже и не смотрел. Но Мальда слишком хорошо его знала. Видела — наблюдает из-под опущенных ресниц, как кокетливая девица. Наслаждается. Притвориться бы, что слова не трогают. Но ярость и собственное бессилие заставляли кулаки сжимать, хмуриться, морщиться. Ведь знал, гад, куда бить. И расчётливо лупил по больному.

— И вообще, чего ты хочешь? — Сарс зевнул, поёрзал, пристраиваясь удобнее. — Тебя никто ни о чём не просил. Сама пришла и из шкуры вон лезла, чтобы только узнать, смогу ли я полезным оказаться. Скольких солдат ублажила, чтобы ко мне пролезть?

— Да ты, сволочь…

— Ну вот не на-адо, — лениво протянул элв. — Мне-то врать не надо. И невинность из себя корчить тоже не стоит. Поздно уже, дорогая. А то так недолго и до любви нездешней допеться. Знаешь же, такие песни лишь скуку нагоняют. Пойти тебе некуда стало, никому не нужной оказалась, вот за соломинку и хваталась. Скажи ещё, что стосковалась. И готова была и слюнявого-безумного обхаживать.

— Я…

— Ну, конечно, конечно. Верю, как себе. Мне и в голову не приходило, будто ты решила разузнать, нельзя ли чем и с полутрупа поживиться. Тем более что всё разрешилось к нашей обоюдной радости. Я нормальный и твоя толстая задница под защитой.

— А скоро ты и с жёнушкой своей расквитаться сможешь? — негромко спросила Мальда.

Элва наклонила голову, пряча лицо в тени чепца. И больше не мяла фартук. Наоборот, гладила ладонью, словно пытаясь складки расправить.

— Всё так, всё верно, — усмехнулся Сарс. — А теперь иди-ка ты отсюда. И усвой на будущее. Не стоит пытаться скандалы закатывать. Я-то терпеливый, а вот Райл молодой, горячий. Надоешь ты ему и отсюда выкинут. А то, может, так допечёшь, что сам под зад дам.

— Вот это вряд ли, — вроде бы Мальда тоже усмехнулась, но толком не разглядеть. Элва ещё глубже в свой угол задвинулась. — Пнуть ты даже собаку не сумеешь.

— Не беси, женщина, — Кайран сел, подтянувшись на руках. Поймал поползший вниз плед, тщательно укрывая ноги. Физиономия у него снова изменилась: стала брюзгливой, старческой. — А то узнаешь, что я могу. Но тебе это вряд ли понравится. Не забывай: целиком и полностью от меня зависишь. Я господин. Ты шавка брехливая. Усвоила?

— А то как же, — покорно кивнула Мальда. — Забыл добавить: старая и толстая шавка.

Оказывается, при большом желании и аэры могут двигаться быстро, проворно, не хуже воинов. Вот только что элва стояла у стены, а вдруг оказалась за креслом Кайрана. Вцепилась в ручки, крякнула от натуги. Да и вывалила Сарса на пол, как мусор из тележки, пинком отправив коляску в противоположный угол. До которого шагов пять было, никак не меньше.

— А ты от кого зависишь, мой господин? — насмешливо поинтересовалась Мальда, брезгливо тронув мыском ботинка тонкие безвольные ноги элва. — И ещё одно забыл, Сарс. А надо бы такое помнить. Шавки тоже кусаются.

Аэр не видел, как она ушла. Только слышал — дверь закрылась. Но всё равно поверить не мог, будто Мальда его так и бросит. Ждал, скрипя зубами, когда вернётся. Не вернулась.