Госпожа графиня (СИ)

37

Собраться в баню оказалось несложно. Чистые штаны, рубаха, холстина, служившая мне полотенцем, и кусочек мыла, который уменьшался с пугающей меня скоростью.

Я с тоской вспомнила оставленный в чистом поле саквояж. Вот бы отыскать его. Но раньше весны вряд ли его можно обнаружить под таким слоем снега. Придётся пока обходиться тем, что есть.

Морейн сидел на лавке у бани. Увидев меня, он поднялся и быстро объяснил, не дожидаясь вопроса:

— Я подожду снаружи. Мало ли что.

Я напряглась. Мои эмоции были слишком нестабильны, чтобы позволять магу находиться так близко. Как мне раздеваться, зная, что он прямо за дверью?

— Не надо… — начала я возражать, но Морейн вдруг перебил.

— Это всё, что ты берёшь с собой? — он указал на скромный свёрток у меня в руках. — А как же все эти баночки с кремами и благовониями? Разве женщине не требуется… ну этот… специальный набор для посещения купальни?

Я смутилась. Наверное, в его глазах я выглядела замарашкой. Без гребня. С жалким засохшим кусочком вонючего мыла. А потом разозлилась. Он слишком много знал о женском купании. Интересно, откуда?

И вообще, это не его дело!

— Я потеряла саквояж со всем содержимым. Теперь обхожусь тем, что есть, — произнесла сдержанно, надеясь, что на этом тема будет исчерпана.

— Как потеряла? — но Морейн словно не хотел меня отпускать.

— Пришлось бросить в поле, — я махнула рукой в сторону ворот и улыбнулась самыми кончиками губ, пожав плечами: — Теперь уже до весны не найдёшь. Но так долго саквояж не выдержит.

Морейн молчал, о чём-то задумавшись. А я вдруг вспомнила:

— Часы жалко, пригодились бы.

— Часы? — маг перевёл на меня непонимающий взгляд.

— У меня с собой были каминные часы. Я думала, что смогу продать их на постоялом дворе, если… — я осеклась. Ни к чему Морейну знать такие подробности из моей жизни. — Я пойду. А ты лучше не жди здесь, простудишься.

Я кивнула на его ещё влажные волосы и прошла мимо. Дверь, скрипнув, закрылась и отрезала меня от внимательного взгляда Морейна. Вот и чего он так сморит? До мурашек пробирает.

Засова на двери не было. Только крючок, который накидывался на петлю, сделанную из гвоздя. Выглядело это не слишком надёжно. К тому же, если потянуть дверь на себя, появлялась узкая щель, в которую можно подглядывать или подслушивать. Или вообще откинуть крючок лезвием ножа и зайти, когда я меньше всего этого ожидаю.

Картинка в голове нарисовалась так быстро, словно только и ждала, когда я это представлю. Я задержала дыхание, чтобы не выдать себя, и прижалась ухом к двери. Если попытается открыть, всё ему выскажу и уйду. Не смогу раздеться, если не буду уверена в своей безопасности.

Снаружи некоторое время было тихо. Затем скрипнул доска на крыльце. Я замерла, паника внутри нарастала, пульсируя в голове. Неужели вы напрочь лишены благородства, господин Морейн?

Я уже собралась открыть дверь, высказать магу всё, что о нём думаю, и запереться в кухне. Обойдусь и без бани. Раньше жила же как-то.

Но раздавшийся скрип снега под ногами и удаляющиеся шаги заставили меня сожалеть о дурных мыслях. Пора уже перестать бояться и привыкнуть, что Морейн не похож на Гилберта. Он не станет пользоваться беззащитностью женщины.

Полностью успокоившись, я разделась в предбаннике, оставила одежду на лавке и открыла дверь в баню. Мне в лицо пахнуло горячим паром. Кожа тут же покрылась бисеринками пота. А я ощутила, какой грязной была всё это время.

С тех пор, как я притащила в дом Морейна, у меня не было возможности вымыться или сменить одежду. Присутствие мужчины во многом ограничивало. Всё-таки хорошо, что он теперь будет жить отдельно.

Обретённая свобода и личное пространство, принадлежащее только мне, стали самой большой ценностью в моей новой жизни. Я не жалела, что спасла Морейна. Он порядочный человек, умеет готовить и топить баню. Но все эти дни, проведённые с ним, мне очень не хватало уединения.

Господская баня в Дубках была не слишком большой. Мы мылись вдвоём с бабушкой. Нам хватало двух лавок, чтобы сидеть. Холодную воду наливали в большую деревянную бочку, горячая грелась в баке на печке-каменке, а уже из них мы с бабушкой черпаками наполняли деревянные шайки.

Слуги и работники пользовались своей мыльней в деревне за садом. Правда, в ней я никогда не была.

В детстве мне не слишком нравилось ходить в баню. После неё волосы и одежда пропитывались особым банным духом. Прогорклым дымом, запахом берёзового веника, вымоченного в воде, и влажностью.

Но сейчас я вдохнула этот аромат и почувствовала, как на глазах выступают слёзы. Это был запах моего детства.

От каменки несло жаром. Я зачерпнула горячей воды из бака, затем холодной из бочки. Шайка наполнилась быстро. Я села на лавку под полком, где обычно парилась моя бабушка. Я излишний жар не любила. Потом у меня кружилась голова. И все бабулины рассказы о пользе для кожи, распаренной веником, пропускала мимо ушей.

Сначала намочила волосы, а затем, стоя, вылила на себя всю воду из шайки и наполнила её заново. Воды было много. Можно не жалеть. И бак на каменке, и бочка после Морейна опустели едва ли на четверть.

Так что я с удовольствием обливалась, пока не задумалась — откуда он взял столько воды?

Я ведь на собственном опыте знаю, что из полного ведра снега получается едва ли четверть воды. Сколько снега нужно было набрать, чтобы наполнить и бак, и бочку?

Как Морейн это сделал? Снова магия? Или он сумел подобраться к колодцу?

Я так и не решилась туда лезть, предпочтя обходиться снегом. Всё это сооружение с подвижной жердиной и ведром не вызывало у меня доверия. К тому же из-за воды там очень скользко. Бабушка запрещала мне подходить к колодцу. И этот запрет я предпочитала не нарушать.

В жарко натопленной бане с обилием воды я совершенно расслабилась и забыла обо всём. Тщательно намылила волосы и начала массировать пальцами кожу головы.

Скрип входной двери застал меня врасплох. Я сжалась на лавке, прислушалась, одновременно судорожно смывая пену с глаз одной рукой, а другой стараясь прикрыться. Но разве подобное возможно?

Дверь из предбанника приоткрылась, оттуда повеяло холодным воздухом. И голос Морейна пообещал:

— Оливия, не бойся, я не буду смотреть…

Но я не дослушала. Я набрала воздуха и завизжала во всю мощь своих лёгких.