Два к одной, или все прелести одиночества

Глава 37

Квартира Максима, к моему удивлению, претерпела изменения с того утра, как я там была. Она стала более пустой. Из гостиной пропал огромный коричневый диван. Некогда забитый книгами, сувенирами, наградами стеллаж, также опустел.

Да и мне непривычно входить в дом, когда тебя никто не встречает. Поэтому я смущённо замираю в прихожей, повесив пуховик на крючок.

— Чего замерла. Проходи. Хозяйничай. Или забыла что где? Провести экскурсию?

— Обойдусь, — подхватываю сумку и уношу её в спальню. — Ты мне обещал пижаму!

Кричу ему, пытаясь найти в сумке, чем можно стереть макияж.

— Будет тебе пижама, не кричи, — оказывается, Максим проследовал за мной, а я даже не заметила этого. Он вытаскивает из комода майку и кофту. — Наверное, ещё носки надо. Полы холодные, а ты тапки, я так понимаю, из личных убеждений не носишь.

В комнате также стало мало личных вещей. Я оглядываю пространство придирчивым взглядом и пытаюсь понять, что здесь изменилось.

— Максим, а где твои вещи?

— На мне. Хочешь помочь мне их снять?

— Я не о том! Мне показалось, что мебели и вещей меньше стало.

— Не показалось. В марте заканчивается договор аренды. Продлевать не буду. Перееду в квартиру родителей. Она ближе к центру, да и просторнее. Так, что, если пособачимся, каждый уйдёт дуться в свою комнату.

— Ясно, — он протягивает мне вещи. Я беру выглаженную, приятно пахнущую стопку и прижимаю к груди. — Покажешь, чем можно пользоваться в ванной?

— Покажу. Могу даже спинку потереть, — он улыбается, как жирный котяра, и опускает ладони мне на ягодицы. — И не только спинку.

— Спасибо. Сама справлюсь, — хочу отстраниться, но он не пускает. — Максим.

— Я соскучился.

— Я тоже соскучилась. Но ещё я очень устала и хочу в горячую ванну, снова пытаюсь высвободиться из его рук. Но попытка проваливается.

А ведь он намного сильнее меня. Если он захочет близости, то я точно вырваться не смогу. Проносится мысль в моей голове. А следом её догоняет другая. Более критично настроенная. А буду ли я вырываться вообще?

Максим целует меня с несвойственной ему нежностью и лёгкостью.

— Мне точно с тобой нельзя?

Я отрицательно мотаю головой, на что получаю вздох, наполненный болью, и грустный щенячий взгляд. Господи, даже Бантик не может так умилительно мордочку строить.

Макс отпускает, отступает, идёт в ванну вперёд меня.

— Можешь пользоваться чем угодно. Полотенце чистое в шкафчике. Если, что-то нужно будет, зови.

— Хорошо, — соглашаюсь я, а он так и стоит, не двигаясь с места. — Может пора оставить меня одну?

— А,может, мне можно остаться? Давай, соглашайся. Ну я же такой хороший. Тебе не жалко выгонять меня из тёплой ванны в холодную квартиру? — он сокращает и без того маленькую дистанцию между нами.

— Нет, нельзя. Иди, — упираюсь я руками в его грудь. Но куда там против танка. Его руки проскальзывают под мою водолазку. Жадно мнут тело. Сопротивляться всё сложнее и сложнее. От каждого его поцелуя толпа мурашек по телу. Резонный вопрос «А зачем сопротивляться то, собственно мне надо?» возникает сам собой. — Максим, прошу, отпусти.

— Не могу, ты такая вкусная. Не могу устоять, — он не отступает, а я уже и не особо сопротивляюсь.

— Прошу, дай мне принять душ, а потом я вся твоя. Пожалуйста, — скулю я под натиском его ласк.

— Из-за тебя я умру от перевозбуждения. Ясно тебе, садистка?

— Ясно, ясно. Иди уже.

Буквально выталкиваю его из небольшой комнатки и смотрю на себя в зеркало. В нём отражается, какая-то слишком счастливая и распутная девица. Волосы взъерошены, на щеках румянец, а глаза горят. Улыбаюсь сама себе и показываю отражению язык.

Всё это глупо. Я с ним была готова практически при первой встрече переспать, а теперь строю невинность из себя. Дурища. Строю потому, что могу. Другой бы послала, а этот терпит. Все мои сопли трпит. Неужели правда любит? «Ну и дура… Не любил бы так и сказал. Он же прямолинейный как рельса!». Моё внутреннее я адекватнее меня. Молча соглашаюсь со своими мыслями и придаюсь блаженству, стоя под горячими стуями душа.

Его майка на мне, как мини-платье. Кофта огромная, мягкая и уютная, а носки… Мне как гольфы. Собираю мокрые волосы в косу. Чтобы завтра было на голове хоть, что-то отдалённо напоминающее причёску, а не воронье гнездо. Делаю глубокий вдох. Оглядываю себя со всех сторон. Ну правильно Максим говорит: «Красавица». Корчу рожу в отражение и иду сдаваться.

Дома действительно прохладно, поэтому выйдя из ванной комнаты, сразу кутаюсь в кофту.

Иду в спальню на запах еды. Почему-то вкусно пиццей пахнет именно оттуда, а не из кухни. Неужели Оболенцев решил меня на прикормку в кровать затащить? Смеюсь сама про себя и заглядываю в комнату пугливой ланью.

Комната освещена только одной прикроватной лампой. Маленькая и безумно уютная от тёплого света наполнена ароматами пиццы, лимона и еще чего-то знакомого.

— Обнять и трахать, — Максим замечает моё присутствие. — Что же ты творишь, красавица? Решила поиграть в подростковую игру «возбудим и не дадим»? Не стыдно?

— Какие ко мне могут быть претензии? Весь этот секси — лук ты мне подобрал, — усмехаюсь я и устраиваюсь на кровати, поближе к прикроватному столику, на котором стоит еда.

— А это была провокация. Могла бы и не надевать то, что я предложил! Сказала бы: «Фу, Максим, это так пошло!!! Дай нормальную одежду!» Или хотя бы штаны спортивные попросить.

— Что же пошлого в моём образе? Майка все стратегически важные места закрывает. Кофта домашняя уютная, а штаны… Ну я на правах гостьи решила не выпендриваться, — тянусь к ещё горячему кусочку пиццы и с наслаждением делаю кусь. Господи, какой кайф! Только сейчас осознаю, насколько я голодна. Наслаждаюсь тонким тестом с горячей тянущейся вслед за сырой начинкой. Проглатываю и снова кусаю. Какая вкуснотища. Максим, что-то там бубнит про последствия воздержания, перевозбуждения, что яйца болеть будут. Но я пропускаю всё мимо ушей. Какое удовольствие можнт приносить горячая еда после долгого трудового дня. Максим смотрит на меня с улыбкой и протягивает стакан с лимонадом. Вот откуда так вкусно пахло лимонами и ванилью. Вкусно, но напиток холодный. Поэтому делаю ещё глоток и вновь возвращаюсь к пицце.

— Люблю, когда у девушки хороший аппетит. Ты наелась? Или ещё что-то заказать?

— Наелась, — благосклонно тяну я. — Я просто сегодня не обедала.

— Я понял. Чем хочешь заняться?

— Ляжем спать?

— А как же просмотр ромкома в объятиях друг друга, укрывшись тёплым одеялом? — передразнивает Максим моё требование, озвученное после нашего первого секса. Я в долгу не остаюсь.

— Ох, Максим… Вся это романтика не про меня. Давай просто секс и спать? — сладко потягиваюсь, стягивая с себя тёплую кофту и наблюдая, как темнеют глаза мужчины.

Он пристально наблюдает, как я эротично, насколько данный процесс может быть эротичным, стягиваю с себя носки. Он облизывает верхнюю губу и словно хищник готовится к прыжку. Я же, как наивное парнокопытное, упускаю этот момент броска. И вот он уже подтягивает меня к себе за лодыжку и нависает надо мной. Я обвиваю его талию ногами и целую. Его руки бесцеремонно проскальзывают под, и без того задравшуюся до живота, майку и до приятной боли сжимают мою грудь.

Поцелуй больше похож на последний глоток воздуха утопающего. Жадный, полный надежды на спасение, но недостаточный. Я ерошу пальцами его короткие волосы и инстинктивно подаюсь вперёд, желая быть ближе к нему всем телом. Чувствую его желание, проскальзываю рукой по его ребрам вниз к границе горячей кожи и резинке домашних брюк. Как вдруг Макс отстраняется. Смотрит на меня серьёзно, хотя по взгляду видно, что этот шаг дался ему с трудом.

— Насть, может, до свадьбы подождём? Всё-таки нехорошо во грехе-то, — вот мерзавец! Садист! Гад! Ладно, Оболенцев… Хорошо.

— Хорошо. Ты прав, Максим, — надавливаю ладошками ему на плечи, прося его отстраниться от меня. — Мы же решили начать все сначала по правильному. Поэтому давай до брака ни-ни.

Его ошалевший взгляд не передать словами! Что съел, милый? Дошутился?

На полном серьёзе пытаюсь выбраться из-под мужчины, отводя глаза в сторону.

— Да к чёрту всё это! — Максим оставляет цепочку поцелуев по шее к ключице. — Если грешить, так по полной программе.

— Нет, Максим. Нет. Это неправильно! — пытаюсь оттолкнуть его, хотя саму потряхивает от желания. Театрально отвожу глаза и с придыханием пищу: — Я не готова, Максим.

Он отстраняется, смотрит мне в глаза, а я еле сдерживаю улыбку.

— Харе издеваться Светлова, будущая Оболенцева!

— Ты первый начал.

— Дурак. Сморозил хрень. Давай, — стягивает с меня майку. — Ножки на место, а глазки поласковее.

— Слушаюсь и повинуюсь, — цежу я и притягиваю мужчину к себе.

Его губы ласкают мою грудь, терзают соски, он плавно опускается всё ниже, осыпая живот поцелуями, обводит полукруг у пупка языком и смещается ещё ниже. Приподнимаюсь, чтобы ему было удобнее освободить меня от последнего элемента одежды.

Громкий стон вырывается из моей груди, когда он касается большим пальцем клитора, а указательный вводит в меня. Сама не понимала, как мне не хватало его всё это время. Его страстных, жадных, местами грубых ласк. Этой нахальной усмешки, когда он видит, что я теряю себя от удовольствия.

Поцелуй, нежное невесомое прикосновение. Один. Второй. Третий — более настойчивый. Как же хорошо. Только пусть не останавливается. Чувствую, как уже два его пальца орудуют во мне, чувствую, как кончик языка издевается над горошиной клитора. Хочется сильнее, быстрее, кажется, что ещё немного, и я кончу. Но этот садист медлит. Не ускоряется. На все мои стоны и хриплые мольбы лишь усмехается, слегка увеличивает давление и снова сбавляет скорость. Сладкая, но просто невыносимая пытка. Пальцами сжимаю простыню, сама подаюсь вперёд желая получить больше.

— Максим, прошу, — канючу я. Просто не выносимо быть в шаге от удовольствия и не получить его. — Пожалуйста. Я почти кончила.

— Почти не считается, — он продолжает неспешно двигать пальцами, но поцелуями покрывает внутреннюю сторону бедра. Так, близко и так далеко.

— Прошу, не издевайся, внизу всё пульсирует. Хочу коснуться себя сама, но он шлёпает меня по руке.

— Не хулигань, красавица, — теперь меня покидают и его пальцы. Макс, отстраняется и стягивает с себя майку. С улыбкой глядя на мои страдания. — «От недотраха никто не умирал». Не твои ли это слова?

— Мои. Ну и обламывать так нельзя, — капризничаю я.

Он снимает штаны, и я вижу, что ему тоже хочется гораздо большего. Тянусь руками к его члену, но опять получаю шлепок по ладони.

— Куда руки тянешь! Вставай на колени.

Его слова доходят до меня не сразу. Зачем на колени? Прямо сейчас? Также хорошо было. Неуклюже принимаю указанную позу.

— Плечи прижми к кровати, а попку повыше.

Раскомандовался. Но подчиняюсь, в ожидании того, что он наконец-то войдет в меня. Мне сейчас, наверное, достаточно пары фрикций, чтобы поймать оргазм. Но этого не происходит. Он снова проходит языком по моим складочкам, вызывая у меня стон разочарования и одновременно удовольствия. Видимо, он решил меня сегодня наказать за все разы, когда я морозилась. За всю дистанцию между нами, которую я упорно создавала и удерживала.

— Какая же ты сладкая, Настя. Ну невозможно оторваться.

Он ласкает меня языком, раздвихает ягодицы руками, несчадно мнет их. Завтра точно будут синяки. Но сегодня плевать. Сегодня и сейчас ме нереально хорошо.

Наконец-то он решает сжалиться надо мной и входит в меня. Сладко постанываю от каждого его движения. Комната наполняется хлюпающими звуками, стонами и шлепками тел. Закусываю запястье, чтобы не сорваться на крик, когда наконец-то получаю свой оргазм.

Тело становится мягким и податливым. Наверное, я бы растеклась как желе по кровати, если бы не крепкие руки Максима, удерживающие меня за бёдра.

Он продолжает выбивать из меня тихие стоны, постепенно наращивая ритм. Вот узнаю привычного Максима. Я получила своё, теперь речь только о его удовольствие. Он отвешивает мне чувствительный шлепок по ягодице, от которого я вскрикиваю, выходя из приятной неги. Ещё шлепок и все действия снова чувствуются острее. Снова хочется двигаться ему навстречу, снова хочется кончить.

Макс наматывает мою косичку на кулак и тянет на себя. Я поддаюсь давлению, прогибаюсь в пояснице, насколько мне позволяет моя медвежья грация. Получаю удовольствие от каждого его движения, прикосновения, шлепка. Сжимаю мышцы влагалища, желая чувствовать его ещё сильнее. Кажется, ещё чуть-чуть и я получу второй за вечер оргазм., Максим ускоряется и вдруг резко останавливается. Выходит, из меня и я чувствую, как капли спермы покрывают мою попу и спину. Капец. Тело дрожит. Пульсирует. Пытаюсь найти глазами, чем вытереться. Топать в ванную сил нет совсем. Максим соображает быстрее меня. Подхватывает со столика одну из салфеток и проходится по моей спине.

— Ты нереально охуенная, — отвешивает мне комплимент, на, что я лишь улыбаюсь и медленно, как кошка на солнышке, перекатываюсь на спину.

Максим ложится рядом. Мы так и лежим поперёк кровати, прижавшись друг к другу. Медленно вожу пальчиком по его груди, пока не проваливаюсь в сон.