Жених с испорченной биографией

Глава 21

Время приближалось к ужину. Вторая половина дня пролетела для Вероники на одном дыхании. Герцог, как и обещал, пригласил для неё учителей музыки и вокала. Для занятий был выделен специально оборудованный зал для проведения домашних концертов. Вероника была удивлена, увидев стоявший в зале роскошный рояль из красного дерева. Захотелось подойти к нему, открыть крышку и пробежать пальцами по клавишам. Девушка не успела этого сделать, так как в зал вошла первая педагог.

– Здравствуйте, – немного в нос прогнусавила дама, с неподдельным интересом разглядывая Веронику.

– Здравствуйте, – ответила девушка, стараясь сдерживать негативные эмоции.

Вероника никогда не любила, когда её внешность откровенно изучают, особенно странные, с её точки зрения, личности. Вот и сейчас одна из таких странных личностей стояла перед Вероникой: худенькая дама глубоко за пятьдесят, с чрезмерно напудренным белым лицом, нарисованной мушкой над верхней губой и с высоким начёсом седых волос, в которые была зачем-то воткнута живая красная роза.

"Творческая личность",– не без доли иронии отметила Вероника.

Арфистка прибыла со своим музыкальным инструментом. Вероника с интересом наблюдала, как сопровождающий вносит в музыкальный зал упакованный в ядовито зелёный чехол инструмент. Дама с мушкой сосредоточила своё внимание на процесс распаковки арфы, после чего расплылась в довольной улыбке и, повернувшись к Веронике, произнесла:

– Давайте не будем терять времени даром. Лучше посвятим его музыке. Как я могу к вам обращаться?

– Вероника. А я к вам?

– Госпожа Вурделик. Для вас можно просто Муза.

"Вурдалак тебе бы больше подошло. Ладно, посмотрим, на сколько тебя хватит!"– натянуто улыбнулась Вероника.

Арфистка с довольной улыбочкой села за инструмент, прикрыла глаза и, вероятно, поймав вдохновение, принялась перебирать пальцами струны. Зал наполнился какой-то нежной мелодией, совершенно неизвестной Веронике. Игра сопровождалась томным выражением лица и потряхиванием головы педагога в такт музыке. Мушка над губой напудренной дамы смешно шевелилась. Вероника с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Арфистка закончила и, не открывая глаз, продолжала сидеть на своём месте. Её руки словно зависла над струнами арфы. Сейчас она напоминала Веронике восковую фигуру.

– Браво! Божественно! Вы великолепны! Я получила колоссальное наслаждение! – подпрыгнув со своего места, изобразив восторг, воскликнула Вероника и тут же громко захлопала в ладоши, с трудом сдержав соблазн закричать: "Спартак – чемпион!"

– Благодарю вас, – скромно опустила взгляд в пол Муза. – Я хотела продемонстрировать вам, насколько вы сделали правильный выбор, остановившись на арфе. Арфа – это музыка богов. Она словно спускается с небес и, подобно сладкому нектару редкого цветка, вливается в каждую клеточку дракона.

– Какая поэзия! – томно подкатила глаза к потолку девушка. – Я уже хочу научиться играть. Скажите, а я уже сегодня смогу подёргать за эти разноцветные проводочки?

– Простите? – напряглась Муза.

– Ну… За эти… Верёвки или как они там у вас по-научному называются? – Вероника специально избегала слово струны. – Нитки!

– Ах! Вы о струнах! Конечно! Только давайте начнём с нотной грамоты, а потом попробуем правильно присесть за инструмент и поставить руки.

– Гениально! – изобразив восторг, округлила глаза Вероника. – Вы прирождённый препод!

– Ах! Да! Я поняла! Мне же сказали, что вы из другого мира. Поэтому можете говорить немного непонятным языком, – снисходительно улыбнулась Муза, тем самым взбесив Веронику.

"Ха! Похоже, герцог подстраховался! Проинструктировал госпожу Вурдалак, чтобы она не впечатлялась моими выходками. Им же хуже!" – Вероника скривила губы в подобие улыбки и вальяжно развалилась на стуле.

– Я готова! Вещайте вашу теорию, мадам, – вслух произнесла прекрасно разбирающаяся в нотной грамоте девушка, уже придумывая самые дурацкие вопросы, которые можно будет задать педагогу.

Музе изрядно пришлось попотеть. Вероника постоянно путала ноты. Посадка за инструмент так же вызвала массу проблем. Спина Вероники некрасиво сгибалась. Ученица никак не могла запомнить, что правая рука должна прикасаться к деке, а левая не болтаться как попало, а красиво висеть в воздухе. Более того, у ученицы совершенно не сгибались пальцы. Она то и дело дёргала струны и совершенно ни к месту резко нажимала на педаль, выкрикивая при этом: "Газуем!"

От извлекаемых звуков Муза к концу занятия затыкала пальцами уши.

– Ну как? – деловито спросила Вероника в конце урока. – Муза, скажите, с меня выйдет арфистка?

– Честно говоря, у вас совершенно нет слуха, – огорчённо поджав губы, ответила Муза.

– Вы меня ранили в самое сердце… Вы огорчите этой информацией герцога?

– Я должна буду сообщить ему о вашей успеваемости. Но он так сильно настаивает на вашем обучении. Боюсь, с вашими музыкальными данными вам будет сложно освоить инструмент. Не огорчайтесь. Я просто высказала своё объективное мнение. Герцог потратит деньги на ваше образование впустую.

– Да… Вы правы… Бездарность не исправить никакими деньгами. Будьте добры, если вас не затруднит, поговорите с герцогиней. Может, она сможет повлиять на упёртость сына.

– Вы правы. Я так и сделаю.

Муза дождалась, когда её помощник уберёт арфу в футляр, поклонилась Веронике и покинула музыкальный зал.

"Полдела сделано! Ещё доведу до белого каления певицу и можно смело общаться с Наирой Леопольдовной. Такую бездарную невесту она точно не захочет сыну. Сама найдёт способ отправить меня в мой мир!"– довольная собой, рассуждала Вероника.

С преподавателем вокала всё оказалось намного проще, чем предполагала девушка. В музыкальный зал вошёл среднего роста худенький мужчина возраста Вероники и густо покраснел при виде красивой ученицы.

"Какой цыплёночек! Желторотый птенчик… Знаем мы таких ботаников!"– расплылась в улыбке девушка и соблазнительно поправила высоко поднятую корсетом грудь. Молодой педагог смущённо опустил глаза, изучая геометрический рисунок на паркете.

Всё занятие он пытался внушить Веронике, что если она приложит усилия, у неё будет восхитительное колоратурное сопрано. Вероника не стала переубеждать неопытного педагога, что у неё чудесно поставленное меццо-сопрано. Она просто мило улыбалась краснеющему от смущения мужчине, открыто строила ему глазки, старательно фальшивя, пыталась взять нужные ноты, отвешивала ему комплименты, какой он талантливый педагог и вообще классный мужик. Чтобы окончательно смутить мужчину, Вероника подошла к нему поближе, положила его ладонь на свой живот и прошептала над его ухом:

– Как вам моя диафрагма?

– Она… Просто божественна, – прошептал в ответ мужчина.

– Скажите, а что такое грудное пение? – томно закатила глаза Вероника. Она максимально выдвинула вперёд поднятую корсетом грудь и упёрлась ею в грудь смущённого педагога. От близости красотки на висках мужчины появились капли пота. – Я чувствую, как моя грудь растворяется в музыке.

– Я тоже это чувствую… – пролепетал преподаватель.

Не совладав с собой, мужчина имел неосторожность ладонью дотронуться до груди Вероники. Последовала увесистая пощёчина.

– Насильник! Хам! – оскорблённо вылупив глаза, закричала девушка. – Вон отсюда!

– Я… Простите… Я не хотел… Это случайно, – испуганно залепетал преподаватель. – Но… Простите… Вы начали первая.

– Ах! Я начала?! Ещё расскажите о моём непристойном поведении герцогине! А я знаю, что сделаю?! Я пожалуюсь на вас вашему руководству! Какой вы озабоченный тип! Маньяк! Насильник! Так использовать служебное положение!

Мужчина пулей, без оглядки вылетел из музыкального зала.

"Второй готов! Через пять минут можно идти к Наире Леопольдовне",– Вероника, довольная собой, подошла к роялю, подняла крышку и пробежалась пальцами по чёрно-белым клавишам. Инструмент оказался изрядно расстроен. Выдержав необходимое время, она опустила крышку и решительно направилась в покои герцогини. Без стука она открыла дверь комнаты Наиры, тем самым вызвав очередную порцию недовольства герцогини.

– Вас не учили стучать? – надменно бросила герцогиня.

– Нет. Хорошим манерам, как видите, я не обучена. Провал воспитания. Наира Леопольдовна, мне нужно поговорить с вами, – не дожидаясь разрешения, Вероника плюхнулась в кресло и вальяжно развалилась в нём. Она с интересом рассматривала комнату герцогини. Стоявший у окна диван и два кресла, обитые дорогой мебельной тканью цвета янтаря, небольшая, с искусно инкрустированной кусочками камня столешница на затейливо изогнутых ножках гармонично сочеталась с камином, изысканными хрустальными светильниками на стенах, лепниной на потолке, расписным плафоном. Взгляд девушки упал на большую картину в массивной позолоченной раме, висящую над камином. Это был портрет молодого мужчины. Красивый, с правильными чертами лица широкоплечий блондин с серыми глазами, нежным румянцем на белой коже и застывшей усмешкой на слегка пухлых капризных губах, положив ногу на ногу, сидел в кресле. Одной рукой мужчина придерживал лежавшую на колене раскрытую книгу. Согнутая в локте вторая рука подпирала голову. Длинные волосы чуть ниже ключиц придавали его внешности романтизм. Белоснежная рубашка с широкими рукавами на манжетах и небрежно расстёгнутыми верхними пуговицами, так что была видна ключица с небольшим родимым пятном над ней. Высокие, натёртые до блеска чёрные сапоги были словно списаны с картин русских портретистов, изображавших лихих гусар. На тонком пальце красовался золотой перстень с большим чёрным камнем. Вероника невольно поймала себя на мысли, что не может оторвать взгляд от портрета незнакомца. Серые глаза словно смотрели на неё, губы желали что-то сказать. На мгновение ей показалось, что она уже где-то видела этот взгляд.

– Мне не о чем с вами говорить, – заметив заинтересованность непрошенной гостьи портретом, герцогиня недовольно покосилась на Веронику.

– Ошибаетесь. Может так произойти, что в ближайшее время я начну называть вас мамой. Если вы помните, ваш сын сделал мне предложение.

– Да… Увы, – медленно зашевелила губами Наира. Её руки затряслись, выдавая внутреннее напряжение.

– Я понимаю, что совершенно не создана для аристократического общества. Сегодняшний день показал, что у меня нет ни слуха, ни голоса, ни способности к танцам. Более того, меня пытался соблазнить преподаватель пения. А я, простите за откровенность, девушка легко соблазняемая. Вы же не хотите, чтобы ваш сын прослыл рогоносцем?

На глазах Наиры навернулись слёзы, которые она тут же промокнула белоснежным носовым платком. Она с тоской взглянула на Веронику.

– Я хочу, чтобы Ричард был счастлив, – прошептала она. – И чтобы рядом с ним была любящая и нежная жена.

– Вы же понимаете, что это точно не я?!

– Да… Понимаю… Он всегда любил Милицу. Нежную, хрупкую, воспитанную девушку из хорошей семьи. А сейчас взбесился, что она ему отказала. И увидел вас… Легкодоступную, вульгарную особу. Он просто увлёкся вашей эффектной внешностью и не желает видеть, какая вы на самом деле.

– Вот! Наира Леопольдовна, вы прекрасно разбираетесь в людях! Вы психолог от природы! Помогите вашему сыну сделать правильный выбор! Я считаю, что меня нужно отправить в мой мир. Это единственный выход спасти от меня вашего сына.

– Почему вы думаете, что я сделаю это? Мне проще отравить вас.

– Я не подумала об этом… Но вы разве захотите брать грех на душу? А так можно сказать, что я сбежала в неизвестном направлении… Да! И отправить меня в мой мир нужно как можно быстрее, пока я не забеременела от вашего сына. Вы же не хотите иметь внуков от необразованной вульгарной особы?

– Я подумаю… Но ваше предложение очень интересно. В ваших словах есть разумные мысли.

– Наира Леопольдовна, вы мать года!

Вероника, придумав фразу на прощанье, поднялась с кресла. Глаза снова устремились к портрету молодого мужчины. Хотелось спросить, кто изображён на нём, но надменное выражение лица герцогини не располагало к общению. Она подошла к Наире и фамильярно похлопала её по плечу, тем самым ввергнув её в состояние оцепенения.

– Маман, я почапала! – расплывшись в улыбке, девушка скрылась за дверью и для большего эффекта уже в коридоре, взяв опору, громко, старательно выводя самые высокие ноты, которые только могла взять, пропела. – Таганка, я твой бессменный арестант. Погибли сила и талант в твоих стенах!

"Никогда ещё тюремные песни так нежно не исполнялись!"– ухмыльнулась Вероника.

Довольная, что смогла убедить Наиру помогать ей, Вероника направилась в выделенные для неё покои, чтобы до ужина хоть немного побыть одной. Ей это не удалось, так как в ближайшем зале она столкнулась с Ричардом.

– Я искал вас, Вероника.

– Поздравляю! Вы меня нашли. Бинго!

– Честно говоря, я не ожидал, что вы навестите мою мать.

Низкий голос мужчины с бархатистым оттенком завораживал. Веронике стало досадно, что ненавистный ей мужчина обладает таким восхитительным тембром голоса. Она была уверена, что если бы сейчас на месте Ричарда оказался кто-нибудь другой, она бы просто потеряла голову.

– Вам уже донесли? Стукачество фореве! – ехидно произнесла девушка, стараясь не поддаваться магии голоса.

– Я всего-то спросил у слуг, где вы. Ника, мне приятно, что вы общаетесь с моей матерью. Она долгое время жила одна и немного одичала. Думаю, ей приятно общество моей невесты.

– А я уже окончательно ваша невеста? – удивлённо вскинула бровь Вероника. – Вы ничего не путаете?

– Нет. Я же сказал сегодня, что у меня серьёзные намеренья… Пойдём перед ужином погуляем в саду.

Ричард, не дожидаясь согласия девушки, взял её за руку и потащил за собой.

– Кстати, ваша мама рассказывала о вас много чего интересного!

– Надеюсь, не каким я был очаровательным младенцем с розовой попкой? – шутливо усмехнулся Ричард.

– Ах! Как смешно! Не делайте себе больную голову. Столь интимные подробности она опустила.

– Ника, поражаюсь вашей язвительности.

– Не впечатляйтесь. На меня иногда находит. Мама говорит, сие у меня от родного папеньки. По наследству перешло. Дурные гены. Так что задумайтесь! Но не будем отвлекаться на темы генетики… Оказывается, вы были по уши влюблены в одну милейшую особу по имени Милица.

– И что с того? – настроение Ричарда тут же испортилось, он хмуро свёл брови. Упоминание о любви к легкомысленной особе, которую он ещё вчера под действием приворота считал совершенством, оказалось не из приятных. – Вы тоже были влюблены в Инвара.

– А… Может… Я и сейчас в него влюблена! Откуда вам известно о моих чувствах?

От услышанного Ричард на секунду остановился и ревниво взглянул на девушку. На губах Вероники играла ехидная улыбка, голубые глаза хитро блестели, словно она искала повод вывести его из себя, в очередной раз привести в бешенство.

– Именно поэтому ты заехала ему в пах коленом? От великой любви? – усмехнулся Ричард. – Ври дальше.

От вывода Ричарда Вероника нахмурилась. Как бы ей не был неприятен герцог, сейчас он был абсолютно прав. После последней встречи с Инваром и того, как он запросто подарил её герцогу, как какую-то неодушевлённую игрушку, никому не нужную вещь, никаких других чувств, кроме ненависти, бывший возлюбленный не вызывал. Говорить дальше, как сильно она любит Инвара ради того, чтобы позлить герцога, больше не имело смысла. Не проронив ни слова, они вышли из замка в сад. Теплый летний вечер был наполнен тишиной и спокойствием. Цветущие вдоль дорожек розы источали нежный аромат. Вероника медленно шла по дорожке, любуясь розами. Какие-то незнакомые ей вечерние бабочки со светящимися брюшками перелетали с цветка на цветок. Ричард шёл рядом, положа свою забинтованную ладонь на талию Вероники. В какой-то момент она подняла глаза на своего спутника. Сегодня герцог старался держать ровно спину, от чего оказался почти на голову выше Вероники и с широкими плечами. Впервые она увидела его профиль и с удивлением для самой себя отметила, что у ненавистного мужчины, помимо приятного голоса, привлекательные черты лица.

– Что такое? – словно прочитав её мысли, он повернулся к ней лицом и посильнее привлёк к себе.

– Ничего. На бабочек засмотрелась, – тут же соврала Вероника.

Ричард продолжал обнимать её, лицо мужчины на мгновение прижалось к её волосам. Он склонился ниже и втянул запах её кожи. Губы нежно прикоснулись к шее, прошлись дорожкой поцелуев по обнажённому плечу. Внутри Вероники всё сжалось.

– Пожалуйста, не надо, – отстранилась она.

– Я тебе до такой степени противен?

– Давайте чётко расставим границы! Никакой лирики! Никаких поцелуев! Я понимаю, что нужна вам для удовлетворения ваших физиологических потребностей! Поэтому делаем как вчера. Быстренько перепихнулись и разбежались!

– Ты сама веришь в то, что говоришь? Меня уже, как ты выражаешься, быстренько перепихнулись, не устраивает.

– Какие высокие материи у каторжан! – съязвила Вероника.

– Рот закрой! – достаточно резко ответил Ричард, задетый за живое упоминанием о том, что хотелось поскорее забыть, как страшный сон: недавней каторге. – Других тем у красивой девушки нет для разговора?

– От чего же… Куча тем…

– Предлагай! Хоть одну!

– Стихи!

– Давай! – по тону герцога было не сложно догадаться, насколько он зол.

– В поле трактор дыр-дыр-дыр. Кто за что, а мы за мир, – на одном дыхании протараторила Вероника.

– Не катит. Думаешь, с дебилом общаешься?

– Можно о живописи поговорить… Кстати, а чей это портрет в кабинете вашей мамы?

– Какой портрет? – Ричард на мгновение замер на месте. На смену злости пришло удивление. Он растерянно взглянул на Веронику, не зная, что ответить. Вероника в свою очередь в упор смотрела на Ричарда, наблюдая за его реакцией.

– У вашей мамы над камином висит большой мужской портрет. Такой вот… почти на полстены, в массивной золочёной раме.

– А… Точно… Припоминаю, – Ричард решил, что будет правильным не признаваться, что это он. Вспомнилось, как мать тщательно выбирала место для написания портрета, как укладывали его тогда ещё длинные волосы, служанки наглаживали его одежду, мучительное позирование художнику часами и восторженные оханья матери, насколько красив её сын. Сейчас ему вдруг захотелось увидеть реакцию Вероники на него, каким он был в прошлой жизни. – Есть такое. Ты у матери ничего о нём не спрашивала?

– Я как-то не подумала… Так и кто тот красивый блондин?

– Не знаю, – не моргнув глазом, соврал Ричард. – Мать картину на рынке купила, чтобы пятно на стене прикрыть… Там рама дорогая. Антиквариат, короче. А что ты так заинтересовалась? Мужчина понравился? Или такую же книжку почитать захотела?

– Книжки я читать не люблю. Некогда нам… не аристократам… тупиковой ветви эволюции. Да и мозги наукой засорять тоже не наше плебейское дело. А вот мужчина ничего. Очень даже красивый. Я бы с таким с удовольствием целовалась где-нибудь вечерком при Луне, – Вероника на ходу придумала очередной повод позлить Ричарда. Не услышав ничего в ответ, хитро прищурившись и придав томность голосу, она продолжила. – Мне кажется, это так романтично, когда ты сидишь где-нибудь в саду, вокруг стрекочут цикады, над головой мерцают звёзды, рассекают космическое пространство метеориты и прямо перед твоими глазами сияет огромная Луна. А тебя в это время обнимает вот такой вот блондин. Тянется ко мне своими коралловыми губами и с придыханием шепчет.

– Я люблю тебя, – вместо неё закончил Ричард.

– Точняк! Вот именно так и шепчет!

– Ника, вот ты смешная! Будут тебе ночи при Луне с блондином. Только ответь мне, какого чёрта ты довела до истерики госпожу Вурделик? А педагог вокала в категоричной форме отказался заниматься с тобой. Бедного парня перекосило, когда я заговорил о возможности продолжения занятий.

– Как так? – наигранно удивилась Вероника. Для большего эффекта убедительности она приложила правую руку к груди и часто заморгала длинными густыми ресницами. – Неужели? Я останусь без музыкального образования? Высший свет не перенесёт такого горя!

– Вот ты язва! Можешь не повторять, что сие у тебя от папеньки, – засмеялся Ричард и снова прижал к себе Веронику. Его серые глаза смотрели на неё с нежностью. – Ника, ты очень сильно отличаешься от девушек, с которыми я привык общаться. У тебя живой ум. Нет наигранной манерности. За наши два дня знакомства ты преподнесла мне столько сюрпризов! С тобой не скучно жить. Я никуда тебя не отпущу.

– Я не люблю вас! – твёрдым голосом произнесла Вероника.

– Ты влюбилась в нарисованного на картине блондина… бездушный образ… оболочку. А я настоящий и рядом с тобой. Живой. С чувствами, эмоциями и способностью любить. Значит, у меня есть все шансы стать твоим любимым мужчиной.

Вероника не поняла ни одного слова, сказанного Ричардом. Она, не мигая, смотрела на него большими голубыми глазами, пытаясь разобраться в смысле сказанного. Ей было совершенно не понятно, почему её спутник не сердится, а наоборот улыбается. Она снова попыталась присмотреться к чертам его лица, воспалённая кожа отталкивала. Но живые серые глаза словно светились изнутри, взгляд завораживал и притягивал к себе с какой-то невероятной силой.

– Пойдём ужинать, – тихо произнёс Ричард. Она невольно вздрогнула от бархатистых ноток его голоса.

– Да… Пойдём.

Взявшись за руки, они по той же дорожке неспешно направились в сторону замка.