Два к одной, или все прелести одиночества

Глава 29

— Я волновалась. Почему ты не брала трубку? А это кто, Настя? — кивает мама в сторону Макса.

— Что ты здесь делаешь? — я в шоке. Не ожидала её сейчас здесь увидеть.

— Вещи твои привезла, Настенька. Ты убежала босиком на улицу, в мороз. Денег с собой нет. Что я должна была делать, когда не нашла тебя во дворе?

— Не доводить всё до того, что бы она убегала? — Максим стягивает куртку и вешает её на крючок. Он совершенно уверенно проходит мимо матери на кухню и ставит чайник. — Ну это так. Как вариант. В порядке бреда предложил.

— Настя? — шипит мама и зыркает в сторону Максима. — Вам не стоит лезть не в своё дело, молодой человек. Вы вообще кто?

— Я? — максим роется в шкафу в поиске аптечки. — Я Оболенцев МаксимГригорьевич. Настин жених.

— Что? — теперь мама вновь сверлит меня глазами, а я молча киваю. — И когда ты собиралась сказать?

— Мам, мы…

— Что ты мямлишь, Анастасия! Говори внятно!

— Не повышайте, пожалуйста, на мою невесту голос, — Максим приобнимет меня и проводит на кухню.

— Я говорю, что это решение было принято недавно и…

— И мы решили не говорить вам, чтобы не затмевать радости от помолвки вашей младшей дочери. Незачем отнимать внимание на чужом празднике. Настя же не эгоистка.

Максим растворяет в стакане противовирусный порошок и суёт напиток мне.

— Спасибо, что привезла вещи. Я хотела попросить Юлю забрать их, — отхлёбываю напиток, чувствуя как тепло разливается по венам.

— Зачем просить посторонних, если у тебя есть семья, — она сверлит взглядом спокойного как слон Максима и выделяет интонацией последнее словосочетание.

— Хорошая семья, — ухмыляется Макс, вставая у меня за спиной. — Раз от неё босиком по снегу убегают.

— Настя, попроси, пожалуйста, своего жениха выйти. Нам нужно с тобой поговорить, — старается сдерживать гнев маменька.

— У меня нет от Максима секретов, мама, — ну уж фигушки! Терять такую громадную поддержку в лице Максима Оболенцева, нависающего за моей спиной огромной грозовой тучей, я не собираюсь.

— Настя! — давит матушка, но я отрицательно мотаю головой. — Хорошо. Вы в курсе, что это не Настина квартира?

— Я знаю, что она её у вас снимает. У родной — то матери…

— Замечательно. Я дарю свою долю квартиры младшей дочери к свадьбе. Вы готовы жить двумя семьями в одной квартире? Кстати, у Ксюши и её мужа скоро будет ребёнок, — парирует мама.

— Насть ты готова? Я вот готов. Вспомню счастливое детство в коммунальной квартире, — с недельным удовольствием в голосе произносит Макс, открыто издеваясь над собеседницей. — Ну и если надо, то ребёночка и мы заделать можем. Дело не хитрое. Детишкам вдвоём веселее расти будет.

Я поднимаю взгляд на Макса. Он улыбается. Но его взгляд… Буря, ураган, шторм, всё плещется в его серых глазах.

— Вы серьёзно?!

— Да, конечно. А что не так. Если я правильно понимаю, здесь половина квартиры Настина. «Под одной огромной крышей и просторней, и светлей. Ни к чему нам дом отдельный, вместе жить нам веселей», — напевает «мой жених» песню группы Дюна. — А если серьёзно, то есть и другой выход. Да и не один.

— Да, что вы говорите?

— Да. Вы можете подарить вашу долю на свадьбу нам с Настёной. Она как никак ваша старшая дочь. Еще мы можем выкупить вашу долю. Еще мы можем разменять квартиру. Еще мы…

— Что?! Она досталась нам от моей мамы! Квартира должна остаться в семье!

— Ну раз размен не вариант, вы можете выкупить Настину долю.

— Да, кто вы такой, чтобы указывать мне? Анастасия, ты не хочешь вступиться за мать? Посмотри, как твой женишок со мною разговаривает. Так и будешь молчать, пока меня с грязью смешивают?

— Позвольте, я и слова дурного про вас не сказал. Я бы хотел дружить с тёщей, — продолжает издеваться он.

— Максим… — робо подаю голос, но меня уже не слышат.

— Почему она должна за вас заступаться? Вы же за неё не заступались, когда ваш второй муж бил её?

— Да он пальцем её не тронул. Настя, что ты наговорила такое про папу? — переходит мама на возмущенный шёпот. С ней это происходит всегда во время психологического напряжения.

— Мам… — я жмурюсь. Весь сегодняшний день — это какой-то нескончаемый кошмарный сон. — Ты серьёзно? Он при тебе дал мне пощёчину.

— Нет, — она отрицательно качает головой. — Нет. Этого не было.

— Разве? А почему тогда у неё щека была красная, когда она выбежала из подъезда. Почему она вздрагивает от резких движений в её сторону? А! Я понял, вы из тех кто считает, что пощёчина, это не относится к физическому насилию.

Максим закипает. Я сжимаю его ладонь, лежащую на моём плече. Хорошо, что отчима здесь нет. Иначе я боюсь представить, что могло бы быть. Мама первая берёт себя в руки и нарушает тишину.

— Я вижу, здесь все решили сделать меня главным злом. Надумаешь поговорить спокойно, Анастасия, тогда звони. Мама берёт свою сумку и выходит из кухни.

— Мам, — иду я следом. — Мама…

— Что мама? Скажешь, что я тоже тебя била? — она обувает сапоги, не глядя на меня.

— Нет. Просто ты же видела, что он ударил меня. Ты всегда это видела…

— И? Что я должна была делать? Что? Саша взял меня в жёны, зная, что у меня есть ребёнок. Он принял тебя в нашу семью, когда умерла бабушка. В отличие от твоего родного папочки, который сразу заявил, что готов брать тебя только на каникулы. У него семья была видите ли, — мама повязывает платок, всё так же не глядя на меня и поправляет волосы. — Он кормил меня, Ксюшу и тебя. А ты никогда не могла себя вести нормально. Всё тебе не так было. Не эдак. Как-то тебя ещё надо было воспитывать.

— Я себя плохо вела? Я?! Да я же… Я у вас домработницей и нянькой была. У меня детства не было… Я стирала, убирала, водила Ксюшу в сад, потом в школу и кружки. Делала с ней уроки. Да я… Я мечту свою предала, пока он бухал, а кредиторы пытались вытрясти с нас последние копейки. И я неблагодарная?! Я заслужила все пощёчины, подзатыльники, обзывательства и унижения?!

Она молча застёгивает шубу, поправляет прядки волос, выбившие из-под шапки. Делая вид, что меня здесь нет.

— Не молчи, Мам. Прошу скажи, ты тоже считаешь меня своей ошибкой?

Этот вопрос меня мучил всю жизнь. От отчима слышала это я постоянно, а мама не поддерживала и не опровергала его слова. Она их игнорировала, как и меня сейчас. Мама отодвигает ногой в сторону Бантика и берётся за ручку двери.

— Ты не ответила на мой вопрос!

Её спина идеально прямая, как жердь. Плечи напряжены. Тишина стоит такая, что слышно, как обиженно сопит Бант.

— Если бы не твоя бабушка, я бы сделала аборт и не прожила с твоим отцом и года. И все были бы счастливы.

В полной тишине раздается хлопок входной двери. Слышу, как стучат её каблуки по лестнице. Ну вот и всё. Разговор окончен. Я услышала ответ на свой вопрос. Теперь всё проще как-то стало. Всё стало понятнее, несмотря на невыносимую боль.