Если сердце верит

Глава 7

Маленький и скромный домик Поппи Блейк, окруженный деревьями, стоял у самого озера. Однако земля Поппи находилась на западном берегу, а не на восточном, как у Лили, и представляла собой клин, отрезанный от имения родителей и подаренный ей после несчастья. Они хотели удержать дочь поближе к дому. Поппи с благодарностью приняла подарок, но в то же время наотрез отказалась от предложения Майды и Джорджа, собиравшихся проложить через их владения, от дома к дому, прямую дорогу. До сих пор к Поппи вела с главной трассы узкая, однако заасфальтированная, дорожка.

В левом из крыльев домика располагалась спальня, в правом — кухня и кладовая, но большую часть времени Поппи проводила в центральной части. Здесь, напротив больших окон, глядящих на озеро, стояло полукругом несколько столов. На одном конце помещался компьютер, на другом можно было писать. А в центре, откуда открывался самый живописный вид на причал, на озеро и одетые осенней листвой деревья, располагались многочисленные панели с кнопками мини-АТС. Это и была работа Поппи.

— Резиденция Бодро, — сказала она в маленький микрофончик, укрепленный у самого рта, отвечая на звонок, вернее, на мигание лампочки на среднем столе.

— Поппи, это Виви, — раздался в наушниках голос Вивьен Эббот, городского делопроизводителя. — Где сейчас Бодро?

— Они едут к тебе, — ответила Поппи. — Еще не добрались?

— Нет, а я через пару минут ухожу. Если они за это время не появятся, им придется регистрироваться для голосования в следующую субботу. С девяти до одиннадцати. Я их предупреждала. Ой, погоди! Да вот же они! Спасибо, Поппи! — Виви отключилась, но тут же замигала другая лампочка.

— Историческое общество, — сказала Поппи.

— Это Эдгар Кук. Моя Пегги интересуется, до которого часа работает ярмарка.

— До четырех.

— Ха! Я ведь именно так ей и говорил, но мне она не верит. Спасибо тебе, Поппи.

— Пожалуйста. — Снова замигала лампочка, на сей раз на главном аппарате. Значит, кто-то звонил лично ей. — Алло, — сказала она, все еще улыбаясь после разговора с Эдгаром.

— Это Поппи Блейк?

Улыбки как не бывало. Она сразу узнала голос.

— Смотря по обстоятельствам.

Терри Салливан издал звук, напоминающий смешок, но уж очень жесткий.

— О, теперь я тоже узнал вас, милочка. А что, сестрицы вашей поблизости нет? — так беспечно осведомился он, словно Лили и в самом деле жила у нее.

— А что, разве она здесь? — так же беспечно отозвалась Поппи.

— Я первый спросил.

— Ох, ну и шустрый же вы. Насколько мне известно, Лили в Бостоне. — Не успев договорить эту фразу, Поппи узнала о местонахождении сестры гораздо точнее: несмотря на необычайное внешнее сходство, нельзя было поверить, что стройная женщина, внезапно появившаяся перед окном, в бейсбольной кепке и старом клетчатом охотничьем жакете, в мешковатых шортах и кроссовках, — покойная Селия Сент-Мэри.

Чуть приподнявшись в кресле, Поппи отчаянно замахала Лили рукой, приглашая ее войти.

— Вчера вечером она пыталась ускользнуть из дома, — сообщил Терри. — Ей не удалось. По крайней мере, все на это надеются. Просто я пытаюсь вообразить, что сам стал бы делать на ее месте.

Видя, что Лили медлит, Поппи замахала уже обеими руками и указала пальцем на входную дверь, а в микрофон сказала:

— И вы решили, что она приедет сюда? Но зачем?

— Чтобы скрыться.

— От кого? — Поппи приложила палец к губам. Лили очень тихо отворила дверь.

— Куда еще она может поехать?

— На Манхэттен. В Олбани. Откуда мне-то знать? — Поппи изобразила недоумение, а сама, улыбаясь, потянулась к Лили и крепко сжала ее руку.

— Вы бы сказали мне, если бы она приехала? — спросил Терри.

— Я не обязана это делать. — При этом Поппи одними губами сообщила сестре имя собеседника, отчего в глазах Лили появились ужас и смятение. — Но вы обо всем сами догадались бы по моему голосу, — добавила Поппи. — Мы тут люди простые. Хитрость нам претит.

— Я виделся с ее друзьями с Манхэттена, из университета, из Джуллиарда… У меня есть их списки. Но вашей сестры ни у кого из них нет.

— А театральных друзей вы тоже проверили? На Бродвее ей приходилось работать с коллегами со всей Америки. Так что на ее месте, — добавила Поппи, — я бы отправилась к одному из них.

— Вы что же, даете мне нить?

— Нет. Ведь я не знаю никаких имен.

— А если бы знали, назвали бы их?

— Нет.

— Вы сообщите, если она у вас объявится?

— Нет.

Терри снова жестко, коротко усмехнулся:

— А вы точно как я.

— Не приведи Бог, — перебила его Поппи и, быстро нажав на кнопку, оборвала разговор. Она широко улыбнулась. — Я чувствовала, — сказала она, обнимая сестру, но тут же встревожилась. Лили всегда была очень хрупким созданием, но сегодня Поппи поняла, что никогда еще не видела сестру в таком состоянии. Каждый раз, наведываясь в Лейк-Генри, Лили переживала. Но сейчас это было очень заметно! Она похудела, а под глазами лежали тени, которых не было во время их последнего свидания на Пасху, пять месяцев назад.

— Неважно ты выглядишь, — проговорила Поппи. — Такая же красивая, но уставшая.

Глаза Лили наполнились слезами.

Прижимая к себе сестру, Поппи подумала, что слово «красивая» — это слишком мало для Лили. На первый взгляд сестры очень походили друг на друга: темноволосые, с маленькими овальными личиками, стройные. Только Поппи была, что называется, «свой парень», а Лили — очень женственная. Возможно, из-за прекрасной груди. Тут природа проявила щедрость именно к Лили. К тому же внешне она казалась спокойнее, величавее и загадочнее. С Поппи люди не стеснялись разговаривать, а с Лили никогда не знали точно, как себя вести. Эта загадочность добавляла ей очарования.

В детстве Поппи повсюду следовала за старшей сестрой, жутко страдала, когда та начинала заикаться, и страшно гордилась, когда Лили пела. Правда, ей не всегда нравились поступки Лили. Она считала увлечение Донни Киплингом глупостью, но при этом знала, что в душе Лили чистый и честный человек. Ведь не виновата же она в том, что заикается, а Майда предъявляет к ней непомерные требования. С самого рождения судьба была несправедлива к Лили; в этом отношении ничего не изменилось и по сей день.

— Как тебе удалось вырваться оттуда? — спросила Поппи.

— Хорошая приятельница, взятая взаймы машина… А Терри, значит, думает, что я здесь?

— Не совсем.

— Все равно они придут. — У Лили был затравленный взгляд. — Рано или поздно придут.

— Скорее рано. — Поппи не хотелось сгущать краски, но сестра должна знать правду. — Съемочные группы уже наведывались к нам. Несколько репортеров с камерами.

Лили опустилась в кресло.

— Задавали вопросы?

— Пытались. Никто не стал с ними разговаривать.

— Станут. Кто-то посулит денег. Кто-то их возьмет. — Лили, зажав руки между коленями, начала раскачиваться вперед и назад. — Джон Киплинг заметил ночью свет у меня в окнах и сегодня утром причалил у моей пристани. Говорит, что никому не скажет. Но можно ли ему верить?

Джон нравился Поппи. Она знала, что в детстве он был сорванцом, потом, в Бостоне, стал безжалостным журналистом, но Поппи познакомилась с ним только после его возвращения в Лейк-Генри. Все эти три года он, по ее мнению, вел себя исключительно достойно.

— На твоем месте я бы ему поверила. И, кроме того, разве у тебя есть выбор?

— Нет. Газетчики последуют за мной повсюду. По крайней мере, здесь у меня хоть жилье есть. Но как быть со Стеллой? Она ведь уже на будущей неделе придет убирать.

— Не волнуйся, со Стеллой я все улажу.

— В коттедже — просто рай. Там я чувствую Селию.

Поппи, кивнув, оглядела кепку, жакет, кроссовки… Все в точности как у бабушки. Лили тоже окинула себя взглядом.

— Я привезла совсем немного вещей. Не знала, надолго ли тут задержусь. — Она подняла на сестру печальный взгляд. — Джон говорил мне о сегодняшней газете. Они все еще не забыли, Поппи. Скандал не затухает. Я так беспомощна, будто не имею никаких прав.

— Но у тебя они есть! За это стоит посудиться. Тебе надо поговорить с адвокатом.

— Очевидно, ты не заглядывала в сегодняшние газеты. Я уже говорила с одним адвокатом.

— И что же? Разве он не считает все это клеветой?

— Считает, но проблема в другом. Понимаешь, в ходе разбирательства все это снова всплывет… Прежде чем чего-нибудь добьешься, станет еще хуже, да и к тому же адвокат берет уйму денег. — Лили скроила кислую мину. — Он предложил мне взять взаймы у мамы.

Поппи почувствовала угрызения совести. Ведь Майда дала ей самой так много: землю, дом, специально оборудованный микроавтобус, позволяющий легко садиться за руль и вылезать из машины. Кроме того, мать постоянно присылала ей одежду, цветы и столько провизии, что Поппи не в состоянии была все это осилить.

Поппи страдала физически, а справляться с физическими страданиями Майда, слава Богу, умела. Вот на более тонкие материи ее уже не хватало.

Лили сняла кепку и встряхнула волосами. Потом нахмурилась, уставившись на козырек:

— Она все е-е-еще злится?

Сердце у Поппи оборвалось. В последнее время Лили заикалась только в психологически трудные моменты, хотя раньше заикание почти не покидало ее. При этом Лили всегда так морщилась, что на нее тяжело было смотреть. Поппи с болью думала о том, как страдала сестра, когда это случалось на глазах у сверстников, одноклассников, на глазах у мальчишек… Ей самой пришлось узнать это на собственном опыте гораздо позднее. Лили же страдала все детские годы, и на нее не просто смотрели. Над ней смеялись.

Майда могла бы облегчить жизнь дочери, но как только речь заходила о Лили, ее словно парализовало. А сама Лили? Она, бедняжка, всякий раз возвращалась домой на каникулы или на праздники в надежде, что тут что-нибудь переменится. Поппи, однако, не верила в перемены. Майда была сложным человеком, и это проявлялось не только в отношении старшей дочери. Она довольно жестко обращалась со своими рабочими — как в саду, так и на производстве сидра, а в последнее время даже с Роуз стала суровее. Вот если бы Поппи удалось противостоять Майде, заставить ее прислушаться к себе!

— Я с ней со вчерашнего дня еще не говорила, — ответила она. — Слава Богу, сейчас страдная пора. Мама перегружена работой. Ты собираешься поехать к ней?

— Еще не решила. Думаешь, стоит?

— Только если тебе очень не терпится получить на орехи.

Лили умоляюще посмотрела ей в глаза:

— Может, если я объясню ей… Расскажу, как все было на самом деле…

Поппи хотелось бы, чтобы все оказалось так просто. Но за пятьдесят семь лет Майда составила свое представление о жизни и теперь считала, что ее мнение единственно верное.

— А вдруг ей скажет кто-нибудь другой? Она ведь обидится, — продолжала Лили.

— Я не скажу, — пообещала Поппи.

— Но Джон считает, что люди все равно узнают. Увидят свет в окнах или дым из трубы. Он прав. — Лили взглянула на пульт. — Скажи, они хоть не все время говорят обо мне?

— Не буду лгать. Это новость. Только не подумай, что они осуждают тебя. Они отказываются разговаривать с прессой.

— Но Джон — тоже пресса. С ним ведь они говорят? — Лили вздохнула. — Я надеялась хоть немного пожить здесь невидимкой. Посмотреть отсюда, что происходит в Бостоне. Решить, что дальше делать. Но теперь Джон знает, что я здесь.

— Слушай, если он сказал, что будет молчать, значит, будет, — заверила ее Поппи.

— Для чего ему это?

— Для самоуважения.

— Он привез мне провизию.

— Мирный договор?

— Или троянский конь.

— Прежде ты не отличалась цинизмом.

— Забавно, как быстро все меняется.

— Лили, ты не можешь уехать. Это сейчас самое безопасное для тебя место.

— Возможно. Пожалуй, я останусь в коттедже. Посмотрим, что будет дальше.

— Оставайся у меня. — Поппи сразу же загорелась этой идеей, но Лили вздохнула и покачала головой.

— Нет. Коттедж — мой. Все остальное у меня уже отняли. Он мне очень нужен именно теперь.

— Чем тебе помочь?

Лили сосредоточилась:

— Направь Терри по ложному следу. Пусть ищет всех, с кем я выступала в разных шоу. Я даже имен не помню.

— Позвонить маме?

— Нет.

Тут замигала лампочка на панели, и Поппи поправила микрофон.

— Полицейское управление Лейк-Генри. Звонок записывается на пленку.

— Это Харви Элман. Я веду журналистское расследование для «Ньюсуик». Мне нужна информация по делу Лили Блейк. Вы не могли бы выслать мне по факсу обвинительное заключение?

Поппи перехватила взгляд сестры.

— Такого заключения не существует.

— Но ведь ее осудили за крупную кражу.

— Нет. Ничего подобного не было. Дело прекращено.

— А мне сказали совсем иное.

— Вас дезинформировали.

— А вы-то кто? — нетерпеливо спросил собеседник.

— Я диспетчер и я знаю, о чем говорю. Вы уже не первый нам звоните.

— Я хочу поговорить с шефом полиции.

— Простите. Или со мной, или ни с кем вообще. Будьте добры, еще раз ваше имя. Харви Элман?

— Элман.

— Значит, из «Ньюсуик». Хорошо. Я передам шефу, зачем вы звонили. — При этом Поппи улыбнулась Лили. — У нас остается магнитофонная запись данного разговора, но ваше имя у меня зафиксировано отдельно. Мы должны знать, кого винить за публикацию заведомо ложных сведений. Как видите, Лили Блейк в этом городе готовы поддержать. Если будете печатать о ней всякую ложь, мы привлечем вас к ответственности. Поверьте, у нас найдется, кому заняться вами, как и другими журналистами, которые сюда звонят. Сами понимаете, должны же мы как-то от вас защищаться.

Лили уехала от сестры приободренная. Поппи была могущественной союзницей. Ведь она отвечала на звонки, поступавшие самым влиятельным людям города, а значит, имела возможность лоббировать интересы Лили. Поппи всучила сестре сотовый телефон, поскольку в доме Селии не было линии связи.

Снова надев кепку и очки от солнца, Лили погнала свой арендованный автомобиль назад тем же путем — огибая противоположный от города берег озера. Лейк-Генри обычно замечал приезжих. Хорошо, что по трассе проезжали и другие машины с массачусетскими номерами: любители осенних гербариев ехали за шелестящим золотом деревьев, корреспонденты газет — за новой порцией грязи. Но Лили постоянно казалось, что, если она покажется в городе, все станут интересоваться ею. Чем меньше дразнишь их знакомым профилем, тем спокойнее.

Свернув к Тиссен-Коув, она напряглась, поскольку боялась увидеть возле своего коттеджа незнакомую машину. Достав телефон, Лили приготовилась в случае чего позвонить Поппи. Та сразу вызовет Вилли Джейка, шефа полиции. Он непременно примчится на помощь в своем вездеходе и арестует вторгшегося в частные владения нарушителя. Но за такое нарушение в полиции не держат дольше двух-трех часов. А как только злоумышленника отпустят, он, несомненно, оповестит всех своих коллег о том, что Лили здесь. На Лейк-Генри обрушится лавина корреспондентов, а это страшило Лили более всего.

Впрочем, Джон Киплинг, возможно, уже и сам позвонил кому надо.

Но возле домика никаких машин не было. Лили внимательно осмотрелась. Она даже развернула свой автомобиль и поставила носом к дороге, чтобы в случае чего поскорее улизнуть. Потом, внимательно вглядываясь в окружающий домик лес, побежала к двери.

Вокруг не было ни души. Лили медленно обошла первый этаж, переходя от окна к окну и напряженно глядя во двор. Потом сделала еще один круг, на сей раз, открыв все окна, чтобы впустить теплый свежий воздух. Убедившись, наконец, что никто не спрятался ни за кустами, ни за деревьями, она распахнула дверь на озеро. Лили увидела только одну лодку — как на классическом пейзаже из знаменитой коллекции Марлон Деви, — но лодка постепенно удалялась. С этой стороны опасаться нечего. Джон Киплинг тоже не появлялся.

Все вокруг дышало тишиной и спокойствием. Лили немного расслабилась и тут же ощутила усталость.

Через несколько минут она уже спала на большой железной кровати.