Жестокий муж

Глава 37

Захар

Я возвращаюсь домой в отвратительном настроении. Отпускаю охрану, бросаю ключи от машины на стол в гостиной и только стягиваю с себя пиджак, как по ступенькам вниз спускается Ева.

В длинном вечернем обтягиваем платье. На высоких шпильках. Вся при параде. Выглядит шикарно, но меня почему-то не трогает. Все мои мысли сейчас вокруг Юли вертятся.

Какого хуя она полезла к Каримову? Она вообще понимает, что это за человек? Да даже я не смогу ее спасти в случае чего.

Кровь в венах бурлит, хочется бросить об стенку телефон и разбить в доме все к чертям. А еще лучше поехать к ней и следить за каждым ее шагом, чтобы не натворила ничего.

Она о дочери думала, когда в эту авантюру ввязалась?

— Захар, почему ты еще не собрался?

Даже не замечаю как передо мной замирает Ева. Фокусирую на ней свой взгляд.

Выдыхаю.

— Куда собрался? — переспрашиваю резче, чем следовало.

— Как куда? У жены Соловьева сегодня юбилей. Я ведь тебе говорила, Захар.

— Иди одна, — отмахиваюсь. Настроения идти куда-то нет. Мне нужно подумать как проконтролировать Юлю.

— Что значит одна, Захар? В прошлый раз к Смирнову я тоже одна ходила. Такое ощущение, что у меня нет мужа. Хотя чего это я? — усмехается она. — У меня ведь и в самом деле нет мужа. Живу здесь на птичьих правах. Ты нашел Юлю, так почему не можешь развестись наконец-то, чтобы мы могли пожениться?

— Я не в настроении, Ева.

Обычно она понимает когда следует отступить. Но сегодня словно специально решила добить меня.

— Не в настроении? — Ева бросает на меня взгляд, полный разочарования и раздражения. — Захар, сколько можно это терпеть? Ты вообще собираешься что-то решать или так и будешь продолжать витать мыслями где-то там, с Юлей? Ты дома ночуешь от силы два раза в неделю. Прикрываешься командировками, но думаешь, я дура?

Я стискиваю зубы, стараясь не сорваться. Но её слова, как иголки, пронзают меня, вызывая глухую злость.

— Не начинай, Ева,— бросаю, отводя взгляд, но она не отступает. — Ты все прекрасно знаешь. У меня внезапно появилась дочь. Я должен уделить время и ей, и тебе, и компании. Мне разорваться или как?

— Нет, Захар, я больше не могу так! — Её голос начинает подниматься, и я чувствую, как внутри всё закипает. — Ты находишь её после пяти лет. Пять лет, Захар! И вместо того, чтобы поставить точку в ваших отношениях и жить спокойно, ты продолжаешь метаться между нами. Я словно в прошлое вернулась! Я устала быть на втором месте. Я устала ждать тебя!

— Юля — мать моей дочери. Я должен убить ее или что, чтобы она исчезла? — рявкаю, не выдержав.

— Дочери! — Ева смеётся, но этот смех режет слух. — Только не надо прикрываться дочерью. Мы оба знаем, что дело вовсе не в Диане, а в твоей больной привязанности к Юле. Ты не можешь её отпустить, потому что она бросила тебя первой. Да еще и как бросила! Это задевает твою гордость, да? Если бы дело было в дочери, ты давно забрал бы у нее опеку над дней! А ты даже не позволяешь мне познакомиться с ребенком!

Я сглатываю, чувствуя, как внутри всё напрягается от её слов. Она попала точно в цель, и это злит меня ещё больше.

— Ева, прекрати, — голос мой становится угрожающим, но она не слушает.

— Нет, Захар, ты должен наконец выбрать. Либо Юля, либо я. Сколько ты ещё будешь разрываться? Она не любит тебя, ты же знаешь это! Она никогда тебя не любила. — Она делает шаг ко мне, впиваясь взглядом в мои глаза. — А я люблю тебя. Я здесь, всегда была рядом, и что? Ты снова и снова выбираешь ту, которая тебя предала.

— Хватит, — срываюсь я, громко выдыхая. — Любовь не имеет никакого значения. Между нами ничего нет, Ева, не придумывай, — резко отвечаю, вставая с дивана. — Я иду принять душ. Поздравь от меня Соловьеву.

С этими словами я поворачиваюсь и ухожу, не дожидаясь её реакции.

Захожу в ванную, бросаю рубашку на пол. Ловлю в зеркале свое отражение. Лицо напряжённое, как будто через секунду взорвусь. Чёрт, ну и день.

Бросаю взгляд на телефон. Не отпускает мысль о том, что Юля не послушает меня. Она упрямая. До безумия. И никогда не думает о последствиях. Быстро нахожу в контактах номер помощника и набираю.

— Найди информацию, где работает Юля, и позаботься о том, чтобы её уволили. Без шума и скандалов. Всё должно быть чисто, — говорю чётко, удерживая контроль над голосом.

Артур соглашается без лишних вопросов. Знаю, что это может показаться мелочной местью, но мне нужно, чтобы она перестала лезть туда, куда не стоит. Чувствую, как напряжение немного отпускает.

Бросаю телефон на тумбу и становлюсь под струи душа. Вода стекает по коже, и я пытаюсь выдохнуть, сбросить с себя гнев. Но в голове только Юля. Её пугливый взгляд, когда я увидел её с этим мужиком.

А до этого ведь так мило ему улыбалась, заигрывала. Не помню ее такой. За пять лет она, похоже, научилась завоевывать внимание мужчин.

Почему я так отреагировал? Откуда эта злость? Потому что прикоснулись к тому, что принадлежит мне?

Вытираюсь и наматываю полотенце на бедра. Выходя из ванной, замечаю, что в спальне на кровати лежит Ева.

Удивляюсь. Спешила ведь. Почему не ушла?

Она в нижнем кружевном белье. Лежит в соблазнительной позе и на меня смотрит. Очень красивая, она точно знает, как соблазнять. Но я сейчас не могу оценить этого сполна.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю, слегка раздражённо.

— Не могла уйти веселиться, когда мы поссорились, — мягко говорит она, поднимаясь на локтях и посылая мне лукавый взгляд. — Захар, давай помиримся, — её голос звучит умоляюще. Она облизывает нижнюю пухлую губу — Прости меня за все эти слова. Я просто… Я очень сильно боюсь потерять тебя, понимаешь?

Ева поднимается с кровати и плавно подходит ко мне. Она действительно выглядит потрясающе.

Рывком стягивает с меня полотенце и опускается передо мной на колени.

Ладно, я не против таких извинений. Тем более, если они перекроют мысли о Юле.

***

Я просыпаюсь и тянусь к телефону.

— Черт, — уже одиннадцать утра.

Похоже, я конкретно так вырубился, раз даже не слышал, когда проснулась Ева.

Последние дни я спал по три-четыре часа, сегодня выходной, будильник отключен, по работе никто не тревожил, вот и проспал пол дня.

Принимаю душ, одеваюсь и спускаюсь вниз по лестнице, как вдруг замечаю в собственном доме посторонних людей снующих туда-сюда.

Кто-то с инструментами, кто-то с ящиками.

— Что происходит? — мой голос звучит резко, но вокруг никто, похоже, не обращает на это внимания.

И тут среди всей этой суеты я замечаю Еву. Она стоит с каким-то мужчиной посреди гостиной, оживлённо обсуждая что-то. Когда я подхожу ближе, она замечает меня и широко улыбается, как будто ничего странного не происходит.

— Захар, дорогой! Ты уже проснулся, — её голос звучит весело, как будто не она вчера устроила скандал и обвиняла меня во всех грехах.

— Что это всё значит? — спрашиваю, оглядывая рабочих и ящики. — Мы переезжаем? У нас ремонт?

Ева закатывает глаза, как будто вопрос глупый, и тянет меня в сторону гостевой спальни на первом этаже.

— Я решила сделать комнату для Дианы, — произносит она, как будто это самое логичное решение на свете. — Ничего кардинально менять не нужно. В гостевой светлые тона, поставим только детскую мебель, светильники, игрушки.

Я мгновенно останавливаюсь, её слова вызывают во мне волны непонимания и раздражения.

— Для Дианы? — я смотрю на неё, с трудом сдерживая гнев. — Зачем?

Ева резко замирает, потом в её глазах мелькает что-то — смесь удивления и обиды.

— Что значит «зачем»? — её голос слегка дрожит, но она быстро берёт себя в руки. — Она твоя дочь, Захар. Ты же хочешь, чтобы она иногда оставалась у нас, верно? — она пристально смотрит на меня, словно проверяет, что-то. — Я думала, это само собой разумеющееся.

Я сжимаю губы, пытаясь сдержать раздражение, но её энтузиазм кажется мне абсолютно неуместным.

— Я не говорил, что Диана будет здесь ночевать, — бросаю, пытаясь понять, зачем она всё это затеяла без моего согласия. Да еще и в такой спешке.

Ева с удивлением моргает, потом в её глазах вспыхивает раздражение, но она быстро переводит это в улыбку. Её голос становится чуть мягче, но с оттенком упрёка.

— Захар, она твоя дочь. Ты имеешь полное право забирать её к себе. К тому же я хотела с ней познакомиться, — её голос становится мягче, почти умоляющим. — Ты ведь понимаешь, что она часть твоей жизни теперь, и я хочу стать частью её жизни тоже. Я же люблю тебя, Захар. Мне важно быть рядом с тобой и твоим ребёнком. Я могу принять ее как родную. Ведь она твоя, понимаешь? — ее голос сладок как мед, но я не глуп.

Какая женщина готова смириться с тем, что у ее мужика внезапно нарисовался ребенок от другой? Тем более, после всего, что она вчера мне выговорила.

Я смотрю на неё, её глаза горят каким-то странным энтузиазмом, и я не знаю, что ответить. Вся эта ситуация с Юлей и Дианой уже достаточно сложна, а теперь ещё и это.

— Мы с Юлей ещё не обсудили такие моменты. Диана только-только начала привыкать ко мне, но еще не чувствует себя достаточно комфортно.

— А что тут обсуждать? — Ева вдруг делает шаг ко мне, её взгляд умоляющий. — Ты отец. Ты имеешь право видеть свою дочь и забирать её к себе. Ты не должен спрашивать разрешения.

Ее руки ложатся на мои плечи, она заглядывает мне в глаза, словно пытается убедить меня в своей правоте.

— Заканчивай с этим всем быстрее, я собирался сегодня отдохнуть дома, а не слушать стук молотков, — снимаю ее руки с себя и иду в кухню.

Домработница, заметив меня тут же накрывает на стол.

Завтрак в горло не лезет.

С одной стороны Ева права, я отец и я имею право забрать Диану к себе, проводить с ней больше времени, но я так же прекрасно понимаю, что я все еще ей никто. А Ева тем более. К тому же, Юля устроит целую истерику, когда узнает, что ее дочь будет рядом с Евой. Рано или поздно это знакомство произойдет, но пусть сначала смириться, что ее жизнь теперь полностью изменилась.

Шум в доме нарастает. Все раздражает.

Я беру ключи от машины.

— Я в офис, — поясняю, на взгляд Евы, полный разочарования.

— Как? Ты же сказал, у тебя сегодня выходной и весь день мы проведем вместе.

— Вместе, а не с ними, — кивком указываю на рабочих. — Поторопи их, хорошо? Чтоб когда вечером вернусь, у меня не было ощущение, что я живу в дупле с дятлом.

Но вместо офиса я еду к дому Юли. Еве об этом знать не обязательно.

Я паркуюсь во дворе дома, но не спешу выходить из машины, потому что замечаю Юлю и Диану на детской площадке.

Остаюсь в машине, наблюдая через лобовое стекло за тем, что происходит на детской площадке. Юля сидит на лавочке, а Диана бегает неподалёку, весело смеясь. Вся картина словно вырвана из другого мира — спокойного, беззаботного, далекого от всего того дерьма, которое нас окружает.

Юля улыбается. Так искренне и по-настоящему. Я даже не помню, когда в последний раз видел её такой. Эта улыбка будто полностью меняет её лицо, делая его мягче, моложе. Но в ней нет места для меня. Эта улыбка принадлежит только ей и её дочери.

Внутри всё сжимается, и я понимаю, что мысленно нарисовал сцену, где счастливая семья пренадлежит мне.

Смотрю, как Диана подходит к Юле с каким-то цветком, и они вместе смеются. Для них я словно призрак — несуществующий, лишний, чужой. В их идеальной картинке семьи нет места для меня и это справедливо.

Почти.

Чёрт.

Я глубоко вздыхаю и, наконец, выхожу из машины. Беру с заднего сиденья большого плюшевого медведя. Да, до отвращения банально. Но я не силён в подарках для маленьких девочек. По крайней мере, это лучше, чем прийти с пустыми руками.

Медленно направляюсь к ним. Юля резко поднимает голову. Её глаза на мгновение расширяются от неожиданности, а улыбка мгновенно исчезает с её лица. Вся её расслабленность и радость моментально растворяются, словно их и не было.

Она явно не рада меня видеть и это она еще не знает, что в понедельник ее уволят. По моему указанию.

— Захар, — холодно произносит она, глядя на меня. — Разве ты не должен был предупредить о своем приезде заранее?

— Разве я должен предупреждать о желании увидеть дочь? — переводу взгляд на Диану, которая всё ещё беззаботно играет в песочнице и не замечает меня.