Довод для измены

Глава 19. Женек

Я смотрю на Еву с очевидной опаской. Пунцовая. Потерянная. Она напротив — долбит меня взглядом, полным открытой ненависти. Уверенная в себе. Твердая.

— Мда-а-а… — наконец-то тянет, а потом тихо усмехается и кивает пару раз, — Не думала, что Влад действительно так низко пал…

Реплика выводит меня из транса. Я сжимаю руки на груди и стараюсь держаться тоже уверенно: все-таки это мой дом. Мой! И ей здесь места нет!

— Что ты здесь делаешь?!

Кажется, такого она не ожидала. Ева меняется со мной местами и ловит шок за хвост, но контролирует себя явно гораздо лучше — усмехается, а потом и вовсе начинает хохотать в голос.

Это бесит.

Правда, если уж совсем честно, я скорее прикрываю истинные свои чувства — мне страшно, стыдно и противно. От себя самой. И в глаза ей смотреть — это испытание…

— А мы на «ты» перешли? — наконец спрашивает, фигурно изогнув бровь, — Когда успели то, дворняжка? Когда ты яйца моего мужа полировала?

Сумочка летит на столик. Кажется, она планирует задержаться, а так как на меня накатывает волна очередного стыда еще более «жгучего» эквивалента, у нее есть время забраться на «коня» и почувствовать себя свободно и расслаблено.

Я же теряю весь свой нехилый, словарный запас, черт бы меня побрал. Тупо смотрю, как она делает медленные, вальяжные шаги вглубь гостиной, как осматривается придирчиво, морщит носик.

— Интерьер — говно. Влад отказался оплатить услуги дизайнера? Ты недостаточно хорошо сосешь?

Боже.

Так. Не сдавай назад. Не смей! Позволишь ей почувствовать слабость, она тебя с потрохами сожрет. Заживо при том.

— Что ты здесь делаешь? Еще раз повторяю.

— За мужем своим приехала!

Шутки кончились. Ева срывается на крик, который ударяет о стены и возвращается рикошетом прямо в меня. Как пули. Они дырявят насквозь, и какой «не сдавай назад»?! Если в глазах ее слезы стоят…

Господи, как же мне стыдно…

— А зачем еще мне сюда тащиться? — продолжает, но уже полушепотом, — В этот блядский дом?! Где он прячет свою шлюху, которой хватило наглости! смотреть мне в глаза и улыбаться…

Жмурюсь.

Я много раз видела такие сны: Ева внезапно узнает о том, что это именно я — та самая любовница Влада, которую она искала. Но, знаете? Ни в одном сне так тяжело не было.

Легко притворяться, что она — отрицательный персонаж. Изменяла. Обманула. Использовала. Это правда было достаточно просто. Свалить все грехи на нее, а себя представлять в белом, но разве это так? Сейчас я понимаю — ни-фи-га. Я в любом случае любовница. То есть шлюха. Она права. Я — любовница и шлюха, которая влезла в ее брак и разве имею право ей дерзить? Разве да? Нет. Я потеряла все доводы для защиты, когда залезла в трусы мужчине с кольцом на пальце.

Наверно, поэтому мне нечего ответить? Наверно поэтому изнутри бьет мелкой дрожью, как будто сердце выщелкивает «помогите» азбукой Морзе? И язык мой прилип к небу тоже поэтому? И горло сдавило?…

— Что ты молчишь, а?! Сучка малолетняя!

— А что мне сказать? — хрипло выдавливаю из себя, разглядывая ровные досочки пола, — Ты итак все уже озвучила.

— То есть это правда?!

Усмехаюсь горько, а потом осмеливаюсь посмотреть ей в лицо. Какой смысл, в конце то концов, и дальше бежать? Меня поймали. На горячем. Все. Точка. Невозврат.

— Да.

Ева оценивает меня долго. Наверно, все же нет, просто эти моменты для меня тянутся, как улитка до старта — то есть супер медленно и грязно. Из-за тех помоев, которыми обливает меня жена моего мужчины. Пусть молча, но я их кожей чувствую — каждое слово, проклятие и пожелание. Они прожигают во мне дыры.

— Да…

Ева повторяет, будто пробуя на вкус такое короткое слово, пару раз кивает. Потом переводит взгляд в сторону на полки с фотографиями. Я вижу еще кое что ужасное — слезы, которые скатываются по щекам, и как бы она их быстро не вытирала, я их вижу. И запомню навсегда…это ведь слезы женщины, которой я сердце вырвала голыми руками…

— Какие красивые картинки.

Она буквально подскакивает и хватает ту, где мы целуемся, а я снимаю это в отражении зеркала ванны наверху. И знаете? Как бы ни был велик мой стыд, а я знаю, что поступок мой непростителен, позволить ей касаться своего сердце? Любви? Нас с Владом? Не могу. Вырываю тут же и прижимаю рамку к груди, нахмурив брови.

— Тебе лучше уйти.

— Ты мне будешь говорить, что мне лучше делать, а что нет?! — шипит, делая шаг ближе, но я не уступаю — стою на своем.

— Поговори с Владом.

ШЛЁП!

На щеку обрушивается пощечина такой силы, что у меня в голове начинает звенеть. Наверно, она треснула меня также яростно, как тогда и самого Влада, потому что это явно сильнее, чем бьет Инна, и совершенно точно сильнее, чем меня били когда-либо.

Пощечина ведь и сама — это сплошной, болевой сгусток. Страдания, отчаяние, сверление сердца — читаются сразу. Они вложены в ту силу, с которой обрушилась на меня лавина под названием "Ева". И это все моя вина. Поэтому я даже не думаю отвечать — просто стою, молчу, а она приближается так близко, что я могу определить все ноты ее парфюма от верхнего до самого нижнего.

Пусть даже не дышу. Все равно могу. Он фиксируется где-то на задворках сознания, чтобы навсегда запомнить, как пахнет самый ужасный момент моей жизни…

— Не смей…грязная, малолетняя сука, называть его по имени! — утробно рычит, пока я жмусь к рамке сильнее, — Что он тебе сказал, а?! Если ты такая смелая! Что он тебе наплел, идиотка?! Что?! Развод?! Это он тебе обещал?! Ты поэтому так вальяжно чувствуешь себя?! Дерзишь! Глазками стреляешь! А ты в курсе, что даже твоя пижама наполовину моя?!

Ева хватает меня за штанину шортиков, намеренно царапая кожу острыми ногтями, но я отшатываюсь. Как? Не знаю. Просто спасибо всем Богам, что у меня действительно это получается — вбиться в стену, почти в угол, и начать дышать. Хотя бы немного…

— Поговори с ним…он поехал к тебе…все объяснить!

Мда…это даже не оправдание…черт. Меня изнутри так дерёт, что это мой позорный максимум.

— Я то погорю, Женек, обязательно поговорю, а ты…пакуй свои шмотки и забудь сюда дорогу! Влад со мной никогда не разведется! Ты услышала?! Ни-ког-да! Чтобы он тебе не трепал, это мой мужчина. Он меня любит.

Поднимаю на нее затравленный взгляд, который плывет от слез, но фиксирует туда же в копилку мерзкую, кривую ухмылку.

— Да, Женек, это так. Знаю, что мужчины в таких случаях говорят, но это никогда не является правдой. Ты всего лишь глупая малолетка, которая научилась трахаться, но не научилась думать. Такие, как Влад Довод, не уходят к глупым малолеткам. Как бы они не стонали, в какие узлы бы не завязывались и как бы глубоко не принимали. Вот увидишь.

— Он меня любит… — шепчу, и получаю еще один гадкий смешок.

— Если ты в это веришь, значит, ты просто конченная идиотка и самое лучшее, что ты можешь для всех нас сделать — убиться об стену! Он никогда не бросит королеву ради безродной дворняги, которая даже в Питере не живет! Кто ты такая?! А кто он?!

— Это...неважно...

— Для тебя, возможно, да, но для него?! Ты очень сильно заблуждаешься, Женек, и скоро сама в этом убедишься. Помнишь? Я тебя предупреждала: вы из разных миров. Но раз ты не понимаешь на словах? Запомнишь на деле навсегда — прыгнуть выше головы невозможно!

Она разворачивается и быстрым шагом пересекает гостиную, по пути хватая сумочку, а напоследок оставляя мне последнюю шпильку.

— Можешь его сегодня не ждать. И завтра тоже. Он больше вообще не вернется, будь уверена!

Дверь шандарахает так, что, кажется, сейчас вся стена дома рухнет. Да она и рухает…прямо на меня.

Я отчаянно стараюсь не верить в слова, которые крутятся в голове, как на репите, если кнопку вдруг заело или ее вырвали с корнем.

Только записи, разве что, чья-то любезная рука меняет…

«Кто ты?! А кто он?!»

«Шлюха»

«Он со мной не разведется»

«Он меня любит»

«И ты поверила?! Идиотка!»

«Можешь его не ждать»

«Он не вернется»; «Не вернется»; «НЕ ВЕРНЕТСЯ!!!»

На миг застываю посреди гостиной, где наворачиваю круги уже часа два, жмурюсь. Даже ушки прикрываю руками! Не хочу этого слышать! Не хочу! Это неправда! Он мне обещал! Он любит! Я ему верю!

Кидаюсь к телефону. Его номер нахожу сразу. Он рядом с напоминанием в (35) раз, теперь цифра ехидно меняется на (36). Влад ни разу не взял трубку.

Слезы подкатывают к глазам.

Нет! Нельзя плакать! Он же обещал! Он…он не мог мне врать…после всего, что между нами было? Что у нас есть? Нет...не мог...

Но вдруг и не врал? Жень, а вдруг...вдруг...он просто думал, что разлюбил ее? Да, Влад говорил совершенно спокойно об их с Евой прошлом, но…кто может знать? Как там карта ляжет, когда расставание стучится в дверь и его уже не проигнорируешь? Он же столько лет не бросал ее…

ПОТОМУ ЧТО ОН…ОН ОБЪЯСНИЛ, ЖЕНЯ! Все будет хорошо! Он вернется! Как и обещал! Вернется!

Я прикрываю глаза и успокаиваю себя худо бедно, а потом иду на кухню, где разогреваю остатки вчерашнего шашлыка. Вечереет. Где-то квакают лягушки, вдалеке орут чайки, а телефон молчит.

Кошусь на него.

23:30

Может быть разговор затянулся? Успокойся… такое нельзя обсудить за пять минут…

Но прошло почти десять часов! И это игнорировать сложно.

Я возвращаюсь в дом полуживая. Внутри — пустота. Включаю телевизор и укладываюсь в комочек на диване, но прежде залезаю в его толстовку и обнимаю себя. Чтобы хотя бы иллюзию создать и хотя бы немного поспать…

***

Мне снилось что-то плохое. Не помню точно, но было очень и очень страшно. Холодно. Одиноко. И когда я подорвалась от какого-то шума — на лице были слезы.

Озираюсь. Откуда был шум? Вдруг с кухни?

С надеждой смотрю туда — пустота.

БДЫЩ! Пи-пи-пи…

Понятно. Мусорка приехала, а Влад?...

— Влад? — кричу в пустоту, аккуратно спуская ноги на холодный пол, — Влад?!

Но ни на первый, ни на второй мой окрик ответа нет.

Тишина. Густая, как кисель, и нехорошая, как мое предчувствие, что теперь разливается холодом по внутренностям.

Неужели…он правда…

Кошусь на телефон, который лежит мертвым грузом, тянусь. Это происходит бездумно и скорее на автомате, а когда экран оживает, там сообщение.

Я вижу его фамилию: Довод.

И так рада! Господи! Я так рада!

Начинаю задыхаться, все плывет в который раз, а сердце стучит в горле, из которого вырываются всхлипы вперемешку со стонами.

Написал! Он мне написал! Все хорошо!

Трясущимися руками открываю блокировку, но только со второго раза попадаю на иконку с мессенджером, а потом…читаю…

Довод

Прости, я решил вернуться в семью. Я понял, что люблю Еву, а наши отношения были ошибкой.

Довод

Мне правда жаль, малышка, но это правильно. Будь счастлива и не пытайся со мной связаться, пожалуйста. Не усложняй себе жизнь. У меня все еще есть подписанный тобой контракт.

Довод

Подарки можешь оставить себе. Прощай

До меня не с первого раза доходит. Я перечитываю снова и снова, сжав корпус телефона до белых костяшек, но все равно не понимаю. Трясу головой. Еще раз. Нет! Этого не может быть! Что за бред?! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!

Тут же набираю его номер.

Гудок-гудок-гудок

Возьми ты трубку, урод! Наберись смелости и скажи мне все это лично! Сука!

«Абонент временно недоступен или…»

Резко вскакиваю, громко всхлипывая, и снова набираю номер. Нет, ты поговоришь со мной! Так или иначе! Насрать мне на контракт! Если вместо сердца у меня — фарш. Бери трубку!!!

Гудок-гудок-гудок

Снова отбой.

Вы

Имей смелость поговорить со мной, эгоистичная сволочь! Возьми трубку! Или, я клянусь…

А что я…собственно, клянусь то? В прессу пойти? Угрожать ему? Да мне на это духа не хватит, тем более…разве я смогу ему навредить? Или даже блефовать и манипулировать этим? Ни за что…

Рухаю обратно на мягкие подушки и медленно моргаю, глядя в одну точку. Неужели…это правда?

Дилинь-динь-динь

От вибрации вздрагиваю, а когда переворачиваю телефон — там заветное имя. Задыхаюсь. Резко тяну ползунок. Приставляю к уху.

— Влад, я не…

— Это не Влад, Женек, — слышу тихий, надменный голос Евы, — А его жена. Ты что-то хотела?

Резко ударяет в грудь с разбега. Хмурюсь. Пытаюсь снова что-то срастить, а на том конце провода звучит мелодичный смех госпожи Довод.

— Помнишь, я тебе говорила, что научу тебя? Считай, что это твой урок, дорогая. В следующий раз ты никогда не полезешь в чужую семью и к чужому мужу…

— Где Влад? Я...

— Владислав Алексеевич не может подойти к телефону. Он передал мне эту чудесную возможность получить свою сатисфакцию.

— Сати…сфакцию?

— Ну а то как же? За все надо платить, Женек, а кому еще ты можешь отдать свой долг, если не мне? Ему то ты уже все, что могла — отдала. Не захлебнись своими разбитыми мечтами. Прощай.

Наверно…так все и должно было закончится, да? Так всегда заканчиваются такие истории…Любовница — жена — любовница — жена. Вечный круговорот женщин, где постоянная только одна: Ева Довод, которую он любит и с которой решил остаться.

А я?

Я постараюсь не захлебнуться в своих разбитых мечтах. Когда смогу дышать с ошметками вместе сердца...

Три года спустя; начало июня

Такси поворачивает направо прямо к гудящему трехэтажному зданию, и я сразу выхожу на улицу, придерживая трубку плечом.

— …Почему раньше нельзя было выйти, Крис?! Ты издеваешься?!

На том конце провода пьяное нытье.

— Да что я сделаю то?! Мы задержались всего на пятнадцать минут! И тут авария, Женя! А-ва-ри-я! Мне что?! Заставить машину взлететь?!

Закатываю мощно глаза. Тебе научиться выходить нормально не помешает! Черт, я на таком взводе, что внутри все так и взрывается атомными снарядами, поэтому когда меня вдруг пихают в спину, я тут же рычу:

— Ты мудак! Смотри, куда прешь! Или глаза на жопе?!

Мазнув по какому-то блондину жгучим взглядом, даже не думаю останавливаться и что-то там выяснять. Иду ко входу, по пути снимая легкую накидку. Продолжаю ругать подругу на чем свет стоит — это сейчас важнее.

— …И я должна теперь одна сидеть?!

— Господи! Да не усложняй ты так! Просто покажись админу, чтобы бронь не прохлопать! Там все оплачено! Закажи себе коктейль и выдохни наконец! Ты как с цепи сорвалась! — а потом тише, — Еще хуже, чем обычно…

— Я все слышу!

— Передай, что мы подарим ей еще один дилдак, раз прошлый не справляется!

На секунду замираю и усмехаюсь. Подружки уже пьяненькие, и голоса их достаточно забавные, чтобы заставить меня немного притормозить.

Я правда перегибаю палку.

Неделя выдалась дико сложная. У меня серьезная практика на носу, а с деканом факультета напряг. Ну ладно, это можно разрулить, но срывать злость на близких — совсем отстой. Я себя дико виноватой чувствую, поэтому прикрываю глаза, чтобы досчитать до трех, и стараюсь взять бурю под контроль. Киваю.

— Ладно. Говори уже, что делать.

— Да ничего такого! — хохочет, — Просто кончить и расслабиться!

Издаю смешок. Вот идиотка…

— Коваленко, я сейчас уйду, и ты весь вечер у бара простоишь.

— Хорошо-хорошо! Хорошо! Найди администратора…

— И попроси его тебя отодрать! Он такой милашка! — слышу на заднем фоне, на что громко цыкаю.

— Я ухожу…

— Ну не-е-ет! Прости! Все! Мы собрались. Так. Подходишь к админу и говоришь, что у тебя столик на фамилию Коваленко. Они просто тебя отметят, проводят, и все! Закажи себе коктейль, потанцуй…

— Когда вы будете?

— Черт! Надеюсь, что скоро! Мамочке нужно выпить!

Это точно…

Администратора нахожу достаточно быстро, но особо на него не реагирую. Да, симпатичный, а еще в декольте мне смотрит, будто там моя фамилия написана, однако, тоже плевать. Я одела супер-сексуальное платье, которое держится на честном слове, но сделала это не для него. Вообще, откровенно говоря, ни для кого. Для себя. Правда. Вот от всей души правда! Потому что с мужиками я завязала навсегда. Боюсь, что второго такого «прекрасного» исхода просто не переживу, если и первый то до сих пор ноет под ребрами.

Стараюсь об этом не думать.

Мне все еще колет, но не сегодня.

Я отбрасываю волосы за спину, пока поднимаюсь по прозрачной лестнице не второй этаж и достаю телефон. Вокруг музыка орет, люди беснуются — тоже плевать. Открываю окошко мессенджера.

Вы

Пап, у вас все в порядке?

Откровенно говоря, я не совсем хочу здесь быть. Мне бы лучше домой, только вот папа меня буквально вытолкал из квартиры. Говорит, я становлюсь похожа на затворника, и, наверно, в этом все же что-то есть.

Папа

Женя, я взрослый человек и тебе необязательно проверять меня каждые пять минут.

Вы

И кто еще из нас хамка?

Папа

🖕🏻

Папа

Повеселись, чтобы мне было за тебя стыдно

Вы

Ну окей. Напутствие получила, итак. Стыдно, значит? Хорошо.

Неловко озираюсь, уложив свою накидку на пухлый диванчик.

Мда…как-то это совсем отстой. И что мне делать? Наблюдаю, что стайка девчонок проходят мимо и смеются. Одеты с иголочки, хотя это неудивительно. Самый модный клуб Питера! А я одна…как перст. Или затворник. Папа еще как-то предложил нам рядом с квартирой налепить табличку: «осторожно, злая собака!», и это совсем удручает.

Иногда я и правда очень злая. Очень-очень злая. Колючая вся. Грубая. А мне это не нравится, если честно, просто я уже не помню, как иначе.

Стерлось.

Вздыхаю и бросаю взгляд на бар. А может, чтобы вспомнить, нужно и самой приложить усилия? Ну…знаете, там, попытаться, сделать шаг, а не винить весь мир в собственных косяках?

Так и сделаю!

Не знаю, откуда во мне берется эта решимость, но я уверенно встаю, вешаю золотой клатч под цвет платья на плечо и спускаюсь вниз.

Немного страшно почему-то, а еще странное ощущение. Как предчувствие. Но у меня такое часто бывает — паранойя называется.

Отмахиваться научилась, а сейчас еще и допинг есть. То есть будет.

— Две водки.

— Чистые? — орет бармен, киваю.

Показываю печатку на запястье с номером стола, через мгновение передо мной стоят две стопки огненно-ледяного, лечения, которые я опрокидываю по очереди и смотрю на танцпол.

Вот и ладушки.

Танцевать я люблю не так давно, но мне это тоже своего рода, как котику сметанка. Или неврастеничке ее таблетки — помогает немного отвлечься, когда я с головой окунаюсь в музыку и плавно двигаю бедрами в такт. Кто-то пытается меня трогать, но я сразу прерываю любой контакт, грубо убирая руки. Мне не нужен партнер. Для моего танца он ни к чему. Душу лечат только наедине с собой — этим я и занимаюсь, потому что снова на меня накатывают воспоминания.

Так бывает. Иногда. Точнее часто. Я не смогла забыть его лица, запаха, вкуса, хотя продала все, что он мне оставил. Абсолютно все. Даже тот кулон, о котором тайно жалею больше всего, но быть с ним рядом? Не могу физически. Он причинял мне боль, даже когда лежал в ящике рядом с трусами.

Господи…когда же это кончится?

По мне флешбеками херачат воспоминания. Улыбка, его тихое…

«Я люблю тебя, Женя…только тебя...Черт, ты так мне нужна, малышка...»

Стоны. Объятия. Смех. Он особенно сильно и, конечно же, взгляд. Я будто физически ощущаю его взгляд, поэтому в носу сразу начинает колоть, а сердце терзает на части.

Господи…когда же это кончится?

Нет ответа. Нет и надежды как будто, что это действительно когда-нибудь кончится, поэтому я останавливаюсь в центре толпы и закрываю глаза. Слышу сердце. Оно стучит быстро и неровно, но это тоже ничего. Мое сердце больше не стучит ровно и никогда не будет стучать ровно.

Та-а-ак…надо срочно выпить еще, или я сейчас в истерику провалюсь, как в болото, а только этого мне не хватало.

Снова подхожу к бару, но на этот раз заказываю Текилу Санрайз, а когда получаю ее, иду наверх.

Нужно немного успокоиться.

Нужно выдохнуть.

Нужно время, чтобы отодвинуть Довода подальше и поглубже. Утрамбовать, как я уже научилась утрамбовывать. Это у меня получается гораздо лучше, нежели держать себя в руках.

Фух. Давай. Соберись.

Прикрываю глаза после большого глотка сладенького коктейля и откидываюсь на спинку диванчика. Курить охота. Жаль, что больше нельзя курить в общественных местах. Кто придумал этот закон — изверги. Разве вы не знаете, что в бар приходят душу латать? А как латать душу без сигарет?

— Чистый мартини с тремя оливками.

Я тебя ненавижу.

С презрением смотрю на официантку, которая нарушила мой покой, цежу.

— Я не заказывала.

И, ожидаемо, ее пугаю. Нет, Жень, ты вообще чокнулась и берега попутала. Завязывай на людей бросаться, а то правда табличку на день рождения получишь или уголь в свой носок на Новый год.

Фу. Новый год. Его я, кстати, теперь тоже ненавижу.

— Для вас заказал вон тот мужчина… — робко шепчет указывая себе за спину к випкам напротив.

Ну прекрасно.

Хотя нет, серьезно. Прекрасно! Мне как раз не хватало самоубийцы, на которого можно сорвать всю свою агрессию.

Неохотно сажусь и уже собираюсь показать ему средний палец и отправить коктейль отправителю, как застываю.

И снова не могу дышать…

Потому что прямо напротив сидит он. Раскинувшись, подобно мне, на диване, только с сигаретой. Медленный дым ползет к потолку, ведь Доводу все можно. И курить в неположенном месте, и сердце мое разорвать, а сейчас приняться за его остатки.

Он ухмыляется. Мерзко, гадко, так колюче, пока по позвоночнику меня лижет дикий холод, и вдруг охватывает озноб. Потом жар. Потом снова озноб.

Моргаю часто. Это не может быть он! Я сделала все, чтобы больше никогда не слышать и не видеть ничего, что с ним связано, но где-то полгода назад не выдержала и зашла на страницу Евы. Они в Германии на ПМЖ. Счастливые, красивые боги. Улыбались в машине и обещали подписчикам фоточки с Мальдив, куда собирались на отдых. Прорыдала я тогда почти всю ночь и снова отправила жену Довода в блок, а потом поклялась себе, что больше никогда не напечатаю эту фамилию в поиск. В который раз.

Так какого хера он здесь делает?! Улыбается чуть шире, приподнимает брови за ними и стакан с виски, как бы кидая с насмешкой "ну привет, малышка Женя", и я…заканчиваюсь.

Но это я, собака то срывается с поводка. Ей только повод дай, а тут такое...

Что меня ведет? Не знаю. Я даже не до конца осознаю, что в принципе собираюсь делать, но плавно встаю, забрав свою накидку и сумочку. Иду. Как плыву сквозь густой туман. Ноги еле переставляю, в глазах бьют прожекторы. Слышу вместо музыки звон в ушах, да еще и желудок скрутило, как будто меня сейчас стошнит. Останавливаюсь рядом с двумя качками-охранниками лысыми, как в карикатурных фильмах про гангстеров, но еще более карикатурен жест — небрежный взмах кисти с блядским кольцом.

И меня пускают дальше, но не только по, видимо, экстра випке для Богов на максималках. Еще и по лезвию ножа, пока вокруг бушует огонь.

Что я делаю? Кричит разум, который в который раз послан на три буквы. Когда он рядом — я всегда посылала разум на три буквы, и вот он снова рядом.

Руку протяни только…

Влад осматривает меня с явным интересом. Проходится по телу без стеснения, и я чувствую его руки на своей коже. Былые отпечатки начинают зудеть и ныть. Вот так — три года прошло, а оно все помнит. Его до последней запятой.

Не забыла…

Как я и говорила: таких мужчин забыть невозможно. Так что, Женек, это никогда не кончится. Можешь не молиться — не кончится. Ты вечно будешь его чувствовать: на себе и в себе. Такова плата за то, что когда-то ты была просто феерической идиоткой и связалась с женатым мужчиной.

Он до сих пор женат…значит, Ева правду сказала? Любит...он ее любит...Да и как там было? От королев к дворняжкам не уходят. Что ж. Наверно, это действительно так. Наверно, все похожие историю имеют один и тот же закономерный конец, и, наверно, мне стоило об этом раньше думать, но я не могла.

Была так ослеплена тобой, хотя сейчас будто лучше? Я по-прежнему слепа, только теперь не от страсти, а от ярости…ненависти…презрения.

Да. Я ненавижу тебя. Так ненавижу, как Новый год нет, как людей вокруг нет. Ты — квинтэссенция моей ненависти. Примерно как когда-то был квинтэссенцией моей любви…