Ее кровь, его тьма

Глава 35.

Мне снился кошмарный сон. Он был настолько явным, что граница между сном и явью стерлась, превратившись в липкую, вязкую тьму. В котором я видела то, как лежу на полу, без дыхания. Совсем без жизни. Всё происходило как будто в какой-то серой комнате без окон, воздух был густой, как дым, и пах чем-то гнилым. А сама как будто находилась в чужом теле, смотря на все это. Мою душу, словно вытащило из тела и я была сама не своя, будто бы подвешена между небом и землёй. Я смотрела на свои руки, тело и оно, казалось бы тоже было моим, но то, что я видела себя на полу очень пугало.

Меня охватывала паника, хотелось вылезти, содрать с себя кожу, сломать грудную клетку и выйти наружу. Но там я, уже без дыхания. И выхода казалось нет. Я задыхалась. Всё казалось чуждым, ощущения, восприятие звуков, реальности — даже воздух будто хрустел и давил на уши. Я сама себе казалась маленьким человечком, который сидит у меня в голове и наблюдает за всем, что происходит со стороны, беспомощным узником собственного разума.

От этого становилось еще страшнее. Собственное тело виделось мне огромным, уродливым, руки безобразно длинными, будто изломанными, тело казалось неземным и чужим. Я не могла двигаться, так как и ноги и руки казались чужими, неподвластными. Я смотрела на тех, кто стоит рядом с моим телом, и все они мне казались не живыми, куклами с пустыми глазами. Кто они? Казалось я вообще не знала, где я оказалась. Кто я?

— Верна… — откуда-то звук, как сквозь воду, донесся до меня. Я попробовала повернуться, но это ощущалось так, что если я и сделаю шаг, то меня разорвет, я рассыплюсь на куски, как тонкий стеклянный сосуд.

— Верна… — опять это имя. Кто это? Но этот звук казался таким знакомым, теплым, как тихое воспоминание о доме, о свете. И если бы я только могла его найти, то там точно было бы спасение. И я увидела за всеми этими недвижными людьми, какой-то свет, что-то живое, теплое, как энергия, просачивающаяся в сторону меня.

И если я сейчас не дотянусь, то мне не жить. Мне страшно, но я делаю шаг, что отзывается дикой болью, будто тысячи игл вонзаются в кожу. Меня тянет назад и поглощает тьма, она липкая, обволакивающая, в ней нет воздуха. И этот голос, свет, уже близко, и я протягиваю к нему руки, но меня уже поглотила темнота, и я уже не вижу почти своего тела. Выбиваюсь из сил, я бы заплакала, но и этого не выходит — ни слёз, ни звука.

И вдруг этот свет касается моей руки — мягко, как прикосновение тёплой ладони.

— Верна… очнись, — я знаю этот голос. Слишком хорошо. Я вспоминаю образ мужчины, он стоит передо мной и это он протягивает мне руку. Я пытаюсь вспомнить кто он. Хватаюсь крепче, будто если отпущу — исчезну. В его глазах волнение, я так нужна ему? Почему он переживает обо мне?

И это имя пришло само собой. Так естественно, как дыхание.

— Михаэль, — я делаю глубокий вдох, и как будто выныриваю из толщи воды, которой меня прибило, и я на время потеряла ориентацию и понимание кто я и где. Так же я вынырнула из своего кошмара. Я тяжело дышала, виски давило, моё запястье жгло, словно на нём остался след от чьей-то хватки.

— Посмотри мне в глаза, — его голос собирал моё внимание, я пыталась сконцентрироваться, но тело дрожало.

Он взял меня за плечи, и моё тело отреагировало паникой, я вырывалась, сама не знаю почему, но страх пронизывал меня до костей, как ледяная вода.

— В глаза, смотри на меня.

Я взглянула, и стоило мне заглянуть в них, как тут же меня как будто окутало чем-то теплым и нежным. Я успокаивалась, дыхание замедлялось. Его зрачки будто втягивали в себя мою растерянность, отрезали страх от моего сознания. Он держал меня за руки, придвигаясь ближе, чтобы я чувствовала его тепло.

— Михаэль?! — в моём голосе было удивление, но я сама не знаю от чего.

— Это я, тише, всё уже хорошо, — он погладил меня по щеке и это касание возвращало меня в реальность, в тело, в понимание, что он рядом. Его пальцы были тёплыми, уверенными, как будто через них он передавал мне уверенность. Я схватилась за его руку, как за что-то, что мне может помочь. Закрыла глаза и он притянул меня к себе. Его прикосновения приводили меня в себя. Давая опору. Позволяя забыть об этом сне, о всех ощущениях, что я там испытывала.

— Я умерла, — произнесла я мысли вслух, вспоминая свой сон. Хотя я не до конца осознавала, что это было. Слишком странное переживание.

— Ты здесь, со мной. Всё хорошо, сладкая. Я не позволю тебе умереть, — его голос стал низким, обволакивающим, как мягкое одеяло. Он прижимал меня к себе, и с каждым его словом дрожь уходила, будто кто-то запечатывал зияющую рану внутри меня.

Я глубоко вдохнула и впервые за всё это время почувствовала, что снова принадлежу своему телу. Медленно вернулось ощущение пальцев, ног, кожи. Я прижалась к его груди крепче, как к острову в бурном море. И только тогда смогла выдохнуть, ощутив — я жива.

Я всё ещё слышала стук собственного сердца — быстрый, гулкий, будто кто-то бил изнутри кулаками по стенкам груди. Казалось, оно вот-вот вырвется наружу, разбивая остатки сна. Но дыхание постепенно выравнивалось. Ровный ритм Михаэля, его тихое присутствие, запах его кожи — всё это будто вливало в меня покой.

Он всё ещё держал меня, его ладони легко скользили по моей спине, не требовательно, а будто проверяя — здесь ли я, дышу ли. От этих прикосновений шёл ток — не страсти, а чистого, живого тепла. Я подлинно поняла, что в безопасности.

— Всё хорошо, — повторил он почти шёпотом, и эти слова, как заклинание, окончательно вытеснили остатки тьмы из моей головы.

Я кивнула, прижимаясь к нему крепче. Моё тело всё ещё дрожало, как после долгой болезни, но в этой дрожи уже не было страха — только освобождение.

Он осторожно провёл рукой по моим волосам, распутывая пряди, прилипшие к лицу, и от этого жеста мне захотелось заплакать. Не от ужаса — от нежности, от того, что я действительно жива, что кто-то здесь, со мной, трогает меня так, будто я важна.

— Это был просто сон, — тихо произнёс он, глядя на меня с мягкой серьёзностью. — Твой разум сейчас на грани, полнолуние близко. Такие сны не случайны.

Я закрыла глаза, слушая его голос, чувствуя, как он резонирует где-то внутри, отзывается в груди. Мне не хотелось говорить, не хотелось ничего объяснять. Хотелось просто быть в этом моменте, где есть только он и я.

— Там всё было таким настоящим… — прошептала я. — Я видела себя мёртвой, видела, как моя душа отделилась. Это было слишком реально. Я чувствовала боль, я… даже запах смерти помню.

Он притянул меня ближе, не давая снова уйти в ту память.

Он коснулся моих губ пальцем, как будто хотел стереть это слово — «боюсь».

Эти слова были не обещанием — приговором, но таким, который хотелось принять. Я почувствовала, как его взгляд становится глубже, будто он проникает в самую суть моей души, вытесняя остатки ночного кошмара.

— Михаэль… — позвала я тихо, словно проверяя, не исчезнет ли он, если я произнесу его имя.

— Да, сладкая, — ответил он сразу, как будто уже слышал меня прежде, чем я заговорила.

Я вдохнула запах его кожи — терпкий, чуть холодный, с металлическими нотками. Он был таким настоящим, что я почти уверилась, что всё остальное — сон, а вот это, его дыхание, его руки, его сердце под моей щекой — единственная реальность.

С каждой секундой веки становились тяжелее, мысли — медленнее. Где-то в глубине меня всё ещё жил страх, но теперь он растворялся в его тепле. Я ощущала, как мой внутренний мир постепенно возвращается к равновесию, как если бы после шторма море успокаивалось, и волны ласково касались берега.

— Поспи еще немного , — сказал он тихо, почти шёпотом, касаясь губами моего виска. — Я буду рядом.

Я не ответила — только кивнула, чувствуя, как сознание снова начинает уплывать, но уже не в кошмар, а в мягкую, безопасную темноту.

Перед тем как окончательно заснуть, я ещё раз ощутила — его рука на моей спине, его дыхание рядом, его сила, обволакивающая меня.

И, возможно, именно это и было настоящим спасением.