Его самое темное желание

ГЛАВА 2

Нахмурившись, Кинсли наклонилась вперед и, прищурившись, вгляделась в ту малую часть извилистой дороги, которую могла видеть через лобовое стекло. Дворники едва справлялись с ливнем, и дождь, барабанящий по крыше машины, почти заглушал музыку, играющую в стереосистеме.

Она фыркнула.

— Ну вот, доберусь затемно.

Главная дорога была перекрыта упавшим деревом, в результате чего ей пришлось сделать крюк, который увеличил время поездки на час. Согласно навигационной системе автомобиля, через десять минут она доберется до места назначения.

Теперь на улице царила кромешная тьма, а безжалостный дождь и стены деревьев по обе стороны от проезжей части только сводили видимость к нулю. Если бы не синее пятно на экране карты в машине, она бы никогда не узнала, что поблизости есть огромное озеро.

— Через полмили поверните налево, — сказал навигатор, прерывая музыку.

Впереди из-за поворота выехала другая машина, ее слепящие фары казались еще ярче из-за отражений в лужах, покрывавших узкую дорогу. Кинсли поморщилась и прижалась к обочине, чтобы освободить место для встречной машины. К счастью, на этих глухих дорогах почти не было движения, так что такие встречи случались редко, хотя от этого ситуация не становилась менее отстойной.

— Почти приехали, — сказала она.

В стереосистеме раздался треск статических помех, превращая голос певца во что-то потустороннее. Шум быстро стих, но Кинсли нахмурилась еще сильнее.

Она слушала музыку через соединение Bluetooth. Откуда взялись помехи? Вокруг раскаты грома и молнии, но шторм не такой уж сильный, не так ли?

— Поверните налево, — произнес навигатор.

Включив поворотник, Кинсли сбавила скорость и вглядывалась в темноту, пока не заметила, где деревья переходят в узкую грунтовую дорогу — или, скорее, узкую грязевую дорогу. Она переключилась на полный привод и свернула на тропу.

— Продолжайте движение прямо.

Сжимая руль, Кинсли ехала по ухабистой дороге.

— Пожалуйста, о, пожалуйста, только не застрянь.

По мере движения вперед, музыка снова стала искажаться, приборная панель и экран бортового компьютера потускнели и начали мерцать вместе с ней.

Она протянула руку и стукнула по приборной панели.

— Что происходит?

Кинсли остановила машину и поставила на парковку. Сунув руку в сумочку, которая лежала на сиденье рядом с ней, она достала телефон и разблокировала его. Она нажала на карту; появилась страница «Нет соединения». Ее взгляд метнулся в верхний правый угол экрана.

Нет сигнала.

— Черт!

Закрыв музыкальное приложение, она бросила телефон обратно в сумочку и подняла взгляд. Коттедж ждал где-то впереди. Ей просто нужно было двигаться медленно и осторожно, не спуская глаз с дороги в поисках того места.

— Люди выживали без Wi-Fi и GPS на протяжении большей части истории человечества. Это не должно быть так сложно.

Она переключила передачу и продолжила движение, наклонившись ближе к лобовому стеклу, чтобы лучше видеть дорогу. Фары почти не помогали в этом дожде и мраке. С одной стороны тянулись высокие, густо растущие деревья, взбирающиеся по крутому склону, их верхушки терялись в ночи. С другой стороны земля обрывалась так резко, что она едва различала верхушки некоторых из этих деревьев внизу.

Кинсли не могла точно сказать, был ли это отвесной обрыв или крутой склон холма, но это не имело значения. Упасть вниз было бы плохо в любом случае.

Согласно карте, этот нисходящий склон вел к озеру, от которого ее отделяло всего несколько десятков ярдов суши.

Она крепче сжала руль, когда впереди показался поворот дороги. Днем она, возможно, разглядела бы через деревья воду озера, но сейчас там зияла лишь непроглядная, абсолютная чернота.

Тише едешь — дальше будешь.

Раздался предупреждающий сигнал, но на приборной панели ничего не указывало на открытую дверь, непристегнутый ремень безопасности или неполадки в двигателе. Пиксельные артефакты расползлись по дисплею, делая карту нечитаемой. Фары померкли и начали беспорядочно мигать. Из динамиков раздался звук — не просто помехи, а странные, высокие трели, как будто кто-то настраивал старинное радио, и сквозь это ей почудился… шепот.

Она постучала по экрану. Прикосновение лишь вызвало новые искажения на дисплее.

В любом другом месте, в любое другое время все это просто ужасно раздражало бы. Но здесь, в этом темном, штормовом, уединенном уголке Высокогорья, за много миль от ближайшего города…

Внезапно все погасло — приборная панель, подсветка экрана и фары. В машине воцарилась густая, приторная темнота. Помехи прекратились, но шепот продолжался. По коже Кинсли побежали мурашки, а волосы на руках встали дыбом.

— Что происх… — дыхание перехватило, а глаза расширились, когда она посмотрела вперед.

Яркая синяя сфера парила перед машиной. Свет, дрейфующий в море абсолютной, безжалостной черноты.

Кинсли не понимала, что она видит. Часть ее разума настаивала, что это… это видение нереально, что так не может быть. Какая-то другая часть, поменьше и потише, настаивала на том, что ей следовало проверить, не находится ли коттедж в лесу с привидениями, прежде чем подписывать документы.

Она едва ли осознавала, что внедорожник продолжает двигаться вперед.

Сфера стала ярче, а шепот — громче. Хотя она не могла разобрать слов, они были мелодичными, гипнотическими, зазывающими ее ближе.

Как только голоса достигли крещендо, они смолкли. Свет в машине, как внутри, так и снаружи, вспыхнул.

Голубая сфера исчезла в лучах света, отбрасываемых фарами, которые падали на покрытые золотистой листвой ветви дерева, стоявшего слишком близко к дороге.

Сердце Кинсли подпрыгнуло к горлу, когда она поняла, что достигла поворота.

Но не повернула.

Передние колеса наехали на выбоину, и ее подбросило. Она нажала обеими ногами на педаль тормоза. Тело подалось вперед, и ремень безопасности врезался ей в грудь, когда внедорожник заскользил по грязной дороге.

Автомобиль накренился вниз.

Должно быть, она ахнула или закричала, или выругалась, но не услышала ни звука. Ее внимание полностью захватила лишь картина перед глазами — крутой спуск, усеянный деревьями, кустарником, валунами и поваленными стволами, ярко освещенный фарами.

Ее желудок сжался, когда сила тяжести взяла верх над тормозами, полностью стащив внедорожник с дороги.

Хаос поглотил Кинсли. Машина дико подпрыгивала на склоне, ударяясь о многочисленные препятствия. Шум был оглушительный, резкие движения фар сбивали с толку, и тело не замедлило отреагировать, так как ее безжалостно мотало из стороны в сторону, вверх-вниз. Даже ремень безопасности не мог полностью удержать ее на сиденье.

Машина остановилась с оглушительным грохотом. Что-то твердое и очень, очень тяжелое придавило ее к сиденью, в то время как голова резко подалась вперед и ударилась о руль.

Темнота окутала ее, усилившись от нахлынувшей на нее волны агонии.

Где-то издалека она почувствовала вкус железа, уловила запах дождя и земли, и услышала слабый шепот, приближающийся сквозь шум бури.

Синий свет осветил черноту под ее веками, но она не могла их открыть.

Бессознательное вцепилось в Кинсли, утягивая ее все ниже, ниже, ниже. Она не сопротивлялась.

Потом она вообще ничего не видела, не слышала, не чувствовала запахов и вообще ничего не ощущала.



Раскат грома заставил Кинсли проснуться. Ее глаза распахнулись. Яркое, неземное голубое свечение наполнило все вокруг. Сфера сфокусировалась перед ней, колеблясь из стороны в сторону, затем приблизилась. Кинсли медленно моргнула, пытаясь избавиться от мутной пелены перед глазами.

Звуки постепенно вернулись в ее сознание: тяжелые капли дождя, бьющие по машине; ветер, свистящий среди листьев и ветвей; скрип металла; затяжные отголоски грома, который ее разбудил.

И шепот. Теперь звуки доносились не из динамиков, а из парящего шара. Они были мягче, почти успокаивали, уговаривая ее проснуться.

Запахи дождя, влажной земли, дерева и едкого дыма наполнили ее легкие. На языке остался горьковатый привкус железа. Она сглотнула, но это не избавило ее от неприятного привкуса. Это была… кровь? Ее тело задрожало, но не просто холодный воздух снаружи заставил ее вздрогнуть. Это был глубоко укоренившийся холод, сковывающий изнутри.

Она подняла пульсирующую от боли голову. Свет шара осветил разбитое лобовое стекло и смятую приборную панель, и погнутую раму лобового стекла, а также зеркало заднего вида, болтающееся на оборванном проводе.

Кинсли попыталась откинуться назад, но вскрикнула от боли, пронзившей ее изнутри. Она посмотрела вниз.

Ее взгляд упал на что-то, торчащее из приборной панели, — ветку дерева. Она торчала из щели в рулевом колесе и была… была…

Кошмар. Я застряла в кошмаре.

Этого… этого не может быть.

Она судорожно втягивала воздух, поднимая дрожащие пальцы к ветке. Кора была шершавой и твердой. Словно во сне, она провела пальцами по ветке до того места, где та вонзилась ей в живот. Они оказались мокрыми и липкими от крови.

— О Боже, — прохрипела она, и эти слова вызвали еще одну волну боли. — О Боже, о Боже, о Боже…

Каждый ее вдох был новой агонией, нарастающей и нарастающей. Она закричала.

Звук перешел во всхлипывания и тихий, жалобный скулеж, когда Кинсли закрыла глаза и слабо ухватилась за ветку.

— Этого не может быть…

Слезы текли по ее щекам. Она была совсем одна, посреди глуши, пронзенная и пригвожденная на месте веткой.

Она умрет здесь.

Мой телефон!

Она открыла глаза и посмотрела на пассажирское сиденье. Сумочка исчезла, ее место заняли разбитое лобовое стекло, лесной мусор и сгущающийся туман. Она перевела взгляд на пол. В полумраке едва виднелась перевернутая сумка. Дрожащими пальцами она расстегнула ремень безопасности. Ветка помешала ему полностью втянуться, но это освободило ее плечо.

Кинсли потянулась за сумочкой, и крик сорвался с ее губ, когда тело дернулось на ветке. Теплая жидкость потекла по животу.

Ты не должна двигаться!

Но какой у нее был выбор? Другого способа позвать на помощь не было.

Учащенно дыша, Кинсли осмотрелась в поисках чего-то полезного, чего угодно.

Движение справа привлекло ее внимание к окну со стороны водителя. Только зазубренные осколки треснувшего стекла остались по краям. Светящаяся синяя сфера кружила вокруг тонкой маленькой палочки, свисавшей снаружи.

Оно… помогало ей?

Она просунула руку в отверстие, схватила палочку и выломала ее. Втащив ее в машину, она повернулась к своей сумочке, вытянув руку как можно дальше. Но палочка была слишком короткой.

Стиснув зубы, она наклонилась еще немного вперед. Жгучая боль охватила ее, когда ветка воспротивилась. У нее перехватило дыхание, перед глазами заплясали черные точки, из-за чего она едва не выронила палку, пытаясь остаться в сознании. Она издала мучительный рык и заставила себя еще немного передвинуться по ветке.

Палочка зацепилась за ремень сумки, и Кинсли всхлипнула, осторожно подтягивая ее к себе.

Но как только вес сумки натянул лямку, палочка прогнулась от напряжения.

— Пожалуйста… Нет…

Она сломалась. Сердце Кинсли остановилось, и время замерло.

— Нет! Нет, нет, нет, нет!

Она отбросила сломанную палочку и обеими руками ухватилась за проткнувшую ее ветку. Впившись ногтями в дерево, она попыталась вытащить его, одновременно упираясь спиной в сиденье. Ее мучительный вопль перекрыл шум дождя. Головокружительная волна боли пронзила ее, и из живота хлынул поток горячей крови, когда тело соскользнуло по ветке.

Но сама ветка не сдвинулась с места, и она только причинила себе еще больший вред.

Она ускоряла неизбежное.

Стоп, стоп, стоп!

Побежденная, Кинсли опустила руки и уронила голову на спинку. Слезы текли по ее щекам, а плечи сотрясались от мучительных криков. Но ее боль была заглушена штормом. Она была в ловушке, и никто не придет. Помощи ждать было неоткуда.

И она умирала.

Светящаяся сфера приблизилась к ней. Она потускнела, и ее неразборчивый шепот приобрел, несомненно, печальный оттенок. Даже находясь так близко, она не могла понять, что это было, не могла понять, было ли что-то излучающим свет, или это был сам свет. В любом случае, это было все, что у нее оставалось. Ее последняя надежда.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Помоги мне.

Сфера исчезла, оставив Кинсли одну в темноте.

Она закрыла глаза.

— Я не хочу умирать.

Еще больше слез потекли по ее щекам и подбородку. Она подумала о своей семье, о том, как они будут огорчены, когда не смогут связаться с ней, об их опустошении, когда они в конце концов узнают, что произошло. Она подумала о местах, которые все еще мечтала увидеть, о вещах, которые все еще хотела сделать. Она подумала о Лиаме и о жизни, о которой они мечтали. О жизни, которую они пытались построить.

Она думала о жизни, которую у нее отнимали снова, и снова, и снова.

Она подумала о жизни, которой у нее никогда не будет.

Лед расползался внутри Кинсли, проникая в каждую вену, сковывая каждую мышцу, пропитывая каждую кость. Он вытеснял все воспоминания о тепле и уюте. Промежутки между ударами сердца растягивались, приближаясь к вечности. Она чувствовала, как угасает. Как падает в темноту, что смыкается вокруг.

Звук дождя приглушился, словно и его поглощала эта тьма.

— Ты говорила правду, — раздался голос прямо за дверью машины — низкий, бархатистый, мужской. Что-то теплое коснулось ее щеки, уверенно, но бережно, и повернуло ее лицо к окну.

Этот голос обвил Кинсли, остановив ее падение, а прикосновение влило в нее ровно столько тепла, чтобы она могла бороться.

— Этого не может быть, — прохрипел незнакомец. — Ее не может быть.

— Пожалуйста, — взмолилась Кинсли, пытаясь открыть глаза. — Помогите мне.

В ответ на ее мольбу раздался шепот, который смешался с шелестом листьев и стуком дождя.

— Тишина, — приказал мужчина, и шепот прекратился.

Ее веки, наконец, дрогнули и открылись. Возле внедорожника стояла большая темная фигура, силуэт которой вырисовывался в свете не одного, а трех светящихся шаров, парящих позади него. Ее глаза пытались найти что-нибудь, на чем можно было бы сфокусироваться, но она не могла различить ни одной черты этого человека — он был чернее небытия, угрожавшего поглотить ее.

— Я могу исцелить эту смертную плоть, — хватка мужчины на щеках Кинсли усилилась, когда он наклонился ближе, его фигура заслонила еще больше света. — Но за мою помощь придется заплатить.

Следующий вдох Кинсли был окрашен новым ароматом, тонким, многослойным и манящим. Он был землистым и пряным, мужественным, но теплым. Дубовый мох и амбра.

Дрожь пробежала по ней, возобновляя боль и усиливая озноб.

— Все, что угодно.

— Как тебя зовут?

— Кинсли.

— Твое истинное имя, — потребовал он.

Ей становилось все труднее и труднее сосредотачиваться, думать, дышать, держать глаза открытыми. Все как будто онемело, и она устала. Так, так устала. То, как он говорил, то, как он это сформулировал, было неправильно, но она не могла понять, почему.

И прямо сейчас ей было все равно.

— Кинсли… Уинтер… Делани, — прошептала она, когда ее веки закрылись.

— В обмен на твою жизнь, Кинсли Уинтер Делани, ты будешь связана со мной. Ты станешь моей парой, и ты примешь мое семя в свое тело, пока оно не принесет плод. Ты клянешься в этом?

Она кивнула, хотя не была уверена, что ее голова вообще двигалась.

Мужчина схватил ее за запястье и приподнял, крепко удерживая. Он зарычал.

— Ты клянешься в этом своим истинным именем, смертная?

— Да, — выдохнула она, когда бесконечная, ненасытная пустота разверзлась вокруг нее.

Тепло его хватки усилилось, превратившись в обжигающий жар вокруг ее запястья, который по контрасту с этим сделал холод во всем теле еще более ужасным.

Как раз перед тем, как она отключилась, его голос проник в нее, резонируя прямо в сердце, где и поселился.

— Ты моя.