Довод для измены

Глава 18. Я тебе верю

Квартира, которую снял для меня Влад — это новомодная планировка с высоченными потолками. Кухня отделяется от огромной комнаты стеной, но это лишь условность — арка не скрывает ее с поля зрения.

И все белое…

Кровать, на которой поместилось бы человек двадцать. Диван у стены, телек. Кресло. Но мы не выбираем ничего из этого.

Постелив плед на полу, устроились прямо у окон. Влад прижимается к круглой колонне спиной, а я своей к его сердцу. Оно стучит ровно, спокойно, а руки обнимают меня сзади.

Так спокойно…

Моя кожа знает его наизусть. Его знает мою. А я не верю…Не верю! Что он вернулся…

— Зачем ты вернулся? — шепчу.

Влад касается обнаженного плечами бережно и нежно, проводит по нему до самого «кончика», потом обратно. Дышит мной. Я теперь знаю, что это означает, когда говорят «дышать кем-то» — мурашки тут же срываются со всех поводков. Я улыбаюсь.

— Щекотно…

Слышу тихий смешок, а объятия становятся теснее.

— Не захотел улетать. Не смог.

— Твои родители будут злиться, а твоя…

Осекаюсь. Не хочу вспоминать, что кольцо, которого сейчас нет на его пальце, все равно незримо присутствует. И это меня разрушает…

— Не будут они злиться. Я всю жизнь только и делаю, что оправдываю их ожидания. Наконец-то сделал что-то для себя, а Ева…

— Не произноси ее имя…

Молю еле слышно. Не могу слышать ее чертово имя в его устах! Это так режет, вы бы только знали…При том, я понимаю, что прав на такие эмоции не имею. Но что мне то делать? Если они есть. Если они реальны. Если они давят.

Грусть медленно падает крупными хлопьями с неба. Это широкий жест, что он остался, но действительности не изменит.

Пора с этим заканчивать.

Отодвигаюсь через силу, хмурюсь, пару мгновений даю себе набраться смелости, а потом поворачиваюсь.

Этот разговор должен случиться. Он наконец-то так созрел, что уже лопается, и начинает здорово подванивать.

Не спрячешь голову в песок. Больше нет…

— Влад, все зашло слишком далеко.

Теперь мою спину не греет его тепло, только бесконечный холод панорамного окна жжет. Я не могу поднять глаза, концентрируюсь на своих пальцах, но даже так мой взгляд расплывается от слез.

Господи. Сколько можно рыдать…сколько можно?! Я себя не узнаю!

Плачу я редко. Точка. Потому что запрещаю. Слезы — вода бесполезная, соленая, смерти подобная. Рыдать — так делу не поможешь. Надо действовать, чтобы изменить ситуацию, чтобы не хотелось без конца сопли на кулак наматывать.

— Жень…

Чувствую, как он тянется ко мне, но черт! Черт!!! Если коснется, я снова не смогу, поэтому резко отшатываюсь, вдавливаясь в холод сильнее. От тепла обычно не бегут, но если это тепло — огонь? Очень стоило бы. Вообще, стоило бы раньше, и теперь винить, кроме себя, я никого не могу.

Надо было раньше…или вообще «нет», но раз уж так? Что поделаешь.

Быстро стираю дебильную влагу с щек и киваю пару раз. Надо начать говорить. Надо начать! А у меня горло сдавило спазмом, сердце барабанит в висках и внутри мясорубка.

Сложновато сосредоточиться…

— Ты устала.

Еще как, черт возьми! Киваю, как дурная кукла-болванчик, Влад тяжело вздыхает.

— На тебя давит мой…статус.

Спасибо за такое аккуратное выражение действительности. Саркастично усмехаюсь, и так вдруг злюсь! Не статус на меня давит, черт возьми, а твоя сранная жена!

Резко смотрю в глаза, что сейчас темнее грозовой тучи, и выплевываю.

— Она приезжала к моему дому.

— Что?! В смысле?!

В коромысле, твою мать.

— Мне повторить? Я не хочу, но если надо — легко.

Довод поджимает губы, а моя злость тает. Он ведь не виноват, в самом деле. Не обманывал. Не скрывал. Ты согласилась, ты и отвечай. Хватит пытаться переложить все свои проблемы на чужие плечи. Пора взрослеть, раз ввязалась в такие взрослые отношения.

Вздыхаю. Снова туплю взгляд, снова хмурюсь.

— Она знает, что ты ей изменяешь, и ее этот факт не сильно удивляет.

— Что. Она. Тебе. Сказала?

По слогам. Мило.

Довод начинает сердиться. И я за ним гуськом, еще ухмыляюсь…

— Что она думала сначала, что ты меня трахаешь, но потом поняла, что это невозможно. Своим шлюхам ты апартаменты снимаешь, подарки дорогие даришь, широкие жесты любишь. Очевидно…— еще один смешок срывается с губ, когда я осматриваю стены квартиры, — …она хорошо тебя знает.

Непроизвольно рука касается кулона.

Черт. Черт-черт-черт! Как же больно! И я понятия не имею, что больнее: я не первая? Не единственная? Или что со мной также по накатанной? Одна и та же схема, одна круговая порука, только единственное остается неизменным — Ева.

Да. Вот оно самое больное — он от нее не ушел, и ради меня не уйдет. А я мечтала…это, кстати, самое тупое, что я могла сделать, после, конечно же, решения завязать отношения с женатым мужчиной.

Думать, что он бросит свою жену.

Женя, господи…это уже не просто жалко, это даже бессмысленно обсуждать, что еще хуже. Твою дурость даже обсуждать неинтересно, настолько она клиширована и жизнью заезжена взад и вперед.

Фу.

Влад начинает смеяться.

Потрясающе.

Я резко поднимаю глаза и мечтаю ему в морду дать с вертушки, а он ржет. Продолжает, закинув голову назад.

Ну ты и скотина, конечно…

Парочка живых эпитетов почти созрела на губах, а он вдруг резко хватает меня за руки и тянет на себя. Даже не успеваю сообразить, как снова оказываюсь в его объятиях, и меня снова бьет током, когда я чувствую его губы у себя на виске.

— Моя маленькая девочка…ревнуешь к прошлому?

Ты охренел?! Очень хочется спросить, но я снова не успеваю. Влад подцепляет мой кулон, слегка его поднимает и шепчет.

— Если я и люблю широкие жесты, то это, маленькая, уже дурость. Он стоит примерно, как неплохая квартира где-нибудь в спальном районе. Скажи мне, Жень, я похож на дурака?

Неожиданно.

Я застываю от шока, а шею дико тянет там, где ее касается цепочка. Еще бы. Целую квартиру носить на себе и не в зуб ногой. Только меня волнует, скорее, другое, и сейчас я наконец-то решаюсь об этом спросить.

Поднимаю глаза и шепчу.

— Ты не отрицаешь, что изменял ей?

— А смысл?

— И тебя это совсем не волнует?

Я жду, что Довод психанет. Искренне. Но вместо того, он слегка касается моей щеки и слабо улыбается.

— Нет. А тебя?

Да. Меня да!

— Почему ты ей изменяешь? Ты ее не любишь?

Я вижу, как взгляд его еще сильнее тяжелеет, и на этот раз я думаю, что он точно меня пошлет, но и тут попадаю впросак. Потому что слышу…

— Я любил ее когда-то. В самом начале, а потом…

Довод; пару лет назад

Я так спешу домой, что огибаю все пробки по обочине. Знаю, так делать нельзя, правила ПДД и все такое, но иногда я себе позволяю маленькие шалости. Сегодня тот день, когда я готов пойти и на большие.

Ева прилетела из Испании, куда отправилась в небольшой отпуск. Я не смог. Работа. Ее я люблю, но в этот момент возненавидел, однако есть и плюсы — дико соскучился по жене, а когда я дико по ней скучаю, потом у нас происходит атомный взрыв на простынях.

Откуда я планирую не отпускать ее упругую попку пару дней точно.

Великолепно.

Заскакиваю в магазин, чтобы купить любимые цветы моей любимой жены: голубые гортензии и белые розы. Это сочетание приводит ее в восторг, а какая-нибудь побрякушка доводит до первого оргазма. Ева любит украшения, и его я тоже забираю из магазина — золотые часы с бриллиантами, которые она так давно хотела.

Черт, малышка, я так по тебе соскучился.

Запах, тело, волосы. Я люблю ее полностью. Особенно сильно люблю, когда на ней черное, кружевное белье и стринги-ниточки, чтобы видно было очертание маленького, взрывоопасного бугорка.

Дурею.

Мы два года женаты, и говорят, что два года самые сложные. Хер. У нас все прекрасно, и это даже удивительно — я больше ни на кого не смотрю. В нашем обществе к любовницам относятся с пониманием, но в моей семье иначе.

Доводы не изменяют!

Так всегда говорит отец, если я завожу разговор о какой-то семейной чете, где это правило напротив действует, как главное. Ему это не нравится. Отец говорит, что такое поведение — неуважение к самому себе.

«Грязь разводить в собственной семье — последнее дело, Влад…» — и я в это, кажется, тоже верю, раз не женился так долго.

Не был готов, теперь не жалею. Ева — великолепно мне подходит. И в постели, и в жизни.

Черт, увидеть бы ее поскорее…

Захожу в нашу квартиру и слышу запах ее духов. Внутри все сдавливает, а на лице появляется улыбка. Девочка, я так по тебе скучал.

Раздеваюсь тихо, беру цветы и следую по следам шлейфа ее парфюма. Вместе с тем загорается мое нетерпение — аж мурашки взрываются салютами перед глазами, когда вижу приготовленное на шелковых простынях белье.

Для меня.

Знает, девочка, как порадовать — новый комплект с трусиками-ниточками, которые она, наверно, вряд ли успеет одеть.

Ну ничего. В другой раз.

Осматриваюсь и слышу всплеск воды — улыбаюсь. Ванна? Почему бы и нет? Оставляю цветы рядом с манящим комплектом, а сам поворачиваюсь в сторону приоткрытой двери. По пути расстегиваю рубашку и уже хочу толкнуть полотно, чтобы увидеть свою жену, как вдруг слышу…

— …Мариса, да я тебе говорю, прокатит! Таблетку выпей и все!

Замираю. Почему-то. Сам не могу себе объяснить, но замираю и прислушиваюсь, как будто чуйка по рукам и ногам связала, а теперь в рупор орет: тормози. Тормози, твою мать! Ты должен это услышать!

— Да ничего с тобой не случится! Это безопасный аборт!

«Аборт» — бьет наотмашь. Холод внутри раскаляется сильнее.

— Ну конечно, я делала!

Ебать…

— Да не знаю я от кого!

Ебать!

— Либо от Влада, либо от Димы.

Даже ебать не хочется.

Меня по башке, как шарахнуло, пока от стен отскакивает звонкий смех супруги. Весело ей. А мне сдохнуть хочется…

— …Нет, мы давно с ним не спим. Ты что? Я на идиотку похожа, чтобы продолбать такую жизнь из-за мелкой интрижки?! Да Влад никогда меня не простит, а еще почует! Я тебе клянусь! Он точно сразу поймет, если я ему изменю! Тогда, помнишь?! После моего дня рождения?! Он же начал подозревать…Нет, я точно решила, что изменять больше не буду! Чуть не попалась! А попалась бы, что?! Кольцо бы забрал, и что мне делать дальше?! Ждать Димку?! Еще и с пузом?! Он итак жениться не хочет, так еще и спиногрыз?! Аборт побыстрому и под венец. Тем более Доводы в разы богаче!

Сейчас; Женя

Я смотрю на него и не верю, что он это говорит. Не может быть! Но…

— Она...тебе изменяла?

— Судя по всему.

— А ты...

— За руку не ловил, но как раз на ее день рождения меня кое что напрягло.

— Что?

— Не могу объяснить. Просто она смотрела как-то... иначе.

— А кто такой Дима?

— Бывший ее. Один из.

— И ты... считаешь, что она тебя не любит? Так?

— Не знаю, Жень, ты мне скажи. Это любовь? Когда ты трахаешься в паре метров от меня, беременеешь возможно моим ребенком и делаешь "быстрый" аборт, потому что я богаче и я тебе предложение сделал, как придурок? Это любовь?

Нет, не любовь…

Опускаю глаза на его грудь, по которой провожу пальцем. Как…как можно променять его на кого-то? Я не понимаю…

— Не понимаю...

— Чего, маленькая?

— Как тебе можно изменить...

Влад тихо смеется и обнимает меня еще сильнее.

— Видимо, можно.

— Поэтому ты...так вечно психуешь?

— Это бьет по самооценке, особенно для мужчины, а когда я представляю, что тебе кто-то касается...Меня наизнанку выворачивает.

— А с ней? Тоже выворачивало?

— Не так.

Это приятно.

— И что было потом? — тихо спрашиваю, Влад вздыхает и расслабляется, уперев затылок в колонну.

— Я ушел.

— Вы расстались?

— Нет, я просто ушел. Не знал, что делать, поэтому сказал, что уехал в командировку, а сам трахался всю неделю на Барбадосе. Там как раз жил мой друг, и вот он любит...как там было? Широкие жесты?

— Смешно. Ха. Долго будешь скабрезничать?

Влад тихо, но в последний раз усмехается, потом целует меня в макушку и продолжает.

— С этого все началось.

— Твои измены?

— Да.

— Зачем?

— Что «зачем»? Кому мне верность хранить, маленькая? Этой продажной суке?

— Почему просто не развестись?

Влад загадочно улыбается и убирает волосы мне с лица, а потом касается губ. И наблюдает-наблюдает-наблюдает, как пальцем медленно проводит по ним…

— Хотел ее наказать. Поиздеваться. Отомстить. Обламывать ее — особый вид кайфа, которым я очень долго питался.

— Ты ее не любишь?

— Я же ответил.

— Разве?

Влад поднимает на меня пьяный взгляд, а его эрекция бьет в облаженную спину — отвлекает. Стоп! Нет! Ты впервые добралась до серьезного разговора и не смей! Ты услышала?! Не смей! Течь тут мороженным на солнце…

— Нет, я ее не люблю. У меня чувства к другой женщине. Сильные. Неконтролируемые чувства…

От хрипловатого шепота держаться заданного курса становится сложнее. Я сглатываю плотный ком нервов, сжимаю сильнее ноющие бедра, прикрываю глаза. Стой…ты еще не закончила все выяснять! Самое то главное…

— Но я не могу с ней развестись, — вдруг говорит сам, и я резко прихожу в себя.

Смотрю на него, не понимаю. Влад с досадой поджимает губы, отворачивается, а потом потирает лицо и мрачно хмурится, глядя на огни догорающего года.

— Сейчас не вариант.

— Почему? — еле слышно.

— Быстрого развода не будет, — холодно отвечает, снова опускает на меня твердый взгляд и продолжает хмуро, — А учавствовать в гонке, пока я отбиваюсь от жены? Это не вариант, Женя. Тогда вообще нет никакого смысла начинать — это бесполезная трата денег, времени и сил. Если я ввяжусь сейчас в развод, последний год жизни насмарку. Мечты, цели — все на помойку.

— Понятно…

Он не разведется. Ну конечно. Ну конечно! И на что я надеялась?

Вот не знаю, правда. То ли это юношеский максимализм? То ли просто корешок тупости попал мне в голову и начал прорастать? То ли гормоны, взявшие мозг в осаду и прорвавшие его крепость? Но я правда на это надеялась, а теперь…

Почти рыдаю. Еле сдерживаю. В его руках. Как дура!

— Жень… — тихо зовет меня, а потом подкладывает палец под подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза, — Пожалуйста, не плачь…

— Не надо было тебе здесь оставаться…проблемы будут с…женой.

— Да плевать мне на нее! Ты не слышала?! Я же сказал…

— Что ты не разведешься! Слышала!

Резко отталкиваю его и встаю на ноги, забирая себе плед.

Хочу быть, как можно дальше. Черт! Хочу сбежать, но получается сделать только пару шагов к окну, в холод которого упираюсь лбом. Горю ведь всем телом…меня буквально на костре варят, аж кости плавятся.

Господи, как же это больно…

— Маленькая… — звучит шепот будто издалека, и он касается моих предплечий, слегка сжимая, а у меня даже сил нет сопротивляться!

Черт возьми…их просто нет…

— Пожалуйста…Влад, умоляю, отпусти меня…я больше не могу…

— Жень…

— Я не могу…мне больно. Видеть вас вместе, знать, что вы спите…

— До твоего появления мы не занимались сексом полгода, сейчас ничего не изменилось…

— Изменилось. Я больше не могу…

— Ты серьезно не можешь подождать?

— Сколько? Всю жизнь? — горько усмехаюсь, а он приближается и касается губами виска.

— Хотя бы полгода после выборов.

— А до них еще полгода, и того год…

— Всего год, малыш. Дай мне всего год…

— Ты обещал… — шепчу сквозь слезы, — Еще тогда в номере…ты обещал, что если я попрошу — ты меня отпустишь.

Чувствую, как он всем телом замирает, и мне так страшно. Черт…как же мне сейчас страшно, что он действительно меня отпустит…

Говорят, бабы дуры, и это правда? Так она выглядит? Попытка поступить правильно, которая оборачивается полным отрицанием этой правды?…

Наверно. Потому что я просто в ужасе притаилась, а когда он поворачивает меня на себя, и мы сталкиваемся взглядами — от сердца отходит огромный валун.

Ведь он этого не хочет…

— Ты этого действительно хочешь? — уточняет хрипло, глаза — две черные дыры.

Нет…черт возьми, нет!!!

Я мотаю головой, а потом кидаюсь ему на шею и прижимаюсь всем телом. Ищу губы, как слепой котенок во тьме…пожалуйста, поцелуй меня, обними, никогда не отпускай и пусть это будет правда…

— Черт, маленькая… — Влад обнимает меня за талию и поднимает, чтобы я оплела его бедра ногами, что и делаю сразу же, — Я в тебя так влюблен, что…твою мать, башню рвет. Потерпи. Немного совсем. Потерпи, пожалуйста. Ты мне нужна. Только ты. Я разведусь. Клянусь тебе, я разведусь…

Он входит в меня размашистым толчком, а я откидываю голову назад — верю.

Я тебе верю.

Начало мая; Женя

— Давай… — смеюсь, целую Влада на прощание, а он, как мальчишка, щипает меня за попу и дергает бровями.

— Не снимай эти шортики без меня, девочка.

— Обязательно. Чеши уже за вещами, господин мэр.

Застывает. Вчера он уже показал, как сильно его заводит, когда я так говорю, и теперь взгляд тяжелеет стократно.

А я улыбаюсь…прикусив губу смотрю на него, играюсь, флиртую.

Влад подходит ко мне медленно, прижимает к стене и шепчет:

— Ты играешь с огнем, Женя.

— А что если мне так нравится? — шепчу в ответ, глядя ему в глаза, а сама медленно стягиваю тоненькую сорочку с плеч.

Не хочу, чтобы он уезжал. Не хочу! Почему-то внутри неприятно свербит, как только я представляю, как он выйдет за порог, но это нужно сделать. Для нас обоих…для нашего будущего. Нужно! Поэтому Влад сжимает мои ладони, сам прижимается ко мне лбом и мотает головой.

— Не надо. Я быстро вернусь, ты заметить не успеешь…

— Знаю.

— Я вернусь, Жень.

— Я знаю…

— Не убегай только. Дождись…

Киваю пару раз, а у самой в глазах слезы стоят. Не знаю почему. Это же то, чего я так хотела — сейчас Влад едет за своими вещами, и чтобы сообщить Еве о разводе. Я же этого хотела! Тогда почему сердце тянет?! Думаешь, что он ее любит? Нет. Не любит! Я ему верю. Верю!

Прекрати нагнетать, дурная…

Беру себя в руки, выдыхаю и касаюсь его щеки кончиками пальцев, а потом нежно целую и шепчу:

— Я буду дома, возвращайся побыстрее. Пожалуйста.

Влад усмехается и кивает, но прежде чем уйти целует снова.

А потом дверь закрывается.

Я слышу, как заводится его машина и отъезжают ворота, после щелчок. Ну все. Осталось только дождаться.

Поворачиваюсь в сторону огромной гостиной и обвожу ее взглядом. Лисий нос — наш эквивалент, и теперь мы почти отсюда не выезжаем. Дом — наш дом — полон нас. Тут есть и фотографии с шикарных, зимних каникул, когда мы ходили вместе и на коньках кататься, и пить какао в Летнем саду, и просто гулять. Даже в будке для поцелуев сфоткались, и я улыбаюсь, когда вспоминаю, как Влад хотел перейти рубеж этих «поцелуев», залезая холодными пальцами мне под кофту.

Такой счастливый…он так разительно отличается от того Довода, которого я встретила в баре почти год назад — совсем другой: помолодевший, открытый, с шикарной, широкой улыбкой, но такой же красивый.

И мой.

Он мой!

Эта мысль свербит приятно, а сердце окунает в ласковое сияние чего-то бóльшего, чем я испытывала даже зимой! Теперь, когда прошел целый год, я с уверенностью могу сказать — люблю. Я люблю его, и вчера тихонько прошептала об этом впервые… Он сказал, что эта победа даже ярче той, что он уже одержал.

Кстати, да. Он выиграл на выборах. Вы ожидали иного? Я вот нет. Конечно, было непросто. Этот чертов Мельников — козел каких поискать! Как только начались выборы, свиней стало куда как больше, а потом пошли откровенные угрозы. Влад раза три созванивался и орал очень громко и страшно, так что я втягивала голову в плечи, а еще сильно волновалась. На это только, конечно, смешки получала, мол, ты спятила? Старик просто охерел, угомонись, забыла, кто я? Нет, не забыла. Просто я волнуюсь.

Благо, обошлось без эксцессов. Все-таки фамилия «Довод» не только необычная, она еще и здорово пугает. И защищает. Некий такой «оберег», понимаете? От всего.

А теперь все позади…Позади! Я так им гордилась! Вчера объявили результаты, где я тоже была, не смотря на то, что не работаю больше в штабе. Потом мы сбежали домой. Сюда. В наш маленький рай на берегу Финского залива…где все началось, и где я тихо сказала свое первое «люблю» в жизни, а потом получила такой же ответ.

Любит…он меня любит…

Единственное, что осталось — это Ева. Не думаю, конечно, что это будет проблемой. Точнее? Стараюсь не думать. Все равно мне страшно немного. Как она отреагирует? Что будет делать? А вдруг вся эта сказка опадет пеплом к моим ногам? Но…нет, этого просто не может быть!

Мотаю головой и слегка хмурюсь, а потом улыбаюсь, когда смотрю на снимок, где мы наряжаем елку. Как? Скажите мне…как?! Все это может быть притворством? Влад не врал мне! Он ее не любит!

— Ну привет, Женечка.

Я вся холодею моментально, а потом медленно поворачиваюсь к холлу, откуда раздается громкий хлопок дверью.

Ева.

Ева — мать твою! — Довод, которая непонятно как, а главное какого хрена! Сюда! Приперлась! В мой дом! В наш дом!

В наш... с ее мужем дом...