Грешник

Глава 41

— Что ж, Джозефина. Вот так сюрприз. Присаживайся?

Комната для завтрака в доме ее родителей была смежной со столовой и представляла собой закругленное ответвление, украшенное настенной росписью с изображением сада, жизнеутверждающей, как весенний день. По центру стоял стеклянный стол на белых железных ножках, а вокруг него расположились восемь белых плетеных стульев. Ряд окон с ромбическими панелями, которые выходили на бассейн и живой сад, пропускали так много света, что у Джо слезились глаза.

Стол был накрыт всего на одну персону, на месте лежали вилка из стерлингового серебра и нож, завернутый в дамасскую салфетку, «Нью-Йорк Таймс» и «Вашингтон Пост» — на подносе с правой стороны. Тарелка в центре огромного блюда из стерлингового серебра была с монограммой, и на ней лежала половина рубинового грейпфрута. Яйцо всмятку стояло в чашке рядом с кофе.

— Джозефина?

Встряхнувшись, она вернулась к реальности и выдвинула один из свободных стульев. Когда она села и положила свой рюкзак на колени, то убедилась, что ее колени были сведены вместе, а лодыжки скрещены под стулом.

— Не хочешь ли поесть? — спросил ее отец. — Я велю Марии приготовить что пожелаешь.

Джо так и не посмотрела на мужчину, даже когда он лично открыл ей эту огромную, хорошо смазанную парадную дверь. И потому его голос звучал как голос призрака. Вот только мужчина был из плоти и крови.

— Нет, спасибо. Я не голодна.

— Хорошо. — Отец выдвинул свой стул на зелено-желтый коврик с коротким ворсом, что был изготовлен по индивидуальному заказу специально под интерьер. — Должен признаться, я удивлен.

— Да. Прости. Я должна была позвонить. Где мама?

— Она в отъезде с Констанс Франк и Вирджинией Стерлинг. Они в отпуске на Бермудских островах на неделю. Ты знала, что Вирджиния и ее муж только что купили там дом? Твоя мать очень хотела там побывать. Они вернутся в воскресенье. Ты уверена, что ничего не хочешь?

Как будто они сидели в ресторане при гостинице.

— Нет, спасибо.

Джо осознала, что повисло молчание, только когда отец прокашлялся.

— Итак… — подсказал он.

— Мне не нужны деньги, — сказала она. — Просто хотела поговорить с тобой.

— О чем? Знаешь, все это выглядит довольно зловеще.

Сделав глубокий вдох… она подняла голову.

При виде Рэндольфа Чэнса Эрли III она сразу подумала о том, что он постарел. В посеребренных волосах сейчас было больше соли, чем перца, и вокруг его водянистых голубых глаз появились новые морщины. Но в физическом плане он остался таким, каким она его помнила. Губы все еще были тонкими, что свидетельствовало о склонности человека к самоконтролю, порядку и абсолютному отрицанию любой страсти, в чем бы то ни было, и одежда была все той же: темно-синий пиджак, серые шерстяные брюки, белая пуговица, и клубные галстуки — так словно он родился в этом комплекте.

Ее второй мыслью было понимание, что отец уже не казался таким страшным, каким она всегда его представляла. Удивительно, как финансовая независимость помогла ей почувствовать себя выше пятилетней девочки, в которую она превращалась всякий раз, когда пересекала порог этого дома. Не то, чтобы она была богатой, разумеется, нет. Но она выживала сама по себе, и ничье безразличие или неодобрение не могли умалить это достижение.

Расстегнув молнию на своем рюкзаке, она достала манильскую папку, которую взяла из своего кухонного ящика. Открыв верхнюю крышку, она достала черно-белую фотографию доктора Мануэля Манелло и положила ее на стекло.

— Ты знаешь этого человека? — спросила Джо, развернув изображение и протолкнув его вперед по гладкой поверхности.

Ее отец промокнул губы салфеткой, хотя не сделал ни глотка кофе и не съел ни кусочка грейпфрута или яйца. Затем он наклонился, удерживая галстук на месте, хотя тот ничего не мог задеть.

С противоположной стороны откидной двери, которую использовали слуги, проникал тихий шум кухни, разбавляя тишину в этой комнате. И когда беспокойство Джо возросло, она цеплялась за мягкие голоса. Прислушивалась к звуку резки овощей. Редкому звяканью металла по металлу, когда переставили кастрюлю на плиту с множеством конфорок.

— Нет, он мне не знаком, — Ее отец поднял взгляд. — А в чем дело?

Джо пыталась подобрать идеальную комбинацию слов, чтобы объясниться, но поняла, что на самом деле их не было. К тому же, от чего именно она пыталась его защитить?

Скорее она искала комбинацию букв и слогов, которая откроет ей прошлое.

— Вполне вероятно, что это мой брат.

Чэнс Эрли нахмурился.

— Это невозможно. Мы с твоей мамой удочерили только тебя.

Джо открыла рот. Закрыла. Сделал глубокий вдох.

— Нет, есть вероятность, что это мой брат по крови.

— О, — Ее отец выпрямился в своем кресле. — Извини, но я ничего об этом не знаю. Информация о твоем удочерении было засекречена. У нас нет записей о женщине, которая родила тебя.

— Ты помнишь название агентства, услугами которого вы пользовались?

— Мы все сделали через католическую церковь. Местную епархию. Но я уверен, что она закрыта уже много лет. Откуда ты знаешь, что он твой родственник?

— У меня есть друг, репортер. Он выяснил это в больнице, в которой я родилась. Поговорив там с людьми, он обнаружил, что у моей матери был псевдоним, и что женщина с таким же именем родила этого человека, которого тоже впоследствии усыновили. Его зовут доктор Мануэль Манелло.

— Ну вот, ты уже знаешь историю. Зачем тогда спрашивать меня об этом?

Джо перевела взгляд на окна. Снаружи, на холоде, мужчина в темно-зеленой форме ландшафтного дизайнера работал тяпкой.

— Я просто подумала, что, возможно, вы с мамой могли бы что-то вспомнить.

Ее отец взял серебряную чайную ложку, что лежала рядом с ножом. Погрузив его в грейпфрут, он снова нахмурился, а затем положил кусочек в рот.

— Боюсь, мой ответ «нет». И зачем тебе разбираться во всем этом?

Джо моргнула.

— Это моя история.

— Но это не имеет значения.

Она снова перевела взгляд на садовника.

— Для меня имеет.

Когда она поднялась с места, он сказал:

— Ты уходишь?

— Думаю, так будет лучше.

— Хорошо. — Ее отец промокнул рот той же салфеткой. — Как пожелаешь. Хочешь что-то передать своей матери?

— Нет. — По крайней мере, не приемной. — Спасибо.

Забрав со стола фотографию, Джо понятия не имела, за что благодарит его. За то, что она дожила до зрелости? Наверное, только за это.

Вернув папку в рюкзак, она снова застегнула молнию, кивнула и отвернулась. Выйдя из столовой, она остановилась перед портретом своей матери, который висел над сервантом. Миссис Филомена «Филли» Эрли была красива как Грейс Келли, платиновая блондинка с аристократическими скулами.

— Джо.

Она посмотрела через плечо. Ее отец стоял в арке с салфеткой в руке, его тонкие пальцы беспокойно теребили ткань.

— Прости меня. Я всегда понимал, что плохо справляюсь с этим вопросом. Всегда чувствуешь себя неудачником, когда не можешь подарить своей жене ребенка. Я уверен, ты понимаешь, что я имею в виду.

— Мне жаль, — сказала Джо из вежливости.

— Я могу дать тебе контакты нашего адвоката, который работал у нас в то время. Я так понимаю, он больше не ведет практику, но, должно быть, он знал настоящее имя женщины, когда работал с документами в епархии. Даже если в больнице ее записали под другим именем, по закону ей пришлось использовать настоящее, чтобы отказаться от родительских прав. Возможно, это поможет тебе?

— Но она умерла.

— Нет, насколько нам сказали.

Джо отпрянула, не понимая, в какую из историй ей верить. Но потом снова взяла себя в руки.

— Да, пожалуйста, мне нужна его контактная информация.

Ее отец кивнул и подошел.

— Все в моих записях в кабинете.

Джо последовала за ним через отполированное фойе в комнату с деревянными панелями, которая всегда напоминала ей шкатулку для драгоценностей. Подойдя к столу, отец низко наклонился над столешницей.

— У тебя есть свой файл.

Словно она была машиной, а он вел записи об обслуживании, пока длилась гарантия.

Вытащив толстое портфолио, перевязанное ремешком, Чэнс Эрли сел и погрузился в документы, и она удивилась тому, как много их было.

— Я сохранил все твои школьные отчеты и результаты тестов, — сказал он так, словно прочитал ее мысли.

Зачем? — хотела она спросить. С другой стороны, возможно, он думал, что они могут понадобиться им, если им придется вернуть ее в больницу, в которой она родилась.

Наблюдая, как его тонкие пальцы листают страницы, Джо размышляла о том, каким хрупким он казался, сгорбленный, худой и узкоплечий. По какой-то причине его физическая слабость заставила ее задуматься обо всех правилах приличия, на которых он всегда настаивал, и о том, как его распорядки определяли ее детство и юность, были представлены ей как испытание морали и достоинства, которое она должна была пройти. Забавно, теперь она видела, что все эти правила — всего лишь защитный механизм слабого и неконфликтного человека, который пробивался по жизни, не имея выдающихся личностных качеств при внушительной родословной.

— Вот, — сказал он. — Его имя и телефонный номер.

Отец протянул визитную карточку, и Джо ее взяла. Роберт Дж. Темпл, эсквайр, с адресом в центре Филадельфии и 215 кодом города. Название фирмы не указано.

Поместив твердый кожаный прямоугольник на кожаный блоттер, она достала телефон и сфотографировала его.

— Спасибо, — сказала она, возвращая карточку.

— Пожалуйста.

Джо почувствовала, что ей нужно подождать, когда визитная карточка вернется в портфолио и его снова застегнуть. Затем ее отец вернул собрание документов в нижний ящик и поднялся на ноги. Как будто деловая встреча закончилась.

— Передай маме мои наилучшие пожелания, — сказала Джо.

Теперь мужчина улыбнулся.

— О, обязательно. И она бы пожелала тебе то же самое, я уверен.

Он был доволен, потому что это был обмен уместными фразами. Что даст ему подходящую тему для общения с супругой, когда они будут обсуждать тему неожиданного визита блудной дочери.

— О, тебя куда-нибудь подвезти? — спросил Чэнс Эрли. — Я не видел на дороге ни одной машины.

— Нет, я вызову «Лифт».

— Кого? Том может отвезти тебя куда скажешь.

Конечно, этот мужчина никогда не слышал о «Лифте» или «Убере».

— Я имею в виду такси. — Она накинула на плечо рюкзак. — Я дождусь машину на крыльце. Пока буду наслаждаться свежим воздухом и солнцем.

Отец даже не пытался скрыть облегчения.

— Очень хорошо. Было приятно снова тебя видеть, Джозефина. Я с нетерпением жду нашей следующей встречи.

Он протянул ей руку.

Джо пожала то, что ей предложили, отмечая, что его ладонь была сухой и очень хрупкой.

— Спасибо. Не стоит меня провожать, не хочу прерывать твой завтрак.

— Благодарю за заботу.

Когда Джо вышла из дома, она снова достала телефон. Обнаружила пропущенный и смс от номера, которого не было в ее контактах, но она их проигнорировала и вошла в приложение «Лифт».

Джо стояла, прислонившись спиной к теплому камню дома, подставляя лицо под солнечный свет, когда подъехал «Nissan Stanza». Сев на заднее сидение, она отказалась от ментоловой конфеты, согласовала радио «Сириус», отрегулировала — теплее или холоднее? — температуру воздуха кондиционера. Водитель был болтлив, и она этому порадовалась. Когда он нажал на газ, у нее возникло ощущение, что она больше никогда не вернется в дом своих родителей, и ей нужно было отвлечься от этой мысли.

Хотя, конечно, куда она денется. Она навещала своих родителей на Рождество всего три месяца назад. И следующее Рождество уже через восемь. Так что наверняка она приедет…

Джо мало что помнила о поездке обратно на Станцию 30-й улицы. Или как именно она снова оказалась в поезде.

По крайней мере, ей снова удалось сесть у окна.

Она устроилась поудобнее, надеясь, что останется в купе одна, и достала телефон, чтобы снова проверить, не звонил ли Син. С разочарованием, обнаружила, что нет. С другой стороны, ей нужно было первой с ним связаться, не так ли?

Вместо того, чтобы позвонить ему, она зашла в браузер «Safari» и ввела в Google-поиск имя адвоката, с которым работали ее родители… и нашла некролог на этого человека. Он умер десять лет назад.

Естественной смертью.

Чтобы скоротать время до того, как поезд тронется, и она сможет поспать у окна, Джо прослушала голосовое сообщение, оставленное с неизвестного номера, ожидая мошенническое предложение о страховке или программе, которая помогала гасить студенческие кредиты, которых у нее не было.

«Здравствуйте, мисс Эрли. Это Больница Святого Франциска. Вы посещали нас около семидесяти двух часов назад и сдавали анализ крови. Получилось так, что образец каким-то образом был загрязнен в лаборатории. Нам очень неудобно просить Вас об этом, но не могли бы Вы приехать и снова сдать анализ? Повторюсь, нам очень жаль. Такого раньше никогда не происходило. Должно быть, это ошибка лаборатории, но они говорят, что не смогли прочитать полученный материал. Спасибо. О, и наш номер телефона…»

Джо отключила сообщение. Сейчас у нее хватало проблем. Кроме того, доктор все объяснил ей…

Нахмурившись, она потерла нос, когда ужасный запах проник в ее ноздри. Когда, казалось, некуда было деться от зловония, она высунулась в коридор. Два человека вошли в купе в дальнем конце, и должно быть запах шел от них.

Словно они накинули вместо шарфов шкуры мертвых скунсов.

Джо моргнула и снова потерла нос. Боже, она никогда не сталкивалась с таким ужасным запахом. Как смесь детской присыпки и придорожной падали…

Внезапно ее скрутила головная боль, череп раскалывался на части. Очевидно, вонь была триггером.

Нет. Я не собираюсь терпеть это два часа, решила она. Неважно, насколько неприлично будет пересесть.

Схватив рюкзак, она поднялась на ноги и подошла к следующему купе… и, слава Богу, этот запах не проник в соседнее пространство.

Как только поезд тронулся, Джо села на новое сиденье у окна и помассировала виски. Агония не отступала, но Джо отказывалась подчиниться ей. По какой-то причине ей казалось, что она пытается отвлечь ее. Отвлечь от какой-то мысли.

Хотя это был сущий бред. Очеловечивание мигрени? Серьезно?

И еще… это зловоние. Что же с этой вонью…

Несмотря на то, что на виски давило все сильнее, она сумела прощупать убеждение, что раньше уже сталкивалась с этим ужасным запахом. Не так давно. Совсем недавно…

Разблокировав телефон, Джо вошла в журнал вызовов. Не понимая, что ищет, она проверила все входящие и исходящие за последние пару дней. Много звонков МакКордлу. Потом был Дуги, который просил денег. Телемаркетинговое дерьмо…

Джо выпрямилась.

О чем, черт возьми, она разговаривала с Биллом в десять вечера? И столько раз?

В это время она была дома. Должна была быть. И все же она не помнила, чтобы говорила с ним тогда. Конечно, они регулярно болтали о своем милом внештатном увлечении сверхъестественным, но не после десяти часов на рабочей неделе. И не так много за такой короткий промежуток времени…

Нет, подождите, подумала она. Она где-то была. Она ушла на поиски… чего-то.

Да, она поехала на своей машине. Шел дождь.

Застонав, Джо закрыла телефон и откинула голову на сиденье. Глубоко вздохнув, Джо поклялась выяснить, куда, черт возьми, она ездила и зачем звонила своему другу.

Она была сыта по горло постоянными пробелами в своей жизни.

По крайней мере, простая загадка, вроде того, где она была, когда говорила с Биллом, вполне решаема.

Просто обязана быть таковой.