Довод для измены

Глава 15. Ты мне нужна

Довод

Когда я приезжаю к ее дому, электронные часы с приборной панели сообщают, что сейчас начало третьего. Вау. Мой личный рекорд. От места, где я был, до места, куда хотел попасть, ехать три с половиной часа. Ну как? Так упорно твердил навигатор, но я добрался за два.

Потрясающе. Не перестаю поражаться чуду немецкого автопрома, и никогда не устану им наслаждаться, но сейчас не об этом.

Хмурюсь, когда смотрю на окна, а я знаю ее окна — там творится вакханалия. Я даже из машины еще не вышел, но прекрасно это вижу с улицы: яркие огни, отголоски громкой музыки. Тусовка? О боже. Малолетняя тусовка — мрак. Чувствую себя некомфортно дико, а еще спрашиваю: какого хрена вообще здесь забыл?! Ну что ты творишь?!

Однако творю.

Выхожу и четким шагом следую до открытой двери подъезда, потому что прекрасно помню, что происходит на таких вот вечеринка.

Если она…с кем-то…

А может это даже и хорошо, в конце то концов, а? Увижу, отрежу и жить нормально начну.

В подъезде эхом разносится ор и смех. Как соседи это терпят? Без понятия, да и насрать мне. Прохожу мимо компании полуживых детей, подхожу к квартире, откуда орет какая-то тупая музыка. Ее даже музыкой назвать сложно: неразборчивые слова, призывающие к акту совокупляться везде и всегда, и ничего кроме. Это почти забавно, я ведь сейчас прекрасно понимаю брюзжащих стариков, которые вечно твердят: а вот в наше время…Потому что почти готов сказать тоже самое.

В мое время такой херни не было.

Да! Я это сказал, закатил глаза и дальше пошел.

Кто тут есть кто — понять сложно. Стою посреди дикого срача, густого дыма и вони дешевого пойла. Притон какой-то…Женя, твою мать! Что за дичь?! Тебе это действительно нравится?!

Вздыхаю. Тру глаза. Ищу ее, потом начинаю искать активней — но везде одни незнакомый морды, кто с волосами разноцветными, кто с пирсингом.

Нет нигде. Да чтоб тебя! Прижимаюсь к стене спиной и достаю телефон. Конечно, я понимаю, что она едва ли скажет мне что-то, но все же пытаюсь.

Вы

Где ты?

Малышка

Ты плохо по-русски понимаешь?! Отвали от меня!

Так, ну она трезвая — и это огромный плюс среди сплошного минуса. Позвонить бы…да только я не услышу трели мобильного в этом гуле, а геолокацию эта зараза отключила, как будто назло! Разобралась, твою мать! Чтоб ее…

Вы

Я серьезно сейчас спрашиваю

Малышка

И я не шучу

Теряю терпение

Вы

Я тебя найду, Женя. Клянусь, я найду тебя, и если хоть один ублюдок посмеет тебя пальцем тронуть, убью.

Вы

Обоих

Малышка

Как ты смеешь?! Больной!

Вы

А что еще ты можешь делать на этой вечеринке?! Женя, твою мать! Не играй со мной!

Ответ приходит не сразу.

Малышка

На какой вечеринке?

Ага. Интересно

Вы

В твоей квартире

Малышка

Ты в моей квартире?!

Вы

Женя!

Малышка

Ты же уехал

А это уже теплее. Я слегка улыбаюсь, вздыхаю и уже мягче пишу ей

Вы

Вернулся.

Вы

Раньше, чем ожидал. Где ты

Вы

Серьезно. Не делай глупостей. Ты лучше, чем эта грязь, маленькая

Ответа снова приходится ждать дольше. Я представляю, как она улыбается, потому что это приятно слышать, но, к сожалению для меня, я говорю от чистого сердца. Никакого вранья.

Малышка

Я не дома

Вы

Где

Хочется спросить «с кем?!», но я себя торможу

Малышка

В городе

Вы

Адрес

Малышка

Влад…

Вы

Женя, адрес!

Пишет. Прикидываю, что доеду до туда за полчаса максимум, и хочу уже свалить, как вдруг телефон снова вибрирует

Малышка

Можешь кое что сделать для меня? Пожалуйста

И послать бы, но я пишу…

Вы

Говори

Малышка

Там собака…забери собаку, умоляю

Я говорил, что чувствую себя конченным придурком? Так вот. Когда после продолжительных поисков я выхожу с псиной, что размером с коня, чувствую себя им уже оправданно.

Твою мать, Довод, ты точно потек. Поздравляю. Поздравляю, чтоб тебя!!! Хотел легкости?! Хотел крутого секса?! Получай!

Поворачиваюсь на псину, которая смотрит на меня в ответ и жалобно скулит.

— Ну и что ты ноешь? — цыкаю и трогаюсь с места, — Будто это ты в заднице…

Нет, господа, в заднице я. В полной, беспросветной жопе.

Когда поднимаюсь на нужный этаж — понимаю это так ярко…

Стоит. У двери. Жмется вся, закутавшись в какую-то вязанную кофту. Глаза на мокром месте, от меня еще их прячет…

Я сам себя ненавижу за то, что сделал, Жень. Прости.

Но я не говорю этого в слух, а она и не ждет. Присаживается на корточки рядом с собакой и что-то ему бубнит, а потом открывает дверь, чтобы пустить его в квартиру.

Его, но не меня.

— Зачем ты приехал? — тихо спрашивает, и я впервые в жизни не знаю, что сказать женщине.

Я не знаю зачем. Правильно было бы не приезжать, но правильно я послал на хер, когда тебя увидел.

Вот в ту же секунду, потому что это изначально было неправильно. Стратегически неверный шаг, как говорится. В простонародье — спермотоксикоз и полный отказ мозга.

Только едва ли, будем честными, дело в сексе. Меня от него кроет, но я понимаю, что кроет иначе.

Я ее хочу. Не тело, а ее, и это охренеть, как плохо.

Женя мое молчание, однако, иначе трактует. Я снова наступаю на одни и те же грабли и слишком долго думаю, чем бешу свою маленькую девочку. Она с вызовом нос задирает, а потом медленно стягивает свою кофту. Та падает к ногам в забавных тапочках.

Кадык дергается, и я окончательно отрубаюсь, когда она касается тоненькой маячки, под которой нет ни белья, ни стыда.

С ума сошла?!

Я делаю резкий шаг на чокнутую девчонку, которая действительно собралась раздеться на лестничной клетке?! Ты спятила?!

Берусь за ее запястья нежно, но твердо. Мотаю головой слегка. Шепчу глухо.

— Даже не вздумай, твою мать.

— А что не так? Ты разве не за этим здесь?

В голосе столько надежды…Она пытается ее скрыть за злостью, но на самом деле надеется получить отрицательный ответ.

Я это понимаю. Думаю, что она сама понимает, насколько очевидна, только ее мало волнует. Женя меня провоцирует открыто и жестко, как провоцируют обычно мужики. У женщин другие методы.

Только не у моей женщины, и мне это в ней очень нравится.

Я двигаюсь еще ближе, перевожу руки на поясницу и прижимаю к себе, чтобы свободно вдохнуть такой желанный запах, и еще тише шепчу.

— Я по тебе так соскучился, маленькая. Ты бы знала…

Правда в том, что это правда. Я могу трахнуть ее прямо здесь и сейчас. Прямо на лестничной клетке. Или в прихожей квартиры ее подруги. Я могу сделать это, как я могу, то есть, как в башку взбредет, и она мне на все поддастся, только не хочу. Точнее, не сейчас. Сначала я хочу ее обнять. Надеялся до последнего, что дурю и верю в розовые замки, однако нет.

Я хочу ее обнять, поцеловать и сказать такие простые и важные вещи: я по тебе соскучился. Ты мне очень нужна. Мне это самому нужно. И ей нужно.

Чувствую, как по-началу Женя столбенеет, но быстро ее отмораживаю, прижимая к груди еще ближе. Ну же, девочка, обними меня в ответ.

Обнимает.

Маленькие ладошки плавно скользят по моим ребрам, а потом смыкаются в замок, и я чувствую, как тяжело она дышит мне в солнечное сплетение.

— Прости меня, — шепчу, хотя слова даются мне непросто.

Я не извиняюсь перед женщинами. Я не извиняюсь ни перед кем! Кроме мамы, конечно же. Но перед любовницей?! Чего еще?! А, кажется, Женя перешла из этого разряда, да и была ли когда-то в нем? Что-то я неуверен.

Все изначально было неправильно.

Да, это так. Но что мне теперь то делать? Когда от правильного и привычного воротит? Я же никого не трахнул в командировке, хотя очевидно, что предпосылки, как и возможности, были. Они у меня всегда есть. Я не всегда хочу. То есть не хочу, когда тянет к другой.

Прекрасно.

Женя громко всхлипывает.

Еще лучше. Черт!

Меня это так режет, что я сжимаю ее сильнее, прикрываю глаза. А она вдруг спрашивает…

— Ты хочешь вернуться?

Да, черт возьми. Я дико хочу вернуться!

Отрываю ее от себя, чтобы заглянуть в глаза, а там такая решимость…Охренеть просто! Я в своих то глазах ее вижу не всегда…

У меня слов нет, и приходится тупо кивать, как болванчику. Не могу понять, устраивает ли ее такой ответ? Или она просто размышляет? Но потом я получаю:

— Я согласна, но это в последний раз, Довод. Еще раз уйдешь — я тебя назад не приму, уяснил?

А вот теперь у меня встал по стойке смирно.

Я прижимаю ее к двери всем телом и целую страстно, жадно — меня кроет. Сексом заниматься в общественных местах мне не нравится. Даже с любовницами. Я считаю, что секс — это в первую очередь игра, и для этой игры очень важно настроение и обстановка. Когда тебя могут поймать на горячем — это не заводит. Все приходится делать быстро, наспех, а в сексе я спешить тоже не люблю.

Я люблю медленно. Все медленно. И прелюдия растягивать, и сам акт.

Но сейчас, когда я ее целую, чувствую, что на грани и готов взять ее прямо здесь. Все таки сделать это — да, неплохая идея. Мозг, потонувший в похоти, очень даже «за», но потом меня поражает кое что другое: если кто-то увидит ее обнаженной? Я убивать начну, а садиться в мои планы не входит. При том, я серьезно начну убивать…

— Поехали, — рычу ей в губы, Женя задыхается сама.

— Что?

Слышу глупый смешок.

— Влад, ты спятил? На часах…

— Поехали!

Меня кроет с новой силой. Плевать мне, сколько времени! Я хочу тебя! Срочно! Хочу!!!

— Да куда?!

Ладошки упираются мне в грудь, а лицо полно недоумения. Как куда?!

— В Лисий нос!

Женя поднимает брови.

— А что? Обычная квартира тебя не устраивает?

— Меня не устраивает наличие подруги! — твердо беру ее за волосы у корней так, чтобы смотрела мне в глаза, — Или ты хочешь разыграть на троих?! Потому что я против, твою мать! Я не согласен тебя делить!

Ее пухлые, раскрасившиеся губы трогает улыбка, а потом я слышу тихий шепот.

— Моя подруга переехала в Москву, Влад. Она разрешила пожить в ее квартире и…

С этого и надо было начинать!

Я беру ее подмышку и уверенно открываю дверь, а там…черт, настолько комично, что я сам не выдерживаюсь и смеюсь вместе с Женей: ее огромный Дог сидит, наклонив голову на бок, и смотрит на нас, как на чокнутых.

Да, приятель. Твоя правда — мы и есть чокнутые.

Абсолютно сошедшие с рельс идиоты…

— Прости, он маленький совсем… — шепчет Женя, когда я ставлю ее на пол, — Ему все интересно.

Дарю ей усмешку, мол, знакомо, а сам закрываю за собой все замки, и я не уверен, что делаю это, чтобы самому не сбежать. Не передумать внезапно. Скорее…черт, чтобы она не делась никуда, пусть маленькая едва ли собирается вдруг раствориться в ночи.

Точнее в предрассветных сумерках.

Смотрит на меня так открыто, так…счастливо, будто не верит, что я здесь. Но я здесь. Спроси меня раньше, до тебя, я бы поржал, потому что если рву, то рву.

Все изначально было неправильно.

Черт, ну почему я чувствую по-другому то тогда? Будто она — это все, чего я искал…

— Хочешь кушать? — тихо спрашивает, и меня снова прошибает.

Я слегка улыбаюсь. Хочу, но больше хочу другого.

— Я бы лучше сходил в душ. Ехал сюда с Карелии…

Глаза малышки расширяются, и она наспех кивает, оттаскивая псину в комнату.

— Ой, ничего себе! Влад, не стоило так срываться и…конечно, пойдем, я покажу, где ванна.

Иду, даже если бы она сказала, что покажет, где эшафот.

Черт, Довод, тебе башню снесло окончательно, и уже глупо притворяться, что это не так. Еще как. Ты же одурел в конец…

— Вот здесь полотенце, — Женя касается слегка стопки белых полотенец, — Гель для душа найдешь и…

Стоп, ты куда собралась?! Беру ее за руку, делаю на нее шаг, чтобы прижать аппетитной попкой к стиральной машинке и убираю волосы с личика.

— Ты мне лучше покажешь…

Ты мне покажешь в любом случае. Лучше? Хуже? Ты мне покажешь, малышка. Я же сказал, что никуда тебя не отпущу.

Не могу.

Женя на мгновение краснеет. Мне нравится ее реакция, ее смущение, как пища для моего эго и для собственного возбуждения. Его я усиливаю, медленно снимая с нее маячку.

Девочка, я так по тебе скучал…

Тонкое тело, узкая талия, мои родные родинки над пупком, как пояс Ориона — а ты среди всего многообразия звезд самая яркая. Поверь мне.

Она продолжает меня провоцировать, когда сводит ручки вместе, чтобы прикрыть свою грудь, но потом отважно задирает нос и плавно их отпускает.

О черт.

Как же я тебя хочу…

Шумно выдыхаю. Я касаюсь ее нежной кожи, а как будто иначе не могу! Меня так ведет. Хуже наркомана, хотя я всегда старался избегать запрещенных веществ — они мешают сосредоточиться и думать. Мне всегда хотелось быть человеком разумным и умеющим думать, а как сложилось, да? Подсел на самый опасный кайф — на женщину. Чтобы было понятно, я в таком состоянии впервые в жизни. Даже с Евой не так было. Меня от нее вело, но все в пределах нормы. Ладно, немного выше. С Женей? Показатели бьют все рекорды.

Я завороженно наблюдаю, как она медленно расстегивает пуговицы на моей рубашке. Черт…она все уже знает. Знает, как я ненавижу спешку, как сделать так, чтобы я волком выл. Мне нравится выть волком, чтобы было понятно. Я люблю стоять на грани. Испытывать терпение. Мучать себя. Так секс приобретает иные оттенки — он сумасшедший, как в последний раз, и ощущения намного острее.

Да. Она это знает. Я ее всему научил. Показал, как надо. Как мне надо! И пусть это эгоистично, но ее глаза горят, а это лучшая подсказка, что я все сделал правильно. Потому что ей тоже нравится.

Она медленно водит руками по моей груди, распределяя пену. Она не торопится, когда ее смывает, как будто у нас в запасе все время мира. Я бы очень хотел сказать, что так и есть, но не могу, а в этот момент забываю. И что бежать мне надо будет с утра, и что дел много, и что мне вечно не хватает двадцати четырех часов в сутках! Для таких, как я, время — все. И мне нравится, что я могу забыть с ней о всех трех стрелках на моих Ролексах.

Затягивай. Сильнее. Вот так.

Когда Женя наконец-то касается моей груди губами, я уже на взводе, будто каждый миллиметр кожи — это нервное окончание. Или пианино. Я люблю слушать оркестры, часто хожу в Мариинский театр, и женщин из сферы искусства у меня тоже было больше остальных. Они умеют чувствовать чувства — играть на тебя, как на клавишах? Или струнах? Или танцевать на твоем теле, выписывая такие батманы, что дух захватывает?

Она лучше их всех.

Ее свобода. Ее огонь в глазах. Ее…влюбленность. Для меня, словно глоток свежего воздуха — искренность, оказывается, самое ценное, что нельзя купить ни за какие деньги. Когда ее нет нигде, ты начинаешь сильнее ценить. Так со всем: и с деньгами, со здоровьем, с сексом. Простой пример: вам сказали, что огурцы стоят, как квартира в центре Питера, и вдруг захотелось пойти и нарезать себе дольками один или пару сотен? Вот так и со мной. Я хочу эту искренность полностью — она моя.

Я наблюдаю за тем, как столь желанные губы скользят ниже, и сжимаю руки в кулаки. Да. Вот оно. Больше всего на свете мне хочется схватить ее за волосы и грубо поставить на колени, но нет. Во-первых, с ней моя грубость исчезает и грубо трахать ее рот даже воображение не поднимается, ни то, что рука или член. Во-вторых, так пытка будет неинтересной. Получая столько желанный кайф раньше времени, смысл этого кайфа будет неполным, а я жадный.

Давай. Толкни меня за границы возможного, девочка. Я хочу кончить так, как кончаю только с тобой.

Да-вай.

Она медленно встает на колени. В горле пересыхает моментально, как будто это продолжение пустыни Сахары по меньшей мере. Аж глаза закатывает, когда она берет мой член в руку.

О черт. Сорвусь. Нет! Еще не дошел. Терпи.

Чувствую себя мальчишкой и слегка улыбаюсь, ласково убирая волосы с ее лица.

Шум воды глушит мое дыхание. Это хорошо, потому что оно хриплое, тяжелое и животное, а я все-таки не готов пока открыть ей карты полностью. Мне страшно. Если честно, то я просто в ужасе! Что она поймет, какую власть надо мной имеет, как когда-то поняла Ева, и станет Евой номер два. Мне не нужна вторая жена, от одной воротит. Я боюсь, что моя девочка изменится…

Страх, как и все мысли уходит разом, когда она медленно проводит языком по всему стволу и возвращается к головке. Я теснее сжимаю зубы, хмурюсь, а потом ударяюсь затылком о кафель, когда попадаю во влажный, горячий, тесный плен ее губ.

О боже!

Издаю приглушенный стон. Женя скользит по моему члену так медленно, как это только возможно. С каждым качком ее головы, краски становятся ярче, а когда она обходит головку языком — перед глазами бьют круги. Я так хочу ускориться, но это, опять же, испорченный кайф — и я терплю. Только позволяю себе иногда податься бедрами вперед. Это против воли. Это я себя сдержать не могу, черт бы меня побрал.

Бля-а-адь…

Если бы женщины только знали, как они прекрасны в этот момент. Если бы они знали, какой властью на самом деле обладают, если умеют правильно делать минет — они могли бы управлять миром. Мы же их рабы. На меня посмотрите! Я Жене сейчас готов отдать все, что у меня есть, лишь бы она ускорилась и никогда не прекращала водить по моему члену своими губами.

Даже тот факт, что я это проговорил про себя, несильно заботит. Мысли — дурость. Я — идиот. Но хоть иногда я тоже имею на это право, так? Расслабиться и перестать отвечать всеобщим ожиданиям.

Она от меня ничего не ждет и не требует. Поднимает пьяные глаза, а потом так, чтобы я видел, проводит языком по розовой, гладкой плоти. Меня дергает, когда специально задевает уздечку, усмехаюсь этому, и снова дергаюсь, как школьница, когда она берет глубже.

О черт...еще чуть-чуть. Я смогу. Еще совсем чуть-чуть.

Вообще, я так пытать себя могу бесконечно. Серьезно. Ни одна женщина меня не могла довести до такой вот тряски так быстро — эта может. Я окончательно сдаюсь на суд собственных желаний и тяну ее за руку, покорно встает. Может быть, сидя на коленях, она мной и управляет, но когда мы занимаемся сексом — девочка отдает мне все бразды и не пытается доминировать. Это тоже очень важно. Женя настолько чувственная, что ей не нужно объяснять: трахать буду я, но никак не наоборот.

И я с удовольствием это делаю, когда мы меняемся местами. Подхватываю на руки, еле дышу, направляю всего себя в нее — и это маленькая смерть.

Меня насквозь поражает мощный, электрический импульс, от которого руки сводит, легкие, сердце…Я издаю громкий, мощный стон и абсолютно ничего вокруг не вижу. Есть только ощущения.

Есть только свобода.

В этот момент я абсолютно свободен, подаюсь бедрами снова и слышу ее стон, наполненный до краев удовольствием.

Ей так нравится. Пожёстче, почаще, и я ей это даю. Оттягиваю волосы, абсолютно бухой без вина, вонзаюсь в приоткрытые губы, которые кусаю, целую, снова кусаю, и наращиваю амплитуду.

Сейчас Женя на одном со мной уровне. Тут нет сознания. Нет мыслей. Есть только страсть, похоть и оргазмы. Она кончает первая. Ее оргазм передается мне толчком. Затем еще раз. А в третий раз я не выдерживаю. Прямо след в след.

Ты самое лучшее, что со мной было, девочка. За долгие годы…

— Не оставляй меня… — вдруг тихое-тихое.

Почти неуловимое, что уносит шум воды и собственное дыхание. Это почти нереально схватить, и в моем состоянии…я мог бы притвориться, что не слышал, только я не притворяюсь. Поднимаю ее лицо за подбородок, а когда замечаю слезы в глаза, по мне снова сильно бьет, и я позволяю своей маске ненадолго пасть окончательно.

— Я не собираюсь, маленькая. Ты мне очень нужна. Прости за то, что было.

«И за то, что будет…» — это я добавить не решаюсь, конечно же, но мне искренне жаль, потому что…мне известно то, что ей знать не надо: это не навсегда.

Мы с тобой не вечны.