Жестокий муж

Глава 25

— Готовы?

Нет, конечно, не готовы. И вряд ли когда-нибудь будем. Но что делать?

— Да...

Бывший муж нахально врывается в номер. Дочка, которая только что мирно играла с любимой игрушкой, вдруг замирает. В её глазах — страх и настороженность. Маленькие плечики слегка дрожат.

Захар делает шаг вперёд. И я нервно сглатываю. Внутри словно ураган проносится.

Первая встреча отца с дочерью скомканная, неловкая. Захар пробует заговорить, но зайчонок только кивает и прячет взгляд. Бедная моя девочка, она явно испугалась.

Последние пять лет я делала всё, чтобы моя дочь купалась в любви и обожании. Старалась изо всех сил сохранять в её мире спокойствие и стабильность. Конечно, она боится. Малышка совсем не привыкла к резким поворотам, тем более в присутствии совершенно чужого ей человека.

Её не успокоили ни мои на ходу сотканные истории о встрече старого друга, ни рассказы о новом, куда более увлекательном путешествии.

— Захар... твоё лицо... — шепчу. — Ты её пугаешь.

— А что с ним не так? Не такой уж я страшный, да?

Закатываю глаза. К чему глупые вопросы? Он и сам знает, что красив. Только вот на лице, как обычно, каменная маска. И взгляд — дикий, пугающий. Я понимаю, он злится, но пусть отыгрывается на мне, а не на ней.

Захар шумно выдыхает и поворачивается к выходу. Я подхожу к чемодану, беру его, затем осторожно ловлю ручку дочери. Её маленькие пальчики крепко сжимаются вокруг моей ладони. Наклоняюсь, целую в макушку и шепчу, что всё будет хорошо. Хотя сама не уверена в этом.

Билецкий небрежно забирает из моих рук чемодан. Я не возражаю — если ему так хочется, пожалуйста.

Мы выходим из отеля. Холодный ветер пронизывает до костей, и я машинально поправляю капюшон на дочке.

Возле входа в подземный паркинг останавливаюсь. Осматриваюсь вокруг. Людей Билецкого нигде не видно.

Внутренности скручивает тугим узлом.

Так, получается, он сам решил нас сопровождать? Мало того, что ворвался в нашу жизнь, смахнул всё к чертям, так теперь еще и постоянно будет рядом?

— Мы что, обязательно должны ехать в одной машине? — спрашиваю с долей раздражения. Это пытка, не иначе.

— Обязательно.

Я беру дочь за руку и, нехотя, плетусь следом. Захар ускоряет шаг, не утруждая себя тем, чтобы подстроиться под наш темп. Подходит к машине и открывает дверь.

На заднем сиденье вижу детское кресло. Стараюсь скрыть удивление. Усаживаю дочку и закрываю дверь. Обхожу и умащиваюсь рядом с ней.

Малышка наклоняется к моему уху.

— Мама, а он точно хороший дядя? Вы правда дружили?

Вопрос дочери выбивает воздух из лёгких.

Нет, милая, совсем наоборот. Он очень плохой дядя. Самый худший из всех.

— Мы поговорим с тобой позже, хорошо?

Диана кивает, прикрывает глазки.

Машина плавно трогается с места. Молю, чтобы поездка прошла в тишине. Мне нужно подумать, решить как быть дальше. Но, как всегда, у Билецкого свои планы. И на мои желания ему наплевать.

— Заедем в торговый центр, мы как раз рядом. Вы со мной.

Я нервно сглатываю и отвожу взгляд в сторону.

Он меня опять не спрашивает, просто ставит перед фактом. Раздраженно сжимаю губы. Хочется спросить, на кой черт, но это бессмысленно.

— Диана. — Слишком бурно реагирую на голос бывшего мужа. Пока с его губ слетает имя дочери, у меня внутри все леденеет. Холод расползается по грудной клетке с невероятной скоростью. — Ты не против?

Малышка что-то бурчит по-английски. Сразу видно, что она недовольна новым знакомым. Моя девочка чётко расставляет личные границы. Она это умеет, в отличие от меня.

Возле торгового центра место для парковки найти непросто, но нам всё же повезло. Уже поднимаясь на эскалаторе, понимаю, что каждое движение совершаю на автомате, как робот.

Воспоминания о прошлой жизни проносятся перед глазами яркой вспышкой, но я вовремя останавливаюсь. Сейчас не время и не место.

На втором этаже мы находим супермаркет. Захар спрашивает, что нужно взять в дорогу. Хочется крикнуть, чтобы перестал строить из себя заботливого муенька, но молча проглатываю слова. Диктую список. Всё как прежде, на автомате.

Билецкий быстро собирает необходимое в тележку и оплачивает покупки на кассе самообслуживания.

Уже на выходе из магазина замечает витрину с детскими игрушками. Жестом указывает направление.

Возле ярких стеллажей Захар обращается к дочери. На чистом, безупречном английском. Он принимает правила ее маленького протеста:

— Хочешь что-то выбрать?

Зайчонок отрицательно качает головой. Иногда она может быть упрямой до невозможности. Это точно от отца.

Понимаю, что оба не уступят. А мне совсем не хочется застрять здесь надолго.

Плавно опускаюсь на корточки перед дочкой. Бережно беру её маленькую ручку в свою.

— Котёнок, ты ведь хотела найти друга для Мики? Сейчас самое время, ему будет грустно в путешествии. Давай, выбери что-нибудь.

— Но, мам...

— Диан, давай скорее, дядя правда хочет помочь вам с Мики.

Малышка кивает и отходит. Захар наблюдает, скрестив руки на груди. Да, Билецкий, смирись. Не знаю, чего ты добиваешься, но здесь к тебе настроены недружелюбно. Признаю, глубоко в душе я очень даже довольна.

Диана справилась довольно быстро. Уже оказавшись в машине, я наконец-то выдыхаю.

Наверное, Бог услышал мои молитвы, потому что дальше мы едем в тишине. У нас короткая передышка.

Дочь смотрит мультики, уютно устроив на коленях новую куклу. Я же про себя тону в отчаянии. Совсем не понимаю, что делать дальше.

Захар посматривает на нас через зеркало заднего вида. Не знаю, о чём он думает, и это пугает ещё больше.

Дальнейшее происходит словно в тумане. Отель оказался ещё роскошнее предыдущего. Но меня это уже не удивляет. Пока я пыталась обеспечить нам с дочкой нормальную жизнь, Захар продолжал крутиться в мире больших денег.

Нас поселили в соседние номера. Билецкий строго сказал, чтобы я не доставляла проблем. Бежать бесполезно, за мной будут следить. Я и не сомневалась.

Главное — продержаться эти несколько дней, а там я обязательно найду выход.

Стою посреди комнаты и не могу пошевелиться. Сжимаю в руке новый телефон. Мой старый мне так и не вернули. А в этом всего один контакт, но и так ясно, чей. Захар предупредил, что все отслеживается, и рисковать не стоит.

Смотрю на сообщение на экране, как на черную метку:

«Ты уже сказала ей?»

Прикусываю язык, пальцы дрожат так, что еле попадаю по экрану. Несколько раз моргаю, прежде чем решиться нажать «отправить».

«Нет. Она к тебе не привыкла. Диана тебя не знает».

«И кто в этом виноват?»

От возмущения мурашки по коже. Ненавижу его. Как же я его ненавижу. На глаза наворачиваются слёзы, обида душит изнутри.

Откладываю телефон, прикрываю глаза рукой. Пытаюсь сдержать всхлипы. Все навалилось разом. Один день. Один проклятый день, и я на грани.

Телефон снова вибрирует. Я вижу входящее сообщение.

«Будет привыкать. Я жду вас у себя».

От разочарования хочется лезть на стену. Ему сегодняшнего дня было мало? Решил добить окончательно?

Мне совсем не хочется выполнять указания бывшего мужа, но спорить сейчас бессмысленно. Нужно хотя бы усыпить бдительность Захара, чтобы обдумать, как уйти от него.

Глубоко в душе я всегда знала, что этот день настанет. Билецкий никогда и никому не прощал обид. Я это понимала, но пять лет тишины дали о себе знать. Я расслабилась и совсем не подготовилась.

Диана категорически отказалась идти в номер к чужому и злому дяде. Я с трудом уговорила её хотя бы поблагодарить Захара за друга для Мики. Малышка согласилась, хоть и скрипя зубами, — вежливая у меня девочка.

Подхожу к двери и замираю. Такое ощущение, словно я добровольно направляюсь в логово хищника, еще и дочь с собой тащу.

Несколько секунд с силой сжимаю дверную ручку, затем стучу.

Слышу тяжелые шаги и звук замка. Так быстро, словно он сидел прямо под дверью. Смешно, конечно. Быть такого не может.

У Захара оказался точно такой же номер, как у нас: две уютные комнаты, гостиная и спальня.

Он, кажется, провёл работу над собой. В глазах — штиль, а на губах — вежливый намек на улыбку.

Захотелось зажмуриться и ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Почему-то именно сейчас от резких перемен становится ещё страшнее.

В ноздри вбивается аппетитный аромат. Перевожу взгляд на идеально сервированный стол в гостиной. Белая скатерть, блестящие приборы, бокалы, в которых отражается свет. Всё, как на картинке.

— Проходите, — жестом указывает направление.

Молча подчиняюсь. Мне так плохо, что даже собраться не могу. Запрещаю себе чувствовать что-либо слишком остро. Мысленно обещаю себе всё обдумать, но позже, не сейчас.

Присаживаюсь. Диана, устраиваясь рядом, бросает короткий взгляд на стол. Да, она немного перекусила в машине, но этого явно было недостаточно.

— Спасибо. — Я еле держусь, чтобы не ляпнуть что-то ещё. Честно, даже думать не хочу, как это всё выглядит со стороны. Просто какой-то сумасшедший дом, правда. — Давай я тебе положу лазанью, хорошо? — Обращаюсь к дочери. На её отца стараюсь не смотреть.

Диана кивает.

Не пойму, на кого весь этот ужин рассчитан. На всех постояльцев отеля, что ли? Иначе зачем было заказывать столько еды?

На автопилоте накладываю еду в свою тарелку. Аппетита нет, особенно когда рядом Захар, но надо взять себя в руки. Даже не помню, когда в последний раз нормально ела. Два шарика мороженого в аэропорту? Это не считается. Я к ним так и не притронулась.

Захар садится напротив, откидывается на спинку стула. Внимательно смотрит на дочь.

Диана отводит глазки, сосредотачиваясь на своей тарелке. Я знаю эту ее привычку — делать вид, что ничего не происходит, когда ей некомфортно. Захар этого еще не знает.

— Диана... — замечаю, как маленькие пальчики сжимаются на вилке. — Я рад, что ты пришла.

Малышка бросает на меня быстрый взгляд. Она явно ждет, что я объясню, кто этот человек и почему мы здесь. Но я не могу.

Захар чуть поджимает губы.

Дальше ужин проходит в абсолютной тишине. От напряжения за столом плавятся кости. Настолько нелепой ситуации сложно представить.

Внешне продолжаю сохранять спокойствие, а внутри рассыпаюсь на тысячу мелких осколков. Всё ужасно сложно.

— Тебе здесь не нравится?

Захар снова пытается сделать шаг навстречу. Уверена, для него это подвиг, но дочка лишь отбивает любезность. Попытка с треском провалилась.

— Мы с мамой должны были ехать в путешествие. Мики тоже расстроился… но теперь мы здесь… — её тонкий голосок срывается.

И меня снова накрывает. Какой-то дикий ураган внутри нарастает. Хочется встать и немедленно забрать её отсюда, исчезнуть из этого проклятого номера и отеля. Но я лишь упрямо поднимаю подбородок и впиваюсь глазами в бывшего мужа. Билецкий ловит удар, впитывает его. В ответ летит такой же жгучий взгляд, словно сотни стрел.

— Слышал, вы собирались посетить Париж?

Просто слышал? Какой же ты лицемер, Билецкий. Но Захар продолжает:

— Дай угадаю. Диснейленд?

Малышка кивает. Вижу, как её маленькие пальчики снова сжимаются на вилке. Я чувствую её раздражение кожей, каждой порой. Ему бы остановиться на этом, но бывший муж, как всегда, не привык сдаваться без боя.

— Мы можем съездить с тобой, не проблема.

— Мне нельзя уходить далеко от мамы. И гулять с чужими дядями тоже нельзя.

Диана снова смотрит на меня, явно ожидая поддержки. Я должна что-то сказать, но Захар не дает вставить хоть слово.

— Конечно, — соглашается он. — Ты умная девочка. Это правильно — слушаться маму. Но я имел в виду, что мы можем съездить все вместе. Да и я ведь не совсем чужой, верно?

Выдерживаю наглую усмешку. От волнения тошнота подкатывает к горлу. Что он хочет, чтобы я сказала? Прямо здесь и сейчас выплеснуть всю мерзкую правду?

— Посмотрим. Давайте сначала поужинаем. — Выдавливаю из себя силой.

Диана кивает, но видно, что идея ей всё равно не нравится.

Через минут десять замечаю, как дочь зевает. Новая кукла выскальзывает из маленьких рук и падает на пол. Вздыхаю, осторожно поднимаю игрушку и кладу рядом с тарелкой. Малышка явно устала, пора уходить.

— Нам пора.

Захар реагирует не сразу. Тёмный взгляд на мгновение становится каким-то отстраненным. Мне так не терпится уйти, но я покорно жду реакции.

Наконец-то, кивает. Что творится в его голове? Я никогда не умела читать его мысли.

— Да, уже поздно.

Слава богу. Я поднимаюсь, ощущая, как мышцы чуть расслабляются от облегчения. Диана почти засыпает на ходу. Беру её за руку, помогая подняться.

Мы выходим из номера, и дверь за нами закрывается. Только тогда я позволяю себе выдохнуть. На сегодня точно все.