Госпожа графиня (СИ)

57

Жизнь в усадьбе сразу забила ключом.

Насья никому не позволила отдыхать с дороги. Часть людей оставила приводить в порядок Дубки, а вторую отправила заново обживать деревню.

При виде запущенного вида усадьбы кухарка горестно всплеснула руками.

— Ирод! Вот ирод! Да разве ж так можно, — сетовала она, обходя двор и подмечая недочёты.

На одном из флигелей просела кровля. По стене другого позли чёрные разводы, грозя разрастись плесенью. Деревья и кустарники давно просили стрижки.

Только при виде огорода Насья приподняла брови и одобрительно хмыкнула.

Когда она увидела теплицу, я солгала во второй раз. Сказала, что это стекло, которое принёс Морейн. На вопрос, где взял, пожала плечами. Мол, не знаю, не спрашивала. Пусть сам что-нибудь придумывает.

Впрочем, кухарка не стала вдаваться в подробности происхождения материала, её больше заинтересовали выращенные магом овощи. Вот на этой почве они с Морейном и сошлись.

Управляющего у нас не было. Я при хозяйственных вопросах терялась и отправляла к Ханту или Насье. Так эти двое неожиданно захватили власть в Дубках.

Я пыталась помогать, но меня сразу же поставили на место.

— Барышня, да куда вы своими ручками-то⁈ Вы поглядите, какие они у вас стали — все в цыпках и мозолях. Смотреть тошно. Куда вам ещё полы мыть⁈

Мои возражения, что я многому научилась за эту зиму и могу помочь, Насья отмела сразу. Даже слушать не захотела.

Чуть я пыталась спорить, она звала на подмогу Ханта, которого упрямо звала барином. А с её подачи это обращение подхватили и остальные люди.

Мне удалось отстоять лишь одно — в первый день люди, уставшие за время пути, работали только до обеда, а потом отправились отдыхать. По крайней мере, те, кому удалось ускользнуть от цепкого взора кухарки.

За день, проведённый с Насьей, я узнала все подробности отъезда из Дубков.

Управляющий Дайна и его люди не только не велели трогать господских вещей, они ещё следили, чтобы это требование выполнялось неукоснительно.

Поэтому мой плащ так и остался в передней. Горничные собирали свои вещи.

Насье распоряжение покинуть усадьбу показалось странным.

— Чегой-то господину графу вздумалось переселять нас? Чем мы ему помешались?

Поэтому она оставила нескольких мужиков, чтобы поставили ограду.

— Как чуяло моё сердце, что пригодится, — сетовала она, выслушивая, как я спасалась от волков.

— Насья, а почему ворота не были закрыты? — вспомнила я то, что и спасло меня в тот вечер.

— Так господин граф наведался собственной персоной-то. Мужиков отправил, а сам-то остался. Им сказал, забор пусть остаётся, а вот ворота я сам закрою. И отправил их восвояси.

— Не понимаю, зачем это Гилберту? — логика покойного мужа так и осталась для меня загадкой. Но я для многих его поступков не находила объяснения и по сей день.

Сундук с продуктами в подвале оказался тоже благодаря хозяйственности Насьи и заботе о будущем.

— Так сундук-то вашей бабушки. Мне его забирать было не велено. А про то, что еды оставить нельзя, о том речи не шло. Я и подумала, пусть будет запасец. Хоть и скромный, а мало ли пригодится когда. Там-то всё сушка, она года лежать может, если сухо. А в том сундуке никогда не сырело. Он как заговорённый.

Я не стала развивать эту тему. Тем более обсудить ещё было что.

Насья рассказала, что их переселили далеко за перевал в одну из графских деревень. Сказали, что это моё распоряжение. Насья с Венсом ездили в столицу.

— Так повидать вас, барышня, да спросить, что да как. Больно непонятно всё было. Да только не пустили нас, сказали, барыня ваша не принимает боле. Мы-то караулили у дома, пока нас не погнали.

— Ой, Насья, я не знала, — Гилберт — истинный мерзавец. Он столько горя заставил пережить и меня, и моих людей.

— Я так и сказала всем, что-то тут нечисто. Не могла наша барышня такой бессердечной стать. Да так сразу-то. А уже когда услыхали, что граф-то помер, а графиню в Дубки отправили, тогда-то всё и понятно стало. У Дайнов-то Зары нашей, которая скотница, снохи тётка работает. Она и сказала, что стряслось с вами. Мы б-то и сразу приехали, кабы не перевал. А так ждать пришлось, пока снег растает, да дороги подсохнут.

Я обняла Насью. Эта самоотверженная женщина пыталась помочь мне там, в непроходимом мраке моей замужней жизни, пусть и не в её силах было что-то изменить.

К вечеру она вынимала из печи румяные караваи и сетовала, что мне снова придётся ночевать в кухонном флигеле и страдать.

— Насья, — рассмеялась я, стряхивая со стола муку, — я здесь всю зиму прожила. Тепло и сухо. Чего страдать-то? Кухня — самое комфортное место в Дубках, спроси у Морейна.

Я тут же осеклась, но было поздно. Кухарка глянула на меня исподволь и тут же вернулась к хлебу, сделав вид, что ничего не слышала. А я уверилась, что она вовсе не случайно назвала его барином.

Насья сразу поняла, в каких мы с Морейном отношениях. Но стыдить меня или выговаривать не стала. И я немного успокоилась. Да и всё равно он собирается на мне жениться. Осенью я официально стану вдовой. И смогу выйти за него замуж, если Хант ещё не передумает. Или что-то между нами не изменится.

Об осени я старалась особо не думать. Как барсук засовывала голову в свою нору. Понимала, что стоит мне вернуться в столицу, как на меня обрушатся неприятности.

Белла и Стелла только и ждут, когда я высуну нос, чтобы объявить меня сумасшедшей. Уверена, что и жизнь в заброшенной усадьбе они сумеют выставить как очередное проявление болезни. Или, наоборот, уверены, что я уже умерла здесь с голоду и больше им не помешаю?

Но в этом им придётся удостовериться. В таком случае стоит ждать гостей из Дайн-холла.

Конечно, мне бы самой поехать, когда дороги окончательно высохнут. Но мой главный козырь — вдовство. И его я не могу применить до осени. А связываться сейчас с золовками, у которых была вся зима, чтобы подготовиться, — себе дороже.

Да и боязно было, честно говоря. Пережитое в последнее посещение Дайн-холла всё ещё всплывало в памяти, заставляя меня вздрагивать. Страшно представить, какой сейчас могла быть моя жизнь, если б золовкам не вздумалось отправить меня в заброшенные Дубки.

Но тогда я была одинока и напугана. А сейчас у меня есть Морейн. Он обещал помочь мне. И уверена, маг сдержит своё слово.

Стоило подумать о нём, как раздался стук в дверь. Я встрепенулась и бросилась открывать. По пути поймала пристальный взгляд Насьи, наблюдающей за моей реакцией. И тут же замедлила шаг.

За дверью ожидаемо стоял Морейн.

— Не хочешь прогуляться? — взгляд лучился теплом, когда он смотрел на меня.

Я быстро закивала, радостно улыбаясь. Мы не виделись всего несколько часов, а казалось, что целую вечность.

— Я быстро, — прикрыла дверь, чтобы сквозняк не гулял по протопленному флигелю, и побежала за полушубком.

Вечерами было ещё свежо, лучше одеться потеплее. Кто знает, как надолго Морейн меня позвал.

— Ужин будет через час, — подала голос Насья, наблюдающая моё поспешное одевание. — Вы уж, барышня, не опаздывайте.

Да ладно уже смущаться, она давно поняла, что я влюблена в своего «телохранителя».

— Хорошо, — ответила, не поворачиваясь, чтобы не встречаться с ней взглядом и не краснеть.

— И барина позовите, — крикнула она, когда я уже схватилась за ручку двери, — негоже ему ютиться за столом с мужиками.

— Хорошо, — снова ответила я и выскользнула за дверь.

Плотные сумерки рассеивали фонари, установленные сегодня вдоль дорожек. Вечером Дубки выглядели более уютно, чем днём. Но скоро и это изменится.

Не сговариваясь, мы с Морейном направились к реке. Едва выйдя за калитку, он схватил меня в охапку и припал к моим губам с жадным поцелуем.

Эти сладкие, тягучие, как патока, мгновения сменились ушатом ледяной воды, когда Морейн, отстранившись от меня, сказал:

— Нам надо поговорить, Лив.