Довод для измены

Глава 6. Дурочка, беги

Если бы вы видели, как я уходила из кабинета Довода, после его потрясающей новости, то совершенно точно усомнились бы в «текучести котов». Потому что человек может быть еще более «текучим», и я не про «таяние под горячим солнышком собственного влечения», в прямом смысле. Я буквально по стеночке проскользнула подальше, будто не из плоти и крови, а только из крови.

Змейкой-змейкой-змейкой.

Подальше.

Пока сердечко в груди «бах-бах-бах».

Но вырваться, однако, у меня не вышло. Теперь вот еду в уже знакомом Мерседесе, смотрю на машины, а сама только и вспоминаю, что о…

Примерно час назад

— Думаю, ты все прекрасно понимаешь, девочка. Я хочу тебя. Называй любую цену, впишу ее в пустую графу, и заметь, такое предложение я делаю не каждый день и не каждой своей любовнице.

Так. Мне нужно переварить.

Довод дает мне время, но не пространство, а под гнетом этого взгляда, о чем я могу подумать? Да ни о чем! Так и хочется взбрыкнуть, сбежать, но я продолжаю сидеть и смотреть. Цепляться изо всех сил за каждое сказанное им слово.

«Все прекрасно понимаешь»

«Я хочу тебя»

«Каждой своей любовнице»

«Цена»

Мамочки! Во что я вляпалась?!

На самом деле, если подвести итог, то это единственное, о чем я могу сейчас себя спросить: во-что-я-мать-твою-вляпалась?! Потому что я правда не осознаю. Мне дико страшно, но при этом в груди так печет...

Он такой красивый…

Кто это пищит на задворках сознания?! Кто такой смелый?! Я этого тоже не знаю, потому что на меня не похоже совершенно. Или похоже?

Боже, да я саму себя не понимаю: куда ты лезешь, Женя?! Куда?! Это не твой уровень! И дело даже не в его состоянии или положении в пищевой цепи! Он гораздо взрослее тебя, дура ты безалаберная!

Это. Кончится. Плохо.

Но знаете? Мне становится плевать, когда Влад вдруг усмехается, кладет руку мне на щеку и притягивает к себе одним мощным, резким движением, впиваясь прямо в губы.

Боже.

Я разлетаюсь на части.

Они такие горячие…даже мой сон ни в какое сравнение не идет!

Сделай хоть что-нибудь! Велит то самое «смелое», но «тихое» и «застенчивое» перевешивает, или я просто в шоке? Потому что сижу, как дура, и никак не реагирую.

Влада это быстро начинает бесить. Или наоборот раззадоривает? Слышу глухую усмешку, а потом чувствую, как его язык игриво, ласково проходит по нижней губе, и ничего не могу с собой поделать — подаюсь вперед, прикрываю глаза и впускаю его. Робко начиная отвечать.

Этот поцелуй похож на шторм.

Раньше я уже целовалась, не надо думать, что мне совсем не приходилось общаться с мужчинами, хотя то и не мужчина вовсе был! Так…парнишка на одной нашей вечеринке, когда мы напились и играли в классическую «бутылочку».

Не «айс», короче. С тем, что происходит здесь и сейчас ни в какое сравнение не идет.

Влад умеет целоваться — это факт. Он так умеет, что я забываю, кто я, что я, где нахожусь: все вокруг тает. Нет, не тает — распадается на частицы. Я почти Элли, которую унес в Волшебную страну страшный ураган. Только Тотошку потеряла, а еще свой мозг. Точно. Разум в процессе не участвует: все чисто на инстинктах.

Хватаюсь за широкие, сильные плечи, чтобы не терять равновесие и хотя бы на мгновение вернуть себе то чувство «принадлежности к земле», но выходит только хуже. Я чувствую, как под моим пальчиками шуршит приятная на ощупь рубашка. Его мышцы. Чувствую, как они бугрятся, напрягаются, ходят ходуном, и воображение тут же подбрасывает постыдные картины.

Он голый. Я тоже. Он на мне. Двигается. Как в фильмах для взрослых, которые да! Я смотрела и не стыжусь! В шестнадцать стало интересно, о чем столько разговоров?! Тогда я не очень поняла прикола: ну да, почувствовала легкие вибрации. Да, волнительно, как когда делаешь что-то запретное, но сейчас! Охохо…сейчас это просто ахтунг! Я не могу усидеть на месте. Между ног такая адская пульсация и жар, будто не на стуле сижу, а на раскаленных углях!

Это потому что ты целуешься с женатым. Шипит мне что-то из разряда «не тактильного», а «ментального», и сразу колет совесть.

Женечка, миленькая, ну что же ты делаешь?…

— Ты на вкус, как самая сладкая конфетка, девочка.

От этого шепота мое бедное тело окончательно сходит с ума. Мне стыдно признаться, но, клянусь, когда я встану с этого чертового кресла, после меня останется влажный след — и от этого я пылаю сильнее.

Куда же ты лезешь, Женечка?…

— Можно мне…уйти? — заставляю себя вытолкнуть глухие слова, радуюсь, что получается членораздельное, понятное предложение.

Хотя бы с этим ты справилась, браво! Влад усмехается и отстраняется, кивает.

— Иди. Машина внизу, отвезет тебя домой. Завтра дашь ответ. Не стесняйся добавлять нули, малышка, я ради тебя могу пойти на многое.

Сейчас

Я на него даже не посмотрела, так и ушла, уставившись в пол. Как уже оговаривала ранее: по стеночке. То есть максимально подальше, но почему тогда такое странное ощущение, что он во мне? Все еще где-то рядом, будто стоит мне повернуться в нашей ничем непримечательной трешке, как мне весь мир закроет широкий разворот плеч Довода.

Глубоко погрузившись в тяжелые мысли, я не обратила внимания ни на Милу, ни на Дога. Оба ждали в прихожей по-привычному, но я по-особенному прошла мимо сразу в свою комнату, где улеглась и накрылась с головой.

Это было час назад, и уже час я не могу высунуть носа из своего убежища.

«Все прекрасно понимаешь»

«Я хочу тебя»

«Каждой своей любовнице»

«Цена»

«Цена»

«Цена»

Це-на.

Наверно, его последняя реплика должна была звучать, как комплимент? Но она так не звучит. Напротив, мерзко. У меня от одного воспоминания о сказанном по телу бегут колючие, «живые» мурашки, которые пришли только за тем, чтобы погрузить в пучину стыда и самобичевания.

Обидно и горько, давит, в носу еще дико колет.

Нет, я не представляла себя, как Мила, на роле «любимой», или да?...

Да...

Ее ругала, над ней смеялась, но...Признаваться в этом не очень приятно, однако что поделать, если да? Я позволяла себе задуматься, а что было бы «если бы» Влад вдруг посмотрел на меня и влюбился? Как в каком-нибудь романтическом фильме, где главный герой — отпетый негодяй и сердцеед, непременно втрескается в обычную девчонку, которая ему ни по каким параметрам не подходит.

Да, моя натура реалиста ненавидит все эти условности. Ей бы фактов подавай, да основы железобетонной, но в каждом реалисте, походу дела, живет мечтатель. Или в каждой женщине? Ну хотя бы моего возраста.

Представляла, каюсь. Пусть я и понимаю, что нереально «наше» будущее: в жизни так просто не бывает! К сожалению (или к счастью) в реальности такие люди держатся таких же людей: как там говорят? Деньги к деньгам? Или Бог к Богине? Дурацкая формулировка, хотя, если так уж задуматься, а почему? Отражает положение дел: даже в мифах похожие связи заканчивались плохо.

Они всегда заканчиваются плохо, Жень. Всегда. Никаких исключений. И плохо будет тебе!

Это да, но если обстоятельно, а не размыто?

Сразу думаю о Медузе Горгоне. Все знают ее как чудовище, но всем ли известно, что она была девушкой? Невероятно красивой, молодой девушкой, в которую влюбился бог Посейдон. Он принудил ее к близости в храме Афины, в котором она хотела от него укрыться. И нет бы наказать похотливого бога, а куда там! Весь гнев женщины (по сути) пал на плечи другой женщины — вот как она стала монстром.

Мораль сей басни какова? Что мужикам все, что угодно сходит с рук! Конечно, в мифе не было затронутого, женского самолюбия (в любовном смысле), но если добавить его в уравнение, думаете, что Доводу за наш гипотетический роман что-то будет?! Ха-ха, держите меня семеро! Да нифига! Он владеет Евой, и она пойдет против его слова?! Да никогда в жизни! А вот мне костей не собрать.

Стоп, ты Еву боишься?!

ТА! Еще бы! Сегодня я увидела ее в гневе, и что-то мне подсказывает, что на страницах глянцевых изданий образ красавицы несколько «подтерт» и отредактирован. Не выглядит госпожа Довод, как «добрая сердцем красавица». А-а. Скорее злая и жестокая Афина, а я и есть Медуза. Меня не принуждают, конечно же, и силой брать тоже не будут, но это лишь детали истории. Сухой остаток остается неизменным: хана мне, ему благо.

Да даже если Еву и ее длиннющие ноги убрать! разве самое страшное уйдет?! Как?! Если по факту, самое страшное — он сам?!

Это. Кончится. Плохо.

Я знаю.

Тяжело вздыхаю и прикрываю глаза поплотнее.

Я знаю…

Щелк!

Ну что еще то?!

Кошусь на дверь, которая так аккуратно открылась, запуская в комнату слабую полоску света.

Оставьте вы меня в покое!

Хочется резко встать и зашвырнуть в Милу чем-то тяжелым, но она беременна, а значит вони будет больше, чем от уличного туалета на даче моей бабки, куда мы ездили каждый год сажать картошку, пока дом не сгорел.

Поэтому как там говорят? Не трогай, оно вонять не будет? Вот этой позиции я и придерживаюсь, поплотнее закрыв глаза — притворюсь спящей, как мертвой. Если с Доводом такой финт не пройдет, то в моей семьей за обе щеки.

Или нет?

Слышу — стоит. Не уходит. И как же бесит! Смотрит-смотрит-смотрит. Все-таки резко поворачиваюсь и хочу обругать всеми известными эпитетами, но замираю. На пороге неловко переминаясь с ноги на ногу стоит папа.

— Пап? — спрашиваю нахмурившись, он слегка улыбается.

— Привет, малышка.

Неожиданно. Он редко ко мне заходит, да и выглядит странно.

Господи! Что еще случилось?!

Сажусь, сердце опять пускается в глухой «бит».

— Что случилось? — выпаливаю, но он в ответ только мягко улыбается.

Это напрягает больше.

— Просто…хотел проверить, что с тобой все нормально.

Совсем «из ряда вон».

— Ты хотел…проверить?

— Ты пришла и сразу в комнату. Странно просто. Обычно заходишь.

Если честно, то я думала, что он этого не замечает. Замечал? На душе как-то теплее становится, и я ему улыбаюсь слегка и мотаю головой.

Не хочу его волновать и погружать в пучину разврата, где сама зависла по шею.

— Просто устала очень.

— Ну…тогда спи. Если что…я там…ну…приготовил котлеты и все такое.

— Спасибо, я не голодна.

Кивает, берется за ручку, а когда закрывает дверь и оставляет меня наедине, я точно знаю, что делать дальше.

Да! Возможно причина дурацкая, но ничего в этой жизни «просто так» не происходит — я в это свято верю. Папа зашел ко мне, и я в этом умудряюсь разглядеть знак, который абсолютно точно дает понять: я не могу.

Это слишком. Наш роман — слишком. И цена? Цена, блин?! Нет. Я себя потом ненавидеть всю жизнь буду, и как посмотрю в глаза отцу? Наши отношения изменились лишь в теории, на практике я по-прежнему его люблю, и он, наверно, единственный, кого я до ужаса боюсь разочаровать. Соглашусь? Разочарую. Даже если я готова бесплатно целовать Довода вечность, буду презирать, что позволила наклеить себе на грудь ценник, поддавшись собственной слабости.

Нет, Владислав Алексеевич. Извините, но этот контракт заключить у вас не получится.

Он — женат. А значит, Жень, табу. Нельзя.

Это кончится плохо.

***

Я так дико волнуюсь, как не волновалась даже когда шла на собеседование! Поэтому не удивительно, что и руки у меня растут из одного место, хотя может это паника? Которая накатила волной, когда мой телефон коротко дернулся в руке от очередного сообщения.

Не успеваю посмотреть — роняю его прямиком на лестницу в подъезде, пока борюсь с ключами.

Бдыщ!

Мне кажется, что это прямо самый настоящих «бдыщ!». Да это он и есть по-хорошему то — эхо разлетается на всю лестничную клетку, и я уже знаю, что когда подниму своего многострадального друга — экран будет весь в паутине.

Однако все равно обидно.

Сникаю в момент, хмурюсь, чтобы не разрыдаться: так и есть. Мой старенький айфон испустил последний дух. Нет, он все еще работает…ну или почти. Что там мне пришло разглядеть теперь не представляется возможным: вместо экрана я вижу «нефтяное» пятно.

Просто замечательно!

На миг задумываюсь: Вселенная так насмехается?! Как раз мне предлагают «контракт» — и это что же получается?! Проверка такая?! Сдамся или поддамся?! Будто других вариантов у меня априори нет! Но хрен вам всем! Я решила, и никакие разбитые телефоны, даже самые любимые, которые я сама купила на семнадцать лет, занимаясь с мелкими английским, не подтолкнут меня сказать «да» на такое непристойное предложение!

В конце концов, я себя не на помойке нашла! И точно не в магазине за толстым стеклом витрины!

Цену! Пошел ты!

Да. Сегодня я настроена куда как воинственней, но ровно до того момента, как не понимаю еще кое что: деньги то мне уже перечислили. И, барабанная дробь! Я не смогу перевести их «взад» владельцу. То есть придется переть до банкомата, снимать, а потом тащиться через весь город с огромными деньжищами!

Страшно. Мне искренне страшно, что меня, как последнюю лохушку, обворуют под чистую, поэтому я даже рада, что когда выхожу из дома — сразу вижу уже знакомый Мерседес.

В последний раз можно! Да к тому же у меня веская причина есть.

Да. Можно.

Да! И точка!

— Здравствуйте, — тихо здороваюсь, водитель мне кивает и заводит машину, но я выпаливаю, — А мы можем заехать в торговый центр?

— М?

— Он здесь недалеко.

— Господин Довод не давал указаний.

Вы посмотрите. Не давал он указаний!

Пф!

Нет. Погодите. Погромче надо: ПФФФФФ! Вот так то лучше.

Бесит, что без его «воли» мне и шага нельзя сделать, поэтому цежу.

— Хорошо, тогда я сама.

Уже касаюсь ручки двери, но водитель тут же выпаливает.

— Ладно-ладно! Заедем!

— Спасибо.

Недовольные оба. Я вижу, как мужик злится, что ему тут приходится возиться со мной, а меня бесит, что я должна еще упрашивать! Ну что за наглость, в самом то деле! Будто я его вещь!

Конечно нет, Жень, он же за тебя еще не заплатил. Ну…почти.

Мерзко. Снова комментарий в голове оживляет эту мерзость где-то под сердцем, поэтому и деньги я снимаю с неким пренебрежением. Единственное, что меня радует — как именно я буду их отдавать. Знаю, что не решусь, но опять же, помечтать можно? Что я приду в кабинет гордо и также гордо швырну ему скудную пачку прямо в наглую морду! Я этого не сделаю — понимаю, но в голове моей картина выглядет феерично.

Так, ладно. Отвлеклась и хватит, теперь надо взять себя в руки и стать серьезной.

Убеждаю себя «отнестись по-взрослому и не лажать», даже когда поднимаюсь в лифте на нужный этаж. И до кабинета. Даже внутри! Когда вижу его и теряю остатки разума…

Он такой красивый…

Женя, не отвлекайся!

— Ты опоздала… — хищно тянет, резко оторвав взгляд от клавиатуры, — Это почти провокация, малышка.

— Я хочу уволиться, — выпаливаю, раньше, чем снова начну течь, как мороженное на солнце.

Да. Тянуть нельзя. Нельзя!

Я реалист, как вы помните, поэтому отношусь со всей ответственностью к тому, что меня окружает. Еще предпочитаю не врать себе, то есть не жить в розовых замках, построенных на теории, что я такая вся из себя «сильная и независимая», потому что не сильная перед ним. И не независимая тоже перед ним — меня трусит от одного его взгляда, а когда Довод медленно поднимается из-за стола, прищурившись, меня вовсе снова сносит.

Снова как чертову Элли, только без Тотошки и без мозга, который отключается поэтапно. С каждым его шагом и с каждым тихим, вкрадчивым словом.

— Прости, что ты сказала?

Довод приближается еще, и мне приходится буквально прилипнуть спиной к двери, чтобы сохранить хотя бы подобие дистанции и безопасности.

Нет, о последнем можешь сразу и смело забыть.

Щелк.

Такой тихий звук, а сколько же он в себе несет. Во-первых, я понимаю, что за спиной моей захлопнулась ловушка, а во-вторых, он высвобождает Довода. Будто стирает все рамки.

Не дав мне и слова сказать, он кладет руку на щеку и резким движением тянет на себя так, что я чуть не падаю. Или падаю? Да, наверно все-таки валюсь куда-то за пределы своей четко выстроенной Вселенной.

Его губы накрывают мои в еще более жгучем поцелуе, чем был вчера.

На который я сразу отвечаю.

Как будто только этого и ждала.

Боже…за что?...

Вопрос проносится кометой, но сразу стирается, даже «хвостика» за собой не оставив. Ничего нет — в моей голове ваты набито столько, что я, наверно, даже имени своего не вспомню, и все из-за него! Влад прижимает меня к двери, добавляя напора.

Тихий стон.

Чей?

Мой что ли?

Я правда не специально, но внутри так бьет пульсация, что это просто необходимость! Точнее невозможность не сделать — больше в цель. Его руки на моих бедрах сильнее сжимают плотную джинсу, и слава богу, что я додумалась одеть сегодня именно джинсы! Клянусь, если бы он коснулся моей голой кожи — это было бы фатально.

И так почти смертельно. Влад резко поднимает меня на руки и разворачивается в сторону стола. Неужели мне снился вещий сон?! Я боюсь об этом думать, но чувствую прохладу ладошками и думаю. В моих фантазиях это кончилось хорошо, но в реальности кончится плохо.

ЖЕНЯ, ОСТАНОВИСЬ!

Но как?...

Он так искусно заводит меня в болото, как те самые огоньки из сказки, которые грибников на погибель тянут. Кажется, по поверьям человек видит, что больше всего хочет? Так вот: мне дают, что я больше всего хочу.

Его.

Влад подается бедрами вперед, стоя между широко раскрытых ног, и я чувствую все его напряжение.

Мамочки.

Фантазия снова бежит вперед меня, и я представляю невольно, эндшпиль нашего «контракта», как главного героя самого развратного фильма для взрослых, в котором я, ну сто процентов, еще пару мгновений и буду принимать такую же главную роль.

ЖЕНЯ, ОСТАНОВИСЬ!!!

— Нет, нет, нет… — шепчу, как в бреду, касаясь его груди, где так сильно долбит сердце.

Ничего себе…

— Чш… — Довод «успокаивает» меня просто (по его мнению), а потом подбрасывает в топку еще дров, когда спускается к шее.

Это так приятно.

Я закатываю глаза, не в силах удержать в груди еще одного стола, а потом сама двигаю бедра ближе к нему. Как будто у меня течка! Что я творю?! Совершенно точно, в мои планы на жизнь не входило заводить роман с женатым мужчиной!

ЖЕНЯ, ТВОЮ МАТЬ, ОС-ТА-НО-ВИСЬ! ЭТО. КОНЧИТСЯ. ПЛОХО.

— Нет!

Может быть, кому-то покажется, что так вести себя верх глупости, но я то понимаю, что еще секунда такого давления, и я точно тресну, как тоненький лед в начале осени. Поэтому да. Поэтому отпихиваю его от себя, приложив максимум усилий, поэтому повышаю голос — истерика, кажется, единственный способ прекратить!

Так мы и оказываемся на безопасном расстоянии друг от друга, слава тебе Господи! Тяжело дыша, вся взлохмаченная с футболкой, поднятой до бюстгальтера — я, он — весь взъерошенный, потерявший свой холодный лик где-то на моей коже.

Какой же он сексуальный…

Первый мой порыв — это наплевать на все, притянуть его обратно и окунуться в омут с головой, но я себе такого не позволю! Только и отрицать, что порыв подавить все-таки неимоверно сложно, тоже не буду. Это правда сложно. Так сложно, как ничего и никогда раньше.

Потому что я хочу.

Потому что мозг мой в сексуальной коме, барахтается среди образов и вспышек, в мурашках весь, в пульсации, что бьет и бьет между ног.

Как же я его хочу…впервые в жизни испытываю такие чувства к мужчине.

Несвободному, чужому мужчине, но что это меняет? Штамп в его паспорте не может сделать из него «столб» в конце концов, и уж точно не сможет отрубить эту тягу.

Я могу. Только я на это и способна, если в руки себя возьму!

Так. Ладно. Руки. Я. Ага, поняла.

Даю себе мгновение, выдыхаю, взявшись за голову, еще и еще, чтобы уровнять это самое дыхание, потом только смотрю на него.

— Я не согласна и хочу написать заявление на увольнение.

Получается сбито и, блин, неуверенно. Влад это сразу чувствует. Он, как хищник, ощущает брешь в моей броне, мою неуверенность в голосе, и ухмыляется.

Делает шаг обратно, смотрит так проникновенно…касается слегка щеки.

— Могу узнать «почему»?

— Вы женаты.

— Женат, это не проблема.

Круто.

— Для меня проблема.

Хмыкает.

— Брак мой, с чего тебе за него переживать?

Серьезно? Серьезно, блин?! Действительно! С чего бы?!

Негодую — он улыбается, но опять не дает сказать что-то (даже если бы я могла найтись во время).

На этот раз Влад приближается очень медленно, и мне бы снова вспомнить про свои установки, увернуться, но меня как будто сковало! Просто застываю, уставившись во все глаза, а когда его губы вновь касаются моих — вздрагиваю, как при разряде тока.

Ему такая реакция нравится, я это чувствую интуитивно. Не знаю почему, но знаю, что права. Иначе стал бы он говорить то, что говорит дальше?…

— Я привык получать, что я хочу, Женя, а тебя я хочу, так что называй, сколько ты хочешь в месяц. О жене не волнуйся. Ева тебя не касается, это только мое дело. С кем мне спать, кстати, тоже.

Если бы он не занимался деревом, то был бы самым лучшим гипнотизером или заклинателем змей, отвечаю. Его голос, как тихая поволока, накрывает с головой. Дурманит и манит подойти ближе. Дотронуться. Остаться здесь навсегда. С ним между ног — навсегда.

Я сама не замечаю, как он двигает меня ближе, сокращая любую безопасность на минимум, и теперь моя пульсация буквально воет: она чувствует жар его тела и хочет. Ей плевать на мораль — это животное: хочет.

А Влад меня снова целует и только подогревает полностью отключить все тумблеры разума. Может и отключил? Я ведь не стремлюсь больше оттолкнуть его, а напротив сжимаю рубашку на плечах и стону бессовестно, когда мужские бедра с силой вжимаются в меня.

Руки на талии. Наш контакт телесный-прямой вызывает волну цунами. Как дышать? Я не помню…вообще ничего не помню. Ничего! И как бы позорно это не звучало, я почти согласна, а спасает меня от падения в тартарары звонок его рабочего телефона.

Неохотно Влад отстраняется, смотрит мне за спину, слегка мотает головой, и отходит, чтобы я своей тоже начала думать.

Женя, ну ты даешь, блин…просто…ну-ты-даешь…

— Прости, малышка, но мне надо ответить. Едь домой, подумай, сегодня ты мне не нужна здесь.

Обидно как-то, и, видимо, из-за пережитого возбуждения, мне эмоции скрывать сложно, потому что он сразу их читает и слегка улыбается.

— У меня сложный день, ты будешь отвлекать. Ничего личного. Поговорим о нюансах завтра.

Ну как же…хотя чего я распереживалась? Мне только на руку! Если я останусь здесь сейчас, у меня не будет ни одного шанса на спасения своей души. И своего тела.

Когда я слезаю со стола, то четко знаю, что делать дальше, потому что также четко я понимаю иное: если свяжусь с ним, никогда не смогу пережить. Так бывает. Есть такие чувства, которые даже на смертном одре во времена твоей глубокой старости будут напоминать о себе всполохами, надежно закрепившимися в сознании.

Довод — тот мужчина, от которого невозможно уйти. Его невозможно забыть. Заменить. Такой мужчина встречается только раз в жизни, и…

Да, Жень. Это кончится плохо. Для тебя.

Беги.