Два к одной, или все прелести одиночества

Глава 30

Разумеется, я заболела. Может, нервы сдали, а может беготня босиком и на распашку дали свои последствия. Но факт один вечером у меня поднялась температура, а утром пропал и голос. Отписалась на работу, что беру отгул по состоянию здоровья. Максим настаивал на враче, но наш участковый по месту жительства… Так себе врач, мягко говоря. А потом ходить в местную поликлинику, сидеть в очереди и не попасть на приём — не самое приятное занятие. Отлежусь денёк. А завтра на смену. Всё будет со мной в порядке. Тем более при такой няне-сиделке, как Максим.

Мужчина напичкал меня жаропонижающими, противовирусными, погулял с Бантиком, приготовил лёгкий бульон, строго настрого запретив мне вылезать из-под одеяла. Ну тут я и не сопротивлялась. Меня так знобило, что я без стеснения использовала Бантика, как живую грелку. А когда Макс, переодевшись в спортивную майку и штаны, которые удачно валялись у него в машине, устроился рядом со мною, моему счастью не было предела. Я прижалась к нему, млея от того, какой он тёплый.

— Ты вся дрожишь, — Макс подхватил, лежащего между нами Бантика, и опустил на кровать за мной. — Давай-ка, дружок, я теперь её погрею.

Я удобно устроилась, прижавшись к мужчине всем телом. Все переживания сегодняшнего дня стали казаться чем-то далёким и не реальным. Как дурной сон.

— Ты правда жил в коммуналке? — начинаю разговор я, желая узнать о Максиме чуть больше.

— Да. С родителями. Лет до семи или восьми. Но я первый класс закончил, когда мы переехали. Знаешь, у меня остались только хорошие воспоминания о том времени.

— Правда?

— Да. В одной из комнат жил мальчишка года на два меня старше… Мы всегда играли вместе. Его мама по очереди с моей забирала нас из школы и кормила обедом. Помню, в комнате ближе к кухне жили муж с женой. Она по вечерам пела, а он на гитаре играл на кухне. Мама уж больно любила их слушать. А мы с другом, пользуясь моментом, тырили печенье из вазочки. А ещё там жил дядька дальнобойщик. Такой огромный, как шкаф. Я его трезвым не помню от слова совсем. Зато он рассказывал нам классные истории из поездок. Врал безбожно, но мы наивные дети верили. Было весело. А потом родители купили квартиру, и мы переехали. А это квартира твоей бабушки?

— Да. Я здесь жила и росла всё детство.

— До семи лет.

— Ага. До самой её смерти. Знаешь, какая она хорошая была? Она перед сном пела мне песни. Наверное, к семи годам я знала все советские романсы. А ещё она пекла очень вкусные пироги. И меня научила.

— Серьёзно? Ты же маленькая была.

— И что? Я запомнила всё. Даже рецепт сохранился. У неё были золотые руки. За всё, что она бралась — всё удавалось. Я сейчас понимаю, как ей было тяжело одной сидеть со мной, работать, создавать уют и поддерживать порядок в доме. Она была для меня главным человеком. Мама с папой приезжали только на праздники. На день рождения там, на Новый год. А она была всегда рядом. Меня, как-то и не смущало, что родители неживут снами. Бабушка мне заменяла всех. Я первый класс заканчивала, когда её не стало. Вернулась из школы, а ей плохо. Сидит, за сердце держится. Пока я бегала на кухню за таблетками, её не стало. Я прихожу, а она не дышит. Знаешь, я так испугалась. Позвонила в скорую и побежала к соседке. В квартиру рядом, где Юля жила. Я не понимала, как будет дальше. Милиционер хотел меня в детскую комнату милиции забрать, до приезда родителей, но соседка настояла, чтобы я ждала маму у неё дома. Я всё только думала, как я без бабушки буду, я же теперь совсем одна. Меня же в детский дом отдадут. А потом приехала мама и дядь Саша. Представляешь, я их испугалась. Дядь Саша был такой строгий, даже мама рядом с ним была более… Собранной какой-то. Я расплакалась и спряталась в кладовке. А потом подумала, знаешь о чём? Я подумала про нашего соседа сверху. Там жил бывший военный, строгих правил мужчина — Аркадий Наумович. Он всегда обращался ко мне по имени-отчеству, Анастасия Юрьевна и никак иначе. Всегда угощал меня ирисками и карамельками. Я вспомнила его слова о том, что люди любят послушных детей. А я была послушной. И поэтому он меня любил. Значит, я стану самой-самой послушной и мама с дядей Сашей тоже меня полюбят. Обязательно полюбят. Логичный план так ведь? Сейчас по прошествии лет, я понимаю, что ему очень нравилась бабушка. Ой, я что-то разболталась. Извини. Ты обрывай меня, если…

— Всё в порядке, Настён. Мне очень нравится тебя слушать. Так, что у него с твоей бабушкой роман-то был?

— Нет, вроде. Но если бы не я, у них могло, что-то получиться. Бабушка очень красивой была. Я как-нибудь покажу тебе её фото.

— Ты врачом захотела стать из-за неё?

— Да. Она была хорошей, если бы терапевт, к которому ходила не приём, вовремя отправил на обследование, то она осталась бы жива. Представляешь, сколько в этом мире хороших бабушек, которым нужна хорошая медицинская помощь? А сколько никому не нужных, одиноких старушек, которым нужно и внимание, и помощь? Я хотела помогать им, как бабушка всегда помогала мне.

Утыкаюсь носом в плечо Макса. От него вкусно пахнет одеколоном и чем-то ещё очень родным. Мне становится жарко. Видимо, температура начинает спадать. Максим целует меня в лоб и озвучивает мою мысль.

Я поднимаю на него взгляд и нежно целую в губы. Он довольно улыбается и отвечает на поцелуй. Мы так и засыпаем в объятиях друг друга. Сквозь сон чувствую, как Бантик топчется по мне, стараясь улечься между нами.

Утром я чувствую себя гораздо лучше. Слабость никуда не делась, но температура уже не такая высокая. Витамины, порошки, таблетки и к вечеру буду на ногах. Я сладко потягиваюсь в кровати, выбираясь из-под навалившегося на меня мужчины.

— Не ёрзай, — бурчит он. — Так ведь хорошо лежали.

— Мне жарко стало.

— То холодно, то жарко. На вас не угодишь, Анастасия Юрьевна, — улыбается Макс и тоже потягивается. — Доброе утро, красавица. Как себя чувствуешь, — спрашивает, трогая мой лоб ладонью.

— Доброе утро, — чмокаю его в щёку. — Гораздо лучше, только есть хочу.

— Это дело поправимое. Сейчас погуляю с Бантом и принесу тебе вкусненького.

— Давай ты погуляешь, а я нам кашу сварю?

— Тоже как вариант. Ты справишься?

— Максим, я не при смерти. Уж с кашей справлюсь.

Выпутываюсь из одеяла и топаю умываться. Сквозь шум воды слышу свист и недовольное «НАСТЯ!!!». Ой ей. Кажется, у меня проблемы.

— Что я натворила? — интересуюсь я, выглядывая из ванной.

— Я так понимаю, ты своей подруге блондинистой не отписалась, что всё хорошо? Да?

Упс! Я поджимаю губы. Забыла. Совсем вылетело из головы отписаться девочкам в чат. Там Света с Юлей уже напридумывали себе, Бог знает что.

— У меня семь пропущенных от Юли. Два звонка от Егора. И ещё одно предостерегающее сообщение от него же, что Юля знает, что мы вместе, и требует позвонить ей и сказать, что с тобой случилось.

— Я забыла… — пищу я, несясь в комнату к мобильному.

— Да, я уже понял, что ты забыла.

Но добежать до телефона мне не судьба. Как только беру в руки смартфон, даже не успеваю его включить, в дверь раздаётся звонок. Такой настойчивый, такой протяжный, что я сразу понимаю, кого принесло ранним утром. Чёрт…

Слышу, как щёлкает дверной замок, как Макс успевает сказать привет, а дальше поток Юлиных переживаний. Она завелась. Её уж не остановить.

— Привет. Где Настя? Что у нее случилось? Почему она не берёт трубку? Почему ты не берёшь трубку? Вдруг мы тебе по работе звонили? Вдруг «Тайга» сгорела от петард, а ты и не в курсе?

— Как я могу взять трубку, если я сгорел вместе с ней? — усмехается Максим, опять беря удар на себя. Второй раз за последние сутки. Мой герой.

— Да плевать мне на вашу турбазу! Макс, что с Настей? Она не отвечает на наши звонки, — о Света вклинивается в Юлин щебет.

— Она спит. У неё вечером поднялась температура, поэтому забыла отписаться, наверное.

— Ваша парочка решила обеих моих подруг в могилу свести, да? С Юлькой не вышло, взялись за Настю? — высказывает недовольство Света. — Что произошло, Максим? По глазам вижу ты в курсе.

Всё, прятаться больше нельзя. Из-за моей дырявой памяти девчонки переполошились и теперь готовятся разделать Макса на тесто для пельменей.

— Привет, — выползаю я из комнаты, убирая волосы в хвост. — А вы чего примчались?

— Настя! — В унисон вскрикивают мои девочки и бросаются ко мне на шею.

— Юля, стой, — отталкиваю я подругу. — Я простывшая, заразная. Держи дистанцию.

— Так тебе Юлю жалко, а меня нет, — смеётся Света, а сама отодвигает подружку в сторону. Беременяшкам лучше не болеть.

— Ну вы девочки тут болтайте. А мы с Егором сводим Бантика на утренний променад, — подаёт голос Макс и мужчины бочком ретируются, оставляя нас одних.

Юля варит кашу и кофе. Светка режет бутерброды. А я, как самый больной в мире человек, сижу на стуле и наблюдаю за девочками и пересказываю им вчерашний день.

— Охренеть, а не жирно ли Ксюшеньке будет за залёт квартиру получить? — возмущается Света.

— Он тебя ударил?! — в шоке выдыхает Юля. — Козёл!

— Твоя мама даже этого не признала? Вот же выдра! Извиняться не буду, не смотри на меня так! — эмоционирует Света.

Девочки слушают по большей части молча, лишь в самые напряжённые моменты вставляют свои комментарии. Когда завтрак готов, а основная информация доведена до подруг, Юля звонит Егору и «разрешает» им вернуться.

Мы вместе завтракаем. Егор и Юля рассказывают, как проходят их выходные. При каждом упоминании бывшей тёщи и бывшего тестя, Егор закатывает глаза или стреляет из пальцев себе в висок. Юля же более сдержана, однако, когда речь заходит о матери Егора, её улыбка становится весьма натянутой. Она постукивает пальчиком по смартфону, намекая нам, что потом в чате всё — всё расскажет. С подробностями.

Светка со своим новым парнем завтра едет на горнолыжную турбазу. Конечно, она кататься не планирует, будет чилить в бане и спа, пока её спутник покоряет снежные просторы. Егор, не прекращая, шутит, что она поддерживает конкурентов, а такая подруга его жене не нужна. На, что Светик равнодушно отвечает, что если у них завалялся третий симпатичный партнёр по бизнесу, то она с удовольствием станет поддерживать их.

— Так, что с квартирой будет? — спрашивает Юля.

— Пусть выкупают Настину долю, а она пока у меня пожить может, — пожимает плечами Света. — Я всё равно дома редко бываю.

— Я не хочу продавать эту квартиру, — ну как им объяснить, что это мой маленький мир, где я была счастлива и любима. Где я сейчас чувствую, себя в безопасности.

— Тогда выкупай долю матери, — вносит предложение Егор.

— Я думаю, что её отчим с мамашей такую цену завернут, что мама не горюй, — высказывается Макс, допивая кофе.

— Тогда нужны деньги. Даже если мы с Юлей одолжим, какую-то сумму, я не думаю, что её хватит. Вы уже смотрели расценки по рынку на недвижку?

— У меня есть знакомый риелтор. Можем к нему обратиться. Но если честно, я не думаю, что выкупить получится. Только если у Насти не припрятан миллион другой в запасе, — парирует Света.

— А давайте, пока нагнетать не будем. Может оно само как всё устроится. Может, мама немного поуспокоится и отстанет, — по взгляду друзей понимаю, что они считают меня умалишённой. Но верить в лучшее то хочется.

— Так нам пора. Видимо, у Насти опять температура поднимается, раз она такое говорит, — встаёт из-за стола Света. Мироновы начинают собираться следом.

В прихожей мы обмениваемся подарками, желаем друг другу удачи в наступившем году, обещаем постоянно быть на связи.

Ребята уходят, и мы с Максом подходим к окну и машем им, глядя, как друзья садятся в машину.

— Видишь, какая у тебя большая и дружная семья? Сколько людей тебя любят? — я поднимаю взгляд на мужчину, а он улыбается и корчит рожу в ответ на кривляние Егора. Взрослые, блин, люди, а всё, как дети. — Ну сама подумай, ты просто не ответила на сообщения, а Юлька взбеленила Егора и Свету, ещё с ночи настаивая ехать к тебе. Светка бросил потенциального состоятельного жениха одного досыпать в кровати и через половину города поехала к тебе, чтобы поддержать и помочь. Разве это не настоящая семья?

— Настоящая, — соглашаюсь я. — Максим?

— Ууу.

— Я ведь не дура. Понимаю, что придётся уступить, продать. Что здесь я не останусь. Просто мне страшно об этом думать. Понимаешь?

— Понимаю.