Дети от предателя. Он не узнает (СИ)

Глава 28

– Ты что сделал? – в ужасе смотрю я на бывшего. – Ты совсем охренел, Любимов?

Я не верю в то, что он мог так поступить. Просто взял и уволил человека, потому что… что?

Пытаюсь мысленно найти хоть какое-то объяснение его действиям и не нахожу.

– Мы с ним не сработаемся, – говорит он твердо и выглядит так невозмутимо, будто полностью считает себя правым.

– С чего такие выводы? Ваня – отличный специалист, и твой эйчар взял его именно поэтому. А ты ведешь себя как самодур, – не собираюсь щадить его чувства.

– Мало того что этот малохольный все время вьется вокруг тебя, так теперь он окучивает тебя через моих детей! – морщится Глеб.

– Твоих детей? – вспыхиваю я, не в состоянии сдержать гнев. – Твоих детей? Это мои дети! А Ваня… он всегда был рядом! Возил меня в поликлинику и носил передачки, когда я лежала в больнице. Он выбирал со мной коляску для малышек и собирал для них комод, когда папа был на вахте. А Майков всегда был рядом в трудную минуту, не ожидая в ответ ни-че-го! А где был ты, Глеб? Где все это время был ты?

Дышу тяжело и часто, стараясь вернуть самообладание. Только теперь осознаю, что уже не сижу, а стою, упершись кулаками в столешницу, а вокруг нас образовалась тишина, и все посетители пиццерии с любопытством смотрят на меня.

– Лина… – говорит Глеб. – Ты же знаешь…

– Ничего я не знаю и знать не хочу! – отвечаю жестко. – Либо ты звонишь и извиняешься перед Майковым, либо забудь о нормальном общении.

Смотрю в глаза Любимова, не отводя взгляда, даже когда он пытается меня продавить своей мощной энергетикой.

– Лина, сядь, пожалуйста, – тяжело выдыхает он. – Обсудим все спокойно.

Оглядываюсь по сторонам и снова ловлю любопытные взоры. Лицо заливает краской, и тогда я медленно оседаю.

На мгновение ощущаю жгучий стыд. Потому что я не тот человек, который закатывает публичные сцены, и не устраиваю скандалы на ровном месте. Но в этой ситуации бывший откровенно не прав и жутко несправедлив. А когда речь идет о несправедливости, я не могу держать себя в руках.

И сейчас мы говорим о настоящей несправедливости.

– Выпей воды, – мужчина протягивает мне стакан, а мне хочется плеснуть его содержимым ему в лицо.

– Как-то не хочется, – откидываюсь на спинку диванчика. – Это подло, Глеб. Примерно настолько же подло, как поступила с тобой Снежана.

– Не сравнивай! – внезапно рявкает он. – Даже в один ряд ставить не смей!

Лицо его перекашивается, и сжимаются челюсти.

– Отчего же? – приподнимаю вопросительно бровь. – Разве у подлости существует степень тяжести? Мне кажется, что подлость всегда одинакова. Как бы ты ни маскировал ее и чем бы ни прикрывался. Разве я не права? – смотрю на него вопросительно и жду хоть какой-то реакции.

– Я замолвлю за него слово перед конкурентами, – произносит мой собеседник сдержанно. – Дам шикарную рекомендацию.

– Так же, как замолвил за меня? – усмехаюсь.

– Ты – это совсем другое…

– Серьезно? – смеюсь. – Ты бы уж определился со своими критериями принятия сотрудников на работу. То говоришь, что не хочешь отдавать конкурирующей компании первоклассных специалистов, то готов вручить их на блюдечке с голубой каемочкой.

– Да, Лина, все так! Потому что я не хочу, чтобы моя женщина работала на конкурента!

– Твоя кто? – смотрю на него во все глаза, не веря, что он произнес это вслух.

Любимов замирает, видимо, осознав, что только что ляпнул. Я жду, что он даст заднюю и скажет что-то вроде того, будто это непроизвольно вырвалось. Но Глеб снова меня удивляет.

– Да, Лина! Ты была моей женщиной и ею останешься! – утверждает с такой уверенностью, что я просто не выдерживаю, хватаю всё-таки этот несчастный бокал и выплескиваю ему в лицо воду.

– Охладись, Любимов! И иди на хрен! – по удивленной роже бывшего стекают капли, я поднимаюсь на ноги и твердой походкой иду к выходу, попутно открывая приложение для вызова такси.

– Далеко собралась? – догоняет меня мерзавец.

– Не твое дело, – набираю название пиццерии в строке приложения.

– Еще как мое! И я не шутил, что ты останешься моей, – берет меня за руку, притягивая к себе, а вторую ладонь убирает мне на затылок.

– Не смей! – шиплю, когда он приближает лицо к моему, но Глебу плевать на мои предупреждения.

Тогда я, не дожидаясь катастрофы, резко бью коленом ему между ног.

– С-с-с… – шипит он, загибаясь.

– Пошел к черту! – выплевываю с презрением и сбегаю с места преступления.