Довод для измены

Глава 3. Собеседование

Я не люблю пить, потому что не умею этого делать и всегда реагирую на алкоголь одинаково: мне дико плохо. Вот и в это на удивление солнечное утро, ничего не меняется.

Лежу. Стону. Держусь за голову и морщусь из-за мерзкого луча, который будто специально проник через маленькую щелочку между штор и бьет мне точно в глаз.

Чтоб вас всех!

Вот бы сейчас встать, закрыть поплотнее тяжелые гардины, но мне о такой прыти только мечтать и остается. А за дверью — пожар.

Я слышу, как играет музыка, как смеется Ника, и, если честно, в этот момент ее ненавижу просто! Она всегда, как огурец, даже если вечеринка скатится до уровня «полный треш-угар». Ей все хоть бы хны! А у меня в голове слоны танцуют сальсу.

Боже…как же плохо.

Как будто я выпила ликеро-водочный завод! Хотя по факту всего то пара коктейлей и было. Помогите…

Нащупываю свой старенький телефон, потом нахожу номер подруги и кидаю ей звонок. Знаю, звучит нагло и совсем как-то не очень, но я не могу пошевелиться! Вот серьезно. Не могу! Мне реально нужна помощь, и когда Ника заходит в комнату, наученная горьким опытом с подругой-недо-алкашкой, указываю ей на щелку и шепчу.

— Свет…глаза.

Ника начинает смеяться.

— Ты просто прелесть, в курсе?

— Громко.

Буквально слышу, как подруга закатывает глаза, но идет к окну — слава богу! Реально! Спасибо тебе огромное, Всевышний, за то, что у меня такая классная и понимающая…

— АААА! Сука!

Сука — это Ника, если что. И солнце. Но больше все-таки Ника.

Резким движением она не закрывает гардины, а наоборот расправляет их с мерзким звоном колечек о карниз.

Я ее ненавижу просто!

— Давай вставай, пьянь!

Стону и плачу, зарываясь в подушки поглубже, но куда там поспать и пострадать?! Задницу тут же ошпаривает звонкий шлепок, и я взвизгиваю.

— Вставай, говорю!

— Да ты охренела?! Мне плохо!

— Спать будешь — будет хуже. Вставай! В душ и на кухню! Я завтрак приготовила.

— Фу.

Бу-э. От упоминания еды меня дергает, а к горлу подкатывает остаток вчерашнего веселья. Фу-фу-фу. Не думай об этом-не думай об этом-не думай об этом.

— Не встанешь, я тебе опишу, что именно я приготовила и как.

— Да хорошо! — психую и резко встаю, но сразу хватаюсь за голову и сразу получаю таблетку.

Улыбаюсь. Нет, все-таки я ее люблю — все предусмотрела. Спасибо. Благодарю взглядом, она улыбается и подает мне стакан воды.

— Полотенце знаешь где. Давай, я жду на кухне.

Вот так, собственно, и начинается мое утро. Когда я выползаю из своего склепа, как Дракула, все еще шугаюсь света. Хорошо, что обезболивающее уже начинает действовать, а холодный душ минимизирует последствия от похмелье в черный слив.

Теперь я даже покушать хочу. Ника знает и это — говорю же, все стандартно и одинаково. Я вообще, судя по всему, человек привычки. Сажусь за барную стойку, она ставит передо мной зеленый смузи и кивает.

— Давай. Надо соблюдать баланс здоровья!

— Вчера ты об этом не думала, когда заказывала пятую порцию картошки фри подряд.

— Сволочь! — притворно-оскорбленной открывает рот, — Я же ее непонятно когда снова съем!

— В Москве есть небоскребы, но нет картошки фри? Ты серьезно?

— Такой нет! Чтобы найти подходящую, мне потребуется время!

Слегка закатываю глаза, но беру смузи. Вкусно. Ника у меня по готовке — просто мастер на все руки! Она за здоровый образ жизни, обожает пробовать новые рецепты и знает все новомодные принципы питания. Например, правило «тарелки», когда нужно мысленно разделить ее на зоны и наполнить по пропорциям. 50% — овощи; 25% — углеводы; 25% — белки. Мда. В моей семье одни только макароны с сыром и жирным мясом едят. Инна не любит запариваться. Наверно, можно было бы списать это на усталость от работы, но моя мачеха — тот самый работник почты из анекдотов, который обедает дольше, чем длится ее рабочий день. По сути, ей просто в падлу; сериалы по телеку важнее.

Ну вот. Вспоминала, называется, все настроение окончательно вылетело в трубу. Я подпихиваю руку под голову, ковыряя трубочкой зеленую субстанцию, которая аппетитно пахнет кисленьким лимоном, базиликом и яблоком, а Ника сразу все понимает.

— О мачехе думаешь?

— Да что-то вспомнилось…

— Звонила?

— Нет.

Потому что она знает, что мне деваться некуда. Я все равно вернусь домой. Этого я не говорю, но оно висит надо мной грозовым облачком. Ника это тоже знает.

Я с грустью вздыхаю и осматриваюсь — становится еще хуже. Полки почти пустые, коробки стоят в небольшой гостиной. Родители купили Нике эту квартиру примерно зимой в одиннадцатом классе, когда не ясно еще было, что отца ее повысят до Москвы, а она поступит туда в университет. Подвернулось хорошее предложение — схватились всеми руками. Это умно. Да, квартирка небольшая, но чистая, с хорошим ремонтом и в прекрасном месте: не центр, но и не окраина. Удобное, короче. А теперь что же? Все орет в рупор о том, что наша веселая жизнь подошла к концу. Мы часто здесь зависали, когда доучивались последний год. Вместе готовились к экзаменам. Даже мечтали, что будем жить вдвоем, если все пойдет «не по плану», но вот все идет, как надо, и меня это дико расстраивает.

Опять же из-за эгоистичных моментов — я не должна грустить, что она идет к своей мечте, но грущу, потому что буду безумно скучать. Это и хочу озвучить…

— Я…

— Знаю, малыш. Я тоже.

Улыбаюсь, потому что нам не нужно произносить ничего вслух, чтобы что-то понять. Это тот уровень отношений, когда есть абсолютное доверие: она знает все, что у меня на душе.

А вот чего мы обе не знаем…

— Что думаешь делать?

Без понятия. Я действительно не знаю. Вчера все казалось «просто» — послать всех в жопу и переть локомотивом, но с утра, когда весь юношеский максимализм, подогретый горячительными напитками, покинул чат, мне становится по-настоящему страшно. Инна не звонила почему? Потому что она действительно понимает: я никуда не денусь. Мне негде жить, не на что существовать. Папин подарок в размере пятнадцати тысяч быстро закончится. Что тогда? Что делать дальше?

На стол ложатся ключи с красивым брелком, и я прихожу в себя. Глубоко ушла, если не сразу понимаю, откуда они вообще тут взялись, но теперь мне ясно, и я против.

Мотаю головой, отодвигаю связку и шепчу.

— Ник, я не могу…

— Так. Успокоилась.

— Серьезно!

— Вот именно! Серьезно!

Смотрим друг на друга волчатами, но она смягчается первая. Знает, не возьму. Не приму помощь. Ни за что. Она итак для меня делает столько, сколько ни один друг не стал бы делать. Ну как? Стал бы, конечно, однако я себя все равно не в своей тарелке ощущаю.

— Давай так? Ты заберешь ключи на всякий случай. Если станет совсем плохо, у тебя будет место, где ты сможешь жить.

— Ты хотела сдавать квартиру.

— Ну…во-первых, я не хотела ее сдавать.

— Ник…

— Жень, серьезно. Не хочу пускать сюда чужих людей, да и потом что? Пока мама ремонт в Москве сделает, я вещи все равно не заберу! Как сдавать то?! С моими стрингами в шкафу?!

Усмехаюсь. И то верно, но все равно…

— Я не могу.

— Погоди, я не закончила. Смотри. Мы заберем все вещи ближе к зиме. Пока квартира точно будет стоять просто так — если что, ты сможешь здесь ночевать. Захочешь? Переедешь, будешь платить квартплату и так…чисто мне на кофе кидать.

— Ник, это уже перебор.

— Молчи и соглашайся! Хватит ломаться! Даренному козлу в зубы не смотрят!

— Коню.

— Что?

— Коню, а не козлу, знаток афоризмов, блин.

— Ну это же не я мастер слова и метафор! Давай… — устало вздыхает и цыкает, — Соглашайся и не ломай комедию. Эти бессмысленные уговоры дико утомляют. Мы же обе знаем, что тебе все равно придется согласиться, я отказов не принимаю.

— Жаль об этом не знал вчерашний официант…

Бормочу под нос — в ответ вижу ее хорошо знакомый средний палец и усмехаюсь. Но стягиваю ключи. Стягиваю! Да…мы обе знаем не только тот факт, что Ника чемпион по уговорам без правил, но и то, что возможно у меня выбора другого все равно не будет.

Чувствую пятой точкой, а ее интуиция славится почти сто процентным попаданием в яблочко — Инна так просто не отпустит ситуацию, а я так просто не сдамся.

— Ой! Мама звонит! Я сейчас! — Ника спрыгивает со стула и рассеяно вытирает руки, — Надо же сказать, сколько коробок я заберу сегодня! Да?!

Я с завистью смотрю в спину подруге, которая весело хихикает со своей мамой. Жаль. У меня такого нет и никогда больше не будет — жаль.

Я скучаю, мам.

Слегка мотаю головой, прогоняя тоску, которая внезапно навалилась нахрапом, а потом осматриваю кухонку. Да…я перееду из родительского гнезда — совершенно точно! — но в долгу быть не хочу, поэтому нужно будет найти работу. Летом как раз смогу подкопить — это хорошее решение. Вряд ли до начала учебы я двинусь с мертвой точки, поэтому в принципе план хорош в своей простоте: взять возможный максимум. Жить до упора в Красном селе, откладывать максимально возможное, а потом свалить.

Мне все равно придется свалить. Придётся! Так больше продолжаться не может…

Воровато оглядываюсь. Ники нет — хорошо. Я пользуюсь моментом и снимаю чехол с телефона, где спрятала заветную визитку.

Ох, божечки. Меня сразу бросает в жар, когда пальчики касаются приятной, атласной бумаги. Дорогой. Краснею еще больше, когда провожу по имени ее владельца.

Владислав Довод

Генеральный директор компании «Лотос»

Надо бы узнать, кто он такой вообще? И что за «Лотос», прежде чем звонить. Стоп, Евгения, вы что уже решили, что будете звонить?!

Кого я обманываю…буду.

Почему бы не воспользоваться этим шансом?

Разрывает меня конкретно. Я хмурюсь, думаю-думаю-думаю, потом вздыхаю. Пока отложу эти треволнения. Сегодня провожаю Нику, вот о чем надо побеспокоиться. Все это потом.

Да.

Потом.

Только пока я помогаю подруге собирать остатки «первой необходимости», все равно думаю о визитке под чехлом своего телефона. Точнее о ее владельце. Да.

Владислав Довод.

Как сладко звучит его имя, и как взрывается сердце, когда я произношу его по слогам про себя.

Кажется, я все еще пьяная…

***

Гав-гав-гав

— Да уйди ты, чертова псина!

Домой я захожу ближе к часу ночи и смотрю в коридор, который освещается синим. Понятно. Опять «ерунда», вряд ли меня кто-то ждал. Ну и ладно!

Всхлипываю, вытирая красный нос рукавом куртки, которую сразу и снимаю. Иду в ванну. Сложный выдался день…море теплых воспоминаний, а потом жестокое прощание. Родители Ники тоже часть моей жизни, мне и их сложно отпускать. Ее мама — Татьяна Георгиевна, — как мама мне самой, а отец — Вячеслав Викторович, — черт…он так сильно напоминает мне собственного. Когда-то. Так горько видеть их семью вместе, особенно, когда я думаю, что это могла бы быть и моей семьей.

Папа мог бы быть не каким-то там «счетоводом», как он себя называет, а работать в какой-нибудь крутой фирме в финансовом отделе. Мама могла бы быть жива…Он у меня бухгалтер, каких поисках, работу ведет четко. Его вечно хвалят, что «без сучка, без задоринки», просто ему неинтересно больше. Потому что мама мертва, и этого не исправить.

Вздыхаю и иду в свою комнату, но стоит мне повернуть за угол, как я фыркаю и закатываю глаза.

Стоит.

Ну конечно же! Чтобы без Милы прошло что-то?! Да куда там! На башке тюрбан из ярко-красного полотенца, сама в засаленном халате, на губах ухмылка. Пошла ты! Я даже начинать не хочу, поэтому захожу к себе и хлопаю дверью.

Единственное, что я хочу — это лечь побыстрее и проснуться в другом измерении, но сон не идет, и я достаю свой ноутбук.

Владислав Довод.

Два слова, как спасательный круг в море отчаяния.

Ого!

Расширяю глаза и сажусь на подушках удобней. Ничего себя! Кажется, вчера я познакомилась с…миллиардером?!

Пару раз хлопаю глазами, глядя на фотографии с популярных изданий.

Да нет! Этого быть не может!

Двигаюсь к экрану ближе.

««Лотос» — одна из крупнейших, российских лесопромышленных компаний. Производят строительные материалы, занимаются экспортом, отдают часть на мебельные фабрики…»

Черт! Да что они только не делают! Охренеть! Так…пробегаю по тексту статьи и останавливаюсь на знакомом имени.

«Владислав Довод — единственный сын Алексея Довода, занял пост генерального директора вместо отца всего пять лет назад, а уже успел поднять производство совершенно на другой уровень! Талантливый руководитель показал себе еще более хватким, нежели отец, он установил связи с иностранными партнерами и…»

Читаю список его достижений и диву даюсь. Охренеть в квадрате! В статье написано, что ему исполнилось тридцать в этом году. Зимой. Значит, козерог.

Глупо хихикаю, когда представляю, как нелепо выглядят мои эти глупости с гороскопами. Для него. Вот бы он посмеялся над глупой малолеткой. Точно посмеялся бы! Смотрю на его фотографию и понимаю: абсолютно точно.

Такие, как он, не верят в звезды. Не верят ни во что, кроме себя.

Выглядит он…потрясающе, что скрывать?! Серьезный. Одет в сногсшибательный костюм-тройку, лицо суровое и «твердое», холодное, правда. Странно…я его другим запомнила. С более живыми глазами…

Щелк! И все. Проклинаю, что ударила по тачпаду и свое любопытство троекратно кляну. Надо было остановиться на той фотке и успокоиться, а тут на тебе: получай.

«Ева Довод — жена Владислава, в прошлом манекенщица. Они познакомились на ее показе и влюбились, счастливо женаты пять лет.»

Какая же она красивая…с досадой отмечаю, что смотрятся они просто обалденно. Картинка, а не пара. И куда я губу раскатала?! Ладно, признаю, что до этого момента мне казалось, что во вчерашнем знакомстве было что-то…знаете? Эдакое. С подковыркой. С двойным дном. Не просто же так у меня внутри все стянуло, и мурашки забегали! Хорошо, что я не успела себе напридумывать кучу всего! Ну только если совсем чуть-чуть. Зато теперь я могу мыслить здраво и даже успокаиваюсь: вряд ли такие отношения (на этом слове усмехаюсь и закатываю глаза из-за нелепости слова в контексте меня) могли бы привести к чему-то хорошему. Ой как вряд ли! Зато теперь все. Жена его — щит мой. Такой мужчина, имея рядом такую женщину, не позарится на малолетку в розовой куртке.

Это просто нереально! Ну нереально же! В конце концов я не Мила, и точно понимаю, как работает этот мир — история моя и Владислава Довода из разряда «фантастики для чайников». Не может быть априори, а значит что? Значит, я могу позвонить. И позвоню! Да! Позвоню!

***

Боже…зачем я позвонила?...

Это все, о чем я могу думать, сидя в шикарной приемной, где мне явно не место. Оделась я, как мне казалось, «вполне себе» — в черный сарафан с заклепками на груди и белую футболку, на ногах туфли без каблука, но с толстой платформой и с жемчужной цепочкой на светлых носках с рюшами. Сейчас я себя проклинаю за эти носки. Модно, но явно не для такого места, и где была моя голова?

Ох, боже. Зачем я позвонила? Куда лезу? Мне не светит! Объективно! Только восемнадцать стукнуло, и я откровенный ребенок!

Не. Мой. Уровень.

Чертовы носки…Жень, ну о чем ты думала?

Нервно тереблю резинку на руке, смотрю только на дебильные рюши и мечтаю сжечь их дотла, только вот поздно.

— Проходите, он вас ждет.

Мамочки…

Симпатичная, молодая блондинка смотрит на меня из под опущенных очков. Холодно. И это его секретарша, куда он меня собирается впихивать? Быть ее секретарем? Вторым? Как все странно… может вообще сбежать? Я этого дико хочу, однако когда поднимаюсь на негнущихся ногах, ватно иду к огромной, дубовой двери с черными, модными ручками.

Бездумно. В этом процессе мозг действительно не учавствует, точнее он изо всех сил цепляется за дорогу к лифту, однако что-то толкает меня в спину вперед. И это не нужда. Нет. Это что-то другое.

Шумно выдыхаю, сжимаю и разжимаю кулачки, потом цепляюсь за свою сумку на плече, на которой висит пиджак, и стучусь.

— Заходи.

От голоса меня уже нехило так подкидывает, а в памяти оживает тот вечер, когда мы познакомились. Нет, мне не показалось. Сколько я себя убеждала, что все это алкоголь, ведь так влиять на сознание, пусть и настолько незащищенное и нежное, просто невозможно — возможно. Оказалось, черт возьми, возможно.

Меня бьет током. Застываю. Забываю, как дышать, а что самое главное — краснею до пят. Буквально вспыхиваю, как спичка. Что он там сказал?! Что мне надо сделать?! Я не помню!

Мамочки!!!

Слышу шаги. Они двигаются в мою сторону, а я продолжаю стоять, как истукан. Что мне делать?! Бежать?! Я хочу сбежать! Так сердечко колотится…бежать-бежать-бежать!!!

Поздно. Дверь открывается, и я теряю остатки разума, когда вижу его. Еще красивее, кажется, чем тогда в темном баре, отчасти потому что он действительно был темным.

Не все разглядела, а теперь…

Ох, боже, держите меня семеро, я сейчас сознание потеряю.

Владислав осматривает меня пристально, цепко, потом на его губах появляется еле заметная усмешка, а сам он наклоняет голову на бок.

— С дверью не справилась?

Он шепчет. ЗАЧЕМ ТЫ ШЕПЧЕШЬ?! Специально?! Да?!

Женя, умоляю, не молчи…

Но я не знаю, что ответить — так и стою. Как полная дура!!! Его это улыбает шире.

— Ну заходи, раз пришла.

Довод отходит в сторону, указывая в свой кабинет размашистым жестом, и я снова иду, как под гипнозом. Неловко переступаю порог, сжимаю лямку сумки до боли, не могу дышать, но иду. Будто меня под белы рученьки заносят…

Дверь закрывается.

Тихо.

Но у меня ощущение, будто я угодила в ловушку. Капкан. Почему? Здесь красиво. На стенах — дерево карамельно цвета. Стол огромный, стеклянный. На нем дорогущий Mас. Огромное, кожаное кресло. С другой стороны, краем глаза вижу, потому что повернуться не могу вообще, стоит такой же кожаный диван. Черный. Напротив столик поменьше, но тоже стеклянный. И стеллажи-стеллажи-стеллажи.

К чему эта сноска из журналов ценителей интерьеров? Да к тому, что нет здесь ничего опасного, а мне страшно. И волнительно. Но больше, все же, страшно.

Чувствую его за спиной. Энергетика сильная, бьет в лопатки, и надо повернуться, да? Снова надо повернуться…но я по-прежнему не могу. Стою, как кукла, глазами хлопаю и не понимаю, что происходит.

— Не волнуйся так. Расслабься, — говорит тихо, делая на меня шаг, — Я тебя не съем.

— Простите…— мямлю еле слышно, — Я…у меня…я…в первый раз.

От смеха, который бьет меня в затылок, покрываюсь гусиной кожей.

— В баре ты казалась смелей. Проходи и присаживайся.

Довод огибает меня и идет в сторону своего кресла, я за ним семеню. Честно? Не представляю, что будет происходить далее. Да что далее?! Я все еще не понимаю, что происходит сейчас, и почему я так, сука, нервничаю?!

— Паспорт.

Стоит мне сесть, сразу же летит требование. Владислав выставляет раскрытую ладонь, я пару секунд туплю (к сожалению), но быстро соображаю и открываю сумочку. Даю. Он его изучает навскидку секунд тридцать, потом закрывает и откладывает к клавиатуре, кивает.

А я выдаю вдруг…

— Вы сказали, что вам нужна секретарша.

Ухмыляется.

— Сказал.

— Но у вас уже есть.

— Планы изменились.

Довод откидывается на спинку кресла, а меня окатывает разочарование.

Стоп. Но раз «изменились планы», зачем он позвал меня?! Нет. Не нравится мне это.

Дело пахнет керосином.

Поэтому встаю, неловко подбираюсь и говорю погромче, чтобы голос мой хотя бы на этот раз не выглядел мышиным писком.

— Если планы изменились, то я пойду? Извините, что отняла ваше время и…

— Тебе уже не нужна работа? — скептически, лениво вскидывает брови, я хмурюсь.

— Нужна, но…

— Тогда сядь.

— Я ничего не умею и только закончила школу.

— Догадался по дате твоего рождения. Поздравляю. Сядь.

На этот раз его это «сядь» прозвучало особенно жестко, так что я опускаюсь обратно. Негодую про себя, но больше нервничаю — смотрю на него во все глаза и притаилась.

А Довод не спешит. Он разглядывает меня с легкой улыбкой, покручивает дорогую ручку, опять же! Будто специально тянет время и подзуживает меня, провоцирует. Но на что?

— С секретаршей не получается, но у меня есть другое предложение.

Сердце замирает и даже, кажется, идет в обратную сторону. Читает? Совершенно точно читает, что со мной происходит, и наслаждается этим. Я не знаю как, но понимаю сразу — ему нравится надо мной издеваться.

— Вы пошутили, да? — тихо шепчу, готовая разрыдаться.

Ну конечно! Он просто прикололся над глупой малолеткой, теперь смакует плоды своей шутки! А я…дура…поверила. Поверила, блин?! Нет, ну ты реально овца…

— О чем ты? — уточняет, я опускаю взгляд на свои руки, чтобы он не видел в моих глаза еле сдерживаемые потоки унижения.

— Вы не собирались давать мне работу. Это была шутка.

Я ожидаю услышать все, что угодно: смех, что он камеру достанет что ли? Подкалывать начнет. Все, что угодно! Но не то, что происходит далее…

— Ты считаешь, что у меня есть время на розыгрыши? — холодно, жестко, хлестко.

Довод

Если по началу я отношусь к ней с толикой умиления, то теперь она меня дико бесит. Даже ее симпатичная попка в этом сарафанчике, который я мысленно уже поднял пару сотен раз, пока разглядывал ее со спины, не стоит того.

Как там было?! Мягко стелет, да жестко спать? Ее случай.

Ев-ге-ния.

Перекатываю имя на языке мысленно, но сразу возникает вопрос получше.

Влад, куда ты смотрел вообще?! Она малолетка. Просто. Тупая. Малолетка. Тебе не нужны были проблемы, а ты нарвался еще на большие! Да, она говорит хорошо, но на деле все оказывается куда как проще: она — просто — ма-ло-лет-ка.

Точка.

Подчеркнуть.

— Нет… — тихо шепчет, прикусывает губу.

Твою мать.

У меня внутри все так и бурлит, когда она так делает. И волосы эти чертовы…опять ниспадают на плечи красивыми волнами. Манят. И она манит тоже. Ее дурной сарафан, от которого у меня член так и рвется наружу. Хорошо, что она уставилась в пол, есть возможность его поправить, потому что сейчас мне физически больно находиться рядом с ней.

И я злюсь. На себя, в первую очередь, но огребает она — потому что причина.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — цежу, а через вдох добавляю, — И спрячь сопли. Я этого не люблю.

Твою мать.

На мое замечание девчонка резко вскидывает свои яркие глаза, злится. Ох, нравятся мне ее эмоции. Вкусные. Вызывают внутри пожар.

Ухмыляюсь.

— Мне нужен человек, который займется моими контрактами.

Господи. Какую. Херню. Я. Несу.

Я вообще не собирался давать ей никакую работу! Знал, что позвонит — очевидно. Но работа? Точно не в офисе. Я для тебя приготовил единственную задачу, для которой ты мне нужна — греть мои простыни. Но нет. Зачем играюсь дальше? Интересней так? Или что? Я пока не разобрался, она тем более ловит ступор и переспрашивает.

— Контракты?

Розовый язычок проходится по нижней губе.

Твою мать! Не девчонка, а порок какой-то на ножках! И плевать, что они коротковаты.

Указываю подбородком на стеллажи и несу херь дальше.

— Мне нужно разобрать весь архив. По датам. Плачу пятьдесят тысяч, справишься? Посмотрим, может быть предложу тебе место в штате.

Ага, ну да-да, конечно. В штате.

Какой же бред.

Но дальше меня сражает наповал ее реакция. Евгения расширяет глаза, приоткрывает свой чертов рот, а потом выдыхает.

— Пятьдесят тысяч?!

Именно тогда я решаю, что она не просто «на разок». Нет. В этот момент я понимаю, что мне нравится в ней больше всего и почему так тянет: искренность. Я хочу ее искренность. И ее хочу. Что больше? Пока не знаю, но я точно получу все сразу.

Ты уже не сбежишь, малышка, или я не Довод, мать твою!