Два к одной, или все прелести одиночества

Глава 24

Ох. Вот тебе на. Хотела услышать я этих три заветных слова о любви. Услышала. Но радости нет. Только смятение. Не знаю, как реагировать на его признание. Так и стою перед ним растерянная, прижимая к груди посылку. Сердце маленькой птичкой бьётся в грудной клетке. Щёки раскраснелись, лицо горит, а на улице стало совсем жарко, того гляди снег растает, и подснежники распустятся.

— Максим, я… Ты… — ты всерьёз это говоришь? Уверен в сказанном или просто шутишь? Мысли носятся в моей голове. Никак не могу ухватить их за хвост.

— Забей. Садись в машину. Довезу до дома.

Он разворачивается и идёт к водительской двери. По походке и рваным жестам понимаю, он нервничает. Вот дура ты, Настя. Дурища. Тебе мужик в любви признался, а ты стоишь рот разинув. Сказала быть хоть что-то или поцеловала его. Ну уж нет. У нас дистанция, обойдемся без поцелуев.

Молча сажусь в машину. Не пристёгиваюсь. Нужно только дом объехать и всё. Когда короткий маршрут пройден, я набираюсь смелости и пытаюсь выложить свои мечущиеся мысли.

— Максим.

— Ууу.

— Ты мне нравишься. И тогда ещё летом понравился и сейчас. Но если бы сказал это тогда, всё могло бы быть по-другому. Сейчас я… Мне страшно, что ты врёшь. Говоришь несерьёзно. Просто, чтобы возобновить те отношения. Я боюсь поверить тебе и обжечься. Прости, если…

— Ты не виновата. Это я идиот, — голос Макса меняется. Он более спокойный и грустный. Как в тот день, когда он сообщил, что его мама умерла. — Мне тоже жаль, что мне не хватило смелости признаться тебе и себе в своих чувствах. Если бы я сказал это тогда, сразу. Этот кретин имел бы меньше шансов подкатить к тебе.

Повисает тишина. Слышно, как тикает аварийка. Мы оба смотрим в ночную темноту двора.

— Дай мне шанс. Хочешь, назначь испытательный срок. С новыми условиями. Клянусь, пальцем тебя не трону, пока не попросишь сама. Даже постараюсь не пошлить… Кино, прогулки за ручку, разговоры… Ты не поверишь, но я могу быть милым и романтичным…

— Это как раз я хорошо представляю. Свидание на колесе обозрения и завтрак в кровать мне очень понравились.

— Оценила?

— А то. Если бы ты после них снова не становился ледяным и отстранённым, то они были бы на десять из десяти.

— Если бы этот… Твой не писал тебе сообщения во время этих моих порывов, я бы не леденел.

Опять молчим. Он прав. Тогда утром в его кровати мне на телефон приходили сообщения от Антона. И после свидания на колесе, пока гяляли по набережной, тоже писал Антон.

— Давай попробуем с нуля. Но я не хочу, чтобы ты играл. Пытался соответствовать образу романтика. Хочу, чтобы ты был сами собой. И пусть в этот раз между нами не будет тайн. Говорим друг другу всё.

— По рукам, — он протягивает мне свою здоровенную лапищу. Я вкладываю в неё свою ладошку. Пожимаем руки в знак согласия, а затем Макс слегка тянет меня на себя. Лёгкий поцелуй. Короткий и нежный. Которого мне до ужаса мало. Мы застыли в сантиметре друг от друга. Сверлим друг друга глазами.

Хочу ещё. Мне не хватало его. Хочу сказать об этом, но нас вновь прерывает телефонный звонок. Я откидываюсь на сидение и начинаю истерически смеяться. Начали с нуля. Дежавю в чистом виде.

— Ёб… Если это Миронов, то я его убью. Прошлые разы нас обламывал именно он.

Макс достаёт из кармана смартфон. Смотрит на экран и смеётся.

— Ну точно блин. Кто ещё мог это быть. Чуйка у него на нас какая-то чтоли? — он отвечает на звонок, пока я зажимаю себе рот и стараюсь не смеяться в голос. — Вот скажи, Егор, что я тебе плохого сделал? Да это я так…

Максим закатывает глаза и корчит морды, слушая друга.

— Хорошо. Обещаю, что я могила. Говори уже, — лицо мужчины меняется на глазах. Шутливая ухмылка сменяется удивлением, которое уступает место радости. — Ну, поздравляю тебя, друг. Реально… Это охуенно. Да, понял я, что никому. Могила.

Да, что у него там за секрет?! Прекращаю хихикать и начинаю ёрзать на сидение от любопытства. Макс ещё раз поздравляет Егора, а потом отбивает вызов.

— На чём мы остановились? — он снова тянется ко мне.

— На честности и открытости.

— Так. А дальше?

— А дальше позвонил Егор и чем-то тебя обрадовал. Мой вопрос: чем? — я тоже слегка подаюсь вперёд. Макс пользуется этим и щёлкает меня по носу.

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Слышала о таком? — я возмущённо надуваю губы. — Настён, ну ты же слышала, что я пообещал ему молчать. Это его секрет. Юлька убьёт и его, и меня, если выясниться, что один из нас проболтался.

Так… Секрет касается Егора и Юли. Макс поздравил Егора. Юля разозлится, если кто-то посторонний это узнает… Складываю два и два в своей голове и выдаю первую гениальную мысль.

— Юля беременна?

Лицо Максима вытягивается в удивление. Он неравно сглатывает.

— Нет.

— Да.

— Нет, — отрицательно качает головой.

— Дааа. Я угадала. Офигеть. Моя подруга скоро станет мамой, — в восторге пищу я.

— Так. Я тебе этого не говорил! Это во-первых. Во-вторых, я теперь требую у тебя политического убежища. Мне Мироновы башку открутят теперь. И не смей сказать об этом кому-то. Тем более этой вашей Свете!

Я неимоверно счастлива за подругу. Соглашаюсь со всеми просьбами Макса. Как только оказываюсь в своей квартире, подхватываю Бантика и радостно начинаю прыгать с ним на кровати. Я так рада. Юля будет прекрасной мамой. А Егор — замечательным отцом.

За этим весельем меня застаёт звонок от Светки. Я пытаюсь скрыть свою радость, но не выходит. Она пытает меня о причинах моего возбуждённого состояния без всякой жалости. В конце концов, сдаюсь. Беру с неё обещание, держать длинный язык за зубами. Заставляю поклясться о том, что все останется в секрете. И в коце сообщаю радостную новость.

И вот мы уже обе визжим в трубку. Светка рада не меньше моего. Она вешает трубку, убеждая меня, что будет держать рот на замке. Хочется верить.

Такое хорошее настроение. Получаю от Макса сообщение, что он добрался до дома. И теперь будет ужинать один, так как я бессовестно отказалась разделить трапезу с ним.