Ее кровь, его тьма

Глава 4

Они ещё долго ехали, и всё это время Верна остро ощущала его взгляд, словно он касался кожи, прожигал изнутри. Михаэль смотрел на неё открыто, не скрываясь, и от этого ей становилось неуютно и горячо одновременно. Она старалась отстраниться, словно не замечать, отворачивала голову, будто увлечена пейзажами за окном. Но от взгляда, как и от мысли о нём, невозможно было убежать.

Вместо этого Верна вновь и вновь возвращалась мыслями к тому, что собиралась сказать ему вечером. К просьбе, которая могла изменить всё. Она понимала: его взгляд на жизнь жесток, но в нём есть логика. Сила и власть — вот что правит этим миром. Она видела множество примеров, как люди, особенно богатые и властные, жили именно по этим законам. Но ведь были и другие… пусть их немного, но среди сильных встречались те, кто ставил честь и достоинство выше всего. И никто не мешал им оставаться богатыми.

Карета наконец остановилась у ворот её родового поместья. Тишина встретила их — никто не вышел навстречу. Это было неудивительно: Веста уехала тайно, не желая привлекать внимания. Слуги не знали о её планах.

Теперь в доме оставалось всего трое. Марта — кухарка, которая вела хозяйство и знала каждый уголок этого дома. Старый дворецкий Боб, преданный до последней капли крови, и садовник Мартин, мастер на все руки, служивший им верой и правдой больше пятнадцати лет. Этих людей она знала с детства и не сомневалась в их верности. После смерти отца остальных она отпустила: держать рядом тех, кого не могла проверить, казалось слишком опасным.

И теперь, если уж привести сюда вампира, то нужно быть осторожной. Она понимала риск. Вампиры уже полтора века как покровительствовали правителям и знати. Когда-то их боялись, на них охотились, но с распуском Гильдии Охотников и легализацией поставок крови мир изменился. Люди предпочли платить меньшую цену за спокойствие, чем жить в постоянном страхе.

Её мысли вернулись к цифрам: раньше в королевстве бесследно исчезало до двух тысяч человек в год, и чаще всего за этим стояли вампиры. Теперь — не больше двух сотен. Жертвы были, но договор оберегал обе стороны. Люди дорожили безопасностью, а вампиры — стабильностью. Но всё же отношение к ним оставалось настороженным. Никто по-настоящему не жаловал их.

И Верна не знала, как отнесутся жители её поселения, если узнают, кого она привела. Поэтому решила: скажет правду только Марте, Бобу и Мартину. Остальным знать не обязательно.

Что попросить? И какую цену придётся заплатить?— снова и снова крутились мысли в её голове. Она уже приняла решение: даже если Михаэль заберёт её жизнь в обмен на спасение целого поселения, это будет достойная жертва. Не из мученичества, не из желания играть роль жертвы, а потому что в её жилах текла кровь упрямцев. Тех, кто дорожил честью и принципами больше, чем собственной судьбой.

Карета замерла, и они вышли. Их никто не встретил. Михаэль отпустил повозку, и они вместе направились к дому.

После долгой дороги Верне хотелось только одного: переодеться и наконец погрузиться в горячую ванну с цветочной водой. Мысль об этом обожгла память — и вместе с ароматом роз, воображаемым паром и теплом снова всплыли картины прошлой ночи. Она поняла: как прежде уже не будет. Куда бы она ни пошла, рядом будет этот мужчина. Его шаг, его тень, его взгляд.

Волнение усилилось. Сердце стучало так громко, что отдавалось в висках. Она даже остановилась, стараясь перевести дыхание.

Михаэль сразу заметил, что она отстала. Подошёл к ней, и его ладони легко обхватили её лицо, заставляя поднять глаза.

— Да у вас аритмия, голубка, — произнёс он насмешливо. В его голосе звенела лёгкая издёвка, но глаза и улыбка… Господи, как же он был красив в этот момент. И это сводило её с ума сильнее любого яда.

— Яд будет требовать близости, подчинения, — тихо добавил он. — Потерпи немного. Пока мы не останемся одни.

Она не сопротивлялась. Понимала каждое слово. В её венах действительно разливался яд, отзываясь томительным жаром. Хотелось одного — скорее сократить это расстояние, что отделяет их от близости.

Но вместе с этим поднималось возмущение. Её лишали свободы. Лишали права выбора. И всё же горькая мысль, что она сама впустила его в свою жизнь, немного расслабила. В конце концов, это было её решение. И сейчас она позволила себе одно — просто чувствовать.

Дом встретил их тишиной.

— Поднимайся на второй этаж, направо, самая последняя дверь. Я пока предупрежу о прибытии и дам кое-какие распоряжения, — сказал она спокойно и ушла, не дожидаясь его ответа.

Верна нашла Марту, велела приготовить горячую ванну и ужин. Объяснила, что всё расскажет завтра, и попросила, чтобы её не беспокоили.

А потом — направилась к Михаэлю.

С каждой минутой, с каждым шагом, приближавшим её к его комнате, желание в ней становилось всё сильнее. Оно росло, как пожар, что захватывает всё на своём пути. Она горела изнутри.

Она вошла.

Он сидел у окна, и свет ложился на его лицо резкими тенями, делая его ещё более притягательным.

Закрыв за собой дверь, Верна прислонилась к ней спиной. Их взгляды встретились. Она долго смотрела на него, словно ища в его глазах ответы, границы дозволенного, точку опоры. Но там не было ничего, за что можно было бы ухватиться.

Она хотела сделать шаг — но он опередил её.

— Подойди, — приказал он.

Её тело подчинилось прежде, чем разум успел возразить. Она подошла, остановилась рядом, глядя на него сверху вниз.

— У тебя был мужчина? — его голос был низким, спокойным.

— Да, — призналась она, чуть смутившись.

— Тогда я не буду сдерживаться.

Его слова заставили сердце сжаться, но в груди разлилось иное — сладкое, мучительное ожидание.

— Сядь передо мной.

Сомневаясь, но всё же повинуясь, она опустилась на колени между его ног. Мир сузился до этого положения.

Он провёл ладонью по её лицу, легко, но властно, потом скользнул пальцем по её губам, чуть приоткрывая их. Его взгляд был спокоен, невозмутим, и от этого ещё более пугающим.

— Сними с себя нижнее бельё снизу. Так, чтобы остаться там без ничего.