Древний Рим. Честь преторианца

Глава 22. В гостях у оружейника

Хорошо, что после обеда народу на улицах чуть меньше, чем в утренние часы. Я без помех миновала пеструю череду лавчонок на первом этаже длинной многоэтажной инсулы. Перед глазами мелькали живые цветы и зеркала, выставленные на продажу, серые стены соседнего дома были разукрашены надписями и корявыми рисунками.

Но, кажется, ближе к вечеру торговля сворачивается, кое- где уже скрипели ставни, закрывающие оконные проемы. Запыхавшись, я решила передохнуть и оглядеться у фонтанчика с питьевой водой, – две пожилые женщины как раз наполняли здесь глиняные сосуды, видимо, чтобы отнести их в свои жилища, – водопровод и канализация имелись ведь только в домах богачей.

Едва я успела напиться и вымыть лицо холодной водой, как чуть не полетела в ближайшую лужу от крепкого шлепка ниже пояса. Я и не сомневалась, что Борат меня догонит, но кто дал ему право так себя вести да еще орать грубым тоном на всю округу:

– Не смей больше от меня убегать!

Пошатываясь от досады и некоторых болевых ощущений сзади, я плеснула полную горсть воды ему в лицо и махнула рукой в сторону предполагаемого нахождения Палатина.

– Силой туда потащишь?

– Потащу, если будет надо! Не серди меня, женщина!

Я пыталась быстренько сообразить, каковы мои шансы снова сбежать от Бората и что меня ждет в случае, если я одна окажусь в сумерках города. И жареному фазану понятно, что ничего хорошего не ждет.

Хотелось сесть посреди улицы и заплакать от безысходности. Или пойти помолиться у раскрашенного гигантского фаллоса, а вдруг поможет. Не зря же его выставили напоказ, помнится, он чуть не блестел от прикосновения тысяч рук горожан и приезжих, жаждущих удачи.

– Борат, я очень устала, едва стою на ногах, пойдем уже к твоим родственникам.

– Устала?! В последний раз я так бегал от горящих колесниц в Сирии… Едва не наделал под себя… думал, ты спрячешься в какую-то щель или ногу подвернешь, а Катон голову с меня снимет за то, что не досмотрел. Сколько с тобой хлопот, Валия!

– Я не навязывалась тебе в спутники, мог бы оставаться в казарме. И я тебе не мышь, прятаться по щелям не умею. Ты сам знаешь, мне некуда идти… Я никого в Риме не знаю.

– Кроме нищих гистрионов, за которых платишь долги! Похоже, ты цену денег не понимаешь, раз так легко с ними расстаешься. А у меня есть приказ сопроводить тебя в город – выгулять домашнюю обезьянку, которой наскучили шелка и устрицы, захотелось ощутить вонь местных помоек…

– Сам ты… такой!

Я хотела припомнить некоторые другие виды животных, но вовремя прикусила язык, не стоит его слишком уж злить, он и без того был на взводе, даже бросил на землю свою сумку в запале спора, широко расставил ноги и кулаками махал у меня под носом, что-то доказывая.

Мы бы еще немного поговорили у фонтана, но вокруг начала собираться толпа любопытных слушателей, – некоторые несли в руках посудины для набора воды, а сейчас опустили амфоры и улыбались бесплатному представлению.

Потом подошли трое парней в кожаных доспехах и шлемах – велели нам вести себя тише. По их военной выправке и суровым чертам лица я поняла, что это вигилы – местная полиция и пожарная служба одновременно.

Борат вполголоса что-то сказал старшему из них, и тот хохотнул в ответ, насмешливо глядя на меня. Я поправила растрепавшиеся волосы и, как ни в чем не бывало, подмигнула мальчику, который показывал мне язык, прячась за материнскую хламиду. Дети – они везде дети…

Скоро мы бок о бок шли с Боратом по тихой улочке, поднимавшейся немного в гору. Я бы с удовольствием отодвинулась от солдата на метр и более, но на моем плече лежала широкая ладонь, а я уже хорошо знала ее тяжесть.

Ноги гудели, каждый шаг давался с усилием. Глаза сами собой искали автобусную остановку, и, не находя таковой, с завистью следили за проплывающими мимо носилками в сопровождении мускулистых рабов или повозками, дребезжащими по плитам мостовой.

– Долго еще нам идти?

Борат молчал. Я заметила, он такой всегда – наговорит с три короба, а потом долго молчит, как будто раздумывает, не лишним ли были его тирады. Он здорово обидел меня сравнением с обезьянкой, а я его огорчила своей выходкой. А что такого? Ну, побегал, молодость вспомнил, авось не с тяжелой ношей легионера бежать-то пришлось. И не на разъяренных варваров в смертельную атаку, а за симпатичной девушкой вслед.

– Борат, я хоть немного симпатичная?

Он споткнулся и невольно увлек меня за собой. Чтобы не свалиться ему под ноги, я ухватилась за его горячую, немного липкую от жары шею, и мы оказались лицом к лицу. Он смотрел на меня так, будто видел впервые, с каким-то недоумением и строгим интересом.

– Сначала ты мне показалась слишком худой и вертлявой. А потом стала лучше.

Хочет сказать, что отъелась на императорских харчах? Разве я так заметно поправилась? Дома я бы сразу поняла это по любимым джинсам, и Ромка бы не преминул съязвить в момент очередной ссоры, а здесь вся одежда свободная, впрочем, не до фигуры мне сейчас, о чем я вообще переживаю.

Борат сосредоточенно поглаживает меня большим пальцем по щеке от носа к виску, потом касается губ и пытается приоткрыть рот, и я почему-то все терплю, затаив дыхание, и только чувствую, как все больше слабеют ноги. А его палец почему-то солоноватый на вкус… Господи, что же я делаю!

Мотнув головой, пытаюсь резко отодвинуться, и на доли секунды его взгляд становится таким жалобно-растерянным, что у меня сердце сжимается. Нельзя нам долго оставаться вдвоем, вот что я поняла.

Остаток пути опять идем молча, кажется, Борат тоже устал, тяжело и часто дышит, не смотрит на меня даже искоса. Наконец он останавливается возле неприметной, закрытой на засов лавки. Не трудно догадаться, что здесь торгуют оружием и доспехами. Вместо вывески висит короткий деревянный меч, а рядом болтаются пустые ножны. А вот и нарисованный краской прямоугольный щит, рядом какая-то корявая надпись… не разберу.

Борат поднимается по каменным ступенькам и стучит в двери, вскоре из квадратного окошечка, пробитого над входом в магазин, выглядывает чье-то скуластое худое лицо. Затем с глухим скрежетом отворяется боковая дверка чуть поодаль от главного входа и нас запускают внутрь.

В полумраке душного помещения я успеваю заметить лестницу, ведущую на второй этаж или антресоли, сейчас оттуда спускается грузный мужчина в широкой, не подпоясанной рубахе, где-то выше слышен радостный детский голосок и мягкие женские увещевания.

Хозяин лавки приложил ладонь к груди, обращаясь к моему спутнику:

– Рад тебя видеть, хотя сегодня не ждал. О, да ты не один… Очень рад!

Я не расслышала, что отвечал Борат родственнику, когда они закончили обмен приветствиями. Мне бы немного поесть и лечь спать. Да, еще кое-что хочется сделать перед сном, надеюсь, мне подскажут, как это удобнее осуществить в данных условиях.

Устало улыбаюсь женщине, что также спускается со второго этажа квартиры. Киваю кудрявой детской головке, жаль, она сразу же исчезают обратно за пологом, наверно, девочке интересно поглядеть на поздних гостей, но мать велела ложиться.

Насколько я поняла, дядя Бората и его семейство занимали две комнаты над собственной лавкой, рядом с которой располагалась оружейная мастерская. В закутке у крохотной кухни жили рабы – два мужчины зрелого возраста и одна пожилая темнокожая женщина. Она-то и прислуживала нам за столом, пока Вескуларий расспрашивал Бората о последних новостях Палатина.

Торговца живо интересовали планы военных походов цезаря. От этого зависели заказы на мечи, кинжалы и дротики-пилумы, а значит, и благосостояние оружейника. Я все-таки уговорила его жену Кордию именно сейчас передать маленькой Валерии терракотовую куклу – подарок Бората. Солдат тепло встретил девочку, а она будто души в нем не чаяла – сразу кинулась на шею и завизжала, когда оказалась подкинута сильными руками к потолку.

Я с умилением наблюдала за этой сценой, но вскоре семилетняя проказница уже сидела у меня на коленях и весело щебетала, радуясь забавной игрушке. Я всегда умела ладить с детьми. Впрочем, старший сын Вескулария – уже взрослый молчаливый юноша в светлой тунике тоже поглядывал на меня с интересом, как и его отец.

Торговец понизил голос, обратившись к Борату, и я сразу поняла, что разговор идет обо мне. Борат хмурился, отвечал сухо и немного раздраженно или мне показалось.

После скромного ужина, состоящего из подсохших лепешек, сыра и овощей, я уже не скрывала своего желания прилечь на покой. Валерию отец давно унес наверх, время подбиралось к полуночи. С улицы доносились оклики ночной стражи, лаяли соседские собаки, через узенькое окошко в лавку просочилась долгожданная прохлада.

Кордия тронула меня за плечо, заставив приподнять сомкнутые веки, кажется, я чуть не заснула, сидя на маленьком складном стуле, прислонившись спиной к оштукатуренной стене.

– Я постелила вам наверху, пойдем, провожу!

– А… да… спасибо.

Смысл ее слов дошел до меня, лишь когда мы поднимались по крутой лестнице на второй этаж. Надеюсь мне не придется делить комнату с Боратом? Какая же темнота кругом, я с трудом различаю деревянные ступени, так недолго и свалиться.

Обстановка в спаленке скудная: стол и два узких стула, сундуки, обитые железными обручами стоят, как стражи с двух сторон широкого ложа. При слабом свете бронзового светильника вижу, что на одном из сундуков разложены немудрящие женские сокровища – расчески, ларчик для украшений, терракотовая копилка и зеркальце на подставке.

– Отдыхай! Борат сказал, у тебя был тяжелый день.

Кордия поправила связку ключей на шее и улыбнулась, собираясь оставить меня одну. Я смущенно обратилась к ней с вопросом о расположении туалета. Мне указали на пузатую посудину, край которой недвусмысленно выступал из-под кровати.

– Сейчас пришлю Фиру, она принесет воду для умывания и опорожнит горшок.

Я растерянно вздохнула, что тут скажешь… Во дворце были уборные с мозаикой на полу и росписью на стенах, с живыми цветами и звонкими фонтанчиками. Во дворце были просторные ароматные комнаты, и солнце заливало атриум – открытый дворик с бассейном, окруженный колоннами из розового гранита. Но к чему напрасные сравнения?

Никогда я не гонялась за роскошью, однако привыкла к определенному комфорту, а здесь мне предлагают ночной горшок. Борат тоже будет пользоваться такой штуковиной или мужчинам еще проще… гм… интересно, где будет спать он сам.

После того, как и рабыня покинула спаленку, я развязала пояс и легла на постель прямо в одежде. Я скучала по привычной обстановке городской квартиры, переживала о родных, оставшихся в будущем, думала о Романе. Он-то утешится скоро, другую найдет. А дочка у Вескулария славная, она быстро ко мне потянулась, мы подружились. Я тоже доченьку хочу – такую же теплую, нежную, с пухлыми розовыми щечками и лукавой улыбкой.

Расслышав за спиной позвякивание бронзовых колечек на занавеске, прикрывающей дверной проем, я быстро попыталась вытереть с лица слезы. Борат переминался с ноги на ногу, будто не решаясь войти. В руках он держал какой-то темный сосуд.

– Как ты устроилась? Конечно, жилище тесновато, но дядя скоро купит соседнее помещение. Сапожник перебирается ближе к Форуму, хочет завести клиентуру побогаче, а свою лавку продаст нам. Без кредита не обойтись, но, может, к моменту сделки и я получу жалованье.

– Ты молодец, что помогаешь родственникам.

– А как же иначе? Надо пускать корни в Риме. Не все же стремятся в деревню, как ты.

От такого заявления, я присела на кровати, старательно моргая, чтобы прогнать сон ради минутной перепалки.

– Я не из города бегу, а от внимания неких властных персон, разве не понятно?

– А я думал, вы с Фурием – лучшие друзья… Нет, скорее он сделает тебя первым советником, Катону придется потесниться. Вот же расстроится бедняга.

Как-то он врастяжку это сказал, с незнакомыми игривыми интонациями. Потом поставил амфору на стол, отодвинув светильник. Я насторожилась.

– Если там вино, то зря принес, я не буду пить и тебе не советую. Ну-ну… Тебе сегодня уже хватит, видно, что расслабился изрядно, отпраздновал выходной. Терпеть не могу пьяных мужчин – развязных, болтливых, наглых, приставучих!

– Ворчишь, как старая жена, – добродушно прогудел Борат, а после чего уселся на край постели и, насвистывая, принялся расшнуровывать сандалии из запыленной светлой кожи.

Я заторможено следила за движениями его широких плеч и пыталась представить, как отреагирует Вескуларий и его супруга на мои крики о помощи. В том, что она мне скоро понадобится, почти не сомневалась.

Видимо, Борат почувствовал мое волнение, потому что расправил спину и потянулся, обернувшись.

– Я сказал, что ты со мной, и мы ляжем вместе. Кордия давно присматривает мне порядочную женщину для создания семьи, ее забота становится навязчивой, и дядя не отстает. Пусть же оставят хлопоты, все равно я пока не собираюсь жениться. А тебя прошу помалкивать, Валия. Если ты, конечно, так сможешь.

– И чтобы успокоить родных, ты сейчас предлагаешь нам спать в обнимку? – немедленно возмутилась я.

Борат развел руками, будто в недоумении, потом шумно выдохнул.

– Я такого не говорил, это твое предложение, но мне нравится.

Захотелось его чем-нибудь огреть, спихнуть с кровати и выпроводить за дверь, а потом подпереть ее сундуком. А-а-а… дверей-то здесь нет и в помине. Я уселась поудобнее и приняла самый воинственный вид. Борат посмотрел на меня с интересом, а потом нагнулся, чтобы снять вторую сандалию.

Надо же было мне так нелепо попасться!