Госпожа графиня (СИ)

64

— Теперь ты меня бросишь? — я была готова разрыдаться от отчаяния.

— Дурочка! — выдохнул Морейн и крепко-крепко прижал к себе.

Однако возражать не стал. И я изо всех сил старалась не обращать на это внимание.

Не знаю, сколько мы так сидели, обнявшись, но мне всё равно было недостаточно. Слишком многое пережила за последние несколько минут. Слишком испугалась за наши жизни.

Поэтому когда Хант попытался подняться, я обхватила его руками.

— Куда ты? Уходишь?

— Надо проверить Дайна, — вздохнул он. И я всё-таки его отпустила.

Точно. Мой бывший муж. Теперь-то уж наверняка бывший. Конверт со свидетельством о разводе красноречиво лежал на зелёной травке.

Как и сам Гилберт.

Морейн подошёл к нему. Проверил пульс на запястье, а затем, нахмурившись, начал снимать с него янтарные накопители.

— Лив, мне нужно что-то вроде верёвки, — попросил он.

— Живой? — выдохнула я испуганно.

Мне не хотелось становиться убийцей графа Дайна, но сама мысль, что тот, кто мучил меня много лет, жив — пугала.

— Живой, — этом отозвался Морейн, добавив сквозь зубы, — подобную пакость сложно убить.

Я огляделась. На треснувшем этюднике был толстый кожаный ремень, но короткий. Вряд ли подойдёт. Поэтому я оторвала полосу от сорочки. А потом, подумав, оторвала ещё одну. На всякий случай.

Морейн вытащил обломок из ладони графа, перевязал и стянул руки за спиной. Гилберт тут же пришёл в себя и застонал от боли. Но, когда увидел, что происходит, выругался сквозь зубы.

— Ты что творишь, ублюдок⁈ — прошипел он Морейну. — Немедленно развяжи меня, Хант.

Граф дёрнулся, но тут же зашипел от боли. Тем более что Морейн с ним не церемонился и не отвечал на ругательства. Тогда Гилберт переключился на меня. Столько бранных слов я никогда прежде не слышала. Бывший муж поливал меня словесной грязью и осыпал угрозами.

— У тебя найдётся ещё немного ткани? — поинтересовался Хант.

— Конечно, — я оторвала очередную полосу от сорочки и протянула ему.

Гилберт понял, что тот собирается сделать, когда Хант подошёл слишком близко.

— Ты не посмеешь, грязный ублюдок, — он замотал головой и попытался увернуться. Но тщетно. Морейн завязал рот графу, превращая ругательства в злобное бормотание.

Так мы и двинулись в сторону усадьбы. Гилберт впереди, подгоняемый тычками, а мы с Морейном — за ним.

Я всё прокручивала события в памяти, заново переживая произошедшее.

— Морейн, почему ты пришёл пешком? — вспомнила непонятный момент. — Почему не перенёсся порталом ко мне?

— Потому что хотел устроить тебе сюрприз и сделал портал к воротам усадьбы, — Хант покачал головой. — Там уже узнал, что ты ушла рисовать. На второй портал у меня не осталось сил.

А у меня сжалось сердце. Морейн бежал спасать меня без магии. Не отступил, даже когда увидел, кто мне угрожает.

— А почему ты не сделал такие же? — я стянула с руки браслет и отдала Морейну.

— Не хотел, чтобы ты думала, что мне от тебя нужна только магия.

— А что ещё тебе от меня нужно? — спросила я, чувствуя, что голос срывается от волнения.

Морейн сжал мою ладонь и перевёл взгляд на шагающего впереди и то и дело оглядывающегося Гилберта.

— Мы с тобой позже обо всём поговорим, хорошо?

— Хорошо, — кивнула я, думая, что должна рассказать ему о ребёнке, какое бы решение он ни принял.

Но в тот день поговорить у нас не вышло. Сразу из усадьбы Морейн ушёл порталом в столицу, воспользовавшись янтарными накопителями. Так как во мне магии больше не было.

С собой он прихватил ругающегося сквозь кляп Гилберта.

А потом начался суд.

Граф Дайн был аристократом, поэтому заседания проходили в закрытом режиме. Допускались только участники, свидетели и родные.

Золовки, увидев меня, сразу бросились с обвинениями и тычками. Их усмирили жандармы, пригрозив арестовать за нанесение повреждений свидетельнице.

— Мы ещё поговорим, когда ты вернёшься домой, — прошипела Стелла, возвращаясь на своё место.

— Это вряд ли, — ответила я тихо, потому что знала точно — в моём доме этих злобных гадин никогда не будет.

Морейна на заседаниях не было. Да и за всё время суда мы виделись лишь пару раз. Хант сказал, что нам не стоит пока афишировать наши отношения, чтобы защита Гилберта не использовала это против меня.

Ведь мой бывший муж обвинил меня в измене и неисполнении супружеского долга.

Поэтому беременность тоже пришлось скрывать.

К счастью, мне не пришлось посещать все заседания. Только те, где моё присутствие было необходимым. Да и когда я сидела в зале, наблюдала за людьми, гадая, кто из них имеет отношение к Ордену. Ведь маги ничем не отличались от обычных людей.

Это отвлечение было мне необходимо, чтобы не сойти с ума от грязи, которую выливали на меня невестки и граф Дайн. Отрешиться было неимоверно сложно, но я старалась ради своего ребёнка.

К тому же за спиной я постоянно ощущала незримое присутствие Морейна. И это придавало мне сил.

Через полтора месяца мучения закончились.

— Встать, суд идёт! — объявил один из законников.

Присутствующие послушно поднялись с жёстких деревянных скамей. В зал вошёл грузный пожилой судья и опустился на своё место.

Сразу после этого двое жандармов привели Гилберта.

Граф Дайн сильно изменился за это время. Осунулся и похудел. Заострился нос. Под глазами пролегли тени. Его роскошные волосы, которыми Гилберт так гордился и тратил много времени на уход за ними — свалялись и засалились.

Рубашка графа тоже не отличалась свежестью. Казалось, ему всё равно, как он выглядит.

При каждом шаге Гилберта, позвякивали кандалы, которыми были скованы и руки, и ноги. В этот момент мой бывший муж выглядел исключительно жалко. И я поняла, что мой страх перед ним рассеивается. Я свободна от прошлого. Тень графа больше не будет довлеть надо мной, окатывая ужасом.

Графа Дайна оставили в десятке шагов от судьи. Тот поднял взгляд и монотонно зачитал приговор.

Гилберта признали виновным в мошенничестве, подлоге и попытке убийства Морейна Ханта. Магия ни разу не была упомянута. Но законники явно знали, о чём идёт речь.

Услышав, что ему грозит пожизненная каторга на серебряных рудниках, Гилберт покачнулся. Казалось, это известие окончательно сломило его.

— Это всё ты виновата, тварь! — на меня с криком бросилась Белла, сидевшая в противоположном ряду.

Я сжалась. Из-за своего положения я стала медлительной и неуклюжей. Убежать или уклониться от нападения золовки я бы не смогла. Но за мгновение до того, как она нанесла удар, её перехватили сильные руки.

Я открыла глаза. Морейн держал Беллу за запястье, сжимая чуть сильнее необходимого. Так, что она скорчилась от боли.

— Мисс Дайн, — произнёс он холодным, официальным тоном, будто и не выворачивал ей запястье, — вам с сестрой необходимо проследовать со мной.

— Куда? И зачем? — она со злостью вырвала руку ровно через мгновение после того, как Морейн её отпустил.

— В соседнее помещение, там будет оглашена ваша судьба, — голос мага был по-прежнему холоден.

И на меня он взглянул лишь мельком. А вот я, совершенно забывшись, любовалась им. На Морейне был строгий мундир, который изумительно шёл к его синим глазам.

— Почему вы будете решать нашу судьбу? — удивлённый голос подошедшей Стеллы отвлёк меня от мыслей.

— Не я, — так же спокойно возразил Морейн, — опекунский совет, учреждённый над вами и графством. Поскольку ваш брат лишился своих гражданских прав и свобод. Идёмте.

Бывшие золовки злобно взглянули на меня и ушли вслед за Морейном. Но за показной злобой я видела растерянность и страх. Теперь от их желаний мало что зависело. Всё решения будет принимать опекунский совет.

Когда все остальные покинули зал, судья озвучил и мою судьбу.

Мой развод признали законным. А значит, я стала окончательно свободной от брака с Гилбертом. Но не имела больше никаких прав на графский титул, фамилию и имущество Дайнов.

Вот уж насмешили!

Я с радостью вновь стала Оливией Лейн. Вступила в бабушкино наследство и узнала, что все эти годы Гилберт получал проценты с моих денег.

Мне предложили подать иск в опекунский совет и попытаться вернуть деньги. Но я отказалась. И так слишком много времени, сил, нервов, магии и прочих ресурсов было потрачено на это семейство. Хочу забыть Дайнов и всё, что с ними связано, как страшный сон.

И никогда больше не вспоминать.

Я задержалась в столице ещё немного, чтобы нанять людей и привести оба своих дома в порядок. Я решила не продавать их, а сдать в аренду.

То, что мне лучше жить в Дубках, ещё не значит, что мой сын тоже должен укрыться в глуши. Я была уверена, что у меня родится мальчик, и вовсю готовила ему лучшее будущее.

Моя старая няня, узнав, что я жду ребёнка, оставила свою родню в деревне и приехала ко мне.

И только тот, кого я ждала больше всех и из-за кого тянула с возвращением в усадьбу, так меня и не навестил.

Когда тянуть дальше стало невозможно, потому что мой живот рос не по дням, а по часам, я приняла решение больше не ждать.

На рассвете следующего дня карета с зашторенными окнами и несколько телег с провиантом двинулись прочь из столицы.