Довод для измены

Глава 10. Измени условия

Довод

Спать в одной постеле с человеком намного интимней, чем его трахать, запомните это. Так ты сильнее допускаешь чужие мысли к себе ближе.

Я не допускаю никого.

Вместо телячьих нежностей или, не дай Бог, сна, начинаю собираться. Пора и честь знать. Я итак перешел все мыслимые и немыслимые границы того, на что готов пойти ради женщины. Итак слишком много себе позволил ради нее. Потому что первый — исключительно из-за этого. Ну и немного совесть взыграла, что лишил ее девственности, как чертов изверг.

Да, у меня совесть тоже присутствует, хотя мне казалось, что я эту нить перерезал давно. Нет. Взбунтовало что-то внутри, хотя я никогда себе в этом не признаюсь. Просто не хотел, чтобы она уходила — да! Именно так! А малышка Женя сбежала бы сверкая пятками. Это я видел в ее глазах, но нет. Не сейчас. Пока я не готов ее отпустить. Сладкая оказалась и, знаете, довольно таки понятливая.

Как только девчонка замечает, как я натягиваю рубашку на плечи, сразу садится на кровати и начинает осматриваться, будто что-то ищет. Точно, ищет — белье. Вижу краем глаза, как она тянется к простенькому лифчику и пытается его застегнуть, но я ее останавливаю.

— Куда то собралась?

Женечка вскидывает на меня взгляд до боли растерянный и смущенный. Очень притягательный. И губы у нее порочно полыхают, так и хочется снова прикоснуться — нет, нельзя. Иначе я точно тут зависну, а это не в моих правилах. Не будет исключений! Их действительно было с избытком. Любовницу надо на берегу тренировать, чтобы знала, чтобы ни на что не рассчитывала.

— А мы…не уезжаем?

— Я уезжаю, ты остаешься.

— В…в смысле?

Такая она забавная. Я снова в этом не признаюсь, конечно же, но мне нравится, как мило она реагирует. С трепетом, тревогой, а еще так…по-особенному, будто не верит, что все это реальность. Это здорово воодушевляет и подкупает, поэтому я не удерживаю улыбку и даже подхожу к ней, присев на край матраса.

Касаюсь.

Так руки и тянутся ее потрогать — мне самому словно не верится, что ты реальна, девочка. Красивая, но такая скромная. Где ты пряталась?

— Останься здесь, отдохни. Номер оплачен до утра.

Вряд ли в ее халупе есть хотя бы толика таких условий. Для меня они — обыденность, даже, я бы сказал, серость. Не впечатляет: простенький интерьер, вид не ахти, но поблизости это самый лучший отель, и здесь нас никто не узнает. Люди моего круга отдыхают в местах получше, и хорошо. Мне только слухов не хватает.

— Это необязательно…

— Я настаиваю. Выезд в двенадцать, закажу тебе завтрак, а потом выходи и тебя встретит машина. Съездишь домой, переоденешься и на работу.

Женя хмурится.

— На…работу?

О да, малышка. Ты будешь продолжать работать со мной, потому что, кажется, я вряд ли готов отказаться от тебя и сократить наш контакт до пары встреч в неделю.

Улыбаюсь хищно, провожу пальцами по ее лицу и снова подбрасывает, когда я вижу, как она прикрывает глаза и слегка прикусывает губу.

Черт, малышка, тормози. Тормози! Тебе сегодня больше нельзя, я итак еле сдерживаюсь.

Убираю руку резковато, потому что чувствую, как рвутся последние канаты, встаю и отхожу к столу, где лежит мой телефон. Набираю сообщение помощнику, а сам говорю:

— Да, ты будешь и дальше работать. Архив сам себя не разберет.

Господи, какую же херню ты несешь, Довод. Серьезно. Так и не потрудился выдумать что-то более правдоподобное...Спасает тебя исключительно тот факт, что девчонка вообще ни в зуб ногой…ни в чем! Она, как чистый лист, легковерна и наивна, что ей скажешь, то и примет за правду.

Чувствую себя козлом, но быстро утрамбовываю все это поглубже себе в душу. Привык уже. Вместо угрызений совести, становлюсь холодным. Тоже привык.

— Завтра мы подпишем бумаги, малышка Женя. Извини, иначе никак.

— Это правда так необходимо?

Слышу, ее совесть так легко заткнуть не получается. Она жрет ее огромными ложками, а когда поворачиваюсь, вижу: так и есть. Женя потупила взгляд, подтянула ноги к груди и теперь ковыряет простынь.

Черт, как же она похожа на ребенка сейчас! Да кого я обманываю?! Она и есть ребенок! Довод, твою мать, ты скотина. Это факт. Но ты просто конченный мудак, который о морали разве что в книжках читал и то вряд ли. Более вероятно, что все страницы с любыми поучениями и выводами безжалостно рвал и делал из них кораблики. Или самолетики, которыми вечно целился в пышную причёску собственной гувернантки.

Тебе бы оставить ее в покое, пока не испортил. Отпустить. Уже натворил делов, их уже не исправить — уйди раз и навсегда. Перешли ей деньги, чтобы не испытывала проблем, для тебя это пыль из под ботинок!

Но я не слушаю доводы совести. Говорю же, она у меня атрофирована и работает лишь призрачно, как фантомная боль от потерянной конечности: вроде ноет, а вроде и по хер.

Я выгибаю брови, смотрю на нее и жду, пока посмотрит в ответ. А она посмотрит. Даже если отмести весь мой опыт с женщинами, это просто логично! Все всегда чувствуют мой взгляд и отвечают.

Женечка не исключение. Ну как? Почти.

Она вздыхает, еще пару мгновений трет пальчиком по кругу, а потом вдруг вскидывает полыхающий взгляд и шипит.

— Что ты смотришь на меня так?! Дыру протрешь!

Очень хочется пошутить, что одной дыры для одного вечера и без того много, но я разумно не позволяю себе такой унизительной колкости. Что, собственно, и странно. Обычно мне насрать, я с женщинами не церемонюсь, а тут все иначе.

Мне не хочется ее ранить.

— Что тебя так беспокоит? Я уже объяснил, что этот контракт необходимость, а не моя прихоть или попытка тебя оскорбить.

— Я не буду болтать.

— Исключено.

— Но…

— Женя, — твердо, — Ис-клю-че-но.

Девочка сразу тупит взгляд. Снова. Она хмурится, словно сейчас заплачет, и меня снова колупает изнутри.

Да твою мать!

Как полный кретин я подхожу обратно и опять присаживаюсь рядом, потом поднимаю ее лицо за подбородок и да, нахожу в глазах застывшие слезы.

Черт-черт-черт.

— Почему ты так реагируешь? Ты же умная девочка, все понимаешь.

— Это…неправильно.

Режет слух.

Даже не ее тихий голосок, а слово.

Раньше никогда не задумывался об этом, но действительно: а правильно ли это? По сути своей, все что я делаю — неправильно. Когда-то давно я не хотел изменять своей жене. Это честно. Мои родители никогда в такой грязи не купались. Тоже честно. Отец против моего стиля жизни — да. Мама? Тем более. Но они друг друга любят со школы, и пусть у них были тяжелые времена, эту любовь пронесли сквозь года.

Я тоже думал, что смогу, но, наверно, на одну семью всегда выделяют всего одну удачную партию. У меня все пошло по звезде с самого начала.

Неправильно.

Я долго подбирал слово, которое крутилось на языке, когда я думал о своей жене. Неправильно. Малышка Женя, ты смогла его подобрать за секунду, поздравляю.

Однако, вся эта философия дело десятое. Это неважно. Я сам в этом не хочу копаться, и ты не будешь.

— Прости, малыш, но ты его подпишешь. Другого варианта нет.

— Хорошо, но у меня есть условие.

О, а это уже любопытно. Усмехаюсь, отстраняюсь, сложив руки на коленях, киваю. Ну давай свои условия. Увеличить содержание? Легко. Купить машину? Квартиру? Посмотрим. Может быть ты задержишься рядом со мной дольше, чем я думаю, и тогда получишь даже такие жирные куски, я…

— Я хочу, чтобы ты исключил графу о…вознаграждении.

…Какого хрена?

Я уже и не помню момента, когда меня удавалось поставить в такой жирный тупик. Непроглядный звездец. Что она сказала?! Мне не послышалось?!

— Прости…что ты…

— Я готова подписать соглашение о молчании, но не готова подписывать купчую.

Гордо заявляет и нос задирает высоко, мол, сильная и независимая, а я понять не могу: ты дура? Ты хоть понимаешь, кого тебе удалось заарканить?! Какие сливки ты можешь снять с наших отношений?! Я ведь не шутил насчет тачки и квартиры — могу и есть все вероятности, что сделаю. А она мне заявляет…

— По рукам?

И лапку тянет.

Твою мать. Я хочу ее трахнуть снова.

— Ты понимаешь, что ты делаешь? — аккуратно, тихо интересуюсь, Женя хмурится.

— В смысле? Так тоже нельзя что ли?

— Это просто глупо.

— Что конкретно? — заводится, а я то как завелся!

Смотрю на нее и секунды про себя считаю, когда снова завалю на простыни и вопьюсь в ее тело зубами.

Шикарное тело, надо сказать. Аж дергает, когда я вспоминаю красивую, упругую грудь с розовыми сосками, тонкую талию, потрясающую линию пресса на плоском животике.

Ямочки на пояснице.

Черт…

— У меня много денег, и ты можешь поторговаться…

— Не смей так говорить!

— Женя, это…

— Не глупо! Я не продаюсь! Или сохранять достоинство считается глупость?! Тогда всегда пожалуйста! Я дура!

Нет, я тебя точно сейчас трахну. Клянусь. Чисто для того, чтобы убедиться, что ты действительно реальна, а не плод моей больной фантазии…

Но совершить акт этой самой больной фантазии мешает стук в дверь. Я рассеяно поворачиваюсь, Женечка сразу в одеяло кутается — и это мило. Уже смешно даже. Что я и делаю — посмеиваюсь, встаю и иду открывать: это мой помощник. Привез кое что по моей просьбе. Для нее. И если по началу жест был скорее для галочки, сейчас я рад, что решился.

Возвращаюсь обратно с букетом розовых роз. Хотел заказать белые — они ведь символ чистоты и все такое, однако показалось, что это снова будет насмешка. Поэтому розовые. Тоже нежные, как она сама, и такие же красивые.

Не помню, когда в последний раз дарил цветы женщине, если не считать маму. Вообще, раньше я часто дарил цветы — мне это искренне нравилось, — но когда не получаешь фидбэка, быстро затухаешь. Сейчас я получил такую обратную связь, что она меня чуть ли не с ног сбивает.

Потому что Женя покраснела, глазища свои расширила и, кажется, перестала дышать. Смотрит восторженно, а на губах прячется такая же улыбка, полная счастья.

Неужели? Тебе так мало нужно для счастья, девочка?

— Это…мне? — шепчет, я еле сдерживаюсь от нового смешка.

Нет, блин, горничной.

Ну да ладно. Снова проглочу сарказм, не хочу пачкать им этот момент.

Аккуратно протягиваю, потом сажусь рядом и тянусь к ней, чтобы оставить поцелуй.

И вдохнуть запах волос. Этих чертовых волос, что свели меня с ума…

— Прости еще раз, что все так вышло. Я не хотел делать тебе больно.

Искренне.

Я этого действительно не хотел. Ну же, посмотри на меня, малышка Женя. Скажи, что ты веришь.

И она верит. Когда поднимает глазки, я внутри весь вибрирую. Она так улыбается мне открыто…

— Я сама не сказала…

Ты точно мираж, потому что я не знаю женщин, способных признать собственные ошибки и не переложить полностью ответственность на мужские плечи.

Не знаю.

И это здорово в тебе подкупает. Поэтому я снова не жалею, когда кладу рядом прямоугольную коробку с телефоном, о котором мечтают все.

Женя расширяет глаза.

— Это…

— У меня есть телефон, Влад!

Ты серьезно?! Точно чокнутая!

Все-таки не могу сдержаться и начинаю смеяться.

— Что смешного?!

— Ты. Возьми и перестань отказываться…

— Я же сказала, что не продаюсь!

— Это подарок, Женя.

— По…подарок?

— Подарок. Ты еще ничего не подписала, не переживай.

А теперь заткнись.

Кладу руку ей на щеку и тяну к себе, чтобы впиться в дерзкий ротик. Хочу снова ощутить ее вкус, хочу снова поставить галочку напротив графы "она реальна".

Черт, малышка…ты точно останешься со мной надолго. Я это чувствую.

— Не надевай больше джинсы, — хриплю, а потом резко встаю и ухожу, потому что знаю: еще секунда и я останусь.

Итак слишком глубоко. Она уже мне слишком сильно нравится, что также смело можно отнести в графу «недопустимо».

***

С супругой мы живем на Крестовском острове в одном из самых элитных кварталов, и по сути своей можно было бы переехать куда-нибудь ближе к центру, но я не хочу. Каждый раз возвращаясь домой, я могу насладиться свободой на скорости в двести плюс, пока еду по платной дороге — и это самая важная причина нашей геолокации.

Потому что перед тем как снова попасть в ловушку, мне нужен кислород.

Сегодня я еду спокойно. Не нарушая скоростной режим, погруженный в те часы, что провел рядом с маленькой Женечкой и ее безумно красивыми волосами.

И телом. От которого пахло чистотой, а теперь будет пахнуть мной.

От этой мысли подкидывает нехило. Внутри мигом все стягивается, когда я снова представляю красивую грудь, упругую попку и длинные ножки, не смотря на весьма скромный рот.

Она насквозь пропитана свободой, как я и думал. И она красива. Невероятно красива и притягательна, черт бы ее побрал. Похожа на ловушку. Или на огонь.

Забавно, я привык огнем считать себя, а всех вокруг — мотыльками, поэтому снова отказываюсь признаваться, что возможно на этот раз роли поменяются. Нет, быть не может. Этого действительно не может быть. Я — циник. В чувства не верю абсолютно. Их нет.

Сейчас просьба увести детей подальше от экранов, но вот вам простая, грязная истина: любви не существует, господа.

Вы можете закидать меня помидорами, но по факту, всему прогрессивному человечеству давно известно, что любви нет. Это просто набор сложных биохимических процессов в мозгу. Столкновение феромонов и запахов. Если судить с точки зрения эволюции, там все еще печальней: говоря простым языком, любовь — это способ уберечь свои гены и гарантировать их продолжение. То есть, так как мы существа сложнее животных, со всеми нашими загонами и головняками, нам нужно «что-то» вещественное, чтобы пойти и заняться сексом и оставить потомство.

Все просто. Нет, в теории, конечно, сложно, но по факту — просто. В моей картине мира точно. Я не вижу смысла в поэзии или искусстве. Мне не нравится опера или балет. Я не люблю баллады, фильмы — все это сранная поп-культура, которая только подкрепляет глупую идею «великой любви». Усложняет и без того сложный, но такой простой в своей сути процесс. Простота — она кроется в самой механики, но сложность в том, что слишком многое должно совпасть.

Запах. Визуал. Тактильность. Внутренняя готовность.

Видимо, в Жене моему организму нравится все в плане физики, и я это не отрицаю — глупо. А я не дурак. Что касается эволюции? Что ж. Возможно, я готов завести потомство? В плане какой-то внутренней необходимости, потому что, если совсем откровенно, я — чайлдфри. Да. Скорее так. Сознанием, конечно же, телом, скорее всего, нет.

Ох, да. Сложная, простая механика жизни. Об этом перед сном думать нельзя, слишком уж напрягает, а мне итак предстоит непростой вечер рядом с благоверной, которую я на самом деле презираю.

Ева по-привычному встречает меня с кривой ухмылкой. Думаю, она бы не отказалась, чтобы я вообще не приходил домой, а только бабки отстегивал, но я знаю, что она скажет иначе.

— Где ты был?!

Усмехаюсь, спокойно раздеваясь в прихожей.

Говорю же, очевидные претензии. Я даже знаю, что будет после того, как я пожму плечами и брошу что-то вроде:

«На работе».

Ухмылка. Давление злости внутри. Остервенелый взгляд, который она пытается изо всех сил взять под контроль. Она часто пытается угомонить все свои чувства, который на самом деле далеки от теплых.

Мы друг друга люто ненавидим, и я бы сказал, что такое бывает, если когда-то ты любил также сильно, но мы вроде разобрались, что любви не существует? Значит, причина в другом. Но мне на нее насрать. Я разбираться давно ни в чем не хочу, а вот поиздеваться над супругой — за милое дело.

Плавно поворачиваюсь, присаживаюсь на столик, сложив руки на груди, наклоняю голову. Жду. Ну, давай. Мы оба знаем, что ты будешь делать дальше. Давай.

— Я скучала.

Бинго!

Это вызывает во мне смех, но я его не спешу показывать. Рано. Хочу, чтобы сначала она унизилась посильнее. Мне это доставляет эстетическое, оргазмическое, всякое удовольствие.

Ева делает ко мне шаг.

Ее шелковый халатик цвета слоновой кости зазывно приоткрывается, что является бесспорной случайностью бесспорно не случайным взмахом руки.

Актриса. Хороша.

Мне нравится ее тело. Все еще нравится. Все еще привлекает. Да это и неудивительно. Ева до сих пор одна из самых красивых женщин России, как никак. Она все еще молода. Все еще тонкая и звонкая. Ее грудь все еще упруга, а задница подтянута благодаря часовым упражнениям в зале.

И чего мне не хватает? Спросил бы каждый, кто видел перед собой такую вот картину, как кто-то вроде мой жены облизывает нижнюю губу. Соблазняет. Делает еще один шаг. Как запах сладких, дерзких духов, которыми она надушилась ради меня сегодня, касается ноздрей и дает удар по венам.

— Влад, почему ты так долго? Ужин остыл…

Вау. Ужин. Моя жена не готовит, чтобы понятно было. Она просто заказывает повару и даже не накрывает стол. Еще она не убирает. У нас есть три горничных, которые работают посменно. Каждый день.

Да я и не настаиваю. Честно. Достаточно зарабатываю, чтобы моя жена не исполняла все эти обязанности — мне на них плевать. Дело в другом.

В. Другом.

Чего она упорно не замечает.

Делает еще один шаг, улыбается, сама глаз с меня не сводит. Руку тянет. Хочет дотронуться. И так сладко-сладко шепчет мое имя…

— Влад…

Только патока это. От которой уже изрядно тошнит. Ева умеет соблазнять. Мужчины перед ней — рабы. Я сорвался с цепи. Давно. И ее это бесит, а меня веселит.

Перехватываю ее запястье в сантиметре от своего лица и тихо цыкаю, не скрывая своего самодовольства. А потом тяну с сарказмом.

— Извини, родная. Я устал. В другой раз.

— У нас секса не было полгода уже! Ты издеваешься?!

— Период такой. Засушливый. Купи себе вибратор.

Встаю и иду по коридору в свою спальню, а в спину слышу шепот.

— Кто она? На этот раз.

Молчу. Мне не стыдно, чтобы ясно было, просто ее это не касается. Я перестал скрывать свои измены уже давно, а сейчас, опять же, получаю от ее боли удовольствие. Но, знаете, что самое дерьмовое? Что ей не больно, как женщине, которая любит своего мужчину. Ей больно, как эгоцентричной суке, которую просто не хотят и предпочитают другую.

Это не страдание сердечное — ущемленное эго, только и всего. А давить ее эго я люблю и собираюсь практиковать, пока не решу, что с нее хватит.

— Не понимаю о чем речь, — парирую нагло, снова иду, по пути расстегиваю рубашку, — И не хмурься, дорогая. Морщинки появятся раньше времени.

— Эта шлюха хоть знает, что ты женат?!

Застываю на месте, а в груди чувствую укол чего-то давно забытого.

Неприятие. Отрицание. Злость.

Потому что если кто здесь и шлюха — это ты. Но точно не моя свободная малышка Женя, с которой надо было все-таки остаться.

Да.

Я жалею, что сел сегодня ночью в машину. Зря.

Женя

Я делаю все точно по инструкции. Ну или почти.

Мне мама никогда подарки не дарила на ночь, потому что знала: я пока со всем не разберусь, не успокоюсь. Довод об этом не знал, но я не сильно в претензии. Всю ночь проковырялась с новым телефоном, восторженно разглядывая каждую грань!

У меня такой дорогой вещи никогда в жизни не было…

Потрясающе. Конечно, все еще гложет где-то на подкорке, что не надо было принимать подарок, но…как отказаться то? Так сложно. Я прикрывалась тем, что испугалась его взгляда, но на самом деле…хоть сейчас то, стоя под душем наедине с собой, я могу сознаться? Что просто не захотела.

Ну не захотела!

Я на такой телефон копила бы год! А потом еще год уговаривала бы себя его купить! Но, черт, если перед тем как меня вырубило, всякие такие доводы работали, то что-то с утра флер спал и даже стены начали давить.

Когда до меня дошло, что вчера произошло.

Когда окончательно дошло!

Господи. Что же я творю…

Я рассеяно разглядывала безумно красивые цветы, пока ехала до дома, и слава богу никого не было! Только бедный Виктор, с которым никто так и не погулял. И наплевать бы, да? У меня нет времени, а пес не мой! Но я уйти не могу. Он же все-таки живой...

Пишу Владу, чей номер предусмотрительно был уже вбит в память телефона.

Вы

Извини, если беспокою, но ничего, если я задержусь немного дома? Мне нужно погулять с собакой.

Еще раз прости, если отвлекла от дел.

Я текст сообщения перечитываю несколько раз и все равно он меня не удовлетворил, но одно случайное нажатие не той клавиши — и ничего нельзя исправить.

Боже.

Теперь вот стою по середине комнаты вся красная и ненавижу этот телефон. Твою мать!!! Ну как так то?! Ломать голову, правда, некогда. Ответ приходит почти сразу.

Влад

Одень платье

Эм…и как мне это понять?

Я стою теперь не только красная, потерянная скорее, а следом приходит еще одно сообщение.

Влад

И прекрати извиняться 😈 Приедешь, как сможешь. Архив никуда не сбежит

Архив. Почему мне кажется, что это звучит как-то глупо? А, наверно, я себя просто накручиваю.

Отмахнувшись от глупостей, по-быстрому гуляю с собакой, чтобы не злоупотреблять особым положением (даже такая, казалось бы, вполне допустимая формулировка поджигает кончики ушек), возвращаюсь домой и сталкиваюсь с новой проблемой.

Платье.

Ага.

Платье, блин.

Но какое? Мои все выглядят, как тряпки половые. По сравнению с ним. Если раньше надевать их не было ничем постыдным, то теперь как-то я во всем начинаю сомневаться. Ведь раньше я не понимала, что он испытывает ко мне сексуальное влечение, а теперь, когда я это понимаю, мне не хочется его терять…

Больная. Но да. Не хочется.

Поэтому я выбираю самое свое любимое: сарафанчик в маленькую, красную клубничку с открытыми плечами и завязками на груди.

Надеюсь, ему понравится?

Распускаю волосы, смотрю себе в глаза и киваю, но как только сажусь в машину о таких глупостях уже не думаю. Все мои мысли захватывает контракт. Точнее, соглашение о неразглашении.

Может быть я и правда дура, а? Все равно же буду с ним спать, это уже неизбежно просто. Так почему бы…

Фу.

Такие мысли обрываю сразу и веду плечами.

Не могу.

Переступить через себя и брать «зарплату за постель» мне не позволит совесть. За архив — пожалуйста. Я же работаю, как никак! Но за секс?! Он же случился и будет происходить дальше, потому что я этого хочу. Не потому что мне его «оплатили».

Надеюсь, что он исправит свою писульку…как же я на это надеюсь…Потому что иначе ни за что не подпишу. Нет! Этот барьер я не готова переступить даже ради Влада!

Ни. За. Что.

Только вот когда я захожу в кабинет, уверенности становится меньше. Точнее как? Она все еще не гнется, как стальной штырь, однако я понимаю, как это будет больно — отказаться от него.

Вдруг я это действительно понимаю…

Влад сидит за столом и говорит по телефону, а как только видит меня — его глаза зажигаются. Я с расстояния вижу! И сразу внутри мурашки ползут, а он рукой лениво крутит.

«Закрой дверь»

Закрываю.

Потом головой призывно мотает.

«Подойди»

Иду. Как под гипнозом. Еле передвигая ногами, не сводя с него взгляда — иду, как путник бредет к оазису в пустыне.

Ты и правда такой красивый…как чертов порок. Как Дьявол! Который просто обожает провоцировать.

Стоит мне приблизиться на расстояние вытянутой руки, Довод ровно говорит телефону:

— Перезвоню.

И тянет на себя, сажая на колени. Плавно. Еле касаясь убирает волосы на одну сторону. Целует шею и шепчет:

— Ну здравствуй, малышка Женя…готова к труду и обороне?

— Ты изменил условия? — выпаливаю еле слышно, сразу слышу мягкий, раскатистый смех.

— Сразу к делу? Мне нравится такой подход. Да. Изменил.

На стол ложится новая бумажка, где нет уже никаких унизительных, часовых тарифов. Только одно желание защиться.

Слава богу...

Слава богу!!! Потому что разорваться нашу связь сейчас равно самоубийству…

Вот так я на тебе зависла, Довод. Влюбилась.

Не знаю, когда я успела, но влюбилась…и самое страшное, что я знаю: влипну еще глубже, но останавливаться не собираюсь. Ни за что.