Древний Рим. Честь преторианца

Глава 35. Арена

Среди гладиаторов, застывших перед ликом цезаря, резко выделялся обликом настоящий гигант, тело которого больше было покрыто шрамами, чем одеждой.

Гримунд Непобедимый. Гримунд Черная Молния.

Бывший кузнец, рудничный раб и, наконец, самый скандальный боец из школы Хромого Септория, что была расположена в тридцати стадиях от Рима.

Если слухи не врут, гладиаторская карьера Гримунда началась в маленьком приморском городишке во время похорон какого-то богача. Семья усопшего оплатила смертельные поединки, но перед началом представления возникла досадная заминка. Подлый Ланиста подсунул двух сопливых юнцов, которые с трудом прошли обучение, но запаниковали перед выходом на арену. А, может, они были любовники и не хотели драться друг с другом…

Случился скандал, остальные гладиаторы тоже бросили мечи, жалуясь, что их плохо кормили перед боем. Не помогали даже бичи и палки, великан Гримунд скрестил руки на груди и громогласно заявил, что уже два месяца не пробовал женщину, а потому совершенно не настроен сражаться.

Конечно, можно было заставить бойцов начать поединки под угрозой мгновенной позорной смерти, – арена была оцеплена легионерами, но хитрый распорядитель игр, опасаясь гнева толпы и убытков, придумал другой способ развлечь присутствующих. Он объявил, что победителю достанется необычный приз – белоснежная красавица, еще не знавшая мужчины.

Гримунд и еще несколько мужчин, понуждаемые кнутом, все-таки вышли на арену, где германец довольно легко остался в живых. Но каково же было его изумление, когда в виде заслуженной награды служитель выпустил на кровавый песок белую козочку с лентами на рогах.

О том, что произошло дальше, мнения сплетников расходятся. Одни говорили, что Гримунд не стал пренебрегать подарком, поймал козу и немедленно совершил над ней определенные деяния, чем изрядно позабавил зрителей. Другие болтают, что великан оскорбился и проткнул копьем живот устроителя игр, но его не предали смерти, посчитав неправедно обиженным. Кому уж какая версия покажется более интересной.

Нужно сказать главное, Гримунд Непобедимый был фаворитом сегодняшних игр и вызывал противоречивый интерес Фурия. Дерзкий германец слишком любим плебсом, и даже почтенные сенаторы приветствуют его появление хвалебными криками. Кажется, они рады видеть его больше, чем самого Божественного…

"Надо бы с этим покончить!"

Советник Катон, сидящий в ложе рядом с Валией, ободряюще коснулся ее холодной ладони и прошептал:

– Ты очень бледна. Держись, милая! Мне жаль, что тебе пришлось покинуть постель, но нынешние игры нельзя пропустить. Боюсь, следующие уже будут не так роскошны, казна почти пуста… Эгм…

Поймав на себе испытующий взгляд государя, Катон тотчас любезно улыбнулся и принялся нахваливать щедрость Фурия и его заботу о досуге простого народа.

Когда император, сурово хмыкнув, вновь уставился на арену, Тит Сергий обратился к своему соседу – сенатору Вентицию, на словах очень преданного монархии, а потому занявшему сейчас престижное место под злато-пурпурным навесом.

– Как ты слышал, будут ли в программе пегниарии? Я люблю их прыжки и уловки, особенно, если в ход идут дубины и цепи.

Грузный Вентиций с видом знатока прищурил заплывшие жиром глазки, пристально рассматривая стоящих перед ложей смертников.

– Ты, видно, гурман, Катон. Но представление пегниариев мало кого развлечет по-настоящему. Драться кнутами и палками до синяков и ссадин… Пфф – забава мальчишек! Слишком долго ждать, пока хрустнут кости и прольется кровь. Я предпочитаю поединки провокаторов – они свирепы, как львы. Помнишь, прошлые игры в честь сатурналий? Двоим бойцам удалось уцелеть, но на арену выпустили голодных кошек… Р-р-р… Говорят, тигров нарочно прижгли железом, чтобы они побушевали всерьез.

Катон кивнул в знак согласия и перевел разговор на более щекотливую тему – перевооружение армии.

– Фурий сейчас решает, кого поставить на место подлого Дакрона. Я готов поддержать кандидатуру твоего племянника, – Луций прекрасно зарекомендовал себя в Азии на посту легата, самое время ему возвратиться в Рим.

К тому же именно он подал прошение о замене привычных гладиусов на более совершенные мечи из легкой галльской бронзы. Я не воин, но долго обсуждал этот вопрос с Кассием, считаю решение оправданным. Нашим легионам нужны длинные обоюдоострые спаты, которые будут не только хорошо колоть, но и рубить. Остается вопрос поставки… гм… столько расходов…

Борат внимательно прислушивался к диалогу сановников, ведь речь шла об оружии массового производства. Потребуется не только железная руда и плавильные печи, но и умелые кузнецы, которые в кратчайшие сроки выполнят заказ. Нужно срочно сообщить Вескуларию о планах легата, возможно, дядя сумеет быстро изготовить пробную партию и предложить свои услуги поставщикам преторианских когорт в Риме.

Раздумья гвардейца прервали громкие звуки труб, Борат заметил, как девушка, сидящая рядом с цезарем, вздрогнула и подняла голову. Фурий небрежно обнял ее откинутой рукой, приказав оценить первые пары гладиаторов, вышедших на арену.

– Смотри, Валия, смотри хорошенько на эти отбросы общества. Их порой называют кумирами спорта и триумфаторами, а по мне так совершенно справедливо, что кости гладиаторов принято хоронить за городской стеной, словно останки животных. Их праху не место в семейных склепах. Они – низшая ступень человеческого рода, после них идут лишь рудничные рабы.

– Римляне любят убивать ради потехи таких же людей, как они сами, чем тут гордится, – пробормотала Валия, подавив вздох.

Глаза Фурия недобро сверкнули, рука в золотых перстнях крепко стиснула край ложи.

– Наши кровавые зрелища – знак всему миру, предостережение остальным народам. Пусть трепещут и преклоняются. Рим настолько богат и силен, что может позволить себе убивать для забавы. А ведь это всегда было прерогативой богов, Валия.

– Как бы вам не вызвать их зависть… Но, скажи, разве на арене будут сражаться только пленники и преступники, я слышала историю одного бывшего легионера, он сам записался в гладиаторы, видимо, причины нашлись.

Катон тут же склонился к ее плечу, чтобы ответить вместо нахмурившегося императора.

– Наверно, отчаянный парень оказался на краю долговой ямы или устал жить в нищете. А ничего больше не умеет, кроме как махать мечом и дырявить сопернику печень. Известно, что побеждая в поединках, можно добыть огромное состояние и великую славу.

Потому-то свободнорожденные квириты и произносят порой клятву гладиатора: «Даю сечь себя розгами, жечь огнем и убивать железом!» Я даже знавал пару случаев, когда изуродованные шрамами герои благополучно завершали карьеру на арене и создавали свои школы. Например, доблестный Батиат или Тертуллий… Смотри же! Сейчас все начнется!

Валия с замиранием сердца заметила, как на арену летит белый душистый платок Фурия. Громогласно заиграли дудки, тягостно заныли флейты, остервенело забряцали цымбалы, будто желая пригласить к грандиозному зрелищу всех Олимпийских богов разом.

Внимание Бората привлекла пара, начавшая бой непосредственно у трибуны цезаря. Фурий даже подался вперед, не желая пропустить ни малейшей детали поединка.

– Я ставлю на того ловкача с трезубцем, – обратился он к Валии, не поворачивая к ней головы, настолько был увлечен. – А секутор вроде тоже неплох, но его колени как будто немного дрожат. Или шлем слишком давит голову и пригибает к земле… Ха-ха…

Борат готов был согласиться с оценкой государя, хотя на первый взгляд оба соперника одинаково хорошо двигались и владели оружием. Взметнулась сеть ретиария – прочная ячеистая ловушка, и пока тяжеловооруженный секутор пытался выпутать из нее свой короткий меч, мощный трезубец соперника уже вонзился в его незащищенное поножами бедро.

Фурий открыто хохотал, хлопая ладонями по портику ложи. Валия вцепилась в кувшинчик с прохладной водой, заботливо припасенный Катоном, и глубоко дышала, пытаясь сосредоточится на шершавых влажных краях посудины.

Когда поверженный секутор поднял вверх палец, моля о пощаде, толпа разочарованно взревела, и вскоре кинжал ретиария избавил бойца от скорбного бытия.

Неподалеку завершился бой гопломаха с провокатором. Из горла копьеносца фонтаном била алая кровь, уже бесполезный шлем с широкими полями валялся на песке, воздымая разноцветные перья, два из которых были сломаны.

Опьяненный победой, провокатор сначала яростно скалился, озирая ликующую толпу, потом принялся стучать мечом о поверхность большого прямоугольного щита, в котором застряло копье соперника.

Зазвучали фанфары. Служители, одетые в костюмы бога подземного мира, потащили тела проигравших на выход, позже специальные люди в масках Харона прикончат тех, кто еще подает признаки жизни. А на арену вышла новая партия гладиаторов.

Борат крепче сжал рукоятку меча, заметив Квадрантуса в снаряжении фракийца. Противником ему был назначен воин-мурмиллон, здоровенный эфиоп, чье появление шумно приветствовала толпа. Видимо, он успел чем-то полюбиться народу на предыдущих выступлениях.

Голову мурмиллона надежно прикрывал широкополый шлем с решеткой на лице и рыбьим гребнем на верхушке. Цветной плюмаж из длинных перьев развевался на ветру, придавая и без того грозной фигуре темнокожего воина нарядно-устрашающий вид.

Квадрантус, похоже, бросил своему сопернику какую-то непристойную реплику, потому что, взревев, тот кинулся вперед, чтобы поразить насмешника мечом. Но «фракиец» был подвижен, как ртуть и легко уклонился от лобовой атаки.

Продолжая сыпать оскорблениями, Квадрантус словно танцевал вокруг неповоротливого воина в тяжелой броне, ища слабые места в его обороне. Публика ненадолго затаила дыхание, ожидая красивого эффектного поединка.

Решительный наскок, отражение пары ударов, рывок в сторону… грррах… темные горошины крови катятся из рассеченного плеча фракийца… Пристрастный Борат отмечал каждую деталь боя, с трудом пытаясь оставаться спокойным.

Кожаные накладки на бедрах Квадрантуса подпрыгивали в такт его ловким маневрам, но мурмиллон стоял, как нерушимая скала, делая лишь короткие выпады из-под своего трапециевидного щита. Одолеть его было очень непросто даже такому опытному вояке, как бывший легионер.

Борат даже скрипнул зубами, пытаясь предугадать новый прием Квадрантуса, и на мгновение отвлекся, чтобы бросить взгляд в сторону хрупкой спутницы императора. Валия еще так слаба, зачем Фурий заставил ее посетить эту бойню? Вот она склонила голову в сторону, будто пребывая в глубоком раздумье.

Вдруг отчаянно захотелось забрать ее отсюда, увести подальше от рычания томящихся в клетках хищников и диких воплей с трибун. Дальше от надменного цезаря с замашками мясника… Но еще недавно Борат сам отверг ее объяснения в саду, так захочет ли она снова заговорить с ним…

А Валия изо всех сил старалась сконцентрироваться на зрителях. Граждане Рима и его гости, нарочно приехавшие в столицу ради невиданного представления, сейчас вопили и ухали, хлопали в ладоши и вскакивали с мест, махали платками и тогами, энергично жестикулировали, посылая жалким на их взгляд бойцам проклятия или ободряя любимцев.

Где-то у главных ворот послышался вой обезумевшего от боли льва. Похоже, его хорошенько подготовят к ближайшему выступлению. Но настоящие звери сидят на трибунах.

Они так же алчут крови и мяса, как пантеры и тигры императорского зверинца. В душе они понимают, что сами в любой момент могут оказаться в центре арены, – один проступок, одно небрежное замечание в адрес властей и недавний сенатор или торговец будет орать от ужаса перед ликом неминуемой смерти.

Быть может, эти возгласы с трибун есть отголоски собственного страха и отчаяния? Валия мечтала уговорить Фурия построить новый театр, где играли бы знаменитые греческие и римские комедии, трагедии. Но зачем лить краску и притворяться мертвым на сцене, если половина города за бесплатные талоны-тессеры может насладиться лучшей постановкой драмы всех времен.

Римляне любят смотреть, как умирают в муках подобные им разумные существа. Может, это забава позволяет забыть о скоротечности и невзгодах собственной жизни?

Смерть всегда близко. Чувствуешь, как зловонно дышит она за твоим плечом? Не смей бояться и убегать! Нанеси удар первым и вовремя отскочи в сторону. Потом снова нападай и руби, даже если в твоей груди уже торчит чужой клинок, и ты готов захлебнуться собственной кровью. Забери противника с собой, он станет твоим рабом в загробной жизни. Так завещали предки. Так обещают жрецы.

Не потому ли дважды раненый мурмиллон все еще отчаянно сопротивляется атакам коренастого, подвижного фракийца? Наконец бывший легионер Квадрантус встает ногой на грудь сраженного тяжеловеса и над ареной раздается торжествующий рев героя: «Победа и Пяты-ы-ый!!! А-а-а-а!!!!»

Даже обычно сдержанные преторианцы одобрительно перешептываются, узнавая боевой клич Северной армии. Борат облегченно выдыхает, уже несколько расслабленно оглядывая поле сражения. Внезапно взгляд его останавливается на фигуре исполина с двузубым топором в неприкрытых броней руках. По узкому лезвию стекают бурые струи – теряются в истоптанном песке.

Гримунд Непобедимый уже сразил четверых бойцов и теперь ищет противника по себе.

Гримунд Черная Молния вновь жаждет насытить сердца зрителей восторгом, ведь ликование толпы зачастую – ключ к заветной свободе.

У каждого на этой арене есть мечта. Даже голодный, только что заклейменный лев хочет вернуться в родную саванну. Вернуться живым.