Жестокий муж

Глава 48

Стою у плиты. Помешиваю суп. На кухне пахнет специями и мясом. Тепло. Уютно. Всё, как должно быть дома. Правда дом не мой. А Захара. Мы уже две недели как живем здесь под присмотром его охраны.

Я чувствую себя виноватой. Потому что все это произошло по моей вине. Поэтому не спорю. Покорно делаю то, что он говорит. И очень сильно удивляюсь каждый раз, когда после работы он приходит сюда. Проглатываю все язвительные вопросы о том, а как же Ева?

— Мама, а папа приедет?

Поворачиваюсь на голос. Стоит моя девочка, маленькая, серьезная, и платье на ней... Нежно-розовое, с кружевом по краям, пышное, как облачко. Я берегла его для праздника в садике. А она вот сейчас надела.

— Не знаю, — говорю осторожно.

Диана опускает глаза. Теребит подол платья. Спрашивать, зачем она нарядилась, нет смысла. Понятно для кого. Для него.

— А давай ему позвоним?

Она предлагает это по несколько раз на протяжении дня. Я то отмахиваюсь, то увиливаю, то обещаю, что напишем в мессенджере.

— Он может быть занят. Ты же знаешь, папа не всегда отвечает сразу.

— Ну, пожалуйста, мам. Я ему всё скажу сама, ладно? Только дай телефон.

— Не сейчас, Диан. Видишь, я занята. — Обвожу рукой кухню.

Вижу, как её плечики чуть опустились. Всё поняла, но всё равно ждёт.

Вытираю руки об полотенце и подхожу к Диане. Присаживаюсь на корточки, ловлю взгляд.

— Давай-ка, малышка, поправим тебе бантик. — Бантик, завязанный неумело, висит криво, но это так мило.

Тянусь поправить.

Диана следит с улыбкой. Хихикает.

— А давай-ка в гостиную? Там вроде ещё куча подарков осталась, не распакованных. Помнишь?

Любимые глаза загораются, как лампочки.

— О, точно!

Легонько глажу её по плечу.

— Умница. Потом вместе папе позвоним, хорошо?

Когда малышка скрывается за дверью, поднимаюсь на ноги. Вздыхаю и возвращаюсь к плите. Суп почти готов, но мысли совсем не о нём.

Сегодня люди Билецкого привезли наши вещи. Мои и Дианкины.

А вместе с ними целую гору коробок, обернутых яркой подарочной бумагой. Как будто Новый год или Рождество наступили неожиданно в середине недели. Захар явно решил не мелочиться.

В другое время я бы разнесла его в пух и прах за такое. Но сейчас... Сейчас не до этого. Пусть.

А хочу ли я, чтобы он приехал? Находиться с ним под одной крышей... Разве это хорошая идея?

Ну конечно, не хочешь, Юля. Только вот зачем тогда поставила лишнюю тарелку на стол? Кто ещё к тебе в гости собирается?

Тупо стою и смотрю на эту тарелку. Смешно. Или грустно. Не знаю.

Вздыхаю глубоко, пытаюсь вытолкнуть из себя все эти мысли о Захаре. Подхожу к плите, выключаю суп. Открываю духовку, проверяю запеканку. Почти готова. Щёлкаю выключателем, пусть дойдёт сама.

Сажусь за стол. Упираюсь локтями в холодную поверхность, переплетаю пальцы.

Может, проще написать ему? Спросить прямо. Так будет легче. Нет, так нет. Ничего страшного. Придумаю что-то для Дианы, отвлеку её. Главное, чтобы она не грустила.

Не выдерживаю. Тянусь к телефону, пальцы сами открывают мессенджер. Быстро набираю сообщение. Простое, без лишних слов:

Диана ждет тебя. Ты сегодня приедешь?

Отправляю, не особо надеясь, что он ответит сразу. Но телефон тут же издает короткий звук, и экран загорается.

Да, буду через час. Как ей подарки? Понравились?

Нервно улыбаюсь. Пальцы парят по экрану, но меня все еще слегка потряхивает от волнения. Сердце снова подпрыгивает.

Ты про мини-магазин игрушек в гостиной?

Я закатываю глаза когда читаю:

Не преувеличивай.

Не преувеличиваю. Диана теперь думает, что Рождество пришло пораньше.

Ну и хорошо, пусть радуется.

Вздыхаю. Конечно, пусть. Он всегда такой. У него всё просто. Печатаю быстро, чтобы не успеть передумать:

Ага. Сияет, как новогодняя гирлянда. А я теперь думаю, как это всё разместить. Захар, в следующий раз хотя бы предупреждай меня.

Пауза. Я уже не жду ответа, но он приходит почти сразу.

Смотрю на экран, читаю это слово снова и снова. И не верю ни на секунду.

Учту.

Откладываю телефон в сторону и быстро встаю из-за стола. Нужно отвлечься. Пока Диана там в гостиной с этим новогодним магазином, лучше я уберусь на кухне. Натираю стол, собираю посуду, аккуратно расставляю всё по местам. Занимаю руки, чтобы не думать.

Вытираю руки, ставлю последнюю тарелку на место и ловлю свое отражение в оконном стекле.

Да, мы с Захаром никогда не сможем быть близки. Это понятно. Я давно перестала об этом даже думать. Между нами слишком много неразрешенного, слишком много боли и обид.

Но что если... Что если мы сможем хотя бы научиться нормально общаться? Без упреков, без язвительных замечаний. Просто как двое взрослых людей. Родители одной девочки, которая нас обоих любит.

Может быть, мы сумеем нащупать тонкую грань, где сможем сосуществовать спокойно, без вечных споров и упреков. Такое возможно? Научиться говорить без злости, слышать без раздражения... Ведь сейчас есть что-то куда ценнее старых обид: ее счастье, ее будущее. Ради нее я готова попробовать.

Мысли перебивает резкий грохот из гостиной. Сердце тут же подскакивает к горлу. Бросаю всё и бегу туда, не успев даже выдохнуть от испуга.

Влетаю в комнату и застываю. Диана стоит посреди гостиной, виновато прикусив губу.

Рядом перевернутый огромный горшок с фикусом. Земля рассыпана вокруг, листья измяты, а стебли переломаны. И, конечно же, платье... моё любимое нежно-розовое платье, всё в серых пятнах.

— Диана! — восклицаю, не веря своим глазам. — Что ты сделала?

— Я хотела его полить... — шепчет она, опуская голову. — Но горшок упал... — шепчет, глядя на меня так жалобно, что злость сразу уходит. Осталась только усталость. Даже не хочу вдаваться в подробности.

— Ладно, малыш, давай приберем это вместе.

В этот момент раздается звук закрівающейся входной двери. Я вздрагиваю, а Диана, словно окаменев, замирает на месте. Глаза округляются, и по щекам начинают катиться слезы.

— Папа... Я хотела, чтобы он увидел меня красивой.

Присаживаюсь рядом, обнимаю крепко. Считаю до трех. Хочу звучать убедительно.

— Для него ты всегда красивая. Пойдем, помоем ручки, приведем тебя в порядок.

Она всхлипывает, но кивает, цепляясь за меня маленькими ручками.

Мы с Дианой выходим в коридор. Захар уже на пороге, с пакетами в руках. Смотрит на нас, хмурится немного, кажется, пытается понять, что здесь вообще происходит.

Дочь замолкает, щеки мгновенно краснеют. Она прижимается ко мне крепче, маленькие пальчики дрожат.

— Ну чего ты, все хорошо, — мягко говорю, гладя по плечику.

Захар присаживается перед дочерью на корточки, протягивая руки. Он внимательно смотрит на неё, и в глазах читается удивление, смешанное с нежностью.

— Ну что, красотка, дашь обнять?

Диана качает головой, закрывает лицо руками и прячется за меня.

— Нет… я же грязная, — бормочет, стыдливо опуская глазки на пятна на платье.

Но Билецкий не останавливается. Подхватывает ее на руки, как пушинку, и начинает кружить, как будто не видит ни грязных пятен, ни испорченного платья. Диана сначала растерянно прижимается к папе, а затем заливается смехом, ее маленькие ладошки цепляются за сильные плечи, щеки снова розовые, но теперь уже от радости.

Я стою в сторонке, наблюдая за ними, внутри что-то тепло щекочет.

— Ладно. Чем сегодня будем ужинать? — Чуть лукавый взгляд, тормозит на мне.

Я чувствую, как щеки начинают гореть. Он ведь понимает, что я накрыла стол на троих.

— Ну... суп готов, — отвечаю, стараясь унять волнение. — И запеканка в духовке.

Билецкий ставит пакеты на кухонный стол, и Диана тут же любопытно заглядывает внутрь, но я жестом останавливаю.

— Так, малышка, давай-ка сначала мыть руки, а потом проверим, что папа принёс.

Дочь кивает, и я веду ее в ванную, помогая вымыть маленькие ладошки. Быстро переодеваемся и вскоре проходим в кухню.

Захар усаживается за стол, раскладывая всё, что принес. Оказывается, это целый ассортимент десертов: пирожные, торт и ещё что-то в красивой коробочке.

— Вау! — Диана с восхищением смотрит на угощения, её глаза сияют, как два ярких огонька. — Папа, это... это самое красивое, что я видела!

— Конечно, самые лучшие десерты для самой лучшей девочки, — невозмутимо комментирует, и мне ничего не остается, как усмехнуться. В такие моменты он выглядит почти... домашним.

— Но сначала ужин, — строго говорю я, направляясь к столу, чтобы разложить приборы.

Диана замирает, опускает взгляд, но потом собирается с духом и тихо, словно это самая важная речь в ее жизни, произносит:

— Приятного аппетита!

Суп, запеканка — вроде бы ничего особенного, но Захар ест с таким удовольствием, как будто это лучший обед в его жизни.Я пытаюсь не обращать внимания, но ощущаю, как сердце начинает биться чуть быстрее от его взгляда, время от времени задерживающегося на мне.

— А можно я сама положу себе кусочек? — вдруг спрашивает Диана с легким вызовом, глядя на Захара. Он кивает с одобрением.

— Конечно.

Диана гордо отрезает себе кусочек, но, неудержавши, случайно роняет его обратно в форму. Она заливается краской, но Захар спокойно берет свою вилку, поддевает кусочек и кладет ей на тарелку.

— Бывает и у взрослых.

Когда ужин заканчивается, малышка, уставшая, но счастливая, перемещается в гостиную к своим новым игрушкам. Я начинаю убирать со стола, не обращая внимания на усталость, когда замечаю, что Захар встает, явно собираясь помочь.

— Не надо, я сама, — говорю чуть резче, чем планировала, отворачиваясь к раковине. Момент тянется, и я, чувствуя, как вопрос, давно сидящий в голове, просится наружу, наконец решаюсь.

— Захар, — начинаю осторожно, не поднимая глаз. — Как обстоят дела с Каримовым?

Он фыркает, отмахивается, будто бы тема пустяковая, не стоящая обсуждения.

— Юля, расслабься, здесь нечего обсуждать, — его голос становится тверже, взгляд темнеет. Но я вижу, что за этим показным спокойствием скрывается что-то ещё.

— Захар, ну я же вижу, что это не так, — упорно настаиваю, встречая его взгляд прямо.

— Я всё тебе сказал. Тема закрыта.

Билецкий резко отворачивается, устремляет взгляд в окно.

Я вздыхаю и тоже отступаю, словно уперлась в невидимую стену.

Вдруг Захар подходит ближе. Останавливается так, что я чувствую его дыхание у себя над плечом.

— Юля, что опять не так? — произносит устало, но с ноткой раздражения.

Я хмурюсь, чувствуя, как внутри накапливается давно знакомая обида.

— Всегда ты так делаешь. Как только разговор заходит о чём-то важном, ты замыкаешься, как будто это твои личные дела, а не то, что напрямую влияет на нас.

Он молчит, потом тихо выдыхает, его рука нервно скользит по краю стола.

— С Каримовым разберусь. Если я скажу тебе, что всё под контролем, ты мне поверишь?

— Я постараюсь.

Захар смотрит на часы и слегка морщится, будто вспоминая, что его ждут другие дела.

Я ощущаю странный укол разочарования, совершенно неожиданного, даже для самой себя.

— Мне пора.

— Ну, тогда… до завтра.

Захар кивает, но, кажется, замечает перемену в моем настроении. Его взгляд вдруг становится мягче.

— Юля, поверь, если бы я мог, остался бы дольше.

— Я понимаю, — отвечаю, стараясь быть непринужденной, но ощущаю, как на сердце ложится какая-то невидимая тяжесть. — У тебя дела. Всё нормально.

Он задерживает взгляд на мне, словно хочет что-то сказать, но потом, явно передумав, просто кивает и поворачивается к двери. В этот момент в дверях гостиной появляется Диана с любимой игрушкой в руках, её взгляд становится растерянным.

— Папа… ты уже уходишь? — спрашивает она тихо, и в ее глазах мелькает тень разочарования.

Захар на мгновение замирает, словно слова застревают в горле.

— Завтра снова буду здесь, обещаю.

Диана кивает, но в её взгляде всё равно остаётся доля грусти. Захар, заметив это, обнимает её крепко и шепчет что-то на ухо, отчего её глаза снова загораются, и она улыбается.

Билецкий осторожно наклоняется и целует Диану в лоб. Он задерживается на секунду, будто что-то обдумывает, затем поворачивается к двери и уходит, оставляя за собой тихое эхо закрывающейся двери.