Жестокий муж

Глава 39

Захар

Мне требуется пять часов, чтобы добраться до богом забытой деревни. Пять улиц, один магазинчик и автобусная остановка. Вот и все, что здесь есть.

Оставляю машину на обочине рядом с заброшенным домом, а дальше иду пешком.

Сам не знаю зачем сюда приехал. Наверное, потому что до конца не верю в то, что Ева столько лет врала мне даже в таких мелочах.

Мажу взглядом по выцветшим табличкам с номерами домов.

Шишкина девять. Шишкина Одиннадцать. Шишкина тринадцать.

Замираю у калитки.

Дом старый, с обшарпанным, выцветшим забором, который уже не выполняет никакой функции.

Во дворе бегают курицы, роются в земле, а где-то сбоку, у старого сарая, лениво валяется собака. Эта картина словно вырвана из другого мира. Всё вокруг выглядит настолько захолустным, что я не могу поверить, что Ева здесь выросла.

Всё внутри сжимается от противоречий. Как она могла скрывать свою жизнь столько лет?

Думала, что если я узнаю, что она из бедной семьи, то мои чувства к ней изменятся? Зачем пыталась казаться лучше, чем есть?

Я стою, пытаясь осознать, что вообще здесь делаю, когда внезапно из дома выходит женщина. Лет шестидесяти, может, чуть больше. Седые волосы заплетены в тугую косу, в руках у неё миска с водой. Она выливает её под старое дерево на краю двора и, только потом, замечает меня у калитки.

Её глаза расширяются, когда она видит меня, но на лице быстро появляется улыбка.

— О, вы наверное Павел? — спрашивает она, стирая воду с рук о свой фартук.

Она идет ко мне, явно путая меня с кем-то, но я не спешу отрицать.

— Васильевна вчера позвонила, сказала, что не приедете, я уж думала, завтра в район поехать и продать там все на рынке.

Я рассматриваю женщину. В ее лице угадываются черты лица Евы. Она бесспорно ее мать.

Не могу поверить, что она похоронила собственную мать еще при жизни. Она вообще хоть раз навещала ее за все это время? Поддерживала ли финансово?

— Проходите, я сейчас вынесу молочка вам и сметанки, — она открывает калитку, пропуская меня во двор. — Васильевна говорила, что вы в банке работаете и еще не женаты.

Киваю. Слова произнести не могу.

Мои родители ушли из жизни слишком рано. Я не успел ничего для них сделать. А Ева…

— Не зря Васильевна говорила, что внук у нее настоящий красавец. Подождите, я сейчас.

Оставляет меня посреди двора, а сама в дом заходит. Я прячу руки в карманы, оглядываюсь по сторонам. Что, черт возьми, происходит?

Почему Ева врала мне? Я вообще хоть немного знал женщину, с которой восемь лет провел?

— Вот, — протягивает мне пакет с молочными продуктами.

— Сколько я должен? — спрашиваю и тянусь к карману.

Достаю из бумажника несколько крупных купюр, отказываясь от сдачи, и забираю пакет, хотя я не Павел. Не знаю как разговор завести, как узнать правда ли она мать Евы. Хотя по документам и так все предельно ясно, но мне от нее услышать хочется.

— Сами живете? До города далеко, наверное, не просто?

— Привыкла уже. Дочка у меня в столице. В крупной компании работает. Занята очень, приезжает совсе редко, а мне с пересадками в таком возрасте уже сложно до нее ехать. Вот на зиму мне две машины дров заказала. Привезли, выгрузили все, сложили, — рукой на пристройку рядом с домом указывает и вздыхает. — А мне внуков уже хочется, а она вся в работе, говорит какие отношения? Ева всегда лучшей жизни хотела, чтобы сюда не пришлось возвращаться, поэтому и работает так много. Я ей дать-то ничего не смогла, — покачала она головой. — Вот, может, замуж выйдет, ребеночка родит и тогда меня к себе заберет, чтобы я ей помогала с ребенком. А пока я тут одна.

— Ясно, я пойду тогда?..

В груди все сжимается. Когда ехал сюда еще надеялся, что это какая-то ошибка. Но теперь все становится предельно ясно. Фальшь на каждом шагу. Даже матери наплела о несуществующей работе. А по факту занята она целыми днями лишь тем, что тратит мои деньги.

— Ой, конечно-конечно, вы же спешите, наверное. А я тут своими рассказами. Хорошего овам дня!

— Спасибо.

К машине несусь так, словно за мной кто-то гонится. Вместо обогревателя включаю кондиционер. Душно до невозможности и в груди что-то давит.

Успокоится никак не получатся.

У меня в голове не укладывается, как можно столько лет врать о себе, скрывать своё прошлое, семью, жизнь. Ева говорила, что её родители умерли, что она сирота. Я даже испытывал к ней жалость. Верил, что она потеряла свою семью, как и я. А оказывается, её мать жива, живёт в этой развалюхе, мечтая о внуках и надеясь, что дочь когда-нибудь заберёт её к себе.

Я сжимаю руль так сильно, что белеют костяшки пальцев.

Перед глазами проносятся моменты, когда Ева рассказывала о выкидыше, когда плакала, обвиняла меня, говорила, как тяжело ей было.

Она притворялась, что лечится от бесплодия...

Я был рядом и верил. Доверял. А теперь? Теперь я даже не знаю, что за женщина была рядом со мной все эти годы.

Чувствую, как злость снова начинает закипать внутри.

— Блять... — выдыхаю и запускаю двигатель.

Нужно уезжать отсюда, и чем быстрее — тем лучше.

В город возвращаюсь, когда на улице уже темень. Сворачиваю в первый попавшийся бар и набираю своего водителя.

— Михаил, можешь забрать машину? Я сейчас адрес скину.

Потом с полчаса просто сижу и втыкаю на неоновую вывеску, пытаясь понять что делать дальше. Мне так хочется прижать Еву к стенке и придушить. Спросить зачем она все это сделала. Спросить было ли хоть что-то правдой или ей нужны были только мои деньги?

У меня начинается истерический смех. Чувствую себя сумасшедшим. Вот уж не думал, что меня когда-то баба сможет так жестко наебать. Считал себя самым умным, наперед все просчитывал, но дальше собственного носа ни хрена рассмотреть не смог.

От мыслей отвлекает стук в окно. Мой водитель приехал.

Выхожу из машины, вдыхаю прохладный воздух.

— Вас ждать? — спрашивает Михаил.

— Нет, я такси возьму. Собираюсь сегодня хорошенько напиться. Там на заднем сиденьи пакет с домашней молочкой, у тебя вроде дети есть, забери, жалко если испортится.

И правда жалко. Ведь мать Евы столько сил потратила на это.

Захожу в прокуренный бар и иду к барной стойке.

— Виски, только всю бутылку сразу давай, — киваю парню и устраиваюсь на стуле.

Не помню когда в последний раз так заливался алкоголем. И объяснить не могу, почему когда под утро за мной приехало такси, я адрес квартиры Юли назвал.

Потом провал в памяти.

А следующие, что помню, как утром открываю глаза и встречаюсь взглядом с дочкой. Она нависает надо мной и тихо спрашивает:

— Мама, а папа тоже заболел?