Его самое темное желание

ГЛАВА 12

Под луной и звездами туман выглядел таким же непроницаемым барьером, каким и был. Он жадно выпил весь серебристый свет, ничего не оставив для темной полосы леса, которую окружал.

За этой пеленой лежал целый мир. Мир, так долго остававшийся вне досягаемости Векса и скрытый от его взора, не более реальный для него, чем иллюзии, которые он создавал. Мир, существовавший лишь в его памяти.

Сцепив руки за спиной, Векс уставился на увитый плющом и мхом транспорт, стоящий на краю тумана. Он был кусочком того недостижимого мира, но не был эхом или воспоминанием. Он был осязаем. И он дал Вексу единственную надежду вернуться в то царство.

Раздражающий, непредсказуемый, красивый человек.

Кинсли.

При всей его мудрости и опыте, при всей силе, которой он когда-то обладал, он не мог постичь запутанные изгибы судьбы, приведшие ее к нему. После бессчетных лет пустоты внезапно появилась она.

Он подозревал, что в ней есть кровь фейри, и все еще верил в это. Один из ее предков, должно быть, был фейри, и они, вероятно, обладали редкой и желанной способностью пересекать миры существования без необходимости в проводниках или порталах. Это было единственное объяснение, которое имело смысл.

Но стечение обстоятельств, приведших Кинсли сюда, объяснить было куда сложнее. Она, казалось, ничего не знала о своей силе, ничего о магии и почти ничего о фейри. И все же она смогла пробудить в себе такую мощную способность именно в момент пересечения границы его мира; она попала именно сюда, в этот промежуточный мир, а не в один из бесчисленных слоев реальности; Векс успел найти ее как раз перед тем, как она погибла бы…

Кто еще, кроме судьбы, мог бы так идеально все организовать?

Так почему же ему, казалось, было суждено упустить единственную возможность, которая представилась ему с тех пор, как он был проклят?

Это не вопрос судьбы. Всему угрожает мое собственное высокомерие.

Проблески магии дразнили его. Он узнал их — приближались Вспышка и Тень.

Векс зарычал.

— Мои инструкции были неясны?

— Эхо следит за ее сном, — ответила Тень.

Свет огоньков заливал разрушенный экипаж Кинсли, когда они приближались к Вексу, создавая намеки на его странный металлический отблеск сквозь растительность.

Он подошел ближе к повозке, протянул руку и поймал двумя пальцами виноградную лозу.

— Вы прекрасно знаете, что мой приказ предназначался не только Эхо.

— Если ты недоволен, заставь нас повиноваться, — сказали огоньки с характерным для них тихим рычанием.

Векс медленно снял лозу с повозки. Усики, удерживающие ее на месте, один за другим ослабли.

— Я испытываю сильное искушение сделать это.

— И все же ты никогда этого не делал, маг, — Тень парила прямо за левым плечом Векса. — Ни разу за все годы, прошедшие с тех пор, как мы втроем нашли тебя.

Огонек переместился на место над другим плечом Векса, его свет был ярче, но более неустойчивым, чем у Тени.

Наступившую тишину дополняли ночные звуки. Ветви поскрипывали, листья шелестели на ветру, насекомые вели свою музыку, а воды озера плескались о крошечный берег, который находился в пределах границ королевства. Никакие падшие монстры не ревели на луну. Из-за тумана не доносилось никаких призрачных голосов смертных.

Ни один женский голос — сладкий, теплый, страстный — не говорил с ним.

— Вы искали меня не для того, чтобы молча маячить за спиной, — Векс отпустил лиану. — Говорите.

Вспышка подчинилась без колебаний.

— Твое поведение по отношению к Кинсли было отвратительным.

Не отрывая взгляда от кареты, Векс снова сцепил руки за спиной.

— У тебя хватило стыда пошатнуться, когда она назвала тебя мудаком, маг, — продолжила Вспышка, — и все же ты, кажется, приложил немало усилий, чтобы она не могла воспринимать тебя иначе!

— То расположение, которым мог бы заручиться, ты быстро уничтожил, — сказала Тень. Продолжающееся спокойствие и нейтральность в ее тоне задели больше, чем негодование Вспышки. — И ты нанес еще больший ущерб, помимо этого.

Векс медленно вздохнул, опустив подбородок.

— Как она себя чувствует?

— Ее переполняют печаль, гнев и боль, — ответила Вспышка, подчеркивая свои слова искрами призрачного огня.

— Сейчас она спит только из-за переутомления, — добавила Тень. — Слезы лились рекой, пока ее не сморил сон.

Векс почувствовал, как огромная рука обхватила его и сжала грудь — легкие и сердце. Он оттолкнул Вспышку в сторону одной рукой и сделал шаг вдоль экипажа Кинсли, прижимая другую к груди, чтобы унять глубокую, всепроникающую боль.

Вместо того, чтобы исчезнуть, дискомфорт только усилился, сжимая горло.

— Ты утверждала, что она сильная, — сказал он срывающимся голосом. — Она выдержит это. Слова ее не погубят.

Тень тихо спросила:

— Разве не слова соткали это проклятие?

Голос королевы возник в памяти Векса, прекрасный, ужасающий, страстный, мелодичный, мощный. Он загнал его обратно в глубины, обратно в тишину. Это место было достаточным напоминанием о ней. Он не позволит ее словам преследовать его дальше.

— Одно-единственное слово может возвысить душу… — Тень подплыла еще ближе.

— Или сокрушить, — сказал Векс.

— Именно так, маг.

— То, как ты разговаривал с ней, причинило вред человеку, — сказала Вспышка, — и нам троим это не нравится.

Пальцы Векса согнулись, и когти впились в кожу сквозь тунику.

— И мне тоже.

Кинсли давила на него, этого никто не мог отрицать. Она испытывала его терпение при каждом удобном случае, враждовала с ним и оскорбляла его. Она швыряла предметы ему в голову и устраивала беспорядок в его спальне.

Но она также поддразнивала его с удивительной теплотой и добродушием. Она улыбалась, и он заметил искорки веселья в ее прекрасных глазах. Она задавала ему вопросы с неподдельным любопытством, и ее интерес к его ответам не был притворным.

А он вознаградил ее уклончивостью и агрессией.

Несмотря ни на что, Векс наслаждался ее обществом во время ужина. И от его внимания не ускользнул румянец, окрасивший ее щеки, когда она благосклонно отозвалась о его внешности.

Расправив ладонь, он разгладил перед своей туники. Ее желание узнать больше о нем и огоньках могло быть использовано в его интересах. Он мог бы ответить ей честно, не выдавая информации, которая могла бы навредить ему, и при этом завоевав ее доверие. Подшучивание Кинсли пошло бы ему только на пользу.

— Нужно приложить настоящие усилия, маг, — сказала Вспышка, снова зависая у плеча Векса.

— В этом не руководствуйся своей яростью, — призрачное прикосновение Тени прошлось по предплечью Векса. — Ты гораздо больше, чем боль, завещанная тебе королевой.

Вдохнув еще раз прохладный ночной воздух, Векс взглянул в небо и остановил взгляд на луне, едва видневшейся сквозь деревья.

— Какой еще совет вы могли бы дать? Что, по-вашему, я должен сделать?

Призрачный огонь Вспышки закружился вихрем.

— Добрые слова подкрепляются добрыми делами.

— Неужели все это действительно было так просто с самого начала?

Мягкий смех донесся со стороны Тени.

— Действительно, маг. Ты всегда все усложняешь.

Векс фыркнул, поворачивая голову, чтобы свирепо взглянуть на огонек.

— Твой ум — самая большая угроза для тебя.

— Если бы только он помог тебе избежать всех страданий, что тебе пришлось перенести, маг…

При этих словах Векс полностью повернулся лицом к Вспышке и Тени. Он поднял руки, протянув по одной под каждый огонек, и коснулся их призрачного огня. Слабая рябь магической энергии потекла по его пальцам.

— Выбор, который привел меня сюда, был моим, друзья мои, — сказал он. — Вы трое поддерживали меня в этом проклятии.

Оба огонька терлись о его руки. Их прикосновения были теплыми и покалывающими, знакомыми и успокаивающими.

— Мы вдвоем передадим эти слова Эхо, маг, — сказала Тень.

Вспышка рассмеялась.

— Эхо не поверила бы этим словам, даже если бы была здесь и услышала их.

— Сначала, — Векс опустил руки, — я должен попросить вашей помощи. Кинсли спрашивала о своих вещах.

Когда огоньки вернулись на свои обычные места на его плечах, Векс повернулся лицом к разбитой карете. Он представил свои руки как продолжение магии, посылающие бесчисленные невидимые усики, чтобы вцепиться в растения, растущие над каретой. Когда он развел руки в стороны, эти волшебные путы сорвали виноградные лозы и мох, обнажив спрятанный под ними серебристый металл и битое стекло.

Глазам Векса не требовалось свечение его спутников, чтобы разглядеть темноту внутри повозки и засохшую кровь на сломанной ветке, спинке, полу.

Его контакты с людьми были редкими, и ограничивались случаями, когда он мог получить большую силу или новые знания. Их жизни не имели для него никакого значения. Он ни минуты в своей жизни не беспокоился о смертных.

Так почему же воспоминание о Кинсли, пронзенной насквозь, истекающей кровью, умирающей — вновь вызвало это стеснение в груди?

Зарычав, он оперся рукой о крышу кареты и наклонился, чтобы заглянуть в разбитое окно. Туман разрезал машину вдоль, такой густой, что был виден только самый край заднего сиденья.

— Действительно, странное средство передвижения, — пробормотал он. Если не считать кожи сидений, материалы, использованные для изготовления кареты, были незнакомыми. Металлические детали выглядели слишком отполированными и в то же время какими-то хрупкими. Даже стекло было не в порядке, большая его часть разбилась на мелкие осколки, а не на куски.

— Никаких вожжей, но колесо, как у корабля, — продолжил он. — Я не видел ни руля, ни парусов.

— Это называется автомобилем, маг, — сказала Вспышка. — Он движется без помощи ветра или животного.

— Еще до того, как я был проклят, человечество теряло способность владеть магией. Как они могли создать экипаж, который движется сам по себе без мощных чар?

— Потрачено очень много лет на эксперименты и инновации, маг, — ответила Вспышка. — Это не магия, а механизм.

— Очень много лет… — Векс ощущал каждый день своего проклятия. Они падали на него, как камни, сложенные на вершине пирамиды, каждый тяжелее предыдущего. И все же он не мог догадаться, как долго пробыл здесь.

Вечность, по ощущениям. Может быть, две.

Этот… автомобиль прорвался вместе с Кинсли. Ее сила, грубая и нетренированная, швырнула и ее тело, и карету в это пространство между мирами. Теперь автомобиль стоял как доказательство того, что мир за пределами тумана, мир в воспоминаниях Векса, был действительно недостижим для него.

Потому что того мира больше не существовало. Не такого, каким он его знал.

Цель, люди, время… Все, что он потерял… Но разве не он был тем, кто рисковал всем с самого начала? Не переоценил ли он свои возможности, когда это было важнее всего?

Векс отбросил эти мысли в сторону.

— Где бы человек мог хранить свои вещи в таком экипаже?

Тень и Вспышка проплыли через окно. В их свете, падающем на салон, автомобиль показался Вексу еще более странным, а туман внутри казался только плотнее.

— У нее была сумка, — Тень растворилась в тумане над другим сиденьем, ее свет превратился в приглушенное, расплывчатое голубое свечение. — Она упала на пол вне предела досягаемости, где и лежит до сих пор.

Резко выдохнув через ноздри, Векс отступил назад. Он окинул взглядом автомобиль. Учитывая битое стекло оконной рамы, казалось маловероятным, что пассажиры должны были входить и выходить через окна — хотя именно так он вытащил Кинсли изнутри.

Его взгляд упал на ручку сбоку от машины. Взявшись за нее, он потянул. Дверь едва заметно подалась, прежде чем щелкнуть с металлическим скрежетом. Очевидно, от удара она потеряла форму. Он ухватился за раму другой рукой и потянул сильнее.

Дверь со стоном открылась, широко распахнувшись, и из машины посыпались обломки, приземлившись на лесную подстилку.

Используя свечение Тени в качестве ориентира, Векс наклонился к автомобилю и потянулся к туману, скопившемуся на полу его дальней стороны. Жжение немедленно переросло в ожог там, где туман коснулся его. Он опустил руку. Она наткнулась на что-то бугристое, по текстуре напоминающее холст.

Боль уже пробегала по его руке и отдавалась эхом в самом сердце. Она была не такой сильной, как от прямых солнечных лучей, но ей не потребовалось бы много времени, чтобы сравниться с этой агонией.

Векс отдернул руку, вытаскивая сумку из тумана. Он бросил ее на сиденье, поверх засохшей крови и осколков битого стекла, и стряхнул давящую боль.

Тень появилась из тумана, присоединившись к Вспышке, чтобы зависнуть рядом с Вексом, их призрачный огонь неуверенно мерцал.

— Свою заботу лучше направьте в другое место, — нахмурившись, сказал Векс.

Он открыл сумку, и огоньки изменили положение, чтобы направить в нее свой свет. Векс нахмурил брови, изучая эклектичное содержимое, вынимая предметы один за другим для более пристального изучения.

Там было несколько маленьких узких предметов, завернутых в то, что казалось бумагой, хотя по текстуре было решительно непохоже на бумагу. Ему стало любопытно, и он разорвал один. Внутри находился твердый цилиндр, более широкий с одной стороны, с узкого конца которого свисала веревочка. Отложив их в сторону, он взялся за белый шнурок, который был перепутан с несколькими другими предметами в сумке, и с трудом вытащил его. Он заканчивался маленькой коробочкой с металлическими зубцами на одном конце.

Поверхность была черной и отражающей, как обсидиан, отполированный до стеклянного совершенства, но он был заключен в твердую оболочку, изготовленную из другого материала.

— Довольно непрактичное ручное зеркальце. — Векс перевернул его и обнаружил три крошечных стеклянных глаза, смотрящих на него снизу вверх, и картину в мягких тонах, изображающую нескольких элегантных крылатых существ, полулежащих на стеблях цветов.

— Это фейри? — спросила Вспышка.

— Неужели люди действительно видят их такими? Честными и игривыми? — Векс хмыкнул, качая головой. — Удивительно, что человечество выжило.

От зеркала он перешел к складному кожаному футляру. Внутри тот был разделен на несколько отделений. Самое большое было наполнено странными бумажными записками с изображением незнакомой человеческой королевы. В меньших были маленькие карточки, все одинакового размера. Некоторые карточки были сделаны из плотной бумаги, другие — из более твердого, но все еще гибкого материала. На большинстве из них были написаны цифры.

Векс достал карточку, которая привлекла его внимание — водительские права. Сбоку была крошечная картина с изображением Кинсли, потрясающе детализированная и реалистичная, несмотря на свой размер и отсутствие цвета. Она мягко улыбалась, глядя прямо перед собой.

Смотрела на него.

Он жаждал этой улыбки. Жаждал, чтобы она была адресована ему, только ему.

Он провел большим пальцем по нижнему краю картины. Она была идеально гладкой. Он мог бы подумать, что она защищена тонким листом стекла, но карточка была не совсем жесткой и слегка прогнулась, когда он осторожно нажал.

Больше всего сбивала с толку надпись вверху. Делани, Кинсли Уинтер. Ее настоящее имя.

Будучи восприимчивыми ко всякого рода чарам, люди были удивительно устойчивы к принуждению через свои истинные имена. В этом отношении они были гораздо менее уязвимы, чем фейри, даже когда в их жилах текла кровь фейри.

Однако это не делало истинное имя Кинсли менее ценным. У него была своя сила, и были способы, которыми ее можно было использовать — например, договор, который Векс заключил с ней. Существа, более могущественные и знающие, чем он, могли бы использовать это потенциально более зловещим образом.

Носить с собой эту карточку, которую так легко украсть, с настоящим именем, написанным на лицевой стороне, было в лучшем случае глупо.

Магия потрескивала на его ладони и доходила до кончиков пальцев. Карта исчезла, отправленная волей в безопасное место за тайными чарами в его лаборатории.

Вспышка неуверенно заморгала, но не задала вопроса, оставив Векса продолжать изучать сумку. Там были инструменты для ухода, такие как пинцет в маленьком розовом футляре, и другие вещицы, для которых у Векса не было названия, но которые вполне могли быть миниатюрными приспособлениями для пыток с их изогнутыми режущими кромками и крючковатыми напильниками. Некоторые предметы явно предназначались для украшения.

Многие были сделаны из того странного материала, который он встречал только в этом автомобиле, или заключены в него. Они были легкими, но прочными, частично гибкими, частично жесткими. Не металл, дерево или стекло, не глина или хрусталь. Незнакомое вещество из незнакомого мира.

Он вернул вещи в сумку и уже собирался высунуться из автомобиля, когда заметил что-то за сиденьем. Ухватившись за подголовник, он еще больше наклонился вперед.

На полу за сиденьем Кинсли лежала полупрозрачная белая коробка. Он наклонился и взялся за ручку, покачивая коробку, чтобы высвободить ее из того места, где она была зажата. Отступив назад, чтобы иметь возможность выпрямиться, он осмотрел новую находку.

Контейнер был сделан из этого загадочного материала, хотя он был похож на запотевшее стекло. Несмотря на заметную трещину, идущую по одной стороне, он был целым и невредимым. Сквозь крышку он мог видеть многочисленные отделения, содержащие разнообразные предметы — разноцветную бумагу, нитки, ленты, прессованные цветы, пуговицы и другие предметы, которые Векс не мог идентифицировать.

Вспышка наклонилась, чтобы заглянуть в коробку.

— Эти бабочки настоящие?

— Они мертвы? — спросила Тень.

Векс поставил контейнер на крышу автомобиля, отпустил защелки и поднял крышку. Вспышка и Тень отпрянули назад, словно ожидая, что крошечная стайка бабочек внезапно взлетит, но трепещущие создания не двинулись с места.

Осторожно Векс снял одну из бабочек с ее места. Нахмурив брови, он осторожно потер крылышко указательным и большим пальцами и поднес его ближе к глазам.

— Пергамент.

Детализированность была впечатляющей. Человеческая изобретательность и мастерство, безусловно, улучшились, пока он был в заключении.

Когда он вернул бумажную бабочку на место, его взгляд привлек другой предмет. Книга в кожаном переплете с тисненым на ней деревом. Векс провел кончиками пальцев по дереву. В этой книге была сила, он чувствовал это, но она не имела ничего общего с магией.

Он открыл обложку и медленно перелистал страницы. Предметы, точно такие же, как в прозрачной коробке, и многое другое, присутствовали внутри в виде вспышек контролируемого хаоса. Изображения, некоторые из которых были настолько четкими и вибрирующими, что на них можно было смотреть через крошечное окошко, были перемешаны с кусочками ткани и бумаги, с листьями и кусочками мха, с сухими цветами, кружевами и печатями из красочного воска.

Там были страницы о природе, о лесах, растениях и животных, страницы о солнце, луне и звездах. И некоторые, которые заставили его ухмыльнуться, были о феях, наполненные сомнительной информацией и домыслами о народе фейри.

Но когда он приблизился к центру книги, то дошел до пары страниц, от которых замерла рука и перехватило дыхание. Они отличались от всех остальных; они были источником смутной силы, которую он ощущал.

Обе страницы были почти полностью покрыты нацарапанными черными линиями, многие из которых были сделаны с таким усилием, что на бумаге остались бороздки. В центре страниц была нарисована серебряная клетка. В клетке лежали две половинки разбитого кроваво-красного сердца.

Слова, написанные плавным, элегантным почерком, контрастирующим с остальными изображениями, бежали под клеткой, белые чернила на сплошном черном фоне.

Весь мир будет смотреть на тебя и никогда не узнает сокрушительной тяжести твоего разбитого сердца.

У него заныло в груди, а горло сжалось. Он почувствовал нечто большее, чем грубые эмоции, которые передавали эти страницы, — он почувствовал грубость, с которой это было написано. Всепоглощающую печаль, огорчение, гнев.

Глубокую душевную боль.

Векс провел жизнь в достижении своих целей, стремясь защитить то, что принадлежало ему, и он уделял мало времени эмоциям других. Ярости, тлеющей в его сердце, было достаточно, чтобы подпитывать его. Никогда еще он не чувствовал боль другого человека так ясно, как сейчас. Никогда еще он с такой неистовостью не стремился унять боль другой души.

Он вспомнил слова Тени.

У нее нежная душа, сильная, но погрязшая в страданиях.

— Вы трое смотрите на мир более ясными глазами, чем я, — прохрипел Векс.

— Мы видим не яснее, маг, — мягко сказала Тень. — Просто по-другому.

Вспышка провела призрачным огоньком по странице.

— Ты еще можешь облегчить ее страдания, маг. И если ты позволишь… Она может облегчить твою участь.

Векс уставился на книгу, когда эти слова обрушились на него всей своей тяжестью. Разве он не потерял достаточно, чтобы понять боль, которую она выразила здесь? Разве он не жаждал передышки от своей боли, даже когда использовал ее, чтобы подтолкнуть себя вперед?

— Свобода облегчит мои страдания, — сказал он, но сам себе не верил.

Он осторожно закрыл книгу, вернул ее на место и закрыл коробку. Кровь на сиденье под ней привлекла его внимание, когда он поднял ее за ручку. В свободной руке снова заструилась магия. С кожаного сиденья поднялись засохшие алые хлопья. Они расплавились и соединились в воздухе, образовав маленькую сферу из блестящей крови, которая в зеленой вспышке исчезла.

Она будет ждать его в лаборатории. Несколько простых тестов позволили бы получить некоторое представление о ее происхождении и, возможно, о ее скрытых способностях.

Векс отступил назад и ботинком захлопнул дверцу машины.

— Маг, — нараспев произнесла Тень, призрачный огонь пульсировал печалью.

— Осмотрите наши границы, — скомандовал Векс, когда его крылья обрели форму за спиной. Он широко расправил их. — Предупреждайте меня о любых нарушениях.

Он почувствовал невысказанные слова, исходящие от обоих огоньков; воздух потрескивал вокруг них. Но он вскочил с земли прежде, чем они успели сказать что-нибудь еще, и ломился сквозь ветви, пока, наконец, не выбрался из-под навеса крон.

Но даже ясное ночное небо не могло утешить его этой ночью. Почему, когда он нашел то, в чем нуждался все эти годы, его терзали сомнения? Почему он был полон нерешительности, когда ключ к его свободе был прямо здесь?

Почему боль Кинсли все еще пульсировала в его груди, как будто она была его?

Векс быстро вернулся в свой дом. Его крылья исчезли сразу же после приземления, а ноги понесли его внутрь, в спальню, прежде чем он успел принять осознанное решение уйти. Он тихо открыл дверь и вошел.

Кинсли лежала на боку на полу, в нескольких шагах от кровати. Ее волосы растрепались и разметались по половицам, кожа вокруг глаз порозовела и распухла, и она оставалась одетой только в простынь. Одну руку она закинула за голову, а другую подложила под подбородок.

Эхо, которая нависала над ней, повернулась, чтобы посмотреть на Векса, вспыхнув от удивления.

Векс стиснул зубы. Вид ее на холодном, твердом полу, где она плакала до изнеможения, заставил что-то ледяное обвиться вокруг его сердца и сжать его.

Моя пара.

Это было неправильно. Его пара не должна была терпеть такое унижение, такой дискомфорт, такие страдания.

И это было его рук дело.

Вздохнув, Векс зашагал через комнату, чувствуя на себе пристальный взгляд огонька всю дорогу. Он положил вещи Кинсли на стол, прежде чем подойти и встать над ней.

Сейчас она выглядела такой умиротворенной, несмотря на обстоятельства. Во сне она была свободна от проблем реальной жизни. Она была освобождена от Векса и его жестокости.

Мне не нужно быть таким жестоким.

Насколько приятно было бы заставить ее улыбнуться? Услышать ее смех?

Он жестом отослал Эхо прочь. Огонек колебался, мотая головой, пока переводил взгляд с Векса на Кинсли и обратно. Векс снова стиснул зубы, но спорить не стал. Вместо этого он опустился на колени и, со всей осторожностью, на какую был способен, просунул руки под Кинсли и привлек ее к своей груди. Она пошевелилась, повернув к нему лицо и обвив рукой его шею.

Векс замер. Долгое время единственными звуками в комнате были громовое биение его сердца и ее медленное, ровное дыхание. Ее аромат окутал его, такой сладкий, такой естественный, такой совершенный, а ее тело было теплым и мягким.

Боль зародилась внизу его живота, и член запульсировал, давление в нем нарастало с каждым биением сердца.

Он жаждал почувствовать ее руки на своей коже. Он хотел исследовать ее, успокоить все ее тревоги и страхи прикосновениями, подарить ей наслаждение.

Он жаждал продолжать обнимать ее, просто оставаться в ее объятиях.

Каким-то образом он встал. Каким-то образом он отнес ее на кровать, Эхо последовала за ним. Каким-то образом он призвал достаточно магии, чтобы откинуть постельное белье. И каким-то образом, хотя это было труднее всего на его памяти за последнее время, он уложил Кинсли. Хотя ему не хотелось отстраняться от нее, он высвободил руки, подоткнул ей одеяло и сделал один шаг назад от кровати.

Что-то в его груди согрелось и растаяло, распространяя тепло по всему телу, даже когда все внутри снова сжалось. Кинсли в его постели, теплая и безмятежная… это казалось правильным.

Она была человеком, незнакомым с его видом, с его миром. И временами она сводила с ума. Но так ли уж ужасно было бы находиться в ее обществе? Так ли ужасно было бы…

Что?

Быть с ней.

Хотеть ее.

Сделать ее своей парой по-настоящему.