Фрося. Часть 5

Глава 63

В эту ночь Фросе пришлось прибегнуть опять к спасительной таблеточке от бессонницы, заснуть ей долго не удавалось, и она не стала себя изматывать до предела.

Поэтому встала она не достаточно свежая, была вялая и с тяжёлой головой, но утренние заботы быстро привели её в надлежащее состояние духа и вид.

Она выкупала Вику, тщательно расчесала и, как обещала, вплела в её пепельные вьющиеся волосы одну из своих любимых голубых ленточек.

Навела ей лёгкий макияж и подвезла в коляске к зеркалу.

Вика смотрела на своё отражение и привычная за последнее время улыбка светилась на её бледном лице.

Фрося в свою очередь улыбнулась отражению:

— Нравится?

— Да.

Впервые после приезда Фроси, она услышала выразительное слово, слетевшее с губ, явно оживающей Вики.

В восемь утра они втроём сидели в зале, не включая телевизора, настороженно прислушиваясь, опасаясь прозевать звонок в двери.

Наконец, он раздался, и Олег с Фросей одновременно сорвались с места.

Микулична вошла в квартиру в сопровождении своей внучки, в руках которой находилась большая, потёртая хозяйственная сумка.

Прежде чем войти, старая знахарка перекрестилась и только после этого переступила порог и замерла, уставившись в лицо Олега.

Тот растерянно смотрел на старушку, а, затем, смутившись, быстро отвёл глаза.

— Что милок, не внушаю доверия, аль всё же дозволишь посмотреть на твою болезную жену?

Олег посторонился:

— Проходите, пожалуйста, на вас возлагаем большие надежды, Фрося сказала, что вы великая знахарка.

— Откуль она это знает… хотя, и я ведь многое знаю, не задавая вопросов, святую женщину тебе бог послал в помощь, не обижай её.

Микулична прошлёпала в своих бахилах мимо Олега с Фросей в зал и встала напротив Вики.

Казалось целую вечность они смотрели друг на друга, но, наконец, Вика опустила ресницы и по щекам её поползли слезинки.

— Ну, деточка, это хорошо, что ты в меня веришь, но ты возлагаешь на меня очень большие надежды, а я старая, слабая женщина.

Человеку так мало дано, чтобы он мог сотворить чудо, но без вмешательства господа бога, это вовсе невозможно сделать.

Не журись деточка, у тебя такие добрые люди рядом, не сдавайся, скоро поедете к тому хохлу, как его бишь…

Она посмотрела на Фросю.

— Касьян.

— Вот-вот, и он тебя с божьей помощью, авось поднимет на ноги.

Она обернулась к Олегу:

— Скажи милок, куда я могу зайти с твоей супружницей, чтобы уединиться?

Вику вкатили в её спальню, и бабка прошлёпала туда в сопровождении внучки и плотно закрыла дверь перед носом Олега и Фроси.

Они остались одни в зале, но не разговаривали, а сидя в креслах, раз за разом кидали настороженные взгляды на плотно прикрытую дверь и, когда она отворилась, оба вздрогнули.

Микулична с внучкой вышли, старуха уселась на диван и посмотрела на Фросю.

— Иди голуба, прибери подружку и возвращайтесь, а я вас тут подожду, милок меня пока водичкой попотчует.

Вика лежала полностью обнажённая на кровати.

Фрося, одевая её, который раз подивилась, как эта женщина, находясь столько времени в неподвижном состоянии, сохранила такую силу духа и не безобразную фигуру.

Вика была худенькая и бледнокожая, с чуть заметной, как у подростка грудью и выпирающими на суставах косточками, только благодаря постоянным, раннее деланным массажам, мышцы держали хоть какую-то форму.

Фрося аккуратно, чтобы не доставить ей больших неудобств, одела, усадила на коляску и вывезла в зал, где их поджидала Микулична.

Все присутствующие, включая её внучку, уставились на старую знахарку, которая, не спеша, копалась в своей безразмерной сумке.

Наконец, она подняла глаза:

— Ну, что я вам скажу касатики — все дыхательные органы, а особенно лёгкие, слабые и не могут самостоятельно бороться с недугами, им нужны моё снадобье, тёплый и сухой воздух, а главное, божья и людская помощь.

Поэтому переехать на юг к горячему солнышку будет правильным решением, но, пока я вам дам травки, будете заваривать, научу как, голуба попьёт парочку неделек, окрепнет, перестанет кашлять, температура войдёт в норму, и она будет готова к тяжёлым переездам.

И старуха стала выкладывать на журнальный столик завёрнутые в плотную бумагу пакетики с травками.

Она провела подробный инструктаж, какие травы смешивать, когда и по сколько поить, и тут же на чистом листке всё, что говорила, записала своим корявым, но разборчивым почерком.

Затем, вновь внимательно посмотрела на Олега с Фросей.

— У меня есть очень хорошее снадобье, в которое кто-то верит, а большинство из людей считают обманом, называется оно — мумиё, слыхали?

Олег утвердительно кивнул головой, Фрося, наоборот, покачала отрицательно.

— Так, вот, это горная смола, которую понимающие люди ищут в трещинах очень высоких гор, я не буду вам рассказывать все его полезные свойства, потому что их не счесть, я уверена, что Мумиё поможет нашей страдалице укрепить здоровье, и поможет её организму сопротивляться постоянным хворям, и с помощью бога благотворно повлияет на её разбитые косточки, которые держат в своём плену её речь и подвижность.

Мне с Кавказских гор привозит его верный человек и уже давно, я не буду больше убеждать и навязывать эту лечебную смолу, она вам обойдётся не дёшево.

И опять взгляд проницательной старухи пробежал по глазам присутствующих.

Олег ёрзал на своём месте, у Вики светилась надежда, а Фрося просто спросила.

— Микулична, мы берём, сколько стоит и, как этим пользоваться?

Олег незаметно для старухи дотронулся предостерегающе за локоть Фроси, но та резко оттолкнула его руку.

— Микулична, мы не бедные люди, можем себе позволить всё, что ты нам посоветуешь и заплатить любые деньги, только, чтобы Викушка могла лучше себя чувствовать и полней воспринимать радости жизни.

— Святая, я же говорила, святая женщина.

Она достала из закромов своей сумки самодельную из картона коробочку, в размер спичечного, и вручила Фросе.

— Голуба, будешь отщипывать кусочек с пол ноготка, разминать в руках и закидывать в кипячёное молоко, когда оно малость остынет, добавишь туда ещё столовую ложку мёда, тщательно перемешай и пои сердечную две недели подряд натощак с утра, и за три часа до сна на ночь… бог и снадобье помогут болезной окрепнуть, и кто его знает, пути господни неисповедимы.

Старуха тут же поднялась на ноги и обратилась к Олегу:

— Хозяин, хоть ты и не веруешь в силу божественного снадобья, но тебе придётся смириться с пожеланием верующих в него твоих женщин, вручи моей внучке пять сотенных, а меня пока проводит Ефросинья до лестницы, хочется мне на прощанье с ней парочку минуток потолковать.

Прежде чем, выйти из квартиры, знахарка подошла к Вике, за подбородок подняла ей голову и пронзительно уставилась в её горящие надеждой глаза, а, затем, погладила заскорузлой ладонью по волосам и что-то шепнула на ухо.

От услышанного, по щекам Вики побежали слёзы.

Старуха вытерла их своей шершавой ладонью и опять нагнулась к уху несчастной женщины, вновь что-то ей прошептав, затем, развернулась и пошла к выходу.

Фрося проследовала вслед за старухой, которая, не оглядываясь, прошла мимо лифта и кряхтя, стала спускаться по лестнице.

Фрося последовала за ней.

Выйдя на улицу, знахарка поставила свою сумку на землю, зажав её плотно ногами, и за кофточку притянула к себе поближе Фросю:

— Голуба, помоги, чем только сможешь этим бедолагам, которые без тебя обойтись на сей момент не могут, а потом быстро уходи с их дороги, чтобы не накликать беды на себя и на них.

Я не зря говорю, что ты святая женщина, находясь здесь, рядом с любимым и желанным мужчиной, не подаёшься инстинкту своего здорового тела, а не задумываясь, поступаешь так, как велит тебе твоя чистая совесть и чуткая душа.

Голуба моя, хочешь верь мной сказанному, а хочешь нет, не всё, что я говорю сбывается, господь указует нам разные пути, а мы уже сами выбираем свою тропу, а правильную или нет, показывает время.

Не верь и ты всему, что я тебе сейчас наговорю, но будь осторожной и взвешенной в своих поступках, я уже говорила, что твои дети ещё будут в тебе нуждаться, а особенно твой любименький молодшенький, соломку не подложишь, но береги его, он или что-то связанное с ним, твоя отрада на старости лет, как мне моя внученька.

А вот и она, мы потопали, а ты вспоминай меня иногда, а я тебя до смерти не забуду.