Хорошая примета

Глава 16

Мы вышли из парка, когда день уже расцвел, праздничные огни растаяли, и город начал стонать в предвкушении рождества. На площади уже вовсю готовились к ярмарке, сборка палаток трещала молотками на весь центр, машин на дорогах стало больше, а суетливые прохожие постоянно норовили скинуть кого-нибудь из нас с тротуара. Последние выходные перед Карачуном, все спешат закончить дела, рассчитаться с долгами и приготовиться к новому году, и не вовремя мы сообразили, что сейчас самое неподходящее время для неспешной прогулки.

Тихомир рычал все чаще и протяжнее, белесый лоб изошел морщинами и уже не распрямлялся. Наверное, постоянно ловить равновесие и контролировать каждый шаг не просто, сколько не привыкай, а теперь вокруг еще и шумно, как в эпицентре воскресного базара. Тиша постоянно дергался, стараясь прикрыть меня от очередного толчка, но в итоге сам едва успевал уклониться, из-за чего только лишний раз психовал. Еще улыбаться мне старается, хотя сам того и гляди клыки в ход пустит…

С вечером выходного дня предпраздничная суматоха ни шла ни в какое сравнение, и мне, как никогда, хотелось укутать Тихомира в скатерку и спрятать за пазуху, и хорошо бы сейчас он чуял, что я хочу его просто обнять, а не разныться от жалости.

Я притормозила:

— А теперь мы куда идем?

— Если честно, так далеко я не планировал. Хочешь, в кино сходим?

В кино все через одного газировку сербают, хрустят и перешептываются, ко всему в придачу кинотеатр, как арена, одна сплошная лестница. И зачем нам туда? Чтоб “как у всех”?..

Я сошла с тротуара к парковке и осмотрелась. Мне сейчас неистово хотелось зарыться с ним в сугроб и не двигаться, я бы даже не обиделась, позови он меня в гостиницу чая попить, и зачем он уперся лбом в эти «правильные» свидания? Совсем в этом хаосе оглох? К вечеру же с ума сойдет, да и больно мне надо, чтоб он в свою деревню после нашего свидания уезжал в приподнятом настроении, а после такой встряски так оно и будет!

Он же волк, город вообще не его стихия, а я сегодня, вроде бы как, решила дать ему отдохнуть… Только разве здесь где-нибудь расслабишься?

— Мила?

Меня осенило:

— Не хочу в кино. Пошли, — потянула я его к супермаркету, а сама зарылась в смартфон.

Тихомир подобрался:

— Проголодалась?

— Нет, здесь подожди, — ткнула я пальцем у входа и быстро юркнула в магазин.

Расписание пригородных автобусов зависло на экране. Мне такие жертвы не сдались, ведь я не смогу быть счастливой на свидании, где он так мучается. Неужели думает, что мне все равно? Тут и волчица не нужна, улыбки его натянутой достаточно, чтобы невроз почувствовать.

Я накидала в тележку булочек, печенья и сока. Этому, конечно, мало будет, но не могу же я с собой пироги таскать, и совсем это не показатель моей хозяйственности, не думаем об этом…

Когда я подошла к кассам, Тихомир уже стоял внутри сложив руки на груди, и недовольно на меня таращился с кошельком наготове.

— У меня, вообще-то, тоже повышенная стипендия. Еще и грант на обучение, — шепнула я, когда подошла моя очередь.

Тиша сунул кассиру свою карточку.

— Оставь на новое очелье, — огрызнулся он. — Куда нам столько булок? Может, сходим поедим нормально?

— Сходим. Вечером. А пока у нас другие планы.

Мы вышли из магазина, я сверилась с картами и уверенно зашагала по направлению к остановке. Тихомир не отставал, но инициатива в моих руках его явно пугала, небось думает там теперь себе, что я обижаюсь на его несостоятельность, как кавалера.

— Тиша, не сопи. Все нормально, — мимо пронесся сто пятый автобус. Я перехватила сумку, указала на него рукой и сорвалась с места. — Бежим! Это наш!

Тихомир перегнал меня за пару шагов, залетел на ступени и даже успел обернуться и подать мне руку, но что радовало больше всего, за всю пробежку не вякнул и буквы вопроса. Да я когда-нибудь войду во вкус! Чего сусолить, и правда, сказали “надо”, значит потом разберемся.

— Иди, — указала я на кондуктора. — До конечной.

Тихомир смерил меня взглядом и задрал брови, но в ответ только молча кивнул. Автобус был пустым, за исключением пары лыжников на площадке, еще через весь город тащиться, может желающих и набьется, но практически все выходят на склонах у горнолыжки, а нас больше интересуют дикие территории…

Я прошла в конец салона, закинула куртку на полку, туда же отправила пакет с едой и протиснулась к окну. Тиша вернулся с парой билетов, сунул куртку к моей и плюхнулся рядом:

— Милослава, — уставился он. — Теперь я могу узнать, куда мы едем?

— На пикник, — усмехнулась я, глядя в его перепуганные глаза.

— На горнолыжку?.. — обернулся он на пару в проходе.

И как лыжи разглядел? Тоже пахнут как-то по-особенному?

— Нет. Увидишь.

Тихомир расслабился, вытянул ноги в проход и фыркнул. Я тоже села поудобнее и отвернулась к окну. Мне было так радостно, что он наверняка это чувствует, хотя теперь наше свидание больше напоминает похищение. Тиша не местный, значит территорию вряд ли знает, номер автобуса он бы и в бинокль не разглядел, а направление на билетах не прочтет, сколько бы не таращился. И кто бы сказал, что не волк меня в лес потащит, а я его. Меньше кусаться надо было, заразно ведь!

— Сколько нам ехать-то?

Обычно мы с семьей добираемся туда на машине за час, а здесь…

— Полтора часа, — не оборачиваясь ответила я.

Теперь главное держать себя в руках. Мы не на лестнице, не на виду и слишком близко, пока что свое возбужденное настроение удавалось скрывать за одышкой после пробежки, но скоро она пройдет, и этот наверняка заметит. Кто б его еще знал, можно в автобусах обниматься или нет!

Тихомир заерзал:

— Мила, давай местами поменяемся, — встал он и стащил свою куртку с полки.

— Зачем? — уставилась я.

К окну хочет? С таким зрением пейзажами сильно не полюбуешься, да и как-то не по “джентльменски”.

Тиша перехватил куртку и махнул рукой:

— Вылазь, Мила, иначе я тебя сейчас сам вытащу, — рыкнул он.

— Ну ладно…

Я соскользнула в проход и пропустила его к окну, явно ощущая, как моя инициативность просачивается сквозь пальцы, но назвать это ощущение “не приятным” язык бы все равно не повернулся. Точно что ли мазохистка? Ведь сама же мечтала о романтике, любовных приключениях, чтоб на руках носил. Тихомиру, конечно, доверять свое хрупкое тельце как-то боязно, ведь донесет он меня только если до ближайшей ямы, а романтика наша всегда больше на принуждение похожа.

Я улыбнулась. И куда тут еще впихнуть это “как у всех”?

Тиша забрался к окну и задрал руку со своим пуховиком на спинку второго сидения. Думает, я замерзну что ли?

— Милослава, садись, — дернул он головой и нахмурился. — Осталось час двадцать пять.

Я медленно присела. Час двадцать пять?..

Тихомир закинул куртку на спинку моего сидения, согнулся и резко просунул ладони, ухватывая меня за талию. От резкого толчка ноги съехали в проход, я взвизгнула и в следующее мгновение оказалась прижатая спиной к окну у него на коленях. Куртка упала на нас сверху, как одеяло. Тихомир стиснул меня так сильно, что блузка затрещала, уткнулся носом в шею и тихо взвыл.

Неужели он сокрушался про “час двадцать пять”, потому что собрался всю дорогу так сидеть?!

Алый шелк блузы заскользил по телу, холодная рука прошлась по спине и замерла на талии. Я так хотела с ним обняться, а теперь одеревенела, как высушенный брусок, готовая распасться в труху в любой момент, а этот и не думает дышать потише, уже и щеку на плече устраивает! И ведь даже не стесняется, потому что наверняка чувствует, что я не против…

— Тихомир, — протянула я руку к его плечу. — Дай закину.

Парень отстранился от спинки и хмыкнул, когда голова удобно легла мне на грудь, а нос уперся в шею.

— Обратно поедем по другому маршруту. Есть там что-нибудь через Тридевятое? — шепнул Тиша.

По шее растеклось горячее дыхание. Сейчас задохнусь.

Ноги дрожали от желания сплестись в тугую косу, я потянула колено, но Тихомир рыкнул и быстрым движением скинул его ее обратно. Примета плохая, я в курсе, но разве тут можно сидеть спокойно?!

Ладошка шаркнула по джинсам и впилась мне в бедро.

— Еще одно движение, и останешься без обеда, — шепнула я.

— Плевать, — отрезал он. — У меня земляника на обед.

— Вот еще. Ты же волк, а не козел.

— Теперь я волк вегетарианец.

Я плотно сомкнула губы и засмеялась.

Через “Тридевятое” будет как-то быстро, теперь казалось, мне нужен маршрут длинною в жизнь, чтобы наконец-то успокоиться. Может, поездки куда подальше станут нашей доброй традицией? Ведь в автобусах все же можно обниматься!

Пальцы защекотало. Когда в прошлый раз я схватила Тихомира за волосы, уже решила, что показалось, но он и правда был больше пушистым, чем колючим. Еще и подшерсток к зиме вырос… Я запустила в серые волосы руку и уткнулась в них носом. Вряд ли у него “яблочный” шампунь, но мне по-прежнему казалось, что он пахнет как спелое обласканное солнцем яблоко.

Тиша засопел.

Как я проживу без этого еще неделю, даже представить невозможно. Заставить его обратиться, вычесать, и свалять себе игрушечного волка?

Рука соскользнула с талии мне на живот. Парень запрокинул голову, хват стал крепче и горячая искра от шеи пронеслась до самых пяток.

— А ну прекрати, — заскулила я, оттаскивая его за волосы. — Тихомир, сдурел!

Укус ослаб.

— У нас сегодня, вообще-то, второе свидание. Надо было разрешение спросить?

— Ты не забыл?.. Мы, вообще-то, в автобусе, — сбивчиво тараторила я.

— Вот именно. И я не собираюсь упускать такую возможность.

Зубы вернулись на шею. Я вцепилась ему в плечо, и только по довольному фырканью поняла, что вместо того, чтобы отталкивать, наоборот прижимаюсь все сильнее. Не честно… Я в такой позе не дотянусь до его шеи при всем желании, а оно так ревело, что хотелось свернуть себе голову!

Тиша содрогнулся от смеха и отстранился. Свет от окна упал на его румяное довольное лицо. Губы лоснились, глаза блестели, он убрал руку с моей ноги и натянул куртку себе на голову.

— Давай, — выгнулся он, подставляя мне шею.

Да как он это чувствует?..

Я облизнулась, съехала с колен к окну и впилась зубами так сильно, что молнией в голове сразу прострелил образ эвкалиптового пластыря, который нам сегодня уж точно понадобится. Пуховик зашуршал, Тихомир схватил меня за подбородок и оторвал от себя, но в полумраке накинутой на головы куртки наши губы уже через секунду нашли друг друга, и в изнуряющую жару укусов будто ворвался прохладный летний ливень первого поцелуя. По рту растекалась сладость пастилы, и вряд ли когда-нибудь мне доведется попробовать хоть что-то вкуснее.

Тихомир был резким и грубоватым, он крепко меня держал и кусался тоже с остервенением, но целовался совсем иначе. Его язык мягко блуждал по губам и аккуратно соскальзывал внутрь. Робко, со сбивчивым дыханием, мы касались друг друга, как два голодных трусливых зверька.

Наши языки расплелились только спустя пару минут, когда я уже отчетливо ощущала онемение в шее и нехватку кислорода. Голова кружилась. Тихомир отстранился и заерзал, укладывая на меня свою мохнатую голову.

Первый поцелуй за ширмой из пуховика на сидениях автобуса вообще не вписывался в мои розовые мечты, но наверное, чаще так и происходит, спонтанно и больше боязно, чем приятно. И ведь целоваться он полез при первой же возможности, а значит не только я об этой «каше» постоянно думаю. Может и к лучшему, ведь стеснения его молчаливому счастью только не хватало.

Мы выехали за город. Лыжники сгрудились ближе к центральной площадке, где составили свои полозья в ровный частокол, хвост автобуса пустовал, и очень успокаивало, что вряд ли наше вошканье мог кто-то расслышать. Уж другого волка Тихомир на “своей территории” точно бы почуял, хотя не факт, что его бы это остановило.

Пейзаж за окном слился в монотонную белую картинку с редкими угольными штрихами облетевших ветвей, и я поймала себя на мысли, что сейчас в наших с Тихомиром глазах мир, должно быть, совсем не различается.

Тиша дернул ногой, рука, удерживающая меня за талию, съехала на бедро, куртка скатилась на сидение.

Я погладила его по голове, опустила щеку на холодный лоб и прислушалась. Уснул. Прелесть… И ведь не храпит же. Наверное, у него ночь тоже выдалась на славу, ведь в жизни не поверю, что в такое цветущее время можно спать спокойно.

Ехать осталось примерно час, я планировала провести это время с пользой и хоть поговорить спокойно, но теперь рука будить не подымется. Он же молчит постоянно, по сути разницы так-то и нет, рядом, сопит, подрагивает, все равно что отвечает.

Все никак случай не выдастся спросить, когда мы встречаться начали и будем ли праздновать годовщину, но ему бы этот вопрос наверняка не понравился. Тиша бы рыкнул, закатил глаза и сказал что-нибудь в стиле: «Вот тебе день матча в академии, какое там число?»

Я задумалась и начала загибать пальцы. Даже поверить сложно, но впервые мы увиделись всего две недели назад, пятого декабря. У него и номер в команде пятый, никак любимая цифра, неужели и правда судьба? А вдруг, поженимся мы раньше, и годовщина знакомства нам вообще не понадобится, потому что свадебную праздновать будем? Для семейных в академии должны же быть какие-нибудь поблажки, домой всяк чаще отпускают, чем пара выходных, но обучение там не простое, а смогу ли я спокойно сидеть с иголкой в углу, пока он свои практические делает?

Я устроилась поудобнее, сцепила руки на его плечах и зевнула. Смогу! Уже со спящим разговаривать научилась, скоро и свидания не понадобятся, будем каждый день во снах беседовать.

Автобус подпрыгнул на кочке и остановился. Я приоткрыла один глаз и не сразу поняла, где нахожусь. Куртка уже лежала на мне, а крепкие руки аккуратно придерживали за талию. Тихомир вытянулся практически на два сидения, я съехала и свернулась на нем клубком, поэтому теперь удобно подпирала его подбородок своей головой. Наша любимая поза. Надо бы мне присмотреть себе безсульфатный шампунь что ли…

Я проморгалась и глянула в окно. Вышки фуникулера протянулись на горизонте по заснеженной гряде. Автобус тронулся, еще пара остановок и конечная. Я прикусила язык. Не хочу никуда… Готова проспать так весь день. В следующий раз будем проводить пикник в гостинице!

И откуда только взялись все эти россказни про “ни-ни”? Белояра на свадьбе уже светилась материнством, как заря. Даже к родительской свадьбе возникала парочка вопросов, ведь больно близко она к дню рождения Олега. Еще есть куча обрядов и традиций, одна умычка у воды чего стоит, про Купальскую ночь и вспоминать страшно, не зря меня до пятнадцати даже к реке не пускали.

Это же нормально, что меня это беспокоит?.. Или чертовщина какая-то все же в голову просочилась? Как-никак Карачун на носу, темная энергия везде витает, и не спасают даже килограммы оберегов, надо бы аккуратнее, а то с новым годом в голове как проясниться, потом со стыда сгоришь и костер не понадобится.

Когда я про свадьбу вчера вякнула, Тихомир вроде бы не обиделся, а значит подобное его не пугает, на свидания ни с кем, кроме меня, он ходить не собирается, поэтому когда-нибудь мы поженимся и будем целоваться, сколько душе угодно, а теперь бы заткнуться и не пыхтеть по этому поводу. Куда спешить?

Хотя ждать тоже как-то нечего.

Картинка за окном потемнела из-за плотной стены высоких елей, мы въехали на территорию старого парка. Пора просыпаться… Я аккуратно приподнялась и задрала голову. Тиша спокойно сопел слегка приоткрыв рот, сфоткать хотелось аж руки дрожали, но он меня потом придушит. Милый, как котенок! И кто додумался ему волка купить? Надо было синичку брать, они ведь тоже наверняка слухастые.

— Тиша, — уткнулась я носом ему в щеку. — Пора одеваться. Подъезжаем.

Тихомир приоткрыл глаза и сразу нахмурился:

— Уже?..

Хват ослаб, ладошки скользнули к животу, Тиша фыркнул и заерзал, нагло жамкая меня везде, где мог дотянуться. Я засмеялась и стукнула его рукой по лбу. Благо, на этот раз мне действительно было смешно, ведь вытвори он такое пока мы целовались, реакция наверняка была бы другой. И почему я не воспользовалась его дремотой? Тоже ведь хотелось облапать с ног до головы!

Автобус затормозил.

— Конечная! — крикнул нам кондуктор.

Я слезла, поправила блузку и потянулась за курткой. Отличная идея с джинсами была, ведь в сарафане так не посидишь, там куча бусин и шитье, все ноги бы ему продырявила.

Двери автобуса закрылись за нашей спиной, он засвистел и сразу отправился на разворот. Тихомир застегнул куртку и проводил транспорт взглядом:

— Когда следующий?

— Он один ходит туда-обратно, считай три часа.

Тиша осмотрелся, склонил голову в одну сторону, потом в другую и улыбнулся:

— Это что за место?

— Дикие трассы, в прошлом году оборудовали соседние склоны, так что сюда мало кто приезжает.

— Здесь вообще никого нет, кроме нас. Дорога в паре километров, чуть правее верхняя станция фуникулера, но в остальном, не души. И не страшно тебе? — рыкнул он и усмехнулся.

Я натянула капюшон и улыбнулась:

— Не-а. Примета ведь плохая.

— Какая еще?

— Переедать земляники до свадьбы.

Тиша прыснул:

— Нет такой приметы, Милослава.

— Да ну? А мне казалось, есть.

— Нет.

— Ну ладно, значит теперь есть.

— Нет.

— Тихомир!

— Что?

— Сейчас обратно пойдем, дошутишься.

Тиша принюхался:

— Нет проблем, давай только напрямки, через эту чащу, — указал он рукой и надулся.

Щеки вспыхнули.

Тихомир засмеялся. И давно таким болтливым стал?! Неужели лес влияет? Тут тихо, спокойно, упасть в сугроб не так страшно, как на асфальт, вот сущность и прорезалась?

— Я шучу, Милослава. Свежая земляника нравится мне куда больше, чем замороженная, — оценил он мои ноги. — Идем? Давненько я на природе не был, спасибо за это…

— Не за что. Только мне казалось, у вас учебка, все равно что природа.

— Там народу, как на вокзале, вечный грохот, ты не сравнивай.

Тихомир схватил меня за руку и потащил по расчищенной дороге куда-то в сторону фуникулера. Желание шагать вприпрыжку вмиг завладело ногами. Это ж надо… Да мы свидания будем только в лесу устраивать! Я обернулась и хотела что-то сказать, но изо рта вырвался только сиплый выдох.

— Я рад, что тебя это не пугает, — улыбнулся Тихомир и тряхнул меня за руку.

Щеки и скулы Тиши покрылись серым пушком, а из бардака на голове оттопырились пара пушистых ушей. Такие мясистые и белые, что даже не верилось, что настоящие.

Я притормозила и обернулась на чащу:

— Покажешь всего?

— Шутишь, что ли? Нужно раздеваться.

— Не страшно, ты же волк, не замерзнешь.

— Нет, Милослава. Примета плохая на волков смотреть. До свадьбы.

— Нет такой приметы…

— Теперь есть.

— Нет.